Рейс 11-14 Петр Владимирович Боярский в гостях у Олега Битова и Екатерины Марковой

БИТОВ: Наш сегодняшний гость - Петр Владимирович Боярский. Петр Владимирович почетный полярник, начальник Морской арктической комплексной экспедиции. И на этом я остановлюсь, потому что если я буду перечислять все регалии этого человека, то, собственно говоря, останется мне только с ним попрощаться, и все. А вопросов очень много. Давайте начнем с погоды все-таки, наверное. Я взял на себя смелость сказать, что для вас такие снегопады, как у нас сейчас, - это семечки. Но я же этого не знаю. Может быть, в Арктике вообще снегопадов не бывает?

 

БОЯРСКИЙ: Бывают в Арктике, конечно, снегопады, и бывают часто, и в летнее время, когда температура бывает плюс 10, вдруг налетают облака, похолодание резкое, снегопад.

 

МАРКОВА: А почему?

 

БОЯРСКИЙ: Потому что мы работаем в основном на островах и архипелагах российской Арктики, то есть как бы уже на крайнем самом севере. Но погоду в Москве такую я переношу хуже, чем в Арктике. Потому что там воздух чище - раз. Потому что нет такой влажности с добавками не знаю чего. И когда сегодня я шел к вам, у меня почему-то руки замерзли при той температуре, когда обычно в Арктике руки у меня не мерзнут. И поэтому для меня здесь пурга, она более неприятная, чем пурга там.

 

БИТОВ: Петр Владимирович, вы сказали, что руки у вас не мерзнут в Арктике при этой температуре. Это вы с детства такой морозоустойчивой, или все-таки привычка вырабатывается за счет того, что много лет вы уже ходите в экспедиции туда? Можно привыкнуть к холоду?

 

БОЯРСКИЙ: В этом году рекорд мы установили в Арктике - 25-я экспедиция и моя, и российского НИИ культурного и природного наследия имени Лихачева, мы при этом институте работаем, где я замдиректора. И привыкнуть к холоду можно, зная, что тебя ожидает. То есть уже настрой этот осуществляется. Более того, я вам скажу, когда в Арктике первые годы мы ходили, нас выбрасывали, это сейчас мы пользуемся ледоколами, вертолетами, а первые годы не было средств в 80-х годах, и нас выбрасывали в спасательных мотоботах, и мы оставались в этих спасательных мотоботах, дрейфовали и со льдом, и спали в палатках на берегу, и прочее. И дело доходило до того, что мы спокойно проваливались в воду, спокойно сидели на этих льдинах, нас заливало. Так как на мотоботах надо было высаживаться на берег, а мотобот 2,5 тонны весит, его на берег не вытащишь, то мы по колено в воде. И быстро к этому привыкаешь, и уже нормально становится. То есть привыкнуть к этому можно.

 

БИТОВ: Мне всегда вообще интересно: с чего все начинается? Как вы, физик-ядерщик по образованию, насколько я знаю, сподобились вдруг?

 

МАРКОВА: Но и историк тоже.

 

БОЯРСКИЙ: Да, я кандидат физмат, доктор исторических наук.

 

БИТОВ: Сподобились вдруг отправиться в Арктику. Вот с чего возникло желание?

 

БОЯРСКИЙ: У меня были два таких существенных момента. Первый. В период моего детства выходили книги об Арктике, и я всегда хотел быть путешественником, кроме всего прочего. И второе - это встреча с моим литературным наставником и учителем Вениамином Александровичем Кавериным, и его книга замечательная ╚Два капитана╩, и его личные рассказы мне в Переделкино на даче и здесь, в Москве, когда я у него бывал дома, о том, как это писалось, с кем из полярников он встречался, они, конечно, в душу и в  сердце вошли. В 1986 году мы пошли просто изучать священный остров, неизвестные святилища, которые интереснее, чем остров Пасхи, намного. Изменился мой подход к этим исследованиям. То есть мы изучаем все: радиоактивность, ядерный полигон, боевые поля испытаний ядерного оружия, медведей, птиц, птичьи базары, геологию, океанологию. То есть у нас комплексный подход, вплоть до того, что в прошлом году я взял известного молодого музыканта Марата Файзулина, который написал рок-оперу по Арктике и симфонические произведения, известного режиссера, и он же и снимал, Владимира Пасечника, который фильм ╚Путь╩ снял, и я там участвовал, и капитан, и команда, фильм художественный ╚Меня зовут Арктика╩, взял мисс Арктику Наталью Кулагину, нашу сотрудницу, которая когда-то работала и телеведущей музыкального канала, делает клипы, пишет, то есть и писательница она, и канал ╚Цивилизация╩, есть такая компания. То есть меня лично интересует целостный организм, называемый Арктикой. Я его хочу изучать и привлекать людей со всех сторон: и художников, и композиторов. Ну и все научные исследования, что я вам перечислил, вплоть до работ на боевых полях испытаний ядерного оружия, потому что для нас это памятники истории создания ядерного оружия.

