Шоу Комолова и Шелест Актриса Алиса Хазанова в гостях у Антона Комолова и Ольги Шелест

ШЕЛЕСТ: У нас в гостях актриса Алиса Хазанова. Здравствуйте, Алиса!

ХАЗАНОВА: Здравствуйте! Вы меня отправили уже и в Канны, и в Венецию. Мне, в принципе, нравится такой вариант. К сожалению, это не очень возможно, потому что картина не может участвовать в двух фестивалях класса ╚А╩, то есть она не может быть в конкурсе двух фестивалей.

ШЕЛЕСТ: Это такие правила?

ХАЗАНОВА: Да, это такие правила. Если картина съездила в Канны, она уже никогда в Венеции в конкурсе не будет.

ШЕЛЕСТ: Даже, если она была в Каннах вне конкурса?

ХАЗАНОВА: Нет, это невозможно. Но вне конкурса, смотря что имеется в виду, но, в принципе, после Канн в Венецию не едет просто никто.

КОМОЛОВ: По-моему, тоже все-таки самый престижный фестиваль – это все равно Каннский, как ни крути, поэтому, в первую очередь, все пытаются попасть туда, да?

ХАЗАНОВА: Ну, получается так.

ШЕЛЕСТ: Фильм был показан, собственно, на Каннском фестивале.

ХАЗАНОВА: Фильм был показан в программе ╚Особый взгляд╩, которая является официальной программой Каннского фестиваля. То есть, есть основной конкурс, а есть более авторский взгляд на кино, и фильмы, которые более авторские, они попадают в программу ╚Особый взгляд╩.

ШЕЛЕСТ: Оценивает их кто? Кинокритики, журналисты, кто?

ХАЗАНОВА: Их оценивают жюри, их оценивают зрители и пресса, и все люди, которые приезжают на фестиваль. Там другое распределение призов, то есть там нет, допустим, призов за актерские работы, там присуждается приз жюри, и какие-то пара призов от фондов каких-то, я уже сейчас забыла, каких. Но, конечно, там другая система распределения.

КОМОЛОВ: Ну, международный валютный фонд, наверное.

ХАЗАНОВА: Ну, ну, вы, наверное, лучше знаете, чем я, конечно.

ШЕЛЕСТ: На твой взгляд, как ты думаешь, какое мнение собрал фильм, как отзывались в Каннах, в частности, тем более уже в России же пошел фильм?

ХАЗАНОВА: Ну, в Каннах фильм хорошо приняли. Да, он в прокате, с 10 числа идет в кинотеатрах. В Каннах был хорошо принят фильм, было приятно, что была очередь пойти на фильм. Когда зал полторы тысячи человек, ты видишь, как люди стоят в очереди, чтобы попасть в кино, это очень здорово. И, вообще, атмосфера Каннского фестиваля, то есть люди приезжают действительно для того, чтобы увидеть как можно больше фильмов, и им это интересно, действительно. И причем мы же с Николаем Хомерики уже не первый раз ездим на Каннский фестиваль. Сначала это была короткометражная работа, которая приз там получила, потом это был полный метр картины ╚977╩, которая тоже участвовала в ╚Особом взгляде╩, и чувствуется, что люди следят за работой режиссера, потому что от фильма к фильму интерес уже другой, то есть, можно сказать, что утверждает режиссер свои позиции на фестивале.

КОМОЛОВ: А как с точки зрения перевода, потому что ведь не все фильмы, особенно про нашу страну, достаточно поддаются переводу, начиная от всяких языковых каких-то моментов и до специфики, ну, не знаю, у всех разных менталитет, у наших людей он особенно разный в отличие от европейцев. На ваш взгляд, насколько получилось перевести, насколько публика принимала и воспринимала то, что и Николаю хотелось увидеть от публики, и вам?

ХАЗАНОВА: Ну, тут есть два момента в этом вопросе, о котором вы говорите. Конечно, трудно перевести на французский, на английский язык особенности языковые. В частности, у нас в картине много мата. Уже везде написали, что ╚Сказка про темноту╩ – это сплошной мат. Ну, может быть, не сплошной, но мат присутствует. Просто у Александра Родионова есть своя особая манера построения.

КОМОЛОВ: Это сценарист?

ХАЗАНОВА: Да, это сценарист картины. Есть своя особая манера построения фразы, и как бы такие речевые обороты, которые невозможно, действительно, перевести на другой язык. Я, сидя в зале, в Каннах читала и французские, и английские субтитры, чуть не сошла с ума, потому что просто у меня срабатывает рефлекс. Написаны субтитры, я должна их прочитать, должна все успеть прочитать. Это страшно, поэтому первый раз я картину фактически не видела. Но, с другой стороны, режиссер Хомерики снял картину о человеке, прежде всего, это история женщины, как бы кино глазами женщины, в принципе, история о человеке и его одиночество. И как история, мне кажется, все понятно было, то есть по тому, как зритель принял фильм, было понятно, что дошло, понятно, что не осталось каких-то загадок.