Центральный комитет Алексей Герман-младший в гостях у Владимира Аверина и Никиты Белоголовцева

 

АВЕРИН: У нас в гостях кинорежиссер Алексей Герман-младший. Здравствуйте, Алексей.

 

ГЕРМАН: Здравствуйте.

 

АВЕРИН: Знаете, как-то у меня неорганично выходит это ╚младший╩, потому что уже, наверное, всякий человек, который интересуется фильмами, себе примерно представляет, и уже не надо напоминать ваши картины, ваши призы на том или ином фестивале, уже это известно. Известно также и то, что вы относительно состояния нашего отечественного кинематографа занимаете позицию, может быть, отличную от официальной Союза кинематографистов.

 

ГЕРМАН: Да, да, занимаю. Я занимаю эту позицию по очень простым соображениям. Существуют государственные решения, которые принимаются правительством. Существует индустрия, которая сейчас находится в упадке. Абсолютно очевидно, что для того, чтобы наше кино развивалось, должны быть созданы какие-то транспарентные, прозрачные правила игры, хотя бы мы должны к этому двигаться. Понятно, что мы живем в России, в России все сложно, но тем не менее мы должны, так сказать, двигаться в русле всего мира, где существует честное конкурентное соревнование. Когда государственные решения принимаются на основе недобросовестной экспертизы, при этом комиссия, которая занимается кино, ей руководит господин Жуков, человек, о котором все говорят очень хорошо, и прочие уважаемые люди, то у меня встает резонный вопрос: если государственные решения, решения, которые затрагивают судьбы тысяч людей, которые сейчас сидят без работы, принимаются на основе экспертизы, которая аффилирована (на мой взгляд, мне так кажется) с частью компаний, которые существуют в российском кинобизнесе, если выигрывают те компании, у которых больше связей, а не те, которые как бы не хуже и не менее интересны с точки зрения искусства, то об этом надо говорить, потому что иначе мы превратимся в Зимбабве. Я в Зимбабве жить не хочу, поэтому я и говорю.

 

АВЕРИН: Алексей, но с другой стороны, смотрите, ведь уже давно ведется дискуссия по поводу того, что если государство помогает, то кому? И вроде бы пришли к выводу, что надо помогать тем, кто растет, найти точки роста и им именно помогать, а дальше они, как локомотивы, потянут┘

 

ГЕРМАН: В некотором роде, не во всем, это правильная логика, с одной стороны. С другой стороны, она не должна приводить к тому, чтобы те компании, которые начинают и которые на самом деле обладают гораздо более мощной энергией для прорыва, лишались возможности двигаться вперед и расти. Собственно говоря, в чем проблема русской индустрии? Она очень простая на самом деле. Любой человек, который слышит обо всех вот этих войнах по поводу господдержки, задает абсолютно резонный и адекватный вопрос: а почему вообще в России существует господдержка? Почему-то в Америке нет господдержки, а все мы смотрим американское кино. И вот эта логика абсолютно понятна. На самом деле в Европе есть господдержка в отличие от Америки, но случай России особый. В России, к сожалению, фактически, да, надо понимать, что в России три-четыре российские картины за год в лучшем случае вообще выходят в плюс. Все остальные картины разрекламированные, с миллионными бюджетами, такие, например, как ╚Обитаемый остров╩, в прокате проваливаются. Иногда это связано с их качеством, иногда это связано с тем, что они неинтересны, иногда кто-то считает, что они скучны. Много людей и много мнений, но существует одна безусловная вещь: в России до 80 процентов дохода уходит пиратам. В России, к сожалению, это так. Ты абсолютно не защищен от того, что, собственно говоря, копия твоего фильма на видео или в Интернете, ты практически за нее не получишь денег. А это достаточно значительная часть прибыли.

 

БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Алексей, а разве в мире не так?

 

ГЕРМАН: Нет, в мире не так.

 

БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Но как раз в мире же и придумали торренты.

 

ГЕРМАН: В мире не так, я вам могу сказать, вы не пройдете по крупному европейскому городу любому или по американскому и не увидите в десяти магазинах┘ Мне было интересно, я обходил десять магазинов, в девяти из них были пиратские диски. Это первая проблема. Вторая проблема - в России, к сожалению, мало экранов. В Америке 37 тысяч экранов, сейчас, наверное, уже 38 или 39. На всю Россию 2300 экранов сейчас.

