Парк культуры и отдыха Дина Рубина в гостях у Кирилла Радцига и Марии Бачениной

РАДЦИГ: Здравствуйте, уважаемые дамы и господа. Мы здесь, в доброжелательной студии ╚Маяка╩, встречаем наших утренних гостей выходного дня. И сегодня действительно у нас приятное очень и интересное получается утро, потому что рядом с нами находится удивительно интеллигентный человек.

 

БАЧЕНИНА: И доброжелательный.

 

РАДЦИГ: Который причинит нам добро сейчас. Это сразу чувствуется. Вот мы с Машей здесь уже со многими встречались, и с первого взгляда сразу мы понимаем, состоится у нас беседа или нет. И вот как только мы увидели Дину Рубину, нашу сегодняшнюю гостью, мы поняли, что удивительно общительный, интересный и главное (что сейчас редкость, к сожалению) интеллигентный человек. Очень приятно.

 

РУБИНА: Ой, как много авансов!

 

БАЧЕНИНА: А я бы добавила еще один авансик: простой человек. Как-то сразу просто стало. Я имею в виду ╚простой╩ в хорошем смысле слова.

 

РУБИНА: Ребята, ребята, осторожней!

 

РАДЦИГ: Как мне говорила моя учитель Алла Александровна Казанская, мы делали отрывок про дворянство и так далее, они были удивительно свободные люди. И соответственно аристократы, они были абсолютно свободны от всего, то есть не от всего, но они были внутренне очень раскрепощены и свободны, поэтому с ними было довольно легко общаться. Потому что у нас же представление какое? Интеллигентный человек - это съевший аршин, какой-то такой. Но на самом деле все совершенно по-другому.

 

РУБИНА: Это отдельная тема на самом деле, я думаю, обобщение с дворянами. И я думаю, что того, кто с ними действительно общался, стоило бы пригласить в эту студию. Но, увы, мы сейчас не можем этого сделать. Я думаю, что среди них были абсолютно разные люди - как свободные, так и не очень.

 

БАЧЕНИНА: Дина, мы буквально в конце прошлого часа говорили про ╚Тимура и его команду╩. И, видимо, в связи с этим у меня сложилось впечатление, что вы Тимур. И сложилось впечатление не только потому, что мы пообщались за кадром как-то, а, естественно, из того, что я о вас прочитала, ваши интервью. Вот манера давать ответы, то, что вы говорите. То есть вы Тимур в жизни, в семье, на поприще своем и так далее. Правда или нет?

 

РУБИНА: Нет, это абсолютно противоположное впечатление от истины. Это маска, это мое лицо на публике. На самом деле я человек глубоко интровертный, очень угрюмый. Это может подтвердить мой муж и вся моя семья. И должна вам сказать, что за день я могу не произнести ни единого слова. И если бы я  произносила их так часто, как, например, в студии, то вряд ли бы я писала каждый год по роману. Все-таки занятие писательством - молчаливое дело и очень одинокое. Но я просто вырвалась из своей иудейской пустыни и сейчас ужасно радуюсь, что могу говорить, много говорить.

 

РАДЦИГ: Вопрос у меня такой. Вот вы впервые, насколько я понял, у вас первая публикация была в журнале ╚Юность╩. Действительно, сейчас вспомним, наверное, те времена, когда были ╚Литературная газета╩, ╚Иностранная литература╩. Вот тот же самый журнал ╚Юность╩, в котором начинали молодые дарования печататься. Сейчас я даже не знаю такого журнала, в котором начинают что-то печатать.

 

БАЧЕНИНА: Который дает, так сказать, определенный, в хорошем смысле, штамп и путевку в жизнь. Ты это имеешь в виду, да?

 

РАДЦИГ: Да-да-да. И вот у меня как раз в связи с этим вопрос. Вы начали зарабатывать свое имя, которое теперь уже работает и на вас тоже, вот как раз с таких журналов. Как вы думаете, как сейчас молодежи, где им можно пробиться, какие советы вы можете дать?

 

БАЧЕНИНА: Посредством чего, через что?

 

РУБИНА: Вы знаете, на самом деле это очень сложный вопрос. И действительно я как бы появилась сразу трехмиллионным тиражом со своим вот этим сопливым рассказиком. Мне было 15 лет, и это был тот самый момент, когда рождаются знаменитыми буквально из-за тиража. Возможно, у них была разнарядка, знаете, по географии. Я жила в городе Ташкенте, и они подумали: из Ташкента, возможно, давно никого не печатали. Но на самом деле у меня есть литературный крестный отец, это Виктор Славкин, которому просто попала в руки тетрадка вот этой вот наглой девчонки из города Ташкента. И вместо того, чтобы выкинуть, потому что от руки было написано, выкинуть в корзину, чтобы не ломать глаза об этот дикий почерк 15-летнего подростка, он прочитал этот рассказик и стал ходить по комнатам редакции и говорить: ребята, вот из Ташкента девчонка такой симпатичный рассказик прислала, смешной┘

 

РАДЦИГ: То есть а вы просто в тетрадку написали от руки и послали в Москву?

