Шоу Комолова и Шелест Андрей Мерзликин о фильме "Россия 88"

КОМОЛОВ: В студии у нас актер театра и кино Андрей Мерзликин. Андрей, добрый день.

МЕРЗЛИКИН: Добрый день.

КОМОЛОВ: На самом деле много всяких ролей, которые очень скоро смогут оценить зрители. Выходят фильмы в большом количестве с вашим участием. Наверное, начнем с ╚России 88╩, потому что как раз буквально в предыдущем чаще наш кинокритик Антон Долин рассказывал.

МЕРЗЛИКИН: Да, я слушал вас, пока ехал в автомобиле. Рекламы ради скажу, что я чаще всего слушаю радио ╚Маяк╩. Это правда, не люблю лукавить. И по дороге на эфир я слушал предыдущего выступающего, слышал лестные мнения о фильмах, в которых я имел честь играть.

КОМОЛОВ: ╚Россия-88╩, действительно, выходит с сегодняшнего дня в прокат. Прокат будет сильно ограниченный. Но у меня вопрос такой. Часто ли бывает, что картина выходит на экраны, спустя год после того, как она реально была снята и даже показана на фестивале? Ведь в Берлине показывали ╚Россию 88╩ год назад.

МЕРЗЛИКИН: Это часто случается по одной простой причине, что не любое фестивальное кино √ народное кино. И не каждый готов взяться его прокатывать. Практически прокатчики убеждены в том, что зритель не пойдет смотреть этот фильм. И, скорее всего, он будет иметь слабый успех или, скажем так, народное признание через какие-то другие, либо DVD источники, либо, как сейчас это принято, Интернет-порталы скачивают, смотрят и так далее и тому подобное. Это, конечно, грустно, но это факт. Что касается ╚России-88╩, произошла ситуация вокруг этого фильма. И получается та реклама, которая была в Интернете, имеется в виду в связи, скажем так, в кавычках, с запрещением этого фильма, вызвало бурю скачивания, бурю интереса к этому фильму. И получилось так, что к тому моменту, когда фильм вышел на экран, его уже посмотрели все.

КОМОЛОВ: Те, кто хотел посмотреть, уже посмотрели.

МЕРЗЛИКИН: И тот частный коммерческий капитал, который был затрачен и кто-то имел хотя бы малейшую надежду на возвращение собственных хотя бы средств, а никто не говорит о каком-то заработке, тем более на какую-то недвижимость, я имею в виду, конечно же, грустная ситуация от того, что это связано со всем нашим кинематографом. Поэтому не так и сильно развивается, в кавычках опять, потому что он вообще не развивается с точки зрения производства, оно абсолютно нерентабельное. Даже на уровне самого малого бюджетного фильма, такого, как ╚Россия-88╩.

КОМОЛОВ: Там, по-моему, 80 тысяч, что ли, долларов бюджет всего-навсего.

МЕРЗЛИКИН: Да, это называется √ копейки. Это клип. Это клип, причем, не самый дорогой клип.

КОМОЛОВ: Я знаю, у нас был просто один из сопродюсеров еще полтора года назад, когда фильм только доснимался, домонтировался. И он рассказывал, что собралась такая команда единомышленников. Практически все, кто что-то делал, работали бесплатно. Это уже какие-то технические, аренда помещения и так далее. Вот составили бюджет. А уже на стадии сценария было понятно, что это такое фестивальное кино? Условно фестивальное?

МЕРЗЛИКИН: Да.

КОМОЛОВ: То есть вы, когда прочитали, согласились?

МЕРЗЛИКИН: У меня ситуация, все намного проще. Я сам – воспитанник ВГИКа. И все четыре года моего обучения мы жили постоянно в такой атмосфере, в которой снималось это кино. То есть всегда мы были все вместе, продавали телевизор, покупали пленку, что-то делали, кто-то копил. И всегда помогали друг другу, чтобы как-то сплотиться и попытаться снять что-то, хоть какое-то кино, хоть короткометражное. И уж никто не говорил про полный метр. И поэтому тот дух и то ощущение, с чего все это начиналось, всегда очень хочется в себе заново возбуждать, возбуждать, чтобы помнить, откуда ты родом. Откуда ты начинаешь. Поэтому когда я от Пети, а с Петей мы подружились на ╚Обитаемом острове╩, услышал, что они запускают с Пашей такой проект, и, к слову сказать, Паша Бардин, мы тоже учились одновременно, параллельно во ВГИКе, и поэтому знали о существовании друг друга. И было очень мне приятно соприкоснуться с ним как с режиссером. Но, в первую очередь, я пошел за своим товарищем, за Петей Федоровым, который вызывает большое доверие и большое уважение за его профессиональные качества. Поэтому я говорю: ╚Петь, я тебе так скажу. Если нужна какая-то помощь с моей стороны, я знаю, что часто бывает нужна помощь, я говорю, я ╚за╩, я приеду, подстроюсь под любые ваши графики╩. Потому что мне просто это а) интересно, а б) я так думаю, что это имеет уже и, конечно же, уже интерес с точки зрения актерского существования в каком-то странном, интересном проекте, который я даже не знал, во что он выльется. Поэтому мне всегда было удивительно потом, что этот фильм имел колоссальный успех.

