Шоу Комолова и Шелест Журналист, политический консультант и эрудит Анатолий Вассерман в гостях у Антона Комолова и Ольги Шелест

КОМОЛОВ: В гостях у нас журналист, политический консультант Анатолий Вассерман. Здравствуйте, Анатолий.

ВАССЕРМАН: Здравствуйте.

КОМОЛОВ: И вопрос, с которого, пожалуй, начнем. Мы прошлый час с Сергеем Сафроновым, иллюзионистом, говорили про экстрасенсов. И вспомнили в том числе Ури Геллера. Ури Геллер, как его Сергей Сафронов назвал – мистификатор, он был у нас в студии. И в том числе провернул свой знаменитый фокус с ложкой, когда он, потирая ложку, вдруг ее сгибает. И мы с Ольгой тут разошлись во мнениях. Она так и осталась скептиком. Я был диким скептиком, но, когда у меня на глазах это все произошло, я никакого рационального объяснения найти не смог. Может быть, вы поможете рационально объяснить?

ВАССЕРМАН: Ну, как вам сказать? Применительно к некоторым достаточно расхожим сплавам существуют┘ Скажем, металл галлий, который плавится просто от тепла человеческих рук, способен, попадая на поверхность некоторых сплавов, размягчать их. Он как бы впитывается между кристаллами и образует смазку между ними. Но это касается далеко не всех сплавов.

КОМОЛОВ: Но это если специальная ложка. У него была ложка обычная, из столовой.

ВАССЕРМАН: Я просто не знаю, из чего сделана эта ложка. Соответственно, не знаю, какой присадкой можно ее так размягчить. Но то, что это возможно с очень многими ходовыми сортами бытовых, так сказать, металлов – это факт.

КОМОЛОВ: А это нужно заранее готовить эту ложку, или можно втереть кусочки галлия?

ВАССЕРМАН: Вы заранее потрете пальцами по кусочку галлия или другого сплава соответствующего, и у вас на пальцах останется достаточно, чтобы размягчить слой в несколько миллиметров металла.

КОМОЛОВ: А галлий не вреден для здоровья?

ВАССЕРМАН: Насколько я помню┘

КОМОЛОВ: Просто я беспокоюсь за Ури Геллера.

ВАССЕРМАН: ┘через кожу он не впитывается.

ШЕЛЕСТ: И возвращаясь, собственно, к теме прошлого часа, про экстрасенсов. Вы верите в то, что люди могут обладать вот такими экстрасенсорными способностями? Или можно с научной точки зрения объяснить любое явление?

ВАССЕРМАН: С научной точки зрения объяснить можно все, если науку трактовать достаточно широко. Приведу вам один пример. Если вы попросите даже самого первоклассного снайпера попасть со стометровой дистанции в копеечную монету, он вряд ли попадет. Но если вы возьмете роту новобранцев, дадите им в руки винтовки и скомандуете дать залп по монете, кто-нибудь да попадет. В шоу типа ╚Битвы экстрасенсов╩, через которое проходят сотни человек, возможны самые удивительные совпадения.

КОМОЛОВ: Но смотрите, получается, что новобранцы попадают совершенно случайно. Получается, что и среди всех участников подобных шоу есть люди, которые попадают в нужный момент в нужный конкурс. Так, что ли?

ВАССЕРМАН: Именно так. Кроме того, у меня есть некоторый личный опыт по этой части. Психолог Ирина Борисовна Морозовская, с которой я уже более двух десятилетий играю в одной команде ╚Что? Где? Когда?╩, в спортивных турнирах, – как-то так получилось, что наша команда не вписалась в те требования, которые предъявляются именно к ╚Что? Где? Когда?╩ как зрелищу, но очень хорошо вписалась в формат спортивных турниров, – так вот, она как раз, когда начинался этот вид спорта, получила второе высшее образование – психолог. Она, между прочим, отработала множество способов психологической тренировки и опробовала многие из них на нашей команде, благодаря чему мы несколько лет были лучшими в этом спорте, пока другие команды не освоили те же методы.

КОМОЛОВ: А что это за методы? Настроиться, что ли?

ВАССЕРМНА: Да, это методы настройки, методы организации взаимодействия внутри команды. Это очень командный спорт. Так вот, она, помимо всего прочего, получила еще диплом экстрасенса-инструктора международной категории.

КОМОЛОВ: А у кого она получила такой диплом? Кто выдает такие?

