Центральный комитет Илья Демичев в гостях у Тутты Ларсен и Владимира Аверина

 

АВЕРИН: Ну, вот, представить Илью Демичева с совершенно с другой стороны уже сложно. Потому что знали, знали его люди как человека серьезного, солидного, бизнесмена, и вдруг - опаньки, и поменял в цвете лет своих буквально жизненный путь и бросился в эту утопическую киношную режиссуру. Снял фильм ╚Какраки╩, получил приз президента фестиваля ╚Окно в Европу╩ в Выборге, свозил этот самый фильм в Венецию и теперь даже вот подсчитывает кассу от проката в России. Неделю уже идет кино?

 

ЛАРСЕН: У нас в гостях Илья Демичев. Здравствуйте!

 

ДЕМИЧЕВ: Да, здравствуйте!

 

ЛАРСЕН: Мы, правда, впечатлились, потому что, действительно, в большей степени знали вас до сих пор как ресторатора, как человека┘

 

АВЕРИН: Серьезного.

 

ЛАРСЕН: Нет, не то чтобы серьезного, а просто несколько в другую сторону организованного, я бы так сказала. И вдруг кино. Я понимаю, что, наверное, этот вопрос вам задавали неоднократно, но мы хотели бы еще раз для наших слушателей уточнить: как это вас занесло в кинематограф?

 

ДЕМИЧЕВ: Вообще, честно, если бы мне это сказали про кого-то другого: занимался, нефть добывал, а вдруг начал в кино или в театре работать, к примеру, или актером стал, я бы с очень большой настороженностью отнесся к этому. Действительно, это очень такая история тяжелая, и вдвойне тяжелая она для меня, потому что я очень четко себе представлял все эти процессы, как это делается, насколько это тяжело, насколько это требует много-много всякого рода знаний, навыков, не говоря уже о таланте. Ведь творчеством люди должны заниматься, на мой взгляд, тогда, когда они не могут этим не заниматься, это такая история. Вот я не смог не заниматься этим.

 

ЛАРСЕН: Но вы могли бы начать писать акварели или стихи, а тут такая сразу громоздкая история.

 

ДЕМИЧЕВ: Нет, во-первых, стихи я писал всегда и пишу до сих пор, у меня даже вышло несколько сборников поэтических. И я закончил ГИТИС, если вы не знаете.

 

АВЕРИН: Более того, мы знаем, что даже в фильме ╚Какраки╩ вы заставили как режиссер главного героя читать как раз стихотворение ваше.

 

ДЕМИЧЕВ: Да, я его заставил, правда это, да.

 

ЛАРСЕН: А он что, сопротивлялся?

 

АВЕРИН: Я так понимаю, что сам актер же ничего не делает на площадке. Чего режиссер ему скажет, то он и делает.

 

ДЕМИЧЕВ: По-разному бывает на самом деле.

 

АВЕРИН: Поэтому воля режиссера Демичева, пославшего Михаила Ефремова на главную роль, и сделала свое дело.

 

ДЕМИЧЕВ: Ну, да.

 

ЛАРЕСЕН: Кажется, что в современном киномире на самом деле, в авторском кино, максимальных успехов все-таки достигают люди, которые сами пишут сценарий к своим фильмам. Но, с другой стороны, это очень такой тоже очень большой вызов. Ну, ладно, ответить за режиссуру еще как-то можно, у тебя есть продюсер, у тебя, в конце концов, есть опытные актеры и такая серьезная команда на площадке, но самому написать сценарий, а потом его еще и поставить - это двойная какая-то нагрузка получается.

 

ДЕМИЧЕВ: Вообще изначально у меня не было каких-то мыслей делать это в качестве режиссера. Потому что я написал сценарий, и у меня его купили продюсеры, вот небезызвестная вам Саида Медведева.

 

ЛАРСЕН: Да, она была у нас в гостях. Это тоже удивительно, потому что Саида вообще прославленный документалист в первую очередь.

 

ДЕМИЧЕВ: Да, и вот она прочитала сценарий, ей он очень понравился, и она говорит: давай-ка я его у тебя куплю. Я говорю: ну, почему бы нет? И потом как-то в процессе того, как мы начали общаться, меня брали на встречи с разными режиссерами, которые планировались на то, чтобы делать это кино, вот как-то так само собой вырулилось, что "попробуй снять, мне кажется, у тебя получится". Я честно на эту тему очень долго думал, потому что это, помимо большой ответственности и огромной работы, это еще такая штука, что творчество - это нечто такое, что после того, как ты это сделал, начинает жить отдельно от тебя, и ты уже ничего исправить не можешь. Это очень опасная вещь. И как бы перед глазами есть очень разные примеры людей, в том числе и режиссеров, с которыми я дружу, и  я знаю, насколько это тяжелый процесс, насколько надо концентрироваться, насколько надо уметь многое, понимать и все остальное, я пару месяцев как бы очень сомневался, что я буду это делать. Но в какой-то момент, чем ближе я для себя разбирал и понимал, как это должно быть, тем больше я становился уверен в том, что у меня получится. И поэтому когда на самом деле был первый съемочный день, у меня даже ни секунды волнения не было. Через два-три часа у меня было ощущение, что я всю жизнь этим занимался.