 

БЕЛОГОЛОВЦЕВ: А кто их должен строить?

 

ГЕРМАН: Ну, я думаю, что это должны частные компании строить, но, мне кажется, что должны быть созданы максимальные условия для их строительства.

 

БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Здесь мне просто кажется, что государство как раз не должно спонсировать конкретный фильм, который вышел и закончился, а должно создать некоторые условия развития отрасли: законы, экраны и все остальное.

 

ГЕРМАН: Я об этом и говорю. Это второй вопрос, очень серьезный. Вопрос третий. Существуют достаточно серьезные законодательные проблемы, которые мешают развитию индустрии. Почему в России плохо с детским кино? Потому что по закону реклама во время показа детских фильмов достаточно сильно ограничена. Тогда вопрос: как я могу произвести детский фильм, поставить его, если я не могу ничего, как я буду зарабатывать? На телевидении не купят. Существует еще масса проблем, налоговых в том числе.

 

АВЕРИН: Все равно, если резюмировать этот разговор, то получается, государство должно все-таки несколько в другую сторону обратить свой напор.

 

ГЕРМАН: Я считаю, что так. Во-первых, есть Франция, Германия, есть Италия, где государство поддерживает культурные проекты. Это не стопроцентное финансирование, это не открытый вентиль, они не снимают дорогие фильмы, но тем не менее они поддерживают культурные проекты. Мне кажется, что, в общем, это должно сохраниться так или иначе. Кроме того, мне кажется, что пока не будут реально решаться проблемы с пиратством, ничего не будет, потому что я слышу уже, сколько я живу, я слышу про то, что завтра мы сделаем прекрасный русский автомобиль на заводе, который будет лучше, чем ╚Рено╩. Это я слышу уже где-то 25 лет.

 

АВЕРИН: Понятно, у государства должны быть инструменты, чтобы решить эти проблемы, а потом уже переходим к следующему этапу.

 

ГЕРМАН: Государство не хочет их решать и не может их решать.

 

АВЕРИН: Чтобы закрыть тему о пиратстве, информация к размышлению от нашего слушателя из Москвы: ╚Добрый день! Был занят косвенно продажей пиратских копий в 2006 году и могу сказать, что тем, кто должен бороться с пиратством, принадлежит 9 из 10 точек по продажам. Александр╩.

 

ГЕРМАН: Я то же самое говорил. Да, это так. Заводы кому принадлежат? Тем же персонажам, очевидно.

 

АВЕРИН: Мне всегда казалось, что кино - это такая площадка, изначально придуманная для того, чтобы свободная конкуренция существовала, свободная конкуренция идей прежде всего, идей сценарных, например, свободная конкуренция идей режиссерских.

 

ГЕРМАН: Да.

 

АВЕРИН: Наверное, сложнее с деньгами, но и здесь, если мы берем классиков денежных в теории, то эти деньги должны свободно перетекать как раз в то место, где наиболее интересная конкурентоспособная идея. Я не хочу анализировать мировой кинематограф. А глядя, увы, на то, что афиша соседнего кинотеатра мне предлагает, у меня нет ощущения, что наша киноиндустрия - это площадка свободной конкуренции. Почему? Если изначально, априорно кино как свободная конкуренция возникло?

 

ГЕРМАН: У нас же вообще все мыльный пузырь, давайте называть вещи своими именами. У нас есть продюсеры, которые по 15, по 20 лет занимаются своей деятельностью. За это время снято по 30, по 40, по 50 фильмов, потрачены какие-то невероятные бюджеты, они всех учат непрерывно. Но при этом никто из них не стал Спилбергом, не стал Брукхаймером, не начал существовать в мире, да и в принципе, как правило, они все убыточные и нерентабельные. На самом деле, смешно звучит, но реально конкурентное у нас в мире, так или иначе, больше авторское кино. Я приведу сейчас примеры. Одни из чемпионов проката, из российских фильмов, которые больше всего заработали на Западе, это фильмы режиссера Сокурова. Потому что фильм ╚Русский ковчег╩ рекордные деньги взял в Америке, по-моему, 6 миллионов. Ни одна русская картина даже близко не подходила к этим цифрам. Ну, там как бы все знают Звягинцева, который победил, был в Каннах, в Венеции, очень серьезную конкуренцию прошел в мире. Есть Леша Попогребский. То есть, реально так или иначе живое - в этом сегменте. Я думаю, что многие радиослушатели не знают, а есть очень интересная история про то, что крупнейшие американские режиссеры, которые снимают уже сейчас к сорока, к пятидесяти годам коммерческое кино, они все начинали, многие начинали как артовые. Содерберг, даже Спилберг начинал как артовый режиссер в какой-то момент. Поэтому на самом деле надо не давить вот эти какие-то живые ростки.

