Центральный комитет Певица Глюкоза в гостях у Тутты Ларсен и Владимира Аверина

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: У меня и у дочки двойная.

 

ЛАРСЕН: Что-то солидное, да?

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Да.

 

ЛАРСЕН: А вот, кстати, интересно┘ Понятно, что поменялся жанр, поменялась немножко лирика, поменялся образ. А поменялось отношение к творчеству с тех пор, как Наташа стала не просто Глюк'Оza, а Натальей Чистяковой-Ионовой, не просто  мамой, но и женой? И появились какие-то обязанности, какая-то ответственность, все-таки какая-то семейная жизнь, да?

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Раньше я могла себя посвятить только творчеству, сейчас у меня есть две вещи, которые я  безумно люблю. Это моя семья и моя работа. И я стараюсь вот эти две любимые вещи уравновешивать, чтобы и там, и там все было хорошо.

 

ЛАРСЕН: Я вот не провожу параллели, но я тут недавно читала интервью Алсу в одном глянцевом журнале, и она просто┘ Ну, понятно, у нее восточная история, там совсем другая тема.

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Да, там другие правила.

 

ЛАРСЕН: Но, тем не менее, понимаешь, она не может дать ни одного интервью без разрешения мужа, без того, чтобы он его ни вычитал. Она не может нигде появиться в свете одна, без него. И  т.д. и т.п. То есть, практически он ее закрыл.

 

АВЕРИН: Он ей запрещал сниматься в кино, вот в этом┘

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Ты знаешь, мне кажется, это еще во многом зависит от мужчины. У меня мужчина тоже такой карьерист, он┘

 

ЛАРСЕН: Мне кажется, он достаточно тоже должен  быть  таким, как сказать, требовательным, как минимум.

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Нет, он тиран, конечно. Знаешь, как все, может быть, люди, которые добились такого успеха.

 

ЛАРСЕН: Успешные, да.

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Но он при всем при  этом┘ Ну, во-первых, у него был такой, наверное┘  Мне в этом плане, как я говорю, повезло. У него был такой неудачный первый опыт. У него есть сын от прошлой жизни, я так скажу. И там бывшая его пассия никогда не работала, сидела дома. И вот после трех месяцев, когда я посидела дома, когда ему вынула все мозги, все извилины┘

 

ЛАРСЕН: А он хотел, чтобы ты тоже сидела дома?

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Нет, он не то, чтобы хотел, он: ╚Ну, посиди, ну, не торопись╩. Но он после трех месяцев понял, кто дома сидит. Что, если я не вещаю где-то, значит, я вещаю дома. И мне нужен - обязательно нужен зритель. То есть, без этого никуда. И он понял, что через три месяца он уже одурел быть зрителем. И он говорит: ╚Иди, куда хочешь. Иди только на работу. Потому что ты уже все, достала!╩ То есть, это еще зависит, мне кажется, от женщины. Я себя чувствовала неудовлетворенной. Я была безумно счастлива, что я мама, что у меня здоровый ребенок. То есть, все хорошо. Но для меня эта некая миссия была выполнена, и мне хотелось наверстать упущенное, то, что  я упустила во время беременности. И сейчас я стараюсь это как-то балансировать, потому что я не могу жить ни без того, ни без другого. Понятное дело, что, если вдруг,  не дай бог, в жизни нужно будет расставить приоритеты, то, конечно для меня семья важнее. Но пока, слава богу, все получается.

 

АВЕРИН: Но, слава богу, никто не ставит ультиматум, да?

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Да, никто не ставит ультиматум. Но мне еще ультиматум не особо поставишь. Если я вижу очевидную ситуацию, что мне нужно принять там решение, не дай бог, то, конечно, я его приму в пользу семьи.

 

АВЕРИН: Это будет решение о втором, третьем?

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Нет, я очень хочу детей. Я уже поняла. И не я одна, я думаю, в этой комнате, что дети абсолютно не мешают карьере. Они только помогают, они только делают женщину интереснее, сексуальнее. И у женщины еще больше есть тяга сделать для этого мира, жить в этом мире и реализовываться.

 

АВЕРИН: Ну, вот сейчас перешли к личной жизни. Значит, пора дать слово и нашим слушателям.

 

ЛАРСЕН: А я хотела вернуться еще к теме творчества. И вот, интересно, я знаю, что Максим очень бережно относится не только к музыке, но и к тексту, вплоть до того, что выверяет его просто фонетически, на слух. Сейчас, когда мы слушали последний трек, который, в общем, такой достаточно в большой степени строится как раз на таком, на ритмическом чтении даже больше, чем на пении.