ВАССЕРМАН: Я не помню, как называется эта организация. Но диплом я видел, он очень серьезный и внушительный. И вот однажды прихожу я домой к супругам Морозовским (в Одессе наши квартиры в трех кварталах друг от друга, поэтому я очень большую часть свободного времени провожу у них в гостях) и прямо с порога прошу Ирину определить, что у меня в данный момент болит. Она делает несколько классических экстрасенсорных пассов┘ Ну, поскольку я эти штуки знаю, лицо у меня остается совершенно неподвижным. Вот. В результате она перечисляет все мои хронические болячки, о которых от меня же давно знает. Но то, что пару дней назад я на гололеде упал боком на пластмассовый дипломат и еле держусь на ногах от боли в треснутом ребре, это она, естественно, сказать не могла.

КОМОЛОВ: Так, может, просто ей категории экстрасенсорики не хватило?

ВАССЕРМАН: Во-первых, среди одесских экстрасенсов она считается одним из сильнейших. Во-вторых, подобные опыты проводил не я один и не с ней одной.

ШЕЛЕСТ: Сбой в системе произошел. Свалим на это.

КОМОЛОВ: Да. То есть, вы в общем и целом тоже скептик, я так понимаю.

ВАССЕРМАН: Да.

КОМОЛОВ: Много вопросов по поводу вашей популярности в Интернете, естественно. Я думаю, вы про нее прекрасно знаете. Вот скажите, я так понимаю, что вы и в телевизионных проектах достаточно серьезный, и в жизни тоже серьезный человек, занимающийся серьезными делами. Вот эта популярность в Интернете, она приятна? Как нечто, что можно капитализировать и что, соответственно, тоже может пригодиться? Или так вот рядом где-то идет?

ВАССЕРМАН: Во-первых, это действительно приятно, поскольку это достаточно серьезный показатель того, что я востребован. Во-вторых, это действительно удается капитализировать. Многие достаточно интересные рабочие предложения пришли ко мне именно благодаря сетевой и телевизионной популярности и, в общем-то, вылились в достаточно любопытные работы. Ну, и в-третьих, я, естественно, как и положено человеку, очень забочусь о том, чтобы обо мне знали и знали хорошее. Вообще, поскольку я атеист, я исхожу из того, что после моей смерти останется от меня только то, что будут помнить обо мне другие, и поэтому очень стараюсь, чтобы помнили хорошее.

КОМОЛОВ: Ну да, ваше имя уже стало таким, можно сказать, именем нарицательным. А вот в ╚Своей игре╩ когда вы выступали, не боялись против вас выходить, когда вы уже заработали такое реноме непобедимого человека? Хотя, я так понимаю, что были и поражения.

ВАССЕРМАН: Конечно, были. На самом деле в этом спорте┘ Опять-таки, именно в спорте, поскольку кроме телепередачи существует громадный спорт со множеством регулярных турниров. Турниры эти отличаются от телевизионных, грубо говоря, тем, что поскольку нет сторонних зрителей, поскольку наблюдают за этим сами игроки, то и правила подкорректированы так, чтобы комфортнее было именно игрокам. Тогда как телевидение просто вынуждено заботиться в первую очередь о том, чтобы игра была вполне понятна зрителям. Но это несущественно. В целом характер игры сходный. Так вот, в этом спорте есть, грубо говоря, пара десятков человек, среди которых каждый может выиграть у каждого. Дальше уж все зависит от погоды, расположения звезд на небе, цен на мандарины в Сухуми. И поэтому, даже когда у меня шла вот эта рекордная полоса, все равно были люди, которые вполне верили, что в случае встречи со мной имеют шансы выиграть. И, в конце концов, одному человеку это таки удалось.

КОМОЛОВ: Ну, опять же, дополнительный стимул, наверное.

ШЕЛЕСТ: Удалось, да. Но его имя, кстати, никто не помнит.

ВАССЕРМАН: Андрей Штефан.

ШЕЛЕСТ: Вот видите! Только вы, наверное. Вот вы сказали о технике для команды, для командной игры, которая приносит результаты. А есть ли техника для одиночки, когда вы играете в ╚Свою игру╩, ваша собственная?

ВАССЕРМАН: Не то что моя собственная. Эту технику тоже по моему заказу разработала Ирина Борисовна Морозовская. И перед серьезными турнирами я, как правило, прохожу у нее какой-нибудь дополнительный сеанс создания┘

КОМОЛОВ: Как у психолога или как у экстрасенса?

