Центральный комитет Павел Руминов в гостях у Тутты Ларсен и Владимира Аверина

 

ЛАРСЕН: У нас в гостях режиссер, сценарист Павел Руминов, здравствуйте.

 

АВЕРИН: Здравствуйте, Павел.

 

РУМИНОВ: Здравствуйте.

 

ЛАРСЕН: Я хотела у вас спросить. Вы родом из Владивостока, у меня есть энное количество друзей оттуда. Это все какие-то, как и вы, удивительные, приятные, особенные и талантливые люди. Что у вас там, атмосфера какая-то особенная, во Владивостоке?

 

РУМИНОВ: Ну, так как я был во Владивостоке, я не могу сказать, что все во Владивостоке┘

 

АВЕРИН: Такие же талантливые, как и я.

 

РУМИНОВ: Нет, люди все талантливые, безусловно. Но люди не всегда приятные, и Владивосток не исключение. Да я немножко стал его забывать, я здесь достаточно давно.

 

АВЕРИН: И поэтому стали более приятны или менее приятны в общении?

 

РУМИНОВ: Мне кажется, оттого, что я все-таки снимаю фильмы, а я этого хотел, и сейчас я наконец-то это сделал два раза, сейчас второй фильм выходит в прокат, то вот как-то с этой идеей я расправился, и теперь мне намного лучше жить. Теперь даже не обязательно снимать.

 

ЛАРСЕН: Все, можно расслабиться? Пожинать лавры?

 

РУМИНОВ: Если бы я устроился куда-нибудь диджеем и получал хотя бы немножко денег, я бы перестал снимать, конечно. А так еще, конечно, мысли присутствуют, просто не знаю, где еще работать.

 

АВЕРИН: Года, наверное, полтора назад в одном из интервью вы, отстаивая право режиссера-делателя кино на свободное творчество, пробросили фразу такую: искусство искусством, а если захочется уже как-то себя обеспечить, то можно начать снимать комедии. И вот сейчас в прокат выходит лирическая комедия ╚Обстоятельства╩. И у меня возникает вопрос: вы предали себя? Вы променяли на мамону, что называется, это высокое служение искусству, которое так отстаивали горячо во всех своих высказываниях прежде?

 

РУМИНОВ: Ну да, я думаю, так как деятели искусства здесь у вас отрицают такие вещи, для разнообразия скажу, что да, я предал искусство. Покажите, где оно, просто оно не подавало никаких исков и не озвучивало никаких претензий, это искусство.

 

АВЕРИН: Это вы ошибаетесь. Единожды солгав┘ Знаете, никто на бумажке вам претензию не принесет, но вы почувствуете.

 

РУМИНОВ: У нас очень мало времени, чтобы рассеять весь этот туман, связанный с кино, который присутствует. А в пространстве могу лишь сказать, что невозможно здесь предать себя, невозможно ничего сделать такого. По-моему, просто пришла такая история, и я ее снял. И это очень тяжело, так же тяжело, как и предыдущие вещи. Это очень сложно - снимать фильм.

 

АВЕРИН: Давайте про историю эту, про ╚Обстоятельства╩. Потому что фильм выходит в прокат, и мне удалось прочитать в анонсе кратком, что это такая история двух семейных пар, которые собрались вместе в камерной обстановке, и выясняется, что все не так просто. Про это тоже написано уже в мировом репертуаре очень много пьес, снято очень много фильмов.

 

ЛАРСЕН: Мне очень понравилось, что сценарист вашего фильма в пресс-релизе к нему сказал, что для вдохновения он читал Мольера и Бомарше. Ему хотелось, чтобы это была такая же легкая и стремительная история. Получилось?

 

РУМИНОВ: Коля с такими образцами признанного искусства связал свое вдохновение. А я вспомнил фильмы с Пьером Ришаром, ╚Укол зонтиком╩ недавно пересмотрел.

 

ЛАРСЕН: ╚Высокий блондин в черном ботинке╩.

 

РУМИНОВ: Да, вот эти, или ╚Этот безумный, безумный мир╩.

 

ЛАРСЕН: Ой, какие чудесные фильмы!

 

РУМИНОВ: Да, фильмы, которые, помню, смотрел ребенком, и они мне были понятны. Знаете, как про комедию говорят: люди любят комедию, это же некий аналог медитации, немножко она тебя выхватывает из твоих привычных проблем и дает отдохнуть голове, но наутро ее никто не вспоминает, ей не вручают ╚Оскаров╩ и призов. И я немножко устал нести на себе чувака с табличкой ╚художник╩.

 

АВЕРИН: Надоели призы и ╚Оскары╩.

 

РУМИНОВ: Нет, не надоели, но у меня есть только моя жизнь, в моей жизни был мой конкретный кризис, конфликт, тяжесть, от которой я хотел избавиться. И я послушал, что говорит сердце, что говорит Бог, что говорит природа, и все было очень естественно и просто. Простая история, дурацкий фильм, который очень тяжело было делать. Сложность в том, что, в отличие от драмы или от фильма такого странного, там все время нужно быть веселым. Профессиональный долг - быть веселым и открытым.

 

ЛАРСЕН: И у режиссера тоже такое?

 

РУМИНОВ: У режиссера в первую очередь. Эфрос это сказал, что если свести к одной черте режиссера √ это быть веселым. Потому что ум запоминает какие-то операции, фильмы делаются и сходят с конвейера, как и все остальные вещи. Так как конвейер пока меня не приютил и у меня нет особых связей с конвейером, мои фильмы все такие рукотворные, можно сказать, я собираю группу всегда, как пиратов, мы идем на корабле куда глаза глядят, то нельзя было себе позволить быть занудным, играть в маэстро, нужно было оставаться ребенком, который при этом четко просчитывает, где должна быть камера, но эту работу скрывать от людей. На поверхности должно быть веселье.