 

АВЕРИН: Если мы говорим про точки роста, то вот точки роста, собственно говоря.

 

ГЕРМАН: Ну да, это первое, а во-вторых, понимаете, должно измениться сознание продюсеров. У нас нет продюсеров, у нас есть люди, которые называют себя продюсерами, к продюсерам они не имеют никакого отношения на самом деле. Потому что - что такое продюсер? Это человек, это талант, это не бизнес в чистом виде, это не маркетинг, это человек, который свои какие-то внутренние, интимные, детские фантазии умеет разделить с огромной аудиторией. Это человек, который на самом деле недомечтал, человек, у которого внутри что-то есть живое. Потому что ведь если мы посмотрим на то, что делает Брукхаймер, это же бред! Человек решил снять какой-то фильм про пиратов, которых не снимали в Америке уже давным-давно. Все плевались, говорили: глупость. Снял ╚Пираты Карибского моря╩. Это талант. А какими-то маркетинговыми делами ничего не сделаешь, будет очередная советская романтическая комедия, которая в прокате в лучшем случае выходит и, в общем, глупо, хуже сделана, чем американское кино. Вы посмотрите, что сейчас происходит даже с картиной Эрнста? Вышла картина ╚Чужая╩, она немедленно появилась в прокате.

 

АВЕРИН: Не знал, что вышла, извините.

 

БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Алексей, меня ваша мысль очень зацепила о том, что американские мощные режиссеры начинали с арта. А не кажется ли вам, что в России люди, которые делают так называемое авторское кино, они себя сознательно некоторой стеной от кино массового отделяют? И актеры же американские, Ди Каприо, икона поп-кино, он тоже с арта начинал как актер. А у нас, мне кажется, это принципиально разные миры, которые не хотят сближаться никоим разом.

 

ГЕРМАН: Во-первых, давайте скажем честно. Американские актеры, во-первых, их больше, во-вторых, они, как правило, лучше, чем русские.

 

БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Почему?

 

ГЕРМАН: Очень коротко. Потому что, во-первых, у них сохранилась школа, они учатся по системе Станиславского, у них сохранилась школа, у нас школа потеряна на самом деле. У нас как бы актерской школы нет. У нас осталось четыре преподавателя на всю страну, остальное преподает фиг знает кто, это первое. По поводу российского авторского кино, я очень много думал об этом за последние два года. Вы знаете, мы слишком сильно оказались укоренены в своей проблеме. О чем я говорил? Я не говорил о том, что мы должны быть похожими на французов, немцев, чехов, - нет, мы другие, мы будем такими, какие мы есть. Но мы потеряли то умение говорить универсальным человеческим языком, которым обладали, условно, в 60-е годы. И вот когда мы его обретем, мы выйдем из той резервации, в которую мы себя загнали, к сожалению. Поэтому это должно поколение понять, и понять свою ошибку, мне так кажется.

 

БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Чуть-чуть про другое я на самом деле хотел задать вопрос. Вот если бы к вам пришел продюсер, некоторый вами уважаемый человек, и сказал: Алексей, давай снимем с тобой вместе кассовое кино┘

 

ГЕРМАН: Русский?

 

БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Да.

 

ГЕРМАН: Знаете, я рассказываю очень коротко. Русский продюсер, как правило, в 50 процентах случаев он говорит: Алексей, люблю тебя - не могу, снимем кино прекрасное, будет такое интересное. Дальше, если ты соглашаешься, а многие мои товарищи соглашались, первое, что он делает, он ворует половину бюджета; второе, он устроит какую-то нелепую истерику, потому что надо обязательно снять какую-то бабу, извините, либо с которой он спал, либо которая ему нравится, либо бабу его знакомого. Это половина таких продюсеров.

