Центральный комитет Максим Виторган в гостях у Владимира Аверина и Никиты Белоголовцева
26 июля 2010, 15:05
Персоны
АВЕРИН: У нас в гостях актер, который поразил всех своим обаянием в ряде проектов, - Максим Виторган. Здравствуйте, Максим.
ВИТОРГАН: Здравствуйте. Ну, я, пожалуй, получил уже все, что хотел от этой программы, поразил всех, я пошел. Спасибо.
АВЕРИН: Нет, почему же, теперь как раз пришло время отдавать.
БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Оправдывать выданные авансы.
АВЕРИН: Так же все было задумано, что мы быстро с Никитой сейчас отчитаемся, отделаемся, а дальше все, дальше вы уже.
ВИТОРГАН: Нет, извините, предупреждаю, что мой расплавленный мозг уже стек на плечи расплавленным же воском и дополнил собой плечевой пояс.
АВЕРИН: Максим, в свое время я был совершенно потрясен, когда узнал, что вы бросили сцену двух великих театров ради того, чтобы что? Ведь человек ушел из Ленкома от Марка Захарова, еще как-то можно понять. Но, чтобы человек сам по доброй воле ушел из МХАТ имени Чехова?
ВИТОРГАН: Как интересно трактуются всевозможные жизненные события, и после этого возникает вопрос, нужно ли доверять мемуарам?
АВЕРИН: Нет?
ВИТОРГАН: Нет, это, действительно, так, ничего в этом особенного нет. В Ленкоме я проработал полтора сезона и ушел, потому что меня позвал во МХАТ Табаков. Во МХАТе я проработал лет 5 или 6 и расстался со МХАТом по обоюдному желанию. МХАТ изменился и я изменился. Как-то так. Меня позвал лично Табаков.
АВЕРИН: А предложили уйти уже другие люди.
ВИТОРГАН: Да, предложили уйти уже практически другие люди.
АВЕРИН: Я ведь про что. Еще, скажем, поколение ваших родителей, это поколение актеров, которые выбирали себе театр и на долгие-долгие годы так связывали себя.
ВИТОРГАН: Вся жизнь была более, не хочется в данном случае употреблять слово стабильность, потому что эта стабильность попахивает таким кладбищенским покоем. Но она вся была, конечно, такая более размеренная, более спокойная. Но я до того, как ушел из Ленкома, я еще ушел из ТЮЗа. И что для меня было удивительно, что, несмотря на то, что мои родители всю жизнь мне говорили, что нельзя уходить в никуда, надо сначала подготовить плацдарм, как-то так, в тот момент, когда я ушел из ТЮЗа, поскольку был молод, горяч и не терпел несправедливости и вранья, то в этот момент они так однозначно меня поддержали, чем сильно удивили меня. Потому что ушел я в никуда.
АВЕРИН: А в чем тогда сейчас, скажем так, приоритет актерской профессии? Если это не театр, не режиссер, не сцена?
ВИТОРГАН: Нет, почему, это театр, просто так сложилось с конкретными лейблами, назовем это так.
АВЕРИН: Сейчас где-то Яновская икнула, потому что ее театр назвали лейблом.
ВИТОРГАН: Я думаю, что она икнула от того, что она услышала меня в эфире, но это отдельная тема. Я очень благодарен, например, ТЮЗу, в котором, если я что-то, вообще, умею в этой профессии, то это именно благодаря Яновской и Гинкусу. Ну, а в профессиональном плане они дали мне очень много, едва ли не больше, чем моим учителя и даже родители. В человеческом тоже показали, что жизнь состоит не только из хороших людей. Так что это хорошая такая богатая для меня страница в моей истории. Ну, в Ленкоме, я не знаю, почему мы об этом вдруг заговорили, ну, хорошо, я пробегусь по своей биографии.
АВЕРИН: Про все остальное вас уже 156 раз спросили, и про "Разговоры для мужчин среднего возраста", и про кино "День радио".
ВИТОРГАН: В Ленком я пришел просто, поскольку я ушел из ТЮЗа в никуда, я полгода ничего не делал, мне это надоело в какой-то момент, и я сделал отрывок и пришел просто, показался Захарову, который меня взял, думаю, что из каких-то соображений солидарности, нежели, я не думаю, что я был особенно ему необходим, как актер. В ту же самую секунду, когда меня взяли в Ленком, в этот же момент раздался звонок от Олега Павловича Табакова, который предложил мне играть в спектакле "Секс, ложь и видео" в Табакерке. И я параллельно играл в Ленкоме и в Табакерке, потом Табаков возглавил МХАТ, потом позвал меня во МХАТ, а дальше мы уже говорили все.
БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Максим, вы говорите, что уходить в никуда, эта фраза из ваших уст звучит, на мой взгляд, немного не то, что кокетливо, но просто, смотря на вашу биографию творческую, получается, что вы востребованы в каких-то принципиально разных областях, начиная с юмористического скетчкома на телевидении и заканчивая тем, что┘
ВИТОРГАН: И нигде достаточно плотно. В разных областях и нигде достаточно┘
БЕЛОГОЛОВЦЕВ: А в чем секрет такой, в хорошем смысле слова, такой всеядности? То есть, от смешной легкой телепередачи до серьезного громкого спектакля?
ВИТОРГАН: Я не знаю, поскольку многие акты, которые вы имеете в виду, они совершались мной как-то неосознанно, или, например, возникали на моем пути, перед моими глазами совершенно случайно. Пришел некогда Миша Козырев ко мне и сказал: "Я собираюсь делать новогоднюю программу, а ты будешь ее режиссером". Я говорю: "Миша, а что я должен делать?" Он говорит: "Честно говоря, я понятия не имею". Я говорю: "Миша, но я тоже, я никогда этим не занимался". Он говорит: "Ну, давай начнем, там посмотрим". И из этого выросли "Голубые огоньки" и эта "Первая ночь с Олегом Меньшиковым" - программа. И так все время профессионально, я бы так сказал, что профессионально хочется верить мне, я занимаюсь только театром. Там у меня есть ощущение, что я что-то могу смастерить, что-то сделать могу, а все остальное - это по наитию, по интуиции такой, не обладая набором каких-то знаний серьезных.
БЕЛОГОЛОВЦЕВ: А театральным режиссером вы как стали? То есть, телевизионным - пришел Миша Козырев. В театре же никто не пришел и не сказал: давай поставим спектакль.
ВИТОРГАН: Театральным режиссером, во-первых, не услышьте в моих словах кокетства, - это рано сказано еще, это надо еще подтверждать и подтверждать. А занялся я театральной режиссурой, как раз это был очень плавный путь, к которому я шел, начиная с какого-нибудь 1989 года, когда я поступил в институт. То есть, меня всегда это интересовало, я всегда принимал самое активное участие, участвуя в каких-то там спектаклях или проектах, как актер, принимал в режиссуре, так скажем.
АВЕРИН: К режиссуре мы перешли. И замечание из недавней моей жизни. "Володя, смотрел ли ты фильм "Начало"? - спрашивает меня мой знакомый. Я говорю: "Нет, еще не успел". "А я сходил". Я говорю: "Ну, и как тебе?" "Знаешь, мне не очень, думать надо". И тогда для всякого человека, который берется за режиссуру, за выбор материала, перед всяким человеком встает проблема: а что, собственно, сегодня надо такое делать для того, чтобы все-таки зритель сказал, что это хорошо? Потому что, если это плохо, потому что думать надо, как-то не знаю.
ВИТОРГАН: Отвечаю вам на ваш вопрос: понятия не имею, что нужно делать, для того чтобы зритель сказал, что это хорошо. А есть люди в разных областях, которые знают, умеют это делать и понимают это, делают какие-то кассовые фильмы, спектакли, не знаю, что еще, рейтинговые программы. Я понятия не имею. Я стараюсь, не всегда это получается, но стараюсь заниматься только тем, во что я лично верю и что мне интересно. То есть, максимально я этого достигаю именно в театре. То есть, в театре я участвую исключительно в тех проектах, в которых я иду, если иду, то на какое-то совсем минимальное количество компромиссов. С телевидением сложнее, безусловно, у нас, вообще, немножко по-разному с телевидением стучит сердце и пульсирует кровь, просто по-разному. Поэтому я не знаю, что нужно зрителю, да и надо ли. Мне, честно говоря, надоело, что все очень уж пытаются угодить зрителю. Мне кажется, что, если режиссеры начнут делать произведения, которые их по-настоящему торкают, на темы, которые их по-настоящему волнуют, не потому что надо поставить 285-й раз "Чайку", потому что это традиции же такие, а ставить ее, только если тебя вдруг что-то в ней так, ты для себя что-то такое открыл, пусть, может быть, ты бы не самым первым, тебе не дает это покоя. И мне кажется, что немножко тогда изменится, безусловно, культурный слой. А то у нас все что-то делают. Поп-певцы поют какую-то попсу, а сами в интервью каким-нибудь более менее серьезным печатным изданиям говорят, что сам-то я вырос, конечно, на "Битлз", а любимая моя группа "Pink Floyd". Хочется сказать: "Товарищ, ну, а чего ты тогда обманываешь людей?"
БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Максим, ну, может быть, это вопрос такого же абсолютно компромисса, как у вас с телевидением. То есть, человек говорит: "Ну, да, я зарабатываю деньги этой песней, этой, а под треками 15 и 21 в моем альбоме есть даже вполне интеллигентные джазовые композиции."
ВИТОРГАН: Ну, понимаете, уели меня, конечно, безусловно, это ровно так и есть. Я стараюсь свести к минимуму. Кроме того, я человек, который даже если понимает, что надо бы как-то легче отнестись к выполняемой работе, не схалтурить, но как-то проще, я так устроен, что (я перфекционист), я буду до последнего биться, правда, не факт, что добьюсь результата, вполне возможно, что разобью нос просто и все. Но, понимаете, это очень┘
АВЕРИН: Себе или другому? Важное замечание.
ВИТОРГАН: Себе. Просто очень большое место этого компромисса, компромиссу всегда есть место. Но место этого компромисса стало таким главенствующим, он влез на трон и нас уже так немножко оттуда спихнул и поставил ножки на нас, как на подушечку.
АВЕРИН: Вы сказали темы, которые торкают. Что торкает 30-летнего человека?
ВИТОРГАН: Ну, во-первых, спасибо за 30-летнего.
АВЕРИН: Ну, поколение, хорошо, давайте уточним до дня.
ВИТОРГАН: Вы знаете, по-разному, я поставил спектакль под названием "Кто" и поставил так, как он меня волнует, и вопросы в нем поднял такие, которые меня волнуют, и ответов не дал, потому что не знаю, потому что нахожусь в размышлениях по этому поводу.
АВЕРИН: Это другой театр, да?
ВИТОРГАН: Да, да.
АВЕРИН: Там, вообще, такая команда, мне кажется, подобралась людей, которых торкнуло что-то.
ВИТОРГАН: Ну, во всяком случае, они пытаются делать, это очень тяжело, потому что абсолютно частный театр без своего помещения, без ничего, и делать камерный спектакль на небольшой зал, понятно, что надо как-то выживать, это очень сложно. Он еле-еле концы с концами сводит, но тем не менее. Поэтому мне кажется, что как-то надо импульсивней, как-то живей надо. А то мы немножко┘ Одни делают вид, что смешат, другие делают вид, что смеются. Это мне очень нравится, вы сказали, что надо думать, мне очень нравится это, у меня в жизни хватает стрессов и мне надо отдохнуть, это стало просто лозунгом нашим каким-то.
АВЕРИН: Скажите, пожалуйста, Максим, это вопрос, который волнует меня, поэтому я думаю, что, может быть, у вас найду ответ. Вас, взрослого крупного мужика не смущает необходимость нравиться?
ВИТОРГАН: Вы знаете, честно говоря, нет. Я, вообще, на это дело немножко по-другому смотрю. Вы имеете в виду вот это актерское, чтобы тебя любили?
АВЕРИН: Ну, да, профессиональное вот это.
ВИТОРГАН: Вы знаете, не смущает. Я стараюсь┘ То есть, человек слаб, и, конечно, чего там греха таить, и мне хочется нравиться. Но, честно говоря, я стараюсь, чтобы эта тема звучала не как хочется нравиться, а как хочется, чтобы тебя понимали. Поэтому это все-таки небольшая разница. И даже в зрительских откликах ты ценишь всегда больше не просто какие-то восторженные слова, а все-таки, когда ты находишь, слышишь какую-то очень точную, как тебе кажется, какую-то мысль, которую тебе удалось донести до этого человека. Поэтому нет, не смущает. Потом, это всегда так глупо звучит, но я, действительно, очень спокойно отношусь, так скажем, к известности, очень спокойно. Это, во-первых, большое спасибо за это моим родителям и воспитанию.
АВЕРИН: Ну, известней, чем Алла Балтер и Эммануил Виторган было сложно себе представить.
ВИТОРГАН: Во-вторых, когда я был маленький, мне казалось это естественным, и ничего в этом такого экстраординарного и выбивающегося из нормы я не видел. И, в общем, известность, узнаваемость в моем случае, скажем так, я ее, в общем, спокойно к ней отношусь. Даже бывают случаи, когда я предпочитаю, чтобы меня не узнавали, правда, конечно, это не относится к работникам ГАИ.
