Трахты-Барахты Режиссер Роман Виктюк в гостях у Романа Трахтенберга и Лены Батиновой

ТРАХТЕНБЕРГ: У нас в гостях Роман Виктюк. Здравствуйте, Роман Григорьевич!

ВИКТЮК: Да, да, здравствуйте! ╚Трахты-барахты╩! Какая волна сейчас?

ТРАХТЕНБЕРГ: Это ╚Маяк╩ у нас.

ВИКТЮК: Нет! Господи, энергетическая волна!

ТРАХТЕНБЕРГ: Напугался я даже. А вот спрашивают нас из Волгоградской области: ╚Роман Виктюк, а платочек вы всегда носите на груди?╩ Сейчас, смотрю, нет платочка.

ВИКТЮК: Нет, нет. Потому что сейчас вечер.

ТРАХТЕНБЕРГ: Сейчас вечер. Вечером не положено.

ВИКТЮК: Совершенно опознавательные знаки другие, тем более на ╚Маяке╩.

ТРАХТЕНБЕРГ: Значит, мы говорим об увлечениях, нас час третий называется ╚Хобби и ты╩. У вас, Роман Григорьевич, есть хобби, есть какие-то увлечения. Я смотрю по блеску ваших глаз, потому что вы находитесь именно на той волне, до которой мы еще не допрыгнули. У вас этих увлечений море разливанное.

ВИКТЮК: Нет. Но люди, которые приходят, могут придумывать создавать себе, знаешь, какой-то имидж неожиданный совершенно.

ТРАХТЕНБЕРГ: А вам зачем придумывать?

ВИКТЮК: Нет, надо, надо, все равно! О! Рома, знаете, какая жизнь страшная. Столько люди вокруг придумывают и тебя в это втягивают. И ты должен потом делать вид, что ты участник этого. А ты первый раз только это слышишь. Нет. Если вы говорите об этом, я правду сейчас. Вот сейчас на вас смотрю. Я думаю, что самое интересное хобби, это когда ты с маленьких лет, как только появился в этот мир, а еще, тем более, когда тебе было 7 месяцев, до появления в этот мир┘

ТРАХТЕНБЕРГ: Я смутно помню вот этот период.

ВИКТЮК: А я знаю, потому что это самое интересное.

ТРАХТЕНБЕРГ: Я рыбкой был тогда.

БАТИНОВА: Креветкой ты был.

ТРАХТЕНБЕРГ: Там сначала хвостик, он потом отваливается. Я читал.

ВИКТЮК: А я – волной.

ТРАХТЕНБЕРГ: Вот. Поэтому вы на волне, видите!

ВИКТЮК: А я – волной. А рыбка у нас в волне. Это большая разница.

ТРАХТЕНБЕРГ: Так. И что?

ВИКТЮК: Ну, и вот. 7 месяцев, и мама пришла, это было во Львове, на оперу Верди ╚Травиата╩, я так этой волной ее тормошил и кричал: ╚Выпустите волну!╩ Потому что у меня такая бешеная энергии. Мама два раза уходила во время увертюры. И Верди, я так думаю, что он меня призывал. И мама говорит, что первый крик мой был крик командирский. Не крик отчаяния, а ╚Повеливаю!╩ И закричал: ╚Я пришел! Все!╩ И цыганка, прошло не так уж много времени, посмотрела на руку и сказала: ╚Он будет руководителем. Он не может быть простым человеком. Он должен руководить╩. И когда Павел Глоба, замечательный астролог, совсем недавно, мы с ним писали большую передачу, и вдруг он в конце передачи говорит: ╚А вы знаете, кем вы были в прошлой жизни?╩ Я говорю: ╚Я не знал, не знаю, не хочу, но чувствую╩.

ТРАХТЕНБЕРГ: Кем?

ВИКТЮК: Он говорит: ╚Он был полководцем в Риме╩. И я так в это поверил, Рома, что, знаете, когда я первый раз попал в Рим, а у меня топографический кретинизм страшный совершенно, это единственный город в мире, когда я попал первый раз и я знал, куда идти. Я знал, где моя гостиница, где вот эта лестница, где какой магазин, я не ошибался. И два раза не путал. Это потрясающее ощущение.

ТРАХТЕНБЕРГ: А это вы в прошлой или┘

ВИКТЮК: Нет, уже в этой, в этой.

ТРАХТЕНБЕРГ: Нет, были римским-то этим?

ВИКТЮК: Конечно. Ну что ты! С ума сошел. Конечно. Ну, так вот, я теперь веду к хобби. И когда знаешь, что ты должен повелевать, то я думаю, что хобби может быть, наверное, это такое, ты никогда не слышал, но это хобби – повелевать людьми.