 

АВЕРИН: Наш отечественный продюсер сначала ворует половину бюджета, потом заставляет снимать некую актрису, с которой он, скорее всего, спал или хочет.

 

ГЕРМАН: Часть, не все, но довольно много персонажей таких.

 

АВЕРИН: Ну, мы такой рисуем, конечно, утрированный образ, собирательный.

 

ГЕРМАН: Ну, еще кино не получается в итоге, потому что он сидит и всех учит. А до этого он никогда кино не занимался, а занимался удобрениями, а сейчас он решил стать продюсером, потому что продюсером и режиссером быть модно, а торговать удобрениями - богато. Ну, такая история, бывает по-разному.

 

БЕЛОГОЛОВЦЕВ: А какой процент таких продюсеров? Нормальные-то есть? Нормальный продюсер может к вам придти и предложить снять популярное кино?

 

ГЕРМАН: Я хочу понять, что такое в России продюсер. Я понимаю, вот в Америке продюсер - это человек, который выстроил компанию, которая стала рентабельной и приносит деньги на протяжении 10 лет, 15 лет, это продюсер. А в России вообще есть три с половиной рентабельные компании, ну все, больше нет.

 

АВЕРИН: А я хочу понять в таком случае, Алексей, что в России популярное кино, кино, которое может стать популярным? Потому что при всем моем уважении к вам и при всем моем уважении к Звягинцеву, почему-то все-таки в нашем прокате даже ╚Возвращение╩┘

 

БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Ну, это не в нашем, это вообще в общемировом.

 

ГЕРМАН: Ну конечно, во-первых, у нас бюджеты не такие большие, начнем с этого, во-вторых, с ростом кинотеатров, да, будем как-то получать больше, конечно, но, естественно, не будут у нас десятки миллионов ходить на наши фильмы. Ну, что с этим сделать? Зато для каких-то людей они важны, бывает так.

 

БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Почему же не будут? Вот когда был бум кино, когда сняли ╚Дозор╩ и подряд несколько более или менее кассовых приличных фильмов, у меня было ощущение, что все время люди смотрели, потом это будет раскручиваться. Но почему-то закончилось.

 

ГЕРМАН: Ну, закончилось, закончилось по двум причинам. Были там хорошие фильмы типа ╚Бумера╩, который снимал мой товарищ Петя Буслов, они были хороши, потому что они попадали в нерв, они находили отклик. Дальше пошел такой период полуискусственно созданных событий в России. Но тем не менее вышел ╚Дозор╩, они начали получать невероятный бюджет, и после этого начал надуваться мыльный пузырь, почему, потому что немедленно производственные бюджеты в России увеличились в 2-3 раза, потому что сейчас ожидали, что будем сотни миллионов мы набирать, выросли цены. И теперь у нас очень смешная ситуация. У нас цены в России выше, чем в Европе, на производство фильма. У нас та же самая ситуация. Кто-то когда-то в журнале посчитал стоимость дороги в Сочи, и выяснилось, что она такая же, как если бы это дорожное пространство покрыть черной икрой. Оно стоит там, условно, 150 миллионов долларов километр, а в Европе 7 миллионов долларов. Ну как? Я могу рассказать очень интересную историю. Есть выдающийся оператор, который снял фильм ╚4 месяца, 3 недели, 2 дня╩, который получил ╚Золоту пальмовую ветвь╩, самую главную мировую кинонаграду, с номинациями на ╚Оскар╩, со всеми делами, - он за работу просит в два раза меньше, чем российские коллеги. Поэтому, к сожалению, мы живем в состоянии мыльного пузыря. У нас же нет экономики на самом деле, у нас все ходят и говорят: дайте нам денег, мы сейчас победим Голливуд, мы сейчас такое снимем, что все забудут о прокатах американцев, которые коварно приучают наш народ к плохому, а зато вот эта наша эпическая история наконец расставит все вещи на свои места. Дальше они получают огромные бюджеты, ничего не собирают, они говорят: извините, не получилось, потому что коварный американский фильм ╚История игрушек-3╩ вышел в этот момент, это была провокация мировой закулисы.