ВАССЕРМАН: Как у психолога.

КОМОЛОВ: На всякий случай.

ВАССЕРМАН: Прохожу сеанс создания нужного психологического настроения. Точнее, само настроение, в общем-то, заготовлено уже достаточно давно. Но я заново учусь входить в него.

ШЕЛЕСТ: А настроение влияет только на вас или на ваших соперников?

ВАССЕРМАН: Нет, естественно, на меня.

ШЕЛЕСТ: Только на вас.

ВАССЕРМАН: Ну, есть у меня несколько собственных приемов поднятия боевого духа. Например, во время вот той рекордной серии я, выходя к игровой трибуне, представлял себя асфальтовым катком.

КОМОЛОВ: И катком по соперникам.

ВАССЕРМАН: Вот. А в последнее время стараюсь перед каждым боем спеть парочку советских песен 30-40-х годов. Тот заряд┘

КОМОЛОВ: Вслух или про себя?

ВАССЕРМАН: Как получится.

КОМОЛОВ: Чем громче, тем более уничтожающе действует на соперников.

ВАССЕРМАН: Нет, нет. Просто тот заряд оптимизма, который заложен в эти песни, работает до сих пор.

КОМОЛОВ: А вообще я слышал, что у знаменитых, великих даже шахматистов в команде обязательно есть и психолог. И в том числе говорили, я не знаю, насколько это правда, что чуть ли не с Карповым, Каспаровым работали и экстрасенсы, которые помогали своим подопечным и негативно влияли на противника. Получается, что тоже, как минимум, психолог необходим и людям интеллектуального труда.

ВАССЕРМАН: Ну, как я уже говорил, та же Морозовская получила диплом экстрасенса, потому что среди ее клиентов есть люди, верящие в экстрасенсов. Думаю, что среди шахматистов тоже есть верящие в экстрасенсов. И соответственно, экстрасенсы с ними работают, чтобы создавать нужное настроение. А вообще, естественно, любому умственному труду соответствует свой режим работы ума. И профессионалы, умеющие быстро выводить человека на нужный режим, всегда были и будут востребованы.

КОМОЛОВ: А вы в интеллектуальных играх в большей степени индивидуалист или командный игрок? Потому что ╚Своя игра╩ и ╚Что? Где? Когда?╩ принципиально, наверное, разные вещи?

ВАССЕРМАН: Больше командный.

КОМОЛОВ: А почему? Потому что коллективный разум, он такой более сообразительный?

ВАССЕРМАН: Дело в том, что коллективный разум – это прежде всего разум, сочетающий несколько разных механизмов мышления. В хорошей команде подобраны люди, чьи способы мышления взаимодополняются. Поэтому в хорошей команде каждый чувствует себя комфортнее, потому что, с одной стороны, его неизбежные пробелы хорошо дополняют другие┘

КОМОЛОВ: Дополняются коллегами.

ВАССЕРМАН: С другой стороны, он сам себя чувствует лучше, потому что видит, как помогают другие.

КОМОЛОВ: Приходят вопросы от наших слушателей, я тогда позадаю их. Вот такой вопрос: ╚Есть ли премия вашего имени? И как можно было бы стать ее лауреатом?╩ Из Новосибирска вопрос пришел.

ВАССЕРМАН: Пока, к сожалению, нет. Думаю, что стать лауреатом такой премии можно было бы за какие-нибудь нетривиальные идеи в политике. Вот. Другое дело, что премию надо еще и учредить. Для этого я пока вижу только один путь. Вот, скажем, Иосиф Виссарионович Джугашвили учредил премию своего имени, пустив на нее гонорары от многочисленных изданий своих речей и статей. Когда мои речи и статьи будут издаваться сходными тиражами, я, несомненно, постараюсь использовать гонорары для учреждения премии.

КОМОЛОВ: А нетривиальные ходы в политике – вы имеете в виду политические инициативы? Или ходы именно для того, чтобы взойти на политический олимп, когда человек, например, баллотируется в депутаты, в президенты и так далее?

ВАССЕРМАН: Нет. Ходы, предназначенные для выдвижения к политическому олимпу, сами собой вознаграждаются пребыванием на этом олимпе. А вот нетривиальные решения каких-нибудь серьезных стратегических проблем, как правило, вознаграждаются уже после смерти того, кто их предложил. Поскольку от предложения идеи до ее осуществления проходят порой десятилетия.