АВЕРИН: Это сейчас было обращение к работникам ГАИ - узнавайте его!
ВИТОРГАН: Я тут ехал недавно в машине со своим 9-летним сыном, и мы на перекрестке увидели регулировщика, и он мне говорит: папа, а почему милиционеры такие пузатые все? Я говорю: ну, не знаю. Как-то я не нашелся с ответом. Он говорит: а я знаю. Говорю: почему? Он говорит: ну, потому что это для безопасности, если их машина вдруг заденет.
БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Максим, вас спрашивают, вернее, говорят, что у вас такое доброе, добродушное лицо, и у меня в связи с этим два вопроса. У вас получается быть, когда вы в режиссерской ипостаси выступаете, быть каким-то строгим, серьезным, особенно учитывая, что вы, в основном, работаете со своими сверстниками и, возможно, друзьями, знакомыми?
ВИТОРГАН: Ну, поскольку, я думаю, что да, я, правда, не думаю об этом специально, чтобы таким быть, но я требователен к себе и требователен к артистам своим. Вот ваш папа, поработавши со мной в качестве режиссера┘
БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Возвращался домой в синяках, много рассказывал про перенесенные унижения.
ВИТОРГАН: Тоже, я думаю, может рассказать много об этом, я бывал с ним крайне жесток, и, собственно, памятник ему за его целеустремленность и терпение, потому что он проявил их не дюжие. Нет, я бываю достаточно жесток, и моя внешность чуть добрее, чем я есть на самом деле.
БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Если уж вы, Максим, сказали про папу моего, то он рассказывал мне, то есть, он следующей со мной делился мыслью, он говорит, что я у Виторгана прошел экстерном курс актерского образования. Потому что, в общем, он актер не профессиональный, и я у вас, как у человека из такой семьи театральной, хотел спросить как раз о важности образования в актерской профессии?
ВИТОРГАН: Если мы говорим не о корочке, не о дипломе, то, конечно, есть, и актер это профессия, как столяр, как шахтер, ну, это профессия, в ней есть свои инструменты, есть, которыми ты должен уметь обладать, просто очень многое зависит уже от опыта и нарабатывается с опытом, но основы какие-то. Мне повезло очень с педагогами, у меня был блистательный совершенно мастер Ирина Ильинична Судакова, которой уже нет в живых, к сожалению, с такими глубокими мхатовскими корнями и большой театральной культурой человек. И, собственно, главное, что я получил в институте, это такой вкус что ли к профессии, вкус к театру. Потом я попал в ТЮЗ, где были упоминавшиеся уже мной сегодня Гинкас и Яновская, которые как раз именно в профессиональном плане, они вложили мне в руки молоток, пилу, отвертку, научили, где не надо отверткой забивать гвозди. Там есть, это, в общем, набор, помимо талантов, озарения и так далее, есть набор необходимых навыков, конечно.
АВЕРИН: А как тогда выстраивается иерархия актерская, если мы исходим из профессии?
ВИТОРГАН: Я не знаю, если такая есть?
АВЕРИН: Ну, есть все равно, есть великий Смоктуновский, есть, с другой стороны, великий Леонов. Опять же, для человека, который пытается именно с профессиональной точки зрения заниматься актерским мастерством? Набор этих инструментов разный?
ВИТОРГАН: Ну, разный, да нет, он не то, что даже разный, он к набору инструментов еще, конечно, прилагается талант, самозабвение┘Но набор, он набор и есть. Это же как, чем хороший артист отличается от плохого? У плохого три штампа, у хорошего - 333. Вот этот набор инструментов, он и есть.
АВЕРИН: Известность еще очень помогает, например, в актерской профессии, когда вас приглашают на какие-то проекты. Когда вас, не знаю, хедлайнером выпускают, в главной роли Максим Виторган.
ВИТОРГАН: Это незнакомо мне. Кинематограф обходит меня стороной, не вообще, не то, что мы живем на разных планетах, мы заглядываем друг к другу в гости, но так посидеть на рюмочку, и дальше побежать. Поэтому нет, это вопрос не ко мне, я не знаю, из чего это все состоит. Кинематограф также, надо отметить, обходил и мою маму, чем я себя сейчас утешаю, потому что маме от этого хуже не стало, а кинематограф потерял, поэтому вот как-то я так сейчас думаю.
