Центральный комитет Виктория Дайнеко в гостях у Владимира Аверина и Тутты Ларсен

 

ЛАРСЕН: У нас в гостях певица Виктория Дайнеко. Привет!

 

ДАЙНЕКО: Привет.

 

ЛАРСЕН: Лето - это, в общем, такое время, в которое как-то принято даже у артистов расслабляться, уезжать куда-нибудь отдыхать, выбивать себе отпуск у продюсеров. Как у вас с этим дело обстоит?

 

ДАЙНЕКО: Я сейчас очень активно обсуждаю эту тему, потому что я очень хочу поехать в отпуск, очень хочу поехать в нашу северную столицу к своим любимым друзьям, погулять по прекрасным улицам и набраться как можно больше вдохновения. Но пока только мечтаю об этом.

 

АВЕРИН: А скажите, мой любимый город, куда, как правило, по любимым улицам свои стопы направляете?

 

ДАЙНЕКО: Я люблю очень район, где Исаакиевский собор, Дворцовая площадь, Миллионная улица, Невский проспект, конечно же. И все маленькие, старенькие улочки. Я не очень люблю новые части, которые свежеотстроенные. А все, что относится к старому городу, пусть это будут даже какие-то заваленные и полузаваленные дома, мне так там нравится.

 

АВЕРИН: А живете у друзей или в отелях?

 

ДАЙНЕКО: У друзей, конечно же.

 

АВЕРИН: На маленькой улице во дворе-колодце?

 

ДАЙНЕКО: Нет, в мастерской архитекторов, на крыше. Очень романтично.

 

ЛАРСЕН: Круто! А как же традиционные для наших звезд места отдыха от Сочи до Майами? А как же море, загар и все такое?

 

ДАЙНЕКО: А я абсолютно городской человек, я не очень люблю пляжи. Лежать на пляже - для меня это настоящая пытка. А по работе мне скоро удастся съездить в город. Ну и хорошо, что это будет работа. То есть я успею увидеть немножечко море, но как-то буду занята делом. А такой вид отдыха как-то не для меня. Наверное, когда я подрасту, когда мне будет, может быть, чуть-чуть побольше лет, тогда я буду ценить Майами, пляжи или там лыжи. А пока просто хочется какого-то творчества и любимых друзей рядом.

 

АВЕРИН: А в город Сочи по работе - это чес такой?

 

ДАЙНЕКО: Да нет, ну праздники сейчас.

 

ЛАРСЕН: Какие праздники?

 

ДАЙНЕКО: Выпускные, например.

 

АВЕРИН: А что нет-то? Приезжаешь в город Сочи, а там уже расписаны афиши Фестивального зала со всеми имена, кто регулярно чешет по курортам.

 

ДАЙНЕКО: Ну, нет, у меня нет такого, что прямо тур. Я выступлю в фестивальное воскресенье, и буду этому рада. И, собственно, хорошо, когда это так, приехал, выступил.

 

АВЕРИН: Сольник?

 

ДАЙНЕКО: Да. Ну, почти. Нет, не совсем. Это будет выпускной в городе Сочи, и я буду поздравлять счастливых детей, которые стали наконец-то свободными. Пока им только, правда, кажется. Но да.

 

АВЕРИН: Ага. Уже прозвучало в голосе: наконец-то стали свободными. Потому что, судя по тому, что написано в ваших пресс-портретах, официальных биографиях, вы такая хорошая ученица, и так хорошо вам было в вашем лицее, и так замечательно и все хорошо. А тут вырывается: "и, наконец, стали свободными". Так все-таки?

 

ДАЙНЕКО: Ну, несмотря на то, что я очень любила свой лицей, мне нравилось учиться, мне нравилась вообще атмосфера, которая царила в нашем маленьком лицее, мне очень хотелось уехать, очень хотелось дальше куда-то двигаться. Поэтому я даже пропустила свой собственный выпускной. То есть 25 июня 2004 года вместо того, чтобы наряжаться в красивое платье, я села в самолет с мамой, с аттестатом и поехала уже искать себе место для следующей учебы, что ли. Тогда я мечтала об эстрадно-джазовом училище, в которое я успешно не поступила из-за "Фабрики звезд". Но мне было очень важно прямо скорее-скорее уехать, то есть дали аттестат - и все, и бегом бежать.