ШЕЛЕСТ: Да. Это вам не идея, как закрутить эту нефть, которая вытекает в Мексиканском заливе. Кстати, здесь спрашивали, есть ли у вас идея на этот счет?

ВАССЕРМАН: Собственных нет. Поскольку уже так много идей, предложенных специалистами, что мне осталось лишь прикинуть, какая представляется мне наиболее эффективной. На мой взгляд, эффективнее всего пробурить по соседству еще несколько скважин и откачивать нефть через них, чтобы в поврежденную скважину уходило поменьше. Тогда напор на нее упадет, и ее можно будет сравнительно легко закрыть. Но, к сожалению, нынешний запрет на бурение в Мексиканском заливе пока отсекает этот путь.

КОМОЛОВ: То есть, он распространяется и на устранение последствий этой аварии, да?

ВАССЕРМАН: Пока, во всяком случае, он сформулирован так, что запрещает любое бурение. Я надеюсь, что в ближайшее время формулировку уточнят.

КОМОЛОВ: Тут тоже по поводу этой катастрофы спрашивает Сергей Северозападный: ╚Какие, по-вашему, будут экологические последствия? Сможет ли эта катастрофа переломить нефтяное и ядерное лобби, дать толчок альтернативной и безопасной энергетике, помимо традиционных ветро-, гидро, и солнце-, другим перспективным технологиям, к примеру, получению дизтоплива из водорослей?╩

ВАССЕРМАН: Действительно, перспективная технология сейчас только ядерная. Что касается получения дизельного топлива из водорослей, то экологические последствия такого проекта будут еще страшеннее всех этих утечек из скважин вместе взятых. Потому что проблема тут на самом деле в том, что мощность потока солнечной энергии не так уж велика. С учетом коэффициента полезного действия всевозможных преобразователей получается, что, например, ветровые и солнечные электростанции за весь срок службы не вырабатывают той энергии, которая пошла на их создание. Поэтому их имеет смысл использовать только там, куда просто невозможно дотянуть обычные провода. Аналогично водорослей, перерабатываемых в дизельное топливо, попросту не хватит для того уровня потребления энергии, который у нас уже есть. И мы, таким образом, загубим Мировой океан, а свои проблемы не решим.

ШЕЛЕСТ: А выращивать эти водоросли?

ВАССЕРМАН: А как?

КОМОЛОВ: В каких объемах?

ВАССЕРМАН: Поток-то солнечной энергии фиксирован. Его мы не добавим.

КОМОЛОВ: А энергию приливов-отливов?

ВАССЕРМАН: А это еще хуже. Это энергия вращения Земли. Если ее слишком эффективно использовать, мы начнем просто тормозить Землю. Реальная альтернатива – это ядерная энергетика, которая, кстати┘

КОМОЛОВ: Но это же вопрос безопасности сразу.

ВАССЕРМАН: ┘и в безопасности очень неплоха. На самом деле, даже с учетом Чернобыльской катастрофы, вся ядерная энергетика мира выбросила в окружающую среду меньше радиоактивности, чем выбрасывают ее угольные электростанции мира за один год.

ШЕЛЕСТ: Вот оно что!

ВАССЕРМАН: В угле-то тоже есть радиоактивные примеси. Вот. Другое дело, что ядерная энергетика встречает множество политических препятствий.

КОМОЛОВ: Истощимы ведь запасы?

ВАССЕРМАН: Если будет разрешен режим размножения ядерного топлива, то имеющихся запасов хватит примерно на сотню веков, а то и на две сотни, а за это время обязательно придумается что-нибудь еще. Другое дело, что этот путь тоже запрещен по политическим причинам. И вот сейчас у нас останавливается последний в стране реактор-размножитель.

Причина в том, что эти реакторы вырабатывают плутоний, который, помимо всего прочего, значительно удобнее урана для изготовления бомб. И вместо того, чтобы наладить нормальный контроль за перемещением плутония из размножителей в следующие, так сказать, реакторы, наши политикантропы по обе стороны Атлантики считают безопасным путем вообще затормозить продвижение человечества. Ну, вы же знаете, что самый простой способ оказаться впереди – это остановить остальных.

ШЕЛЕСТ: Да. Михаил Леонов задает такой вопрос, вернее, просто комментарий, на который у вас наверняка есть ответ: ╚Очень нравится ваш журнал ╚Идея Икс╩. Единственный минус – дороговизна и далеко не везде можно найти╩.

