Трахты-Барахты Владимир Турчинский – гость шоу Трахты-Барахты

ТРАХТЕНБЕРГ: У нас час называется ╚Хобби и ты╩. Не то, что ты хоббит, ни в коем случае, я не мог бы сказать, мои шутки так далеко не распространяются. Но просто ╚Хобби и ты╩.

ТУРЧИНСКИЙ: Мы сейчас просто спорили с девчонками, зачем меня пригласили? А Роман будет час разговаривать, потом я поблагодарю слушателей и уйду.

ТРАХТЕНБЕРГ: Нет, на самом деле, сюда ты приходишь, чтобы ты поговорил.

БАТИНОВА: У нас так всегда бывает. Если получится по-другому, то не обижайтесь, пожалуйста, заранее.

ТРАХТЕНБЕРГ: В тот момент, когда ты┘

ТУРЧИНСКИЙ: Раздался звук удара, и пошла нормальная программа.

ТРАХТЕНБЕРГ: В тот момент, когда ты воздух набираешь, в этот момент я включаюсь.

ТУРЧИНСКИЙ: Хорошо.

ТРАХТЕНБЕРГ: Но не выключаюсь, понимаешь, вот, в чем проблема. Рассказывай тогда сам. Чем же ты увлекаешься в свободное от работы?

ТУРЧИНСКИЙ: А у меня, в принципе, работа – хобби. Я никогда в жизни не ходил, как порядочные люди, с утра на завод, в офис, к 8-9 утра. Нет, у меня очень скользящий график. Есть работа, я работаю. Самый большой рекорд у меня – 2,5 суток смена была в кино. Да, серьезно. Причем очень смешная ситуация, когда я пригласил жену в Таллин, у меня были съемки в Таллине, ╚Таллиннский экспресс╩. Говорю ей: на 8 марта приезжай, у меня будет свободный день. А мы снимали полный метр за 12 дней. И там график был такой. И мне Иринка потом рассказывает: я, значит, прилетаю в 5 утра, никто меня не встречает. Через час взмыленный человек – я вспомнил на площадке, что мою жену должны встретить – прибегает в аэропорт, ее везут на площадку. Площадка эта была в заброшенном депо таллиннском каком-то, где мы снимали уже вторые сутки подряд какую-то драку очередную. За смену 5 их было, я там весь в крови. Она говорит: я подхожу, минус 20, стоят мужики пьяные и раскачивают ломами вагон поезда, изображая, что он идет. А внутри я с чеченскими террористами, значит, друг друга выбрасываем из окон идущего поезда. В общем, улетел я потом в Прагу, а она осталась 8 марта со съемочной группой справлять.

ТРАХТЕНБЕРГ: Понятно. Мне просто даже удивительно, что ты вот, умный человек, как ты мог!

ТУРЧИНСКИЙ: Это удивительно тебе?


ТРАХТЕНБЕРГ: Нет, не это удивительно, мне удивительно, как ты мог поверить, что у тебя будет свободный день?

ТУРЧИНСКИЙ: Ты понимаешь, я до сих пор верю людям, как это ни парадоксально. Действительно. Я никогда не опаздываю, если ты успел заметить.

ТРАХТЕНБЕРГ: Ты никогда не опаздываешь. Я тоже стараюсь не опаздывать, но существует такой закон – на съемку опоздать невозможно никогда.

ТУРЧИНСКИЙ: И каждый раз я приезжаю вовремя, начинаю напрягать всех. В принципе, на некоторых телеканалах уже существует такая позиция, что сейчас приедет склочный Турчинский и начнет выносить мозг.

ТРАХТЕНБЕРГ: Они же не понимают, что это они виноваты.

ТУРЧИНСКИЙ: Так нет, а у меня уже там плотненько все стоит, все, на час, отлично.

ТРАХТЕНБЕРГ: Да, во сколько освобожусь.

ТУРЧИНСКИЙ: Да, в 9, отлично, все, до свидания.

ТРАХТЕНБЕРГ: Ну, как, посидел там два часа и сказал: все, ребята, больше не могу. Как, как, мы уже все поставили. А поздняк метаться.

БАТИНОВА: А правда, что вы работали учителем младших классов?

ТУРЧИНСКИЙ: Работал, после армии я устроился, причем я преподавал физику и физкультуру.

ТРАХТЕНБЕРГ: Физику и физкультуру? Не хватало еще домоводство.

ТУРЧИНСКИЙ: Сначала нужно создать сосуд, чтобы потом наполнить его знаниями.

Слушайте в аудиофайле!