 

АВЕРИН: А это стремление сбежать сохранилось сейчас? Сейчас хочется сбежать от чего-нибудь?

 

ДАЙНЕКО: Да, мне всегда хочется чего-то поменять. Я не могу даже в своей квартире находиться, например, когда у меня интерьер находится год, я готова все делать сама, своими руками, но изменить все, и прямо сейчас, сию секунду, и все изменить. И мне всегда хочется двигаться куда-то вперед и как можно быстрее.

 

АВЕРИН: А сейчас, смотрите, Виктория, наши слушатели, которые уже успели залезть в Интернет, посмотреть ваши фотосессии для разнообразных изданий, например.

 

ЛАРСЕН: Могут неправильно понять.

 

АВЕРИН: Нет, ну почему, могут еще больше распалиться. Потому что представить себе вас в том виде, в котором вы предстаете в иных фотосессиях, вместе с валиком и краской, например┘

 

ДАЙНЕКО: Есть такие фотографии тоже в Интернете.

 

АВЕРИН: В такой панамке из газеты, поскольку вы уже сказали: своими руками все.

 

ДАЙНЕКО: Да.

 

АВЕРИН: То есть действительно вы берете краску, кисти и перекрашиваете что-нибудь, да?

 

ДАЙНЕКО: Да, да. Я даже в своем микроблоге публиковала фотографии меня в клетчатой рубашке, с растрепанными волосами, с валиком, с полупокрашенными стенами. Я делилась тем, как я скручивала стеллажи. Потому что мне интересен процесс, сделать это самой, потому что, ну не знаю, может быть, в душе┘ У меня не было никогда старшего брата и вообще брата, и как-то этот опыт у меня отсутствовал. Поэтому сейчас я его как-то стараюсь восполнить.

 

АВЕРИН: И нет рядом мужика, который может помочь?

 

ДАЙНЕКО: Есть мой любимый папа, конечно же.

 

ЛАРСЕН: А папа с мамой рядом сейчас?

 

ДАЙНЕКО: Да, мама с папой живут в Москве, и для меня это настоящее счастье.

 

ЛАРСЕН: А эта история, я хотела вернуться, с глянцевыми журналами, валикам и красками. Это была какая-то, так скажем, продюсерская задумка, или это было желание поэкспериментировать и посмотреть, что из этого получится?

 

ДАЙНЕКО: Что касается журналов?

 

ЛАРСЕН: Ну, специфических журналов.

 

ДАЙНЕКО: Вообще да. Ну, изначально я была та девочка, которая говорила: я в мужских журналах - ни за что, не дождетесь! Я прямо такая вся невинная. И мне буквально через месяц звонят: хочешь сняться? А мне тогда было 19 лет. Я сначала: нет-нет, что вы, что вы! А потом: а чего-то я не хочу? Я хочу. Сначала была первая съемка, потом была вторая. Но если первая - это был действительно на самом деле такой не совсем обдуманный шаг, на который было тяжело в итоге уже на деле решиться, но все равно это было настолько, я не знаю┘ Ну, не могу сказать, что прямо невинное, это априори не может быть невинным. Но вторая съемка - это был абсолютно осознанный шаг. То есть когда мне сказали: хочешь? Я сказала: да. Всеми руками и ногами работала над концепцией съемки, и в итоге получила большое от этого удовольствие. Конечно же, всем не угодить. Конечно, будут те люди, которые поставят на мне такой ярлычок, подпишут там каким-нибудь словом. Но главное, что я могу как творческая личность себя выражать во всех┘

 

АВЕРИН: И этими способами тоже.

 

ЛАРСЕН: Главное, что есть чем себя выражать.

 

АВЕРИН: Есть, есть. Я посмотрел - мне понравилось.

 

ЛАРСЕН: У нас в гостях певица Виктория Дайнеко. И мы пытаемся узнать о ней что-нибудь такое, чего еще не знаем, как это обычно водится у нас в "Культе личности", чтобы наш гость повернулся к нам неожиданной стороной.

 

АВЕРИН: Действительно. Ну, смотрю я на Викторию Дайнеко в телевизоре или на фотографиях каких-нибудь и думаю, есть такое, как из "Травиаты": "быть свободной, быть счастливой". И нет ни одного момента, когда бы я мог заподозрить, что лоб увлажняется от пота, что есть напряжение сил, что это какие-нибудь бесконечные тренинги, голосовые уроки. Этого всего нет вообще никогда?