ВАССЕРМАН: К сожалению, сейчас этот журнал найти нельзя уже нигде по той же причине, по которой он был дорогим. Дело в том, что рекламодатели, по-видимому, считают: если человек достаточно умен, чтобы читать ╚Идею Икс╩, он достаточно умен, чтобы не клюнуть на рекламу. Поэтому реклама в наш журнал так и не пришла. А сборы с его продажи, даже при столь высокой цене, издатели в конце концов сочли недостаточными для приемлемой рентабельности, и сейчас журнал закрыт.

ШЕЛЕСТ: Но это временное явление? Если будет возможность, он откроется вновь?

ВАССЕРМАН: Если будет возможность, несомненно, откроется. Но вопрос в том, будет ли возможность.

КОМОЛОВ: Альтруистический проект.

ВАССЕРМАН: Нет, нет. Просто, как я писал в другом издании, в ╚Бизнес-журнале╩, ╚нынешний бизнес не умеет зарабатывать на умных╩. Поэтому весь мировой бизнес всей своей мощью давит на человечество в сторону оглупления. Другое дело, что когда кто-нибудь наконец найдет способ зарабатывать на умных, он в одночасье озолотится. И вслед за ним весь рынок развернется в сторону столь же массового поумнения. Но, к сожалению, пока неизвестно, кто и когда найдет этот способ.

КОМОЛОВ: Кто-то должен из существующих умных стать еще умнее. Такой вопрос, Алеша Попович: ╚Анатолий, вы будете смотреть чемпионат мира по футболу? И вообще, что человеческое вам не чуждо? К примеру, смотрите ли блокбастеры, какую музыку любите, пиво с воблой любите трескать?╩

ВАССЕРМАН: Воблу не люблю. Пиво┘ В общем, пью, но достаточно редко. Мой режим работы и турниров оставляет очень мало времени для спиртного. Блокбастеры┘

КОМОЛОВ: Ну, ╚Аватар╩, например?

ВАССЕРМАН: Вот ╚Аватар╩, пожалуй, это единственный фильм, который я смотрел в кино за последние лет десять. И то по чисто технической причине: трехмерные телевизоры пока выпускают только очень крупногабаритные, и на моем рабочем месте такой просто не умещается.

КОМОЛОВ: И вопрос про футбол. Алеша Попович не единственный, кто спрашивает: ╚Будете ли смотреть чемпионат мира?╩ И просят прогноз, если вы вообще за футболом следите.

ВАССЕРМАН: Нет, чемпионат мира, скорее всего, смотреть постоянно не буду. Я вообще по телевизору смотрю в основном новостные передачи. Так что и за ходом чемпионата мира, скорее всего, буду следить в основном по новостям. Несколько матчей, скорее всего, посмотрю. В частности, буду традиционно болеть за бразильскую сборную. Мне очень нравится формула Пеле: ╚Они забьют нам, сколько смогут, мы им – сколько захотим╩. И всегда интересно смотреть за тем, сколько они захотят. Вот. Скорее всего, пару матчей с участием бразильцев посмотрю полностью, но на большее вряд ли хватит времени и настроения.

ШЕЛЕСТ: И задают такой вопрос: ╚Задавали ли вам вопросы, которые ставили вас в тупик?╩

ВАССЕРМАН: Да, конечно. Никто не может знать все. Никто не может понимать все. Надо только к этому стремиться.

ШЕЛЕСТ: Прекрасно. Ну что ж, друзья, у вас была возможность задать вопросы Анатолию Вассерману. И мы сделали это в прямом эфире. Спасибо вам большое, что вы пришли.

ВАССЕРМАН: Пожалуйста.

ШЕЛЕСТ: Мы благодарим Анатолия Александровича вдвойне, потому что он пришел немножко прихворавший. Также мы желаем вас выздоровления.

КОМОЛОВ: Да уж, выздоравливайте.

ВАССЕРМАН: Спасибо. Постараюсь.

КОМОЛОВ: Какие-то у вас наверняка должны быть секретные суперсредства, которые только вы знаете. Мне так кажется.

ВАССЕРМАН: Только одно – терпение.

ШЕЛЕСТ: То есть, надо перетерпеть просто болезнь?

КОМОЛОВ: Как с насморком. Если лечить, то семь дней будете болеть, если не лечить, то неделю примерно проболеете.

ШЕЛЕСТ: Ну, вам желаем скорейшего выздоровления. Спасибо большое.

ВАССЕРМАН: Спасибо, до свидания.

КОМОЛОВ: Выздоравливайте!