 

РУБИНА: Написала, да. И когда я, между прочим, лет пять назад была на передаче у Виктора, ╚Старая квартира╩ была тогда, то он мне сделал сюрприз: он эту тетрадку, спустя чуть ли не 40 лет, мне подарил. Я была тронута до слез. Так вот, Маша, возвращаясь к вашему вопросу, Кирилл, и к вашему. Вы знаете, я в некоторой растерянности действительно. Потому что ведь не только журналы существовали. Существовали литобъединения, куда люди приходили. Наверное, и сейчас что-то такое существует, но тогда это было официально, при Союзе писателей, и человек рос. Сначала он притаскивал что-то очень неказистое, его обсуждали, били мордой об стол. Потом ему давали немножко взрасти. Потом вдруг в какой-то газете, я не знаю, ╚Тушинская правда╩ или что-то такое, давали ему напечатать четверостишие какое-нибудь, и он печатал это, и был ужасно горд. А потом в общей подборке к празднику 7 ноября давали целое его стихотворение. В общем, это был некий путь, когда человек шел. Сейчас я не знаю. Понимаете, с одной стороны, это очень сложно, трудно, нет таких институций. С другой стороны, существует литинститут, который, по-моему, еще никогда никого приличного не выпустил. Я извиняюсь перед теми выпускниками, которые все-таки закончили его. Существует литературный институт. Существует могучий Интернет.

 

РАДЦИГ: И существует Дом литераторов, тот самый.

 

БАЧЕНИНА: Погодите, друзья, это все правда, что вы говорите. Но существует же еще вот эта прорва макулатуры. Слава богу, что Интернет существует, что можно там где-то посмотреть: вот это стоит, а вот это не стоит читать. А вот приходишь в книжный магазин┘

 

РУБИНА: Маша, это уже вы говорите о проблеме читателя, а не о проблеме начинающего писателя.

 

БАЧЕНИНА: Как же? Неправда, она перекликается. Как я вот в этой прорве┘ вытянуть руку с парты задней, чтобы меня заметил учитель. Так никто не подойдет ко мне, если рекламы нету достойной. Разве нет?

 

РУБИНА: Немножко не совсем так. Да, реклама, безусловно, это очень важно все. Ну появляется, предположим, Сусанна Бобски, например, новая писательница. И, предположим, проплачивают ее рекламу, и ее книга расходится большим тиражом, потому что со стен метро, со стен подвалов, пивных и прочих везде все знают, что надо купить Сусанну Бобски. И все покупают Сусанну Бобски. И после прочтения Сусанны Бобски все видят, что это просто такой шар, который поднимается и улетает. И вторую книгу не покупают. А если кто-то по глупости покупает вторую книгу, то третью уже точно не покупают. И кончается писатель Сусанна Бобски. Или появляется некая девочка или некий мальчик, действительно в которых заложена искра Божья. И вы знаете, вот где бы ни появился этот рассказик, он привлечет к себе внимание.

 

БАЧЕНИНА: А у вас есть такие примеры в современности? Приведите, пожалуйста.

 

РУБИНА: Ну, безусловно. Французская писательница замечательная.

 

БАЧЕНИНА: ╚Счастливы вместе╩, он ее любил, она его любила┘

 

РУБИНА: Да, совершенно точно. Которая просто проснулась знаменитая.

 

БАЧЕНИНА: Анна Гавальда?

 

РУБИНА: Нет, я имею в виду совсем другую. Но, кстати, и она тоже. Извините меня, а вот этот ╚Гарри Поттер╩┘

 

РАДЦИГ: Джоан Роулинг.

 

РУБИНА: Короче, безусловно, это есть, бывают такие вещи.

 

БАЧЕНИНА: Мне просто русского хотелось, нашего, так сказать. Вот вы наша в любом случае, хотя живете не у нас. А Роулинг не наша.

 

РУБИНА: Хорошо, возьмите Захара Прилепина. Он появился относительно недавно, но это сильный прозаик. Возьмите Мишу Шишкина, который тоже относительно недавно появился, 10-12 лет, и он сделал серьезный рывок при небольшом количестве произведений.