 

ДАЙНЕКО: Нет.

 

АВЕРИН: Нет?

 

ДАЙНЕКО: Нет. Для меня даже занятия вокалом никогда не были какой-то такой прямо школой. Это, конечно, не характеризует меня как хорошего профессионала, но, тем не менее, для меня всегда занятия вокалом - это было удовольствие. Я всегда просто включала диски своих любимых певиц и так занималась. До сих пор не было того момента, когда я пришла к педагогу, просто встала по стойке "смирно" и занималась. То есть для меня моя жизнь как настоящее такое удовольствие, развлечение. Мне повезло.

 

АВЕРИН: А гамму ты можешь спеть? Это - до-ре-ми-фа-соль?

 

ДАЙНЕКО: Нет.

 

АВЕРИН: Нет?

 

ДАЙНЕКО: Нет. Я не ученый абсолютно человек. Нет, это неправильно, мне так кажется, для себя. Я очень хочу найти время, поступить в училище все-таки, там сольфеджио, вокал. Потому что иногда, конечно, стыдно, когда спрашивают: скажи, какая тебе тональность нужна? А я умных букв не знаю. Ну, пока для меня это такое больше развлечение.

 

ЛАРСЕН: На интуиции вообще.

 

АВЕРИН: А песни вы учите - вам что, Матвиенко насвистывает?

 

ДАЙНЕКО: Нет. Ну, есть же какая-то демо-запись, где спета мелодия, я ее заучиваю собственно и пою.

 

АВЕРИН: А, то есть кто-то спел, вы выучили и дальше поете?

 

ДАЙНЕКО: Ну да.

 

АВЕРИН: А кто этот кто-то, которого вы копируете потом?

 

ДАЙНЕКО: Автор песни, сам автор песни.

 

АВЕРИН: Нет, ну если уже копировать, то значит тот, кто спел, должен обладать голосовыми возможностями уж не хуже ваших, чтобы вы там какую-нибудь перетуру могли вставить. Вы же ее сами не вставите.

 

ЛАРСЕН: Нет, погоди, все равно же существует какая-то манера, у каждого своя. У Дайнеко такая своя манера. И как-то обидно, когда тебе уже все это┘ Ну, как в том анекдоте - "Мойша напел". И ты же, в принципе, уже не можешь какой-то свой вариант предложить исполнения.

 

ДАЙНЕКО: Нет, почему? Мне нужно выучить мелодию, а потом манера и все остальное - это уже твоих рук дело, твоей фантазии, вдохновения, как все лежат. Просто главное - выучить сам материал.

 

ЛАРСЕН: Ну, а не обидно, что кто-то все делает за тебя - и стихи напишет, и музыку напишет┘

 

АВЕРИН: И даже напоет.

 

ЛАРСЕН: А ты только ретранслируешь чужую идею.

 

ДАЙНЕКО: Нет, ни в коем случае. Я очень доверяю просто своим авторам. И, как правило, тот материал, который они находят для меня, он так или иначе мне близок в какой-то степени. Иногда я пишу сама, крайне редко, потому что, конечно, без образования это очень сложно. Но и такое со мной тоже случается. Конечно же, петь свои песни - это совсем другое удовольствие, когда ты понимаешь, что это┘

 

АВЕРИН: Подожди, а как это "пишу сама", если ноток даже не знаете?

 

ДАЙНЕКО: Ну, когда тебе дают просто музыку, и у тебя в душе, в голове рождается какая-то мелодия, к ней есть какие-то слова. И так, представляете, тоже появляется песня.

 

АВЕРИН: Но надо же зафиксировать как-то это дело.

 

ДАЙНЕКО: Да, да. Есть диктофон в телефоне - ходишь и поешь себе.

 

ЛАРСЕН: Новейшие технологии на службе прогресса.

 

АВЕРИН: Прогресса ли? Потому что я представляю себе, Лариса Долина выходит, импровизирует, она знает, что такое джазовый квадрат, все хорошо.

 

ДАЙНЕКО: Да, она знает все идеально.

 

АВЕРИН: А как же вы тогда импровизируете, если вы даже не знаете джазового квадрата?

