Трахты-Барахты Сергей Глушко (Тарзан) в гостях у Романа Трахтенберга и Лены Батиновой

ТРАХТЕНБЕРГ: У нас в гостях Сергей Глушко, он же Тарзан. Здравствуй, Тарзан!

ГЛУШКО: Здравствуйте!

БАТИНОВА: Здравствуйте, Сергей!

ТРАХТЕНБЕРГ: Вот Иван Дулин сразу спрашивает: "Тарзан, а в джунглях есть вузы?" Это мы только что говорили о вузах во втором часе.

ГЛУШКО: Да, да, я подслушивал.

ТРАХТЕНБЕРГ: Можешь не отвечать на вопрос.

ГЛУШКО: Я не знаю.

ТРАХТЕНБЕРГ: Он не знает, Иван, его это не интересует. Тут еще люди интересовались: Тарзан или Тарзон? Очень красиво на еврейский лад: Тарзон, Левинзон.

БАТИНОВА: Слушайте, хватит всех приписывать.

ТРАХТЕНБЕРГ: Нет, просто люди интересуются, я должен был задать этот вопрос.

ГЛУШКО: Ну, как им больше нравится, на самом деле.

ТРАХТЕНБЕРГ: Слышали, ребята, как вам больше нравится. А скажи, Сергей, чем ты сейчас занимаешься? Не в данный момент, сейчас ты чай пьешь, а вообще?

ГЛУШКО: Все тем же.

ТРАХТЕНБЕРГ: Может быть, у тебя новые проекты какие-то?

ГЛУШКО: Ну, я продолжаю танцевать, и продолжает существование свой коллектив ╚Тарзан-шоу╩ на удивление всем и нам, в том числе, его участникам, ибо уже 12-й год, как мы это делаем.

ТРАХТЕНБЕРГ: Ну, конкуренты сейчас появляются ╚Евдокимов-шоу╩.

ГЛУШКО: Ну, это чуть-чуть другое. Это совсем другое, скажем так.

ТРАХТЕНБЕРГ: А людям нравится, меня удивляет это. Тебя не удивляет?

ГЛУШКО: Меня нет, сейчас объясню. Потому что очень качественный продукт, не вникая как бы в его содержание, тем не менее, среди существующих подобных вещей это лучше, скажем так.

ТРАХТЕНБЕРГ: А не думал ли ты, Сережа, что подобные вещи должны быть в подобных местах? Такое мнение, а то у нас расходится все, везде. Вот смотри, у нас посмотришь, и подобные персонажи, они поют со сцены, и все радуются, и все приходят. Я рад, что ты не такой.

ГЛУШКО: Я как бы не говорю о своем отношении к этому. Я говорю как бы о том, что продукт есть, не важно, кто его потребитель, но есть потребители. Есть предложение, есть спрос, и насколько я понимаю, что, ну, был прецедент, когда мне говорили об этом шоу как бы очень хорошо люди, которые в нашем шоу-бизнесе занимают достаточно хорошие места, скажем так, заняли удобные лежанки, уже не обсуждаемые. И, правда, они говорят: ну, мы тоже думали, но посмотрели, ты знаешь, да.

ТРАХТЕНБЕРГ: Просто ты по-честному сказал: ты – стриптизер, занимаешься стриптизом. Но такая специальность для мужчины, на мой взгляд, не особенно, может быть, такая достойная, хотя то, что ты делаешь, это хорошо.

БАТИНОВА: Это танец?

ГЛУШКО: Это не танец.

ТРАХТЕНБЕРГ: Вот объясни, что такое стриптиз, давай мы поговорим.

ГЛУШКО: Стриптиз -это энергетика, больше ничего. Танец танцуют танцоры. Есть танцы на льду там, не знаю, сейчас можно на ринге. Стриптиз – это не танец. Очень много, поэтому, собственно говоря, может быть, я позволю себе такое, может быть, с высоты 12-летнего опыта, что, может быть, много очень сейчас стриптизеров┘

ТРАХТЕНБЕРГ: Да, которые просто танцуют.

ГЛУШКО: ┘а Тарзан один. Почему? Просто возникает вопрос. Я пытаюсь логически как бы, потому что я считаю, что стриптиз это не танец, а очень многие считают как бы по-другому. То есть, считают, что это все что угодно: там, тело накаченное, еще что-то. Я считаю, что это нет.

ТРАХТЕНБЕРГ: Что должен сделать артист стриптиза? Что он должен достичь?

БАТИНОВА: Чтобы он был успешен.

ТРАХТЕНБЕРГ: Вот на сцене? Вот он вышел, вот ты вышел, понимаешь, и чем должно закончиться твое выступление?

ГЛУШКО: Я объясню. Как правило, выступление подобных коллективов происходит, по крайней мере, если не брать специализированные клубы, а просто клубы обычные, куда люди приходят, и абсолютно не только девушки, мужчины и женщины, подростки и прочие. Приходят просто отдохнуть, потанцевать, отвлечься от каких-то своих бытовых, не знаю, забот, от кризиса от этого, просто поесть салата вкусного. И тут на сцену выходят, значит, некие люди и пытаются┘ Так вот твоя задача сделать, чтобы на эти, не знаю, 30-40 минут человек забыл о своих заботах и проблемах. Как ты это сделаешь?

ТРАХТЕНБЕРГ: Все равно.

ГЛУШКО: Не все равно. Но это твои методы.

ТРАХТЕНБЕРГ: Но тогда, в этом случае, это же не обязательно должен быть стриптиз?

ГЛУШКО: Нет, понимаете, стриптиз – слово такое, очень хлесткое и сразу возникает некая картинка.

ТРАХТЕНБЕРГ: Ну, обозначает оно соблазнять. Вот выходит мужчина, ты же, например, не можешь сделать так, чтобы глядя на сцену, я пришел посмотреть твое шоу, чтобы я забыл обо всех своих невзгодах.

ГЛУШКО: Значит, я, по всей видимости, некую свою трактовку стриптиза не изобрел, а она у меня другая.

ТРАХТЕНБЕРГ: А работаешь на женщин? На женскую аудиторию?

ГЛУШКО: Естественно, на женщин. Нет, муза – всегда женщина. Это априори. Но я не пытаюсь вызвать какое-то слюноотделение у кого-то, абсолютно нет. Я делаю это на сцене, пускай это для ушей зрителя не очень тактично, может быть, звучит, но, выходя на сцену, меньше всего меня интересует, насколько я нравлюсь сейчас зрителю. Правда, вот это парадокс такой.

ТРАХТЕНБЕРГ: Идет такая самореализация.

ГЛУШКО: Да, то есть, выходя на сцену, смысл очень простой – ты должен вызвать живые эмоции. Не нарисованную улыбку, не поставленный взгляд какой-то, не знаю. То есть, это все-таки вещи, которые сразу читаются, зрители просто перечеркиваются, и не интересно, посмотрел, ну, это я уже миллион такой. Что-то такое должно быть живое. Ты должен, я не знаю, ты можешь плакать, если ты умеешь это делать, ты можешь смеяться, но так, чтобы это было заразительно, чтобы это было настоящее. Ты должен смотреть людям, не прятать глаза за очками или куда-то рассматривая потолок, ты должен смотреть, и должен на зал идти, не заглядывать людям в глаза.

ТРАХТЕНБЕРГ: Ну, понятно, не на потребу публике.

ГЛУШКО: Да, да. Ты должен найти то, от чего тебя колбасит реально. И, выходя на сцену, плюс музыка – вот это все должно произойти – пятый элемент.