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Ну, речитатив такой.   

 

ЛАРСЕН: Он по-прежнему настолько же придирчив к каждой буковке или дает свободу?

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Нет, он дает свободу. И иногда бывает такое, что на него раз нашло вдохновение. Просто я была свидетелем, когда он за 5 минут пишет текст и наигрывает музыку. Иногда он складывает песню, обдумывает ее. То есть, она рождается в нем. Иногда это происходит вот так вот быстро. И иногда это может быть просто┘ То есть, наша профессия, она классна в том, что мы можем как бы прикалываться. Иногда на 1 апреля выпускаем какие-то песни. То есть, какие-то шутки делаем.

 

ЛАРСЕН: Даже шутки?

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Да. То есть, это, как шутка. Это не нужно воспринимать, как такую серьезную какую-то там лирику. То есть, это такая некая шутка. Детские песни мы пишем, чтобы дети могли как-то вот быстрее их запоминать, могли их исполнять, могли их петь вместе с нами.  Пишем более взрослые тексты. Вот как раз это относится к моей последней песне ╚Вот такая любовь╩. Текст не совсем, я бы даже сказала, совсем не детский. И на многих радиостанциях ее даже не хотели крутить.

 

АВЕРИН: А уж по телевизору-то и подавно.

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Да. Хотя для меня это такое большое удивление. Почему вдруг на моем творчестве мы вспоминаем о цензуре? Хотя я вообще не вижу ничего такого, что  там вот┘

 

ЛАРСЕН: Да, очень странно.

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Я своей дочери показала этот клип. Причем она сказала: ╚Мама на работе╩.

 

АВЕРИН: Я боюсь, что даже те люди, которые попадали под гораздо более жесткий каток цензуры, они тоже не понимали, за что? Потому что, ну, правду говорю, например. Почему же за это на полку фильм, книгу в топку, что называется?

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Ну, я просто думала, что прошли те времена. Прошли те времена, я думаю. Просто, как мне кажется, что вот, когда ты что-то┘ Я всегда, я никогда не славилась какой-то такой репутацией, когда у меня что-то было более жесткое, скандальное, еще что-то. Никогда не пыталась создать ее себе искусственным способом. Видимо, когда я что-то выпускаю такое, ну, уже провокационное, наверное как-то более резко реагируют. Хотя, когда я смотрю наше телевидение, я иногда┘  А особенно, когда работает телевизор и дети проходят мимо него, знаете, я, как пантера, прыгаю к пульту, чтобы быстрее переключить канал. А недавно ребенок подошел старший к папе и говорит: ╚Пап, я хочу сказать Бетховена. Хочу послушать классику╩. Вот так вдруг у него, ему  захотелось.

 

ЛАРСЕН: Классно!

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Ну, что? Папа начал забивать, значит, там Пятая симфония Бетховена, туда-сюда. И там такое! То есть, ребенка  нужно было сразу просто выгонять из комнаты. А вот почему-то на Глюк'Оzе мы  останавливаем вещание, останавливаем телеэфир: мы вас не пустим, у вас тут слово ╚сука╩.

 

ЛАРСЕН: Хотя это было уже, в общем, у Михея, да и как-то прошло.

 

АВЕРИН: И до него было.

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Вообще в словаре Даля это считается литературным словом. Но вот┘

 

АВЕРИН: Более того, в некоторых программах на некоторых каналах без этого слова просто не обходятся.

 

ЛАРСЕН: Моя собака так  называется.

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Нет рейтинга, я бы даже так сказала.

 

ЛАРСЕН:  Когда меня спрашивают: ╚Она у вас мальчик или девочка?╩, я один раз так сказала при ребенке, и прям даже подумала: надо говорить ╚девочка╩, наверное.

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Но, а почему? В принципе,  так оно и есть.

 

АВЕРИН: Даже записано в документах. Именно этим словом.

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Именно этим словом.

 

АВЕРИН: Вы сказали ╚Мы пишем с Максом╩. Вот это вот ╚мы╩.

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Это, конечно, громко сказано ╚мы╩. У меня были какие-то поползновения что-то писать, что-то я добавляла в текст.