 

ДАЙНЕКО: Не знаю. Я делаю это все, как чувствую, не знаю, как сейчас себя ощущаю. Конечно же, стараюсь понимать, насколько это вливается в гармонию, насколько это режет слух или не режет слух. Поэтому я стараюсь особо не импровизировать, потому что для меня импровизация, она всегда хорошо отрепетирована. Эти завывания такие, сейчас так душа развернулась, как правило, заканчиваются для меня не очень хорошо, поэтому я держу себя в руках.

 

ЛАРСЕН: А что мешает пойти учиться, в конце концов? Ведь как раз сейчас такой вполне себе юный возраст. Пока ни брака, ни детей, ничего, что так уж серьезно бы мешало и обременяло.

 

ДАЙНЕКО: Я ничего не могу делать регулярно, с какой-то постоянностью. Жила бы я, например, через дорогу от своего учебного заведения, это было бы одно. Но когда нужно проснуться в 7 утра, приехать на занятия за два часа, это для меня чересчур тяжело. Необязательный я человек.

 

ЛАРСЕН: Вспоминается мультик про попугая: "Таити, Таити, не были мы ни на какой Таити, нас и здесь неплохо кормят".

 

АВЕРИН: И, тем не менее, вы знаете, есть фан-клуб, есть поклонники, есть люди, которые очень любят слушать песни в исполнении Виктории Дайнеко. Одна из них называется "Фильм не о любви". Собственно, давайте ее сейчас и заслушаем.

 

ЛАРСЕН: Вика, а как так случилось, что в один прекрасный момент вы стали фэшн-певицей года, согласно телеканалу "Фэшн-ТВ"?

 

АВЕРИН: За что?

 

ЛАРСЕН: Нет, не просто "за что", за что - понятно. А кто-то специально занимался стилем Виктории Дайнеко? Или здесь тоже все на интуиции и чисто┘

 

АВЕРИН: Сама, сама┘

 

ЛАРСЕН: Талант и все?

 

ДАЙНЕКО: У меня, знаете, есть одна-единственная подруга Юля Тимонина, которая сейчас поет в "Мобильных блондинках". Собственно, она часто мне помогала с выбором платьев. Но опять-таки да, все как-то очень┘ Все спонтанно. То у меня один дизайнер какой-нибудь вдохновится чем-нибудь, платье сошьет, то другой. То сами придумаем что-нибудь, то сами нарисуем - нам кто-нибудь сошьет. Как это всегда тоже так спонтанно происходит.

 

АВЕРИН: А вы сами за швейной машинкой - нет?

 

ДАЙНЕКО: Было в детстве дело, да. Сейчас давно ее не видела, нашу швейную машинку. Видимо, что-то не так я там сшила.

 

АВЕРИН: Не пошло. У вас такая не длинная, но очень насыщенная биография, потому что вы успели себя попробовать в разных профессиях, скажу так.

 

ЛАРСЕН: И даже немножко в кино.

 

АВЕРИН: И даже немножко в журналистике, между прочим.

 

ДАЙНЕКО: Да?

 

АВЕРИН: Да. Потому что опять же я читаю открытые источники. В лицее в Мирном, в газете "Лицей-пресс или экспресс" Виктория Дайнеко работала журналистом. Скажите, пожалуйста, используя свой журналистский опыт, может быть, все мы, которые теперь обрушиваются на вас на пресс-конференциях, на тех или иных эфирах, в интервью┘

 

ЛАРСЕН: Дураки?

 

АВЕРИН: Дураки, да. Журналист Виктория Дайнеко какой бы вопрос задала фигуристке, певице, актрисе┘

 

ЛАРСЕН: Участнице "Жестоких игр"┘

 

АВЕРИН: ┘чего угодно - Виктории Дайнеко?

 

ДАЙНЕКО: Виктория Дайнеко - ужасный журналист.

 

АВЕРИН: Да?

 

ДАЙНЕКО: Да. Поэтому вопросов у меня, как правило, никаких нету. Поэтому я, собственно, стала, видимо, певицей, а не продолжила идти по своему гуманитарному профилю и где-нибудь учиться на факультете журналистики. Поэтому не могу ответить на ваш вопрос.

