Центральный комитет Ольга Тумайкина в гостях у Тутты Ларсен и Вадима Тихомирова

ЛАРСЕН: У нас в гостях Ольга Тумайкина.

 

ТИХОМИРОВ: Ольга, сразу первый вопрос. Наши радиослушатели очень интересуются о происхождении вашей фамилии.

 

ТУМАЙКИНА: Я тоже интересовалась какое-то время назад. Я знаю, что это мордовская фамилия. Я пыталась выяснить, что означает моя фамилия. Там фигурируют дубы.

 

ТИХОМИРОВ: Вы знаете, идут комплименты, которые приходят на форум. И вот несколько вопросов связаны с вашим разрезом глаз. Это родители помогли вам?

 

ЛАРСЕН: Или что еще может быть? Родители вам помогли или вы сами их себе разрезали?

 

ТИХОМИРОВ: Да, есть еще волшебные доктора.

 

ТУМАЙКИНА: Спасибо родителям, они мне помогли. Меня называли в детстве ╚мордва номер два╩, когда я провинялась.

 

ЛАРСЕН: А номер один - это кто?

 

ТУМАЙКИНА: Номер один, наверное, президент. А мальчик еще один, в первом классе, с которым вместе я училась, он вот так обозначил меня, он сказал: Тумайкина, ты когда улыбаешься, ты одновременно похожа на лошадь и на зайца. Я на него страшно обиделась, я не захочу с ним сейчас общаться, потому что тлеет еще обида до сих пор в моей душе.

 

ТИХОМИРОВ: Какая у вас хорошая память.

 

ТУМАЙКИНА: Я просто не придумала, как ему парировать. Я замкнулась в себе и перестала улыбаться года так на полтора-два, наверное. Потом я махнула на это рукой, и в силу того, что я улыбаюсь и мой разрез глаз какой-то такой искрящийся, я очень довольна.

 

ЛАРСЕН: У вас улыбчивые глаза, даже когда вы не улыбаетесь.

 

ТУМАЙКИНА: Это правда.

 

ЛАРСЕН: Наверное, поэтому и опять же благодаря ╚Женской лиге╩, всем кажется, что вы такой комедийный и легкомысленный человек. А сейчас я, вот с вами общаясь, понимаю, что о-го-го!!! Глыбище, человечище.

 

ТИХОМИРОВ: Как вас разглядели создатели сериала ╚Закон и порядок╩?

 

ТУМАЙКИНА: Ну, во-первых, команда, которая снимала этот проект и, возможно, сейчас занимается съемками, это в большей степени педагоги Щукинского училища.

 

ЛАРСЕН: Все свои.

 

ТУМАЙКИНА: Все свои. Они прекрасно знают мои способности.

 

ТИХОМИРОВ: Вот все по блату, я так и знал.

 

ТУМАЙКИНА: ╚В законе и порядке╩ я играла такую дамочку, которая, презрев все принципы морали и человеческих каких-то отношений, творило такое, что собственно и привело ее на скамью подсудимых. Это была просто серия.

 

ТИХОМИРОВ: Но я помню, мне как-то прямо ваш образ запал в душу. Я подумал: вот они все такие┘ Вы как-то, знаете, умеете собирать сразу в себе все хорошее, например, или все отрицательное.

 

ТУМАЙКИНА: Не знаю, я пытаюсь каким-то образом отсев производить, потому что много отрицательного, его и так предостаточно, вы со мной согласитесь. Мало положительного.

 

ТИХОМИРОВ: Ну да.

 

ТУМАЙКИНА: Как говорила одна артистка: все плохое - уйди, все хорошее - приди.

 

ЛАРСЕН: Да, ╚я пошила сарафан в красную горошину, отцепися все плохое, прицепись хорошее╩┘ Это если цензурно.

 

ТИХОМИРОВ: Какое хорошее стихотворение┘

 

ЛАРСЕН: А ты не знал, что ли? Батюшки, я знаешь, сколько знаю частушек, могу просветить.

 

ТИХОМИРОВ: Ольга, скажите, а не тяжело жить вот с таким умом? Мне кажется, что женщина должна быть веселая, глупая, радостная, улыбается и не думает о Достоевском, о смысле жизни.

 

ТУМАЙКИНА: А я могу иногда садиться на глупую диету. Вы знаете, помогает.

 

ЛАРСЕН: Ух ты! Глупая диета┘ Это,  пожалуйста, поподробнее можно?

 

ТУМАЙКИНА: Я перестала использовать радикальные способны, как-то перекраситься в блондинку. Не помогло, знаете┘ Я осталась вот такой, какая я есть, я такая рыжуха. Ну, какой-то сверху антураж. Например, у меня есть шапка с помпоном, я люблю надевать и вести диалоги по жизни: в магазине┘

 

ТИХОМИРОВ: А, такой дефицит общения, как я называю иногда.

 

ТУМАЙКИНА: Да, да.

 

ТИХОМИРОВ: А людям очень нравится, кстати.

 

ТУМАЙКИНА: Наверное. Это как по Мейерхольду: от внешнего к внутреннему. Смотря как ты оделась сегодня, вот такая позволительна манера поведения.

 

ЛАРСЕН: То есть вы просто стоите в очереди в магазине и начинаете приставать к┘

 

ТУМАЙКИНА: Я начинаю приставать, потому что я страшно не люблю стоять в очередях. Я понимаю, что у меня единственный выход: я должна организовать нашу коалицию таким образом, чтобы через полторы минуты нам стало смешно, чтобы мы буквально обменялись телефонами вскорости, чтобы мы бабулек впереди стоящих оформили, дедулек заставили за бабульками ухаживать, всех молодых людей мы бы попросили понести наши сумки в результате по выходу из магазина. Поэтому расстаемся мы всегда с любовью, это касается любой очереди. И как-то я такие эксперименты проделываю время от времени.