КОМОЛОВ: Но уже тот факт, что его взяли пусть не в конкурсную, но в одну из программ Берлинского фестиваля, о многом говорит. Андрей, в ближайшие, я думаю, месяц-два, может быть три, выходит сразу несколько фильмов. Все они посвящены войне. Несколько из них посвящены войне. Конечно, сначала хотелось бы поговорить про ╚Утомленные солнцем-2╩.

МЕРЗЛИКИН: В этом году юбилей, большая дата тем страшным историческим событиям, которые произошли с нашими дедами. Вот. И на волне этого юбилея, конечно же, произошел всплеск съемок фильмов на эту тему. Но так получилось и так посчастливилось не поучаствовать в двух, на мой взгляд, таких больших грандиозных проектах. Один из них, самый грандиозный, как принято говорить, обещающих закрыть эту тему. Хотя эту тему закрывать абсолютно не нужно, это не фильм о бандитизме или про милиционеров. Это фильм все-таки про отдание нашего, скажем так, сыновнего долга нашим дедам и отцам, это фильм Никиты Михалкова ╚Утомленные солнцем-2╩. Это такой большой проект, состоящий из двух фильмов √ ╚Предстояние╩ и ╚Цитадель╩.

КОМОЛОВ: То есть он на две части будет разделен.

МЕРЗЛИКИН: На две части. О двух таких сложных периодах √ это начало Великой Отечественной войны, народ, который застали врасплох. И 43-ий, переломный год. История отца, дочери. По большому счету, мы там все играем, как это называется, друзья главного героя. Поэтому у нас там как бы диапазон раскрытия ролей не такой большой. Но не это важно. Это абсолютно вот именно олимпийский вид спорта. Кино большого стиля. Это когда любое участие на общую идею, на общую цель дает тебе ощущение, что ты играешь самую главную роль. И участие в такого рода забеге очень было для меня, помимо того, что лестно, очень приятно и профессионально тяжело. И я поимел очень сложный человеческий и актерский опыт. Тем более работать с Никитой Сергеевичем Михалковым.

КОМОЛОВ: Да, все, кто работал с Михалковым как с режиссером, говорят об этом. А правда, что он с группой играет в футбол? Ну, как бы вот сплотить, немножко расслабить?

МЕРЗЛИКИН: В какой-то момент, я думал, что это уже все-таки некая невольница. Какой-то уже, наверное, налог и оброк.

КОМОЛОВ: А, футбол, футбол!

МЕРЗЛИКИН: Да, футбол, футбол. И каждый день. Более того, у него есть привычка играть не определенное количество времени, период на период, а пока ни забьет до 10 голов в первом тайме и до 10 во втором. И получается, что это часа три. После смены, уже темно, в час ночи. Мы заканчиваем.

КОМОЛОВ: Мяч обмазывают фосфором, чтобы он светился.

МЕРЗЛИКИН: Да, да. Практически так оно и есть. А, во-вторых, очень смешно было. С Дюжевым и со Смоляниновым смеялись. Потому что никто из нас, по большому счету, не может сказать, что мы видели Михалкова как режиссера. Дима один раз задал вопрос Никите Сергеевичу: ╚А что здесь делаете?╩ и так далее. На что Никита Сергеевич сказал: ╚А чего ты меня-то спрашиваешь?╩ Он говорит: ╚В смысле?╩ – ╚Ну, я такой же актер, как и ты. Сидим в окопе. Я не знаю, чего делать. Ну, сейчас будем как-то играть╩. Он говорит: ╚А кто ж тогда режиссер?╩ Вот такое было у нас, пара неловких моментов.

КОМОЛОВ: Но там по именам, я смотрю, такая компания подбирается, будь здоров. Проще сказать, кто не снимался, наверное.