 

АВЕРИН: Но смотрите, с другой стороны, Виктория, ведь это очень рискованная профессия - поп-сцена. И не мне вам рассказывать о том, что поблистали-поблистали - ушли. А дальше все очень по-разному складывается. Такой запасной аэродром никогда не рассматривали - кем бы?

 

ДАЙНЕКО: Всегда рассматриваю. И даже сейчас, чтобы получить высшее образование, мне в первую очередь хочется закончить факультет иностранных языков со специализацией PR, как я давно начала, но до сих пор не могу продолжить, в силу своего характера, наверное. Потому что получать творческое образование - это действительно слишком опасно. Мне кажется, что учиться вокалу, актерскому мастерству можно отдельно с педагогами. А высшее образование такое серьезное нужно иметь всегда каждому человеку.

 

ЛАРСЕН: Фундаментальное какое-то.

 

ДАЙНЕКО: Да, фундаментальное, да. И мне очень хотелось всегда связывать свою жизнь если не с музыкой, то с иностранными языками. А там я выбрала специализацию PR, пока мне это интересно. Может быть, как это поменяется, но в любом случае всю жизнь, конечно, невозможно быть певицей. Хотелось бы, но надо быть реалистом, наверное.

 

АВЕРИН: PR на английском языке? Такое чтобы обязательно было.

 

ДАЙНЕКО: Да, международный специалист.

 

АВЕРИН: Хотите сбежать?

 

ДАЙНЕКО: Ни в коем случае, нет. Но мне очень хочется попутешествовать, хочется пожить во Франции, хочется пожить в Англии. Посмотреть на мир, посмотреть, как живут люди. И каждый раз, когда даже уезжаешь на гастроли из своей страны, понимаешь, как же сильно ты любишь свою родную Россию, насколько ты патриот. И меня действительно прямо тянет домой.

 

ЛАРСЕН: Но домой в Москву?

 

ДАЙНЕКО: Ну, теперь уже в Москву, да.

 

АВЕРИН: А домой в Мирный?

 

ДАЙНЕКО: Собственно, уже нет, потому что мои мама с папой живут уже несколько лет в Москве. Там все мои друзья, которые были, теперь живут кто в Питере, кто в Новосибирске, в общем, по всей России получают высшее образование, в итоге обосновались там. Поэтому в Мирный пока меня не тянет совсем.

 

АВЕРИН: То есть корней там собственно не осталось, да?

 

ДАЙНЕКО: Ничего не осталось, да.

 

ЛАРСЕН: Вика, но когда вы говорите о себе, то, как правило, вы рядом с собой определяете друзей или папу с мамой. Неужели не нашлось еще такого человека, которому хотелось бы доверить руку и сердце, ну, или хотя бы какую-то часть своего драгоценного времени? Или все эти истории про жуткие контракты, когда не выходить замуж, не беременеть и так далее, это не только слухи и выдумки журналистов?

 

ДАЙНЕКО: Нет, нет. Я, конечно, имею право свободно распоряжаться своей личной жизнью, как этого захочу. Но пока не находилось. Нет, почему, находились, но просто не получалось ничего хорошего из того, что, возможно, могло быть. Поэтому не знаю, я думаю, что всему свое время.

 

ЛАРСЕН: А какой он должен быть, чтобы получилось?

 

ДАЙНЕКО: Мне, знаете, самое главное, чтобы меня человек любил, ценил и терпел мою гиперэмоциональность.

 

ЛАРСЕН: А если у него, например, есть терпение и любовь, но денег нет?

 

ДАЙНЕКО: Мне не важны деньги. Я человек из простой семьи, я никогда не стремилась найти себе мужа с миллионами. Я самостоятельная девушка. И если у человека есть амбиции, и он умеет работать, и он знает, как добиться того, чего он хочет, неважно уже уровень его заработка. Мне главное, чтобы человек, который находился рядом со мной, имел какую-то цель в жизни и знал, как ее добиться. Для меня это важнее всего.

 

АВЕРИН: Я-то думал, что все люди, которые выросли в Мирном, где, как известно, столица одной из крупнейших алмазодобывающих компаний мира находится, они прекрасно┘ То есть эти бирюльки детские, то есть сразу с алмазиками играют.

 

ЛАРСЕН: Не с камушками и не с крышечками от "Кока-Колы".