 

БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Алексей, вот у меня ключевой вопрос весь эфир крутится. А кто те самые, не побоюсь этого слова, лохи, которые платят в два раза больше операторам, дают деньги продюсерам, которые снимают девушек, с которыми они спят, в кино и пилят бюджет, вообще спонсируют все это безумство? Это кто делает?

 

ГЕРМАН: Смотрите, у нас же, как вы понимаете, было очень много олигархов, сейчас они все ушли в кино. Была замечательная поговорка: нет ни одного олигарха, который не потерял деньги на кино в России. Был такой период, у нас же все очень быстро меняется. А во-вторых, вы знаете, это же как бы такая рыночная история, когда, собственно говоря, так много платят, когда не считают деньги, и любой молодой актер говорит: я буду сниматься за 500 долларов (а он еще в институте учится). Почему за 500 долларов? Ну, я условно говорю.

 

БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Нет, а кто ему дает 500 долларов? Вот, например, ко мне приходит продюсер, я богатый человек, я вижу, что за год окупилось два фильма. Вот что он делает со мной, вынуждая меня дать ему деньги? Они насилуют, что ли, этих меценатов?

 

ГЕРМАН: В кино же довольно долгий цикл производства. От идеи до реализации проходит не полтора года, а проходит три года. И вот на волне, которая была в 2005 году, в 2004 году, как раз на ╚Дозорах╩, на всей этой истории, появилась такая колоссальная спекулятивная история┘ Я повторяю, единственное, что происходит в мире, как ни парадоксально, - это российское авторское кино, потому что фильм ╚Бумажный солдат╩ - кому-то он может нравиться, не нравиться, - тем не менее, через несколько месяцев выходит в прокат во Франции, к примеру, выходит еще в каких-то странах. И вот это кино доберет. А коммерческое кино - ну очень мало успехов, но почему-то нас все коммерческие продюсеры держат за каких-то маленьких животных в лесу.

 

АВЕРИН: Еще я хотел бы ответить нашему слушателю Розенбергу, он оставил такой пост: ╚Никакие пираты и кризисы не остановили и не погубили, и не погубят ╚Андрея Рублева╩, ╚Зеркало╩, ╚Проверку на дорогах╩, многие другие. Раньше снимали кино, теперь зарабатывают деньги╩. Впрочем, надо отдать должное, что и ╚Андрей Рублев╩, и ╚Зеркало╩, и ╚Проверка на дорогах╩ - это все-таки арт-кино.

 

ГЕРМАН: Да, я согласен. Надо еще, между прочим, сказать, что, когда выходили выдающиеся фильмы - между прочим, я считаю, что ╚Андрей Рублев╩ лучшая российская картина за всю историю, - так или иначе помогало государство, это раз, во-вторых, был закрыт рынок. То, что я часто говорил про деньги, это абсолютно не значит, что мы не должны понимать, что, собственно говоря, есть русская культура, которая так или иначе должна существовать в мире, потому что иначе в обезьян превратимся.

 

БЕЛОГОЛОВЦЕВ: А вот, кстати, вопрос такой очень конкретный. ╚Андрей Рублев╩, сними его сейчас кто-нибудь из современных режиссеров, он бы был провальным с финансовой точки зрения?

 

АВЕРИН: В нашем прокате - безусловно.

 

БЕЛОГОЛОВЦЕВ: А вот в прокате мировом, как вы считаете, Алексей?

 

ГЕРМАН: В мировом? В мировом, может быть, как судьба бы сложилась. Здесь же невозможно предугадать. Но я думаю, что он бы долго и мучительно, в течение пяти или десяти лет возвращал бы деньги. Наверное, вернул бы. Вышел бы вот сейчас в наш прокат прекрасный, мой любимый фильм моего отца ╚Мой друг Иван Лапшин╩┘ Но если поставить рядом фильмы ╚Мой друг Иван Лапшин╩ и ╚Звездные войны╩ - ну очевидно. То же самое ведь происходит и в Америке, то же самое происходит в Европе. Еле-еле существует в какие-то моменты Вуди Аллен, допустим, Феллини с пятью ╚Оскарами╩, со всем тем, что он стал лицом Италии, что везде есть рестораны, названные его именем, галереи, он же тоже еле-еле со скрипом чего-то возвращал. Бергман и так далее. Ну, это история про искусство, которое набирает десятилетиями. Зато фильмы Феллини смотрят 50-60 лет.