 

БИТОВ: Вот теперь я понимаю, почему экспедиция не прекращала своего существования на протяжении 25 лет. Потому что как успеть все? Это нереально.

 

МАРКОВА: Не то что за 25 лет не успеешь, наверное, и за 100 не успеешь.

 

БИТОВ: Петр Владимирович, есть телефонный звонок, Михаил до нас дозвонился, давайте послушаем. Михаил, здравствуйте.

 

СЛУШАТЕЛЬ: Петр Владимирович, у меня к вам вот такой вопрос. Я просто слышал о той аховой ситуации, в которой находится ваша научная экспедиция. Ну, в общем, это не есть для меня большая новость. Но тем не менее, скажите, пожалуйста, не думали ли вы о сотрудничестве с фирмами, которые занимаются экстремальным туризмом, охотой, рыбалкой и так далее, вот в каком плане. Ведь, смотрите, если вы организуете две-три экскурсии, совмещенные с научными изысканиями, то есть формируется группа, допустим, из пяти человек вот таких туристов, каждый из которых платит какую-то денежку, и двух-трех-четырех-пяти ученых. Ученые занимаются своими делами, туристы занимаются своими делами, смотрят на все это дело, хлопают глазами┘

 

БИТОВ: Михаил, мы поняли ваш бизнес-план.

 

МАРКОВА: Спасибо вам за идею, даже мне такая в голову не пришла.

 

БОЯРСКИЙ: Значит, рассказываю. Судно, на котором мы ходим, обходится в сутки в 600 тысяч рублей. Значит, вертолет - еще дополнительные средства. Никакие пять туристов, я думаю, эти суммы не оплатят.

 

МАРКОВА: Ну это смотря какие туристы.

 

БОЯРСКИЙ: Потому что если мы занимаемся научными исследованиями - с нас берут одни деньги, если будут туристы и те, кто оплачивает, с них возьмут совершенно другие деньги. А если еще будут иностранцы, так возьмут еще большие деньги. Поэтому у нас были, участвовали туристы из Чехословакии когда-то, то есть частично оплачивали ледокол. То есть первооткрывателями Земли Франца-Иосифа была австро-венгерская экспедиция, куда и чехи входили, и словаки когда-то, их территория, и мы нашли следы первооткрывателей на Земле Франца-Иосифа. Да, они давали деньги, мы с ними были. Но у них были мощные деньги и мощная организация. И сейчас у нас бывают иностранцы, Баренца зимовье мы раскапывали за счет голландской стороны, но не туристов. С туристами еще сложнее потому, что у нас как бы свои задачи, у них свои задачи. Более того, во время своих рейсов мы бываем в зоне ядерного полигона, где нужны специальные допуски. Нас пускают там везде, а туристам что там делать - не совсем понятно. И потом, рейсы у нас по четыре месяца, и высадить людей иногда негде. Так что свои есть трудности.

 

БИТОВ: Но вы так на самом деле не отбрасывайте идею-то. Потому что в космос же летают, 20 миллионов платят, зеленых, между прочим.

 

БОЯРСКИЙ: Спасибо за идею. Но я не договорил. Интересно, чтобы устанавливали эксперименты по маршрутам героев, чтобы нам восстановить, там Седова экспедиция. Вот это интересно. И у нас бывают подвижки, вот люди стремятся, но пока не получалось. И мы готовы и контролировать, и помогать, и брать на судно даже, не беря с них, может, и особых денег. Но, конечно, нужны деньги и средства для того, чтобы все это проводить. И вот если бы в этом отношении и наши, и иностранцы помогали бы восстанавливать картину того, что было┘ А мы знаем, по каким маршрутам надо запустить, потому что трагедий и загадок в Арктике много, и поиск людей, и пропавших экспедиций - мы этим тоже занимаемся. Были в 1912 году три экспедиции, трагически кончившиеся, это экспедиция Седова, это экспедиция Русанова, это экспедиция Альбанова, которая послужила Каверину лейтмотивом. И мы нашли захоронение одного из участников, но еще на ледниках надо нам искать четырех участников с книгами и с почтой, чтобы разгадать, что же там на самом деле произошло, почему часть людей на самом деле ушла. Поэтому вот этот туризм нам бы подошел. То есть мы хотим, чтобы вклад шел в общее дело, в общую копилку.