 

АВЕРИН: Не с крышечками от "Кока-Колы", а сразу с алмазиками. У вас есть это знание про бриллианты? Вы можете на глаз определить?

 

ДАЙНЕКО: Я могу определить, конечно, бриллиант от стразика.

 

ЛАРСЕН: Каратность, чистоту?

 

ДАЙНЕКО: Каратность - нет.

 

АВЕРИН: Чистоту, прозрачность, ценность?

 

ДАЙНЕКО: Нет, я примерно знаю, конечно, примерную ценность, потому что как бы я видела бриллианты, которые┘ Там один камушек стоит просто несколько миллионов долларов, держала в руках. И видела попроще. Примерные какие-то я знаю. Но, с другой стороны, я никогда не вникала в это особо.

 

АВЕРИН: Да? То есть когда камушек держали в несколько миллионов в ручках┘

 

ДАЙНЕКО: Я сфотографировалась, прикольно!

 

АВЕРИН: Руки не прилипали, так что жалко было отдать?

 

ДАЙНЕКО: Нет, нет, никогда такого не было.

 

АВЕРИН: То есть спокойно совершенно: ну, бриллиант┘

 

ДАЙНЕКО: Да. И, наверное, то, что я выросла в этом городе, меня настолько отрезвляет┘ Я не смотрю на эти драгоценности, на какую-то такую роскошь. Мне хочется чего-то такого настоящего и простого.

 

АВЕРИН: А колье, диадемы, какие-то серьги с бриллиантами?

 

ДАЙНЕКО: Нет.

 

АВЕРИН: Нет? А что же вы, пластмассовую бижутерию носите, что ли?

 

ДАЙНЕКО: Я вообще, как видите, не ношу украшений, как правило, очень редко. Если их нет, то просто с каким-нибудь не очень драгоценным металлом.

 

ЛАРСЕН: Я хотела напомнить нашим слушателям, что вообще-то они тоже могут участвовать в общении с Викторией.

 

АВЕРИН: Сейчас спровоцируешь. Сейчас то, что уже пришло от "Бодибилдера" - 180 сантиметров ростом, начнет плодиться и размножаться. Мужики начинают предлагать себя, Виктория.

 

ЛАРСЕН: И Антон дозвонился по телефону. Привет, Антон.

 

АНТОН: Добрый день, уважаемые ведущие. Добрый день, Виктория.

 

ЛАРСЕН: Откуда звоните?

 

АНТОН: Я из Череповца. Огромный вам привет. Виктория, хотелось бы спросить у вас. Расскажите, пожалуйста, будут ли у вас какие-нибудь новинки, может, новые песни? И куда-нибудь вы собираетесь в ближайшее время с турне выступать?

 

АВЕРИН: Например, в Череповец.

 

ДАЙНЕКО: Спасибо за вопрос. Что касается музыкальных новинок, будет-будет очень скоро уже, уже все готово. Мы все ждем, когда же можно уже похвастаться всему миру нашими новыми творениями. А что касается гастролей, я никогда ничего не знаю заранее. Знаю ближайшее - на неделю вперед. Поэтому пока ничего подобного рассказать вам не могу. Ну, а что касается музыки, нужно немножечко набраться терпения.

 

ЛАРСЕН: Спрашивают на форуме наши слушатели: "Много ли времени вы проводите в Интернете?" И правда ли, что вы чуть ли не первым делом с утра заглядываете в свой микроблок в "Твиттере"?

 

ДАЙНЕКО: На самом деле это правда чистая. Но это осталась, наверное, привычка с детства. Потому что я всегда была зависима несколько от своего компьютера, Интернета и всего подобного. Сейчас, конечно же, это снова вернулось в мою жизнь, без этого никуда. Ну, не знаю, кому-то хочется все время покурить, еще что-то сделать, а мне нужно зайти в Интернет. Знаете, у кого что называется.

 

АВЕРИН: Вы выплескиваете практически все, что у вас есть, при такой регулярной жизни в "Твиттере", в блогах, да?

 

ДАЙНЕКО: Наверное, да.

 

АВЕРИН: То есть - тайн нет?

 

ДАЙНЕКО: Тайн нет, нет. Мне кажется, те люди, которые читают мой "Твиттер", знают обо мне все, просто каждую минуту, секунду моей жизни, все мои переживания и все мои радости, когда я ложусь, когда я завтракаю, когда я обедаю. Не знаю, насколько это хорошо, насколько это плохо, но мне почему-то так очень комфортно.