 

АВЕРИН: И они продолжают потихонечку, но приносить все-таки какие-то деньги.

 

ГЕРМАН: Ну, я думаю, что да.

 

АВЕРИН: Да, здесь всегда вопрос такой философский, на какую дистанцию мы бежим. Мой любимый образ. Это спринтер или стайер? Все фильмы, которые мы сейчас перечислили, практически это такие стайерские картины, которые спустя столетия, может быть, собственно, так же, как до сих пор, если в кинотеатрах показывать ╚Прибытие поезда╩, то свою публику это соберет, и по-прежнему копеечка, но капает, и в итоге они оказываются, может быть, гораздо более кассовыми, если мы берем вот эту столетнюю историю фильма, чем любой блокбастер. Может быть. Я бы хотел вернуться к своему любимому разговору про конкуренцию, на сей раз про конкуренцию между кинофорумами мировыми. Долгое время говорилось, что для того, чтобы кинофестиваль стал заметным, хорошим, надо, чтобы был там очевидный призовой фонд, который позволил бы ему вписаться в категорию ╚А╩. Вот сегодня мы наблюдаем за тем, что происходит на Московском международном кинофестивале. Судя по всему, не блистательная программа. Вот эта конкуренция между кинофестивалями, на ваш взгляд, почему она не срабатывает, или, может быть, наоборот, срабатывает?

 

ГЕРМАН: Ну, потому что сама по себе идея Московского кинофестиваля обречена, к сожалению, на провал. Почему? Потому что существуют крупнейшие мировые фестивали - это Канны, Берлин, Венеция, за ними существуют еще десятки фестивалей, которые определяют судьбу картины. Они определяют ее как бы известность, что она будет показана в разных странах и государствах. К сожалению, Московский кинофестиваль на самом деле ни в десятку, ни в двадцатку не входит. Но по-прежнему цепляется за статус фестиваля класса ╚А╩, а что такое фестиваль класса ╚А╩? Это то, что у тебя на фестивале должна быть премьера, и ни на каком другом фестивале международном до того, как ты покажешь на Московском, ты не можешь представлять картину. Но Московский фестиваль стоит в июне. То есть, он стоит после Канн до крупнейшего фестиваля в Локарно, до крупнейшего фестиваля в Венеции, до фестиваля в Карловых Варах, тоже очень крупного, и до фестиваля в Сан-Себастьяне. Каждый из них, в общем, серьезней, чем Московский. Дальше получается, что та картина, которую не взяли в Канны, которая не успела получить ответа ни из Локарно, ни из Венеции, ни из Сан-Себастьяна, не может участвовать.

 

АВЕРИН: То есть, пока оттуда не сказали ╚да╩, авторам жалко отдавать в Москву.

 

ГЕРМАН: Могут участвовать только те картины, которым уже заранее отказали на всех крупных фестивалях, то есть, так или иначе, картины неудачников. Не плохо это или хорошо, это так. И на самом деле на Каннском или Венецианском фестивале в отборе участвует не пятьсот картин, как на Московском, а три, четыре, пять или шесть тысяч. Поэтому даже время проведения фестиваля, оно неправильное. Фестиваль находится в безвременье.

 

АВЕРИН: Алексей, но эти факты наверняка известны и организаторам Московского фестиваля. Если сдвинуть его с июня, условно, на ноябрь, скажем, или на декабрь┘

 

ГЕРМАН: Февраль, конец февраля разумнее.

 

АВЕРИН: Хорошо, на зиму, то тогда вот эти технические проблемы, они отваливаются сами собой?

 

ГЕРМАН: Не то что они отваливаются, хотя бы появляется больше пространства для маневра.

 

АВЕРИН: А что же тогда мешает это сделать?

 

ГЕРМАН: Я не знаю. А что мешает сделать хороший советский автомобиль, я не знаю. Вроде бы самолеты можем делать, а автомобили не можем. Ну, как бы не получается. И на самом деле фестиваль - это прежде всего интерес и желание туда приехать тех, кто участвует, и из этого, собственно, формируются интересные программы. Можно, конечно, за деньги привозить или за цацки какие-то мировых знаменитостей, но я был на фестивале в Турине, который третий фестиваль по значимости в Италии после Венеции и после Рима, и там количество суперзвезд, приглашенных и участвующих в фестивале, было не меньше.