 

БИТОВ: Очень много вопросов. И, в частности, Стас спрашивает: были ли случаи нападения на вас белых медведей? И если были, как вы выкрутились?

 

БОЯРСКИЙ: Значит, на мысе Желания в 1988 году я шел без оружия, чтобы передать наши радиосообщения, обходил дом, столкнулся у угла дома с медведем. Он подпрыгнул, заорал. Я подпрыгнул, заорал. Побежали в разные стороны, у угла напротив опять встретились, уже я первый подпрыгнул, заорал, он вторым заорал. И медведь оказался мудрее меня (или медведица) и ушел. В более близком контакте, то есть нос к носу, я не был. Был только в контакте 10-15 метров. Сейчас медведи представляют собой серьезную опасность. И что бы ни говорили защитники медведей, сейчас надо проводить отстрел во всех районах (а они краснокнижные), как это делается в Канаде. Потому что информация в животном мире передается. Например, песец, пока он не побелеет, он подходит и из руки ест пищу у человека. А как только он побелел и знает, что его ценная шкура уже представляет охотничий трофей, он уже не подходит на выстрел к тебе. То же самое и с птицами мы наблюдаем. Если в 1986 году из ракетницы мы стреляли и медведь отходил, теперь он за этими ракетами бегает, открыв пасть, чтобы засунуть ее себе в рот, не зная, что это такое.

 

БИТОВ: Играет.

 

МАРКОВА: Ну да, хорошая игрушка.

 

БОЯРСКИЙ: Играется. Люди стали прикармливать, с ледоколов кидают пищу. И запах человека и с этим связан. И если это не делать, не отстреливать, то жертвы постоянно будут. И на Новой Земле бывают, и в других регионах, и на нас нападают тоже постоянно. То есть нападения есть, но они трагически не кончаются, мы их отгоняем.

 

БИТОВ: Я читаю следующее сообщение от Александра: ╚По рассказам Петра Владимировича, его работа - волшебная романтика. Текучка кадров есть? Насколько и чем привлекательна такая работа для других?╩ И вообще - это работа или что?

 

МАРКОВА: Или это хобби?

 

БОЯРСКИЙ: Ну, как вам сказать, для меня работа. Я получаю, пусть и небольшую, но зарплату как замдиректора института. Больше нам ничего не доплачивают, потому что всегда все деньги, которые давались на экспедицию, мы могли половину из них пустить на людей, мы пускали на аренду судов и прочее. Романтика какая? У меня же специалисты в экспедиции, понимаете? Даже если я беру туда композитора, он для меня специалист, который должен написать рок-оперу по Арктике. А остальные у меня - биологи, зоологи, радиоэкологии, то есть это специалисты, которые туда ходят. У меня в секторах работает маленькое количество людей, всего 20 человек, а остальные берутся из МГУ и так далее. У нас есть полставочники из Института географии, из МГУ, из Института водных проблем, то есть мы на них работаем и с ними, берем пробы и так далее. То есть у нас очень разные люди. То с Институтом этнографии, этнографы, историки, психологи, которые изучают психологию поведения и людей, социологи, которые ведут опросы, врачи, биологи. Но каждый раз это разный состав, все зависит от денег. Были и 50-60 человек, были и 9 человек. Но у нас же отряды разные. Девять - это там, где я бываю, уж извиняюсь. У нас есть постоянно действующий Соловецкий отряд, который с 1988 года постоянно работает на Соловецком архипелаге, у нас есть парусный отряд, которые эксперименты проводит, это отряд, который возглавляет Седов. Он и яхтсмен, и на Новой Земле работал, и специалист. И сейчас мы еще Беломорский отряд делаем. И у нас разные отряды и разные люди. То есть, в общем-то, у нас работает в Арктике каждый год человек 30.

 

МАРКОВА: Интересно мне, а где этому учатся? Вот когда вы отбираете людей, они же приходят уже подготовленными?