 

АВЕРИН: Не боитесь?

 

ДАЙНЕКО: Нет.

 

ЛАРСЕН: Виктория, такой вопрос, это Анна спрашивает: "Скажите, пожалуйста, вы только о несчастной любви поете, или просто именно эти песни становятся особо популярными?"

 

ДАЙНЕКО: Нет, ну я очень рада была бы петь о счастливой любви, но пока такой не случалось в моей жизни. Поэтому пока пою о том, что как-то в душе. А как только будет счастливая любовь, и я не буду уже говорить о том, что мой любимый мужчина - это папа и мой йоркширский терьер, буду петь счастливые песни. Все зависит от моей жизни на самом деле.

 

ЛАРСЕН: Но вы так жизнерадостно сообщаете о том, что счастливой любви пока не бывало, что, в общем, все понимают, что это не самая ужасная трагедия для Виктории Дайнеко.

 

ДАЙНЕКО: Абсолютно.

 

АВЕРИН: Нет, я себе живу представляю, проходит, например, года три или лет пять, какой-нибудь концерт сборный в телевизоре, выходит Виктория Дайнеко и поет там что-то: "носики-курносики сопят.." народ будет потрясен, правда?

 

ДАЙНЕКО: Да. И я в том числе. В хорошем смысле этого слова.

 

АВЕРИН: Ага, значит, все-таки хочется спеть про "носики-курносики"?

 

ДАЙНЕКО: Ну, с одной стороны, да. С другой стороны, сейчас не очень хочется об этом задумываться.

 

АВЕРИН: На неделю вперед, не дальше.

 

ДАЙНЕКО: Да, да.

 

АВЕРИН: А кто определяет это - дальше?

 

ДАЙНЕКО: У меня есть замечательная команда администраторов, директоров, которые лишают меня вообще всяческой головной боли. Просто мне говорят: туда идем, сюда идем, во столько-то, во столько-то. А я просто все записываю.

 

АВЕРИН: А тогда, значит, получается, что при таком доверии к этой команде следует ожидать появления, например, свахи, которая придет и скажет: все, парень подходящий, нашла. Дальше останется только сказать: заводи!

 

ДАЙНЕКО: Нету.

 

АВЕРИН: Нету свахи?

 

ДАЙНЕКО: Нету.

 

АВЕРИН: Сваха у нас есть. Уж что-что, а свахи у нас┘

 

ДАЙНЕКО: Да? Познакомьте.

 

ЛАРСЕН: У нас?

 

АВЕРИН: Да у нас, знаешь, свах-то┘

 

ЛАРСЕН: Баба Бабариха?

 

АВЕРИН: "Мы в женихах-то как в сору роемся┘"

 

ДАЙНЕКО: Там уже присылают сообщения, я слышала.

 

ЛАРСЕН: Ну, мы отдали Вике телефон прекрасного юноши, бодибилдера и кикбоксера из Татарстана. Хотя Розенберг говорит: я ни за что вам себя не отдам. А зачем вы ей нужны-то, в ваши 43, в конце концов? "Кедр" интересуется: удалось ли вам улучшить жилищные условия? Как-то показывали один день из вашей жизни по телевизору, вы были недовольны местом своего проживания из-за опасности войти в подъезд.

 

ДАЙНЕКО: Я очень люблю свой район Москвы. Пусть это не центр, это такой тихий спальный район, бывший город Бабушкин. Чувствую себя там очень комфортно в моем девичьем царстве. Поэтому у меня все прекрасно. Цвет стен розовый. Что еще нужно для счастья девушке? Любимая собака тоже рядом, родители тоже приезжают. Собственно, я довольна всем.

 

АВЕРИН: Знаете, у Фоменко есть такой спектакль "Одна абсолютно счастливая деревня". Здесь у нас одна абсолютно счастливая девушка побывала в эфире. И почти завидую ей.

 

ЛАРСЕН: И оставила, так сказать, легкое свечение розоватое. Спасибо, Вика. Удачи и нескучного лета, и новых творческих успехов.

 

АВЕРИН: И поработать в удовольствие.

 

ДАЙНЕКО: Спасибо.