 

АВЕРИН: Но в любом случае, даже когда есть готовый текст, готовая мелодия, ну,  там, исполнители (я опять беру самые крайние полярности), одни берут и делают то, что вот ему, условно, даже напели, а другие все-таки пытаются это  как-то скорее, может быть, вопреки  воле авторов, интерпретировать. Вы на этой  шкале ближе к какому полюсу? Вы абсолютно доверяете Максу.

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Я, наверное, посередине. То есть, я абсолютно доверяю Максу, но иногда есть вещи, которые вот я чисто интуитивно┘ На записи, знаете, бывает не ложится какой-то текст. Ну, вот не ложится. Он его написал, а он не ложится. И все. И не могу я его спеть. И мы начинаем что-то думать, что-то придумывать, как-то по-другому. То есть, в этом плане у нас все прекрасно с договоренностью. Но при всем при этом я понимаю, насколько у него богатый опыт и насколько мизерный мой опыт. Поэтому я стараюсь все-таки прислушиваться.

 

АВЕРИН: Уже не очень. Давайте еще послушаем песню ╚Бабочки╩.

 

ЛАРСЕН: ╚Бабочки в моем животе╩. Это когда в животе щекотно от любви, это называется ╚бабочки в животе╩. Ты не знал?

 

АВЕРИН:  Нет. У меня другие ощущения от любви.

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: У вас моторчик.

 

АВЕРИН: Отгадайте, Наташа, какой самый распространенный вопрос.

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Где ваш доберман?

 

АВЕРИН: Нет.

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Снимались ли вы в ╚Ералаше╩?

 

АВЕРИН: Нет.

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Почему Глюк'Оza?

 

АВЕРИН: Самый распространенный: ╚Когда новый альбом?╩

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Я не могу сказать точную дату, когда новый альбом. Сейчас в моем творчестве происходят какие-то такие пертурбации! То у меня одно, то у меня другое, то у меня третье!  Сейчас я задумала совершенно четвертое. Поэтому я не могу сказать точно, когда он выйдет.

 

ЛАРСЕН: Это в плане музыки или в плане вообще всего?

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: В плане музыки, да.

 

АВЕРИН: То есть, в альбом не вшивается в один, да? Так, чтобы цельный альбом?

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: В плане видео. Нет, у меня есть там 5 новых песен, которые народ уже слышал, их можно добавить в альбом. Есть там песни, которые написаны, но они лежат и там еще не записаны. Есть песни, которые мы хотим записать. Сейчас я записываю даже песни на английском языке, что для меня вообще┘ Я никогда не думала, потому что я плохо говорю на английском языке. Сейчас взяла преподавателя, фонетика, зеркало, листок бумаги, горячая картошка. То есть, вот это все┘

 

ЛАРСЕН: А картошка зачем?

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Ну, почувствуйте, что во рту у вас горячая картошка, знаете?

 

ЛАРСЕН: Да?! Так учат английскому?

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Это вот  наши так преподаватели преподают.

 

ЛАРСЕН: Прикольно!

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Так что, я не могу сказать, вот когда точно будет альбом.

 

ЛАРСЕН: Подождите, подождите. Теперь бог с ней, с картошкой. А вот на английском вы собираетесь совершить  экспансию на рынок англоговорящих стран?

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Я еще ничего не загадываю. Я вот просто пока┘ У меня сейчас очень много работы студийной. То есть, я работаю в студии, я записываю, я пробую. Как говорится, сама себя растягиваю и смотрю, насколько я могу растянуться, что я еще могу. То есть, у меня такое сейчас┘

 

ЛАРСЕН: Инкубационный период.

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Абсолютно, да. И я в нем меняюсь.

 

АВЕРИН: А вот, смотрите, получается, что, когда вы выходите на концерт, вы можете петь очень разные песни.

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Да.

 

АВЕРИН: Очень разные по характеру. Когда идет разговор об альбоме, то, видимо, все хотят довольно такое цельное произведение. Чтобы альбом - это было не просто такой солянкой, а чтобы там была своя логика хотя бы.

 

ЛАРСЕН: Концепция чтобы какая-то  была.

 

АВЕРИН: Проще петь концерт, чем вот собрать альбом?

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Здесь вот я не соглашусь. Знаете, иногда приходишь на концерт, артист┘ Даже я прихожу на концерт, у меня тоже есть много артистов, на которых я с удовольствием хожу, хочу услышать, стараюсь в Интернете найти то, что они делают новое. Всегда хочется услышать еще нового, еще и еще. И даже  не важно, что он только вчера выпустил новую песню.  Но когда я прихожу на концерт, я хочу подпевать. И я хочу слышать те песни, которые я слышу дома, которые я слышала на диске.