 

БОЯРСКИЙ: Нет, а чему учатся? То есть приходит океанолог, радиоэколог, он занимается┘

 

МАРКОВА: Нет, а если приходит режиссер клипов, например? Где-то же он научился вот этому всему.

 

БОЯРСКИЙ: Нет, он научился этому, а теперь переносит свои знания на арктический регион. И иногда это очень полезно, что новый взгляд человека на это. Новизна, она приводит к двум вещам: часть реагирует критически, то есть люди приходят, их психическое состояние начинает расстраиваться. А у большинства - они входят в норму, смотрят новыми глазами на этот мир, глаза вот такие громадные, для них все новизна. И они замечают то, чего не замечают другие. Это очень важно.

 

МАРКОВА: То есть специальной подготовки не нужно для того, чтобы пойти в Арктику.

 

БИТОВ: Очень много вопросов по поводу глобального потепления и вариаций на эту тему. Кто-то спрашивает: почему на картах в Интернете спутниковых не видно льдов? Кто-то говорит: будет потоп или не будет потоп, льда хватит на него или не хватит?

 

БОЯРСКИЙ: Я понял. То есть мое мнение, личное?

 

БИТОВ: Да, ваше личное.

 

БОЯРСКИЙ: Я считаю, что это временное явление, которое было, есть и будет, то есть сейчас потепление, потом будет похолодание. Да, в прошлом году мы льда в Арктике не встречали, встретили в одном месте перемычку. И хотя ╚Михаил Сомов╩ судно довольно-таки мощное, и в Антарктиду ходило, как известно, и как ледокол оно работает, вызывали самый мощный атомный ледокол ╚50 лет Победы╩, и он нас в течение 40 минут проводил через перемычку, чтобы быстрее пройти. А так мы льда не видели. К чему это приводит сейчас в Арктике? Большинство островов, например остров Визе, они сложены изо льда и песка. И вот сейчас каждый четверг показывают по "Культуре" "Черные дыры. Белые пятна", кусочки о нашей экспедиции, и там мое интервью, и я стою у берега и говорю: вот видите, стоят строения, через два года они будут в воде. И тут же репортаж мой: через два месяца мы возвращаемся на эту точку, уже нет этих строений.

 

МАРКОВА: Все растаяло.

 

БОЯРСКИЙ: Не растаяло. Значит, раньше лед стоял у берегов и защищал от волны. А теперь этот лед с песком дубасит, сильные штормы же бывают там, они дубасят в эту штуку, и она не выдерживает и рушится. Рушатся десятки метров и старые строения. Но уже полярники знают, они в них не работают, сейчас новые ставятся строения. 

 

БИТОВ: Я знаю, что вы член Союза писателей. Как раз по поводу ваших книг вопрос. Можно ли их купить?

 

БОЯРСКИЙ:  Европейское издательство Paulsen публикует дневники с моими послесловиями. То есть книга Альбанова, книги Визе - двухтомник. Сейчас вышла научная книга ╚Новая земля╩, которая интересна всем, потому что там и история, и археология, то есть новую серию затеяло издательство совместно с нами, под моей редакцией, это ╚Острова и архипелаги российской Арктики╩, мы хотим издать в течение трех лет все книги, где и геология, и история, и больше половины - наши памятники истории и культуры, и так далее. Вот такое фундаментальное издание. Все не перечислишь. Потому что я писал и о лошадях книги как тренер и судья республиканской категории по конному спорту, и для детей, и для взрослых. И это все у меня забывается. А вот основная работа - это вот это, эти книги.

 

БИТОВ: Петр Владимирович, у меня такое ощущение, что вы┘ знаете, как есть легенда о кошках, у которых девять жизней. Вы какую жизнь живете? Как вы все успеваете?

 

БОЯРСКИЙ: Понимаете, мне всего только 66 лет, я, думаю, полжизни прожил и надо как бы дальше. Как я успеваю? Я человек довольно-таки ленивый, я часто могу и днем прилечь на два часа и спать. Сплю по 10-11 часов в сутки, остальное время вкалываю: работаю, пишу. Писать я могу по 7-8 часов не вставая. Так что вот так работаю.

 

БИТОВ: Петр Владимирович был у нас сегодня в гостях, удивительный человек. Если вы не против, мы вас еще раз пригласим.

 

БОЯРСКИЙ: Спасибо, с удовольствием.

 

БИТОВ: Спасибо вам огромное. И удачи вам и вашим экспедициям.