Трахты-Барахты Екатерина Рождественская в гостях у Романа Трахтенберга и Елены Батиновой

ТРАХТЕНБЕРГ: У нас в гостях Екатерина Рождественская.

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Здравствуйте.

ТРАХТЕНБЕРГ: Екатерина, давайте поговорим о ваших увлечениях. Мы знаем, что вы увлекаетесь фотографией. Ну, наверное, это уже такое хобби, которое перешло в профессию.

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Ну, я вообще увлекаюсь.

ТРАХТЕНБЕРГ: Чем? Интересно.

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Всем.

ТРАХТЕНБЕРГ: Ну, например? Давайте по полочкам.

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Тем, что движется.

ТРАХТЕНБЕРГ: Это интересно. Мы не рассматривали, кстати, такую тему. Давайте поговорим. С чего же началось ваше увлечение тем, что движется?

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, ну правда, я увлекаюсь, прямо увлекаюсь и увлекаюсь. И в основном увлекаюсь старьем, барахлом, барахолками.

ТРАХТЕНБЕРГ: Вот я рассказывал Батиновой, а она не верила.

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, почему? Это так адреналин из всех мест, из глаз пышет, когда я вижу какие-то новые барахолки, неизвестные для меня. В любом городе мира, куда бы я ни приезжала, я первым делом узнаю, где развалы.

ТРАХТЕНБЕРГ: Вот Батинова спрашивает: а как, как она увлекается? Я говорю: ╚Видела мою квартиру?╩ Она говорит: ╚Да╩. √ ╚Вот теперь представь раз в 40 больше того, что у меня╩. Она говорит: ╚Не может быть!╩

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: И Рома мне еще приносит кое-что. Это так трогательно, прямо ящиками. У меня есть уголок Трахтенберга. Есть красный уголок у людей, а у меня уголок Трахтенберга.

ТРАХТЕНБЕРГ: Ну, выкинуть жалко. Как можно выкинуть? А дома не помещается.

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Продать – не продашь, а вот принести┘

ТРАХТЕНБЕРГ: Ну да, например. Спасибо. Давайте поговорим, с чего началось это увлечение барахолками какими-то. Ведь надо же было забрести туда как-то.

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Началось, наверное, с работы. Потому что я считаю, что деталь на фотографии – это самое┘ Вот сначала идут глаза человека, а потом уже детали костюма, брошки, перчатки. Это должно быть настоящее, потому что люди рассматривают. Это не телевизор, где что-то такое промелькнуло, и все, и не кино. Тут люди могут часами рассматривать, и фальшь или подделку всегда увидят. А если это все настоящее, то и отношение к персонажу, к фотографии намного серьезнее.

ТРАХТЕНБЕРГ: Это в 1998-м где-то началось? Или когда?

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Ну, это началось все раньше. Я росла в семье, где стояла антикварная мебель красная замечательная, где висели картины на стенах. То есть я с этим родилась, и это во мне культивировалось.

ТРАХТЕНБЕРГ: А собирали родители антикварную мебель, или она просто передавалась по наследству?

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет, ну не тот смысл собирать мебель. Мебель собирают, когда есть дворцы, заводы, пароходы. А когда есть квартира, ну как ее можно собирать?

ТРАХТЕНБЕРГ: Ну как? Выкинуть чешский шкаф какой-то и притащить с помойки антикварный, отреставрировать.

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Нет-нет, у нас стояла антикварная мебель, сколько я себя помню, и это было замечательно красиво. И осанка там другая, в этих креслах, и как-то отношение другое, и беспорядка не хочешь допускать.

ТРАХТЕНБЕРГ: Итак, вернемся к барахолочкам. Значит, вы жили в квартире, где всегда стояла антикварная мебель, были какие-то всякие разные предметы антиквариата, и всегда это воспитывало вкус.

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Ну, я думаю, что да. Я отличала ампир от модерна и так далее, то есть мне это все было свойственно. А сейчас вот уже, я не могу сказать, что я знаток, но во всяком случае я смогу вычленить, так сказать, из этой барахолки какую-то одну ценную вещь, интересную, и потом действительно она окажется┘

ТРАХТЕНБЕРГ: Ведь должно же было с чего-то начаться?

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Я начала коллекционировать рамки настенные для фотографий. То есть опять же для фотографий. Потому что я люблю, когда у меня все висят перед глазами, и я всех вижу, со всеми вроде встречаюсь взглядом. Поэтому рамочки разные совершенно, особенно модерн, и это было замечательно. Вот я начала с них, потом я перешла к колокольчикам, потому что звон потрясающий, вот когда пыль вытираешь┘

ТРАХТЕНБЕРГ: А колокольчики из чего?

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Металлические, только металлические. Ну, мне дарят всякие – и керамические, и стеклянные. Но я собираю сама старинные бронзовые колокольчики, иногда серебряные. Есть у меня еще колокольчик, которым я очень дорожу, я его купила в Лондоне, где огромный развал, это колокольчик, сделанный из сплава самолета немецкого, который упал на Лондон, и там барельеф: Рузвельт, Сталин и Черчилль. И говорят, что это большая редкость.

ТРАХТЕНБЕРГ: Ну это не первый колокольчик, да? А первый колокольчик какой был?

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ: Первый колокольчик был в форме мальчика, который сидит на какой-то горе. И вот за этого мальчика если взяться, то гора начинает звонить. Я не могла мимо пройти, это как произведение искусства. Я даже не знала, что это колокольчик. Но когда я это увидела, я поняла, что вот это то, чем надо заниматься.