 

БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Приятней, конечно, в Турин приехать, чем в Москву с 35-градусной жарой.

 

АВЕРИН: Ну, Турин тоже, там┘

 

БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Ну, вы бы куда приехали, в Москву с 35-градусной жарой или в Турин?

 

АВЕРИН: Если бы я жил в Калифорнии, мне было бы в Москву, может быть, даже интереснее, экзотичнее.

 

БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Да вам уже Уэсли Снайпс рассказал, живущий на соседней улице: ╚Не езжай никуда╩.

 

АВЕРИН: Вот меня знаете что смущает? Мы не первый раз говорим про кино отечественное, и все равно ощущение такой безысходности остается.

 

ГЕРМАН: Почему? Нет, я не так уж┘

 

БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Потому что у вас никого хорошего, у вас все плохие.

 

ГЕРМАН: Почему, у меня очень много хорошего. Ну ладно, а кто плохие? Что, Петя Буслов плохой? Петя Буслов прекрасный. Что, Андрюша Звягинцев? Он снимает сейчас кино, кстати.

 

АВЕРИН: Снимает, да? Отлично.

 

ГЕРМАН: Андрюша Звягинцев плохой? Нет, он прекрасный режиссер. Леша Попогребский? Нет. Я просто говорю о том, что условия для развития отечественного кино могли бы быть более продуманные и как бы менее маразматические. Вы знаете, мы можем сколько угодно сейчас на уровне правительства или Государственной Думы говорить, что мы должны делать советские компьютерные игры, которые будут лучше, чем все американские, вместе взятые, и учить патриотизму, чтобы, значит, это самое. Понимаете, огромные бюджеты выделяются, но не получится ведь, скорее всего, потому что опять же нет конкуренции. Вы знаете, сколько стоит сайт Кремля? Он стоит миллионы. Хотя мы знаем, сколько создать сайт. Конечно, можно говорить, что он будет какой-то особо защищенный, но я думаю, что это как бы особый плагин какой-то. Я говорю только о том, я с этого начал, что давайте делать транспарентные, прозрачные правила игры. Мне кажется, что это как бы нормальная история, потому что, вы знаете, я живу и все время вспоминаю, что когда закрыли все картины моего папы, непонятно за что на самом деле, мы уехали на дачу, это был 1985 год, не было денег, я тогда маленький был совсем, папа возил меня на финских санках, и все время, я помню, они с мамой обсуждали, что сказал какой-то чиновник. Вот проходит время, у меня та же история. Я все время обсуждаю свою любимую женщину и что сказал какой-то чиновник. Ну, давайте двигаться вперед, давайте, иначе все же развалится, заржавеет, невозможно. По-моему, нормально, адекватно.

 

БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Алексей, а вот эта логическая связка, которая у многих есть, что если государство дает деньги, то ты, будь добр, сделай про патриотизм что-нибудь или для поднятия оного? А если хочешь ругать кого-то, не хочешь хвалить, делай сам.

 

ГЕРМАН: Послушайте, они 10 лет делают вот эти патриотические фильмы, на них никто не ходит, понимаете? Они делают фильм с бюджетом по 15 миллионов, дальше всех гонят и так далее. Я вам скажу, что такое патриотический фильм на самом деле. Патриотический фильм - это фильм, условно, ╚Красотка╩, к примеру, с Ричардом Гиром. А почему? Потому что это фильм, который говорит о том, что Америка - страна возможностей, к примеру. Фильмы Феллини патриотические, потому что мы любим Италию.

 

АВЕРИН: Я позволю себе заметить, фильм ╚Гарпастум╩ для меня патриотический. Вот такой разговор. Не в первый и не в последний раз у нас Алексей Герман. Алексей, мне хочется дожить до того момента в этой студии, когда мы сможем с вами сказать: свершилось, или хотя бы сдвинулось с мертвой точки.

 

ГЕРМАН: Мы работаем над этим.

 

АВЕРИН: Спасибо, до новых встреч.