МЕРЗЛИКИН: Да, там проще сказать, кто не снимался. И, действительно, было сначала ощущение такой эксклюзивности, вот ты попал в фильм. А потом понял, что туда попали все. И сказать, что ты какой-то избранный, абсолютно уже и нельзя. Ну, смешно было.

И вторая картина √ это ╚Брестская крепость╩. Она не задумывалась как грандиозный проект, но получился таковым. Это такая большая мечта Игоря Угольникова была. Он там два года снимал документальную картину на тему Брестской крепости. И ему пришла в голову эта мысль, а почему бы не превратить это в большое художественное полотно? И появился такой совместный белорусско-российский проект с поддержкой двух государств. И Саша Кот просто, на мой взгляд, на ура справился с этой работой. Собрал тоже хорошую команду. И раньше времени, конечно, не хочется ничего не говорить. Но я тут был на озвучании, у меня ощущение, что это именно как раз не попытка под фестиваль. Абсолютно народный, понятный любому человеку в любой точке планеты, тем более нашей страны, будет понятно про события тех лет. Тем более, никто не берется ставить точки над ╚I╩, то есть там существует такой спорный момент о тех событиях. И новые лжеисторики пытаются украсть у нас подвиг русского народа, подвиг, пытаются перевернуть ситуацию, что все были трусы, все побежали и √ ура! Вот такая тенденция лжеисториков современных. И очень хочется с этим делом лично от себя побороться и сделать все возможное для того, чтобы хоть как-то защитить наших отцов и дедов, как бы это пафосно ни звучало. Но просто то, что там узнали, про то, что там творится, конечно же, волосы дыбом. И очень хочется донести до каждого человека. Но сейчас нам не до нашего подвига. Нам не до нашей истории.

КОМОЛОВ: Там, насколько я знаю, фильм снимался не в декорациях, а чуть ли ни в самом Бресте.

МЕРЗЛИКИН: Да. Были просто достроены те самые объекты, которые разрушены были и временем, и войной.

КОМОЛОВ: Кстати, насколько важна для актера команда, с которой работаешь? Потому что на ╚Брестской крепости╩ режиссер, вы с ним уже работали на сериале, Евгений Цыганов, в ╚Горячих новостях╩ вместе работали.

МЕРЗЛИКИН: Это очень важно, потому что меньше времени на поиск общего языка. Потому что каждый из нас помимо человека, который понимает, что он работает в коллективном виде спорта, все равно сам по себе человек, сам по себе со своими тараканами, со своими художественными взглядами, которые все равно нужно либо подминать, либо принимать сторону своего партнера. Всякий раз происходят моменты притирки. А когда она отсутствует, когда ты сразу начинаешь идти вперед, вперед, у тебя больше шансов, как в эстафете, разогнаться и иметь какой-то олимпийский успех. А по поводу того, что от команды зависишь. Да, еще раз повторю, это коллективный вид творчества. И если нет команды, то человек сам по себе личность, это, конечно, хорошо и прекрасно, но она не может спасти всю игру. Наши хоккеисты это доказали.

КОМОЛОВ: Просто вот говорят, например, в Голливуде, там, условно, снимается Джек Николсон, и актеры, которые с ним снимаются, даже некоторые актеры, у которых, вроде как есть общие сцены, они Джека Николсона не видят, потому что снимают, когда, вроде как Джек Николсон есть, но есть вне кадра.

МЕРЗЛИКИН: Это при возможности очень жесткой диктатуры производства. Это может существовать только при возможности такой работы. Я сейчас говорю не просто про денежные какие-то составляющие. Деньгами нас не удивить, в России денег до фига, мы это знаем. А вопрос, оказывается, не в деньгах. Дело именно в понимании этого процесса и абсолютная, 11-процентная профессиональная деятельность каждого члена группы. Профессиональная. А у нас в экономии бюджета один профессиональный человек нанимается – режиссер. И его продюсер спрашивает: ╚Снимешь за 100 рублей?╩ А ему деваться некуда. Потому что, если он сейчас скажет ╚не сниму╩, он будет без работы. И он идет и снимает за 100 рублей. Нанимает самых простых и дешевых, по возможности. Но, слава богу, у нас даже за маленькие деньги соглашаются снимать и самые профессиональные люди. И поэтому все равно кино доводится до какого-то логического конца. Потому что даже профессионалы из уважения к режиссеру, из любви к режиссеру идут и делают свое профессиональное дело. Но это говорит как об исключении, но никак не об общей тенденции. Поэтому за Джека Николсона можно только порадоваться.