 

АВЕРИН: Знакомое желание.

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Да, знаю и люблю.  А артист начинает вот шарашить то, что он написал. И он хочет поделиться. И чтобы все разделили то, что он чувствует. Я считаю, что это не совсем правильно. Что должны звучать и новые песни, то, что делал артист совсем недавно и хочет представить своему слушателю. Но и обязательно те песни, которые они знают.

 

АВЕРИН: Ну, должны быть такие опорные точки просто.

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Абсолютно.

 

АВЕРИН: Обязательно. И еще вопрос, который сегодня удивительно злободневен.

 

ЛАРСЕН: А кто у нас муж?

 

АВЕРИН: Нет. Не кто у нас муж, а как сохранять? Потому что, опять же,  вспоминаю вашу биографию. Вы стали рано ездить, и вот этот еще этап становления  голоса, когда вот  люди ставят, когда очень многим студентам  тех же музыкальных вузов говорят ни в коем случае не перегружать.

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Не курить. Не курить - это уже очень большой плюс для вокалиста. Сейчас я так смотрю. Я раньше сама курила, вот признаюсь честно. Бросила. Бросила достаточно давно. И тогда у меня только начиналось, и я там не почувствовала какие-то серьезные изменения в своем голосе. Но я вижу многих вокалистов, которых я слушала до, в начале их творчества, и то, что сейчас 40-45.

 

ЛАРСЕН: Реально теряют голос.

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: И мне кажется, что те вокалисты, которые не курили в таком количестве, они лучше звучат, чем те, которые курили. То есть, вот это,  наверное, одна из самых пагубных вещей. Вот все можно выдержать.

 

ЛАРСЕН: Я сейчас себя почувствовала очень неловко.

 

АВЕРИН: Утро начинается с гамм, с распевок, нет?

 

ЛАРСЕН: Хотя я не курю,  но у меня такой голос!

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: У тебя природный. Своя природная хрипотца и она там┘

 

АВЕРИН: Нет, у нее фарингит. У нее сегодня природный фарингит просто.

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Ну, это тоже бывает. Ну, нет, ну, конечно, нужно себя беречь, не пить холодное. Если выступаете на улице, можете себе позволить даже рюмку коньяка для того, чтобы разогреть связки.

 

АВЕРИН: Ежедневного тренинга не надо?

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Ежедневного тренинга с коньяком не стоит. Не стоит.

 

АВЕРИН: Нет, не с коньяком. С вокалом. С гаммами какими-нибудь. Нет?

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Нет, ну, если ты находишься в постоянной работе, ты востребован, работа студийная, то есть, постоянно, каждый день у тебя есть тренинг. Но у меня все равно есть преподаватель, когда я дома. Она приезжает и к ребенку, и заодно занимается и со мной. Мы там с ней какие-нибудь романсы.

 

ЛАРСЕН: Ребенок уже учится петь?

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Старший ребенок учится петь, уже играет. Маленькая, я думаю, лет с четырех.

 

ЛАРСЕН: Здорово!

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Да.

 

ЛАРСЕН: И что, и папа отпустит на сцену кого-нибудь из детей?

 

АВЕРИН: Идиллия!

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Ну, вообще-то, почему вдруг нашего папу превратили в такого┘ 

 

АВЕРИН: С мамой почему нет?

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: У нас хороший папа. Он за то, чтобы его девочки реализовывались.

 

ЛАРСЕН: Правильно! Это же тяжкий, адский труд.

 

АВЕРИН: Да ладно! Под присмотром же уже!

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Но, признаться честно, если дочь моя захочет что-то сделать, ну, как бы, захочет, грубо говоря, пойти по моим стопам, я буду стараться, чтобы она, конечно, начинала там.

 

ЛАРСЕН: Не в России?

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Чтобы ее карьера шла не в России, да. Потому что у нас такое вообще топтание на месте! Это такие микропрыжки, можно сказать, по сравнению с Западом.

 

АВЕРИН: Но тем интереснее, Наташа, будет слышать ваше дальнейшее творчество, куда вам удастся допрыгнуть. Спасибо большое.

 

ЛАРСЕН: Удачи.

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Буду стараться! Спасибо вам.

 

ЛАРСЕН: И большой привет семье и продюсеру.

 

ЧИСТЯКОВА-ИОНОВА: Спасибо.