АВЕРИН: И, тем не менее, вы приняли участие в проектах, один из них, безусловно, собрал всю кассу, сорвал головы всем, когда на экраны вышел фильм ╚День выборов╩ сначала, то об этом не говорил ленивый, и тот говорил.
ВИТОРГАН: Но лениво говорил.
АВЕРИН: Говорили все, действительно, это такая бомба, абсолютная бомба, при этом казалось изначально, когда появился этот спектакль, что он настолько театральный, что его куда либо перевезти просто невозможно.
ВИТОРГАН: Ну, как, есть люди, которые абсолютно это не принимают, и не принимают именно в связи с театральностью. Я знаю, от кино таких людей много, они, вообще, к фильмам производства ╚Квартета И╩ относятся очень скептически, потому что, друзья, это не кино.
БЕЛОГОЛОВЦЕВ: На мой взгляд, как раз, когда ╚Квартет И╩ сняли последний третий фильм, который на спектакль не похож, он и получился хорошим фильмом. А ╚Выборы╩ и ╚Радио╩, на мой взгляд, они проигрывают, действительно, спектаклю.
ВИТОРГАН: И ╚Выборы╩ и ╚Радио╩ по жанру это просто комедии положения в чистом виде и ничего больше, а все-таки ╚О чем говорят мужчины╩, там уже более глубокие и более серьезные темы и так далее. Кстати, они уже написали сценарий фильма ╚О чем еще говорят мужчины╩.
АВЕРИН: Я был совершенно потрясен, однажды во время чемпионата мира по футболу, включив телевизор в ожидании матча, и увидев вас в качестве футбольного эксперта.
ВИТОРГАН: О, да. Конечно, все разбираются в футболе, я согласен.
АВЕРИН: Это была такая пиаровская наглость или это, действительно, что-то тонкое?
ВИТОРГАН: Нет, нет, я действительно лучше всех разбираюсь в футболе. Все разбираются, но я просто лучше всех. И если вы поднимете видеозапись той программы, то вы услышите, что в ней я произнес, что финал будет Голландия-Испания, в ней я предсказал фиаско Бразилии, Италии, про Францию не буду говорить, не помню, поэтому просто вот. Очень многие разбираются в футболе, я один из лучших.
АВЕРИН: Никита, вступайте, футбол - это ваша тема.
БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Я не буду, у нас осталось 15 минут времени, если бы мы раньше заговорили о футболе, мы бы, конечно, с Максимом схлестнулись бы сейчас.
ВИТОРГАН: Это, Никита, все отговорки, если бы, да кабы.
БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Я спрошу лучше про театр и спрошу про ╚Другой Театр╩. Для меня стало открытием, я честно скажу, я не очень часто хожу в театр.
ВИТОРГАН: Позор вам.
БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Согласен, позор, отыграюсь на футболе потом. Что меня удивило в ╚Другом Театре╩, что когда я хожу в обычный театр, там редко встречается больше двух людей моложе 30 лет в зале. В ╚Другом Театре╩ их было очень много. Это мое субъективное ощущение или нет?
ВИТОРГАН: Честно говоря, не могу вам ничего сказать по этому поводу, потому что этой выборкой и, как это называется, сканированием, отслеживанием, честно говоря, не знаю, не могу вам ничего сказать.
БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Для вас важно, чтобы к вам ходили люди молодые, которые, собственно, возможно, в первый раз идут в театр? Или вы никогда не думали об этом?
ВИТОРГАН: Вы знаете, я, честно говоря, не буду даже сейчас надувать щеки и выдумывать какой-то ответ, потому что я, честно говоря, никогда об этом не думал, мне, в общем, не принципиально, какой возрастной категории и социального среза эти люди. Мне становится это принципиально, когда я понимаю, что происходит чудовищное несовпадение происходящего на сцене и самоощущение зрительного зала.
БЕЛОГОЛОВЦЕВ: То есть?
ВИТОРГАН: Не хочется, понимаете, стремление, мы уже начинали об этом говорить, стремление нашего зрителя не париться и отдохнуть, потому что у него, видите ли, и так стрессов достаточно, а отдыхать он почему-то и смеяться может только в 850-тысячный раз над тем, как муж вернулся из командировки, а жена в это время┘ оно достигло у нас, по-моему, каких-то невероятных масштабов.
АВЕРИН: Но, с другой стороны, вы же тоже знаете, что даже в Москве и не только в Москве, появилось какое-то количество, не очень большое количество маленьких театров, действительно, работающих в камерных залах, которые не пустуют при этом, и там собирается публика, которой ┘.
ВИТОРГАН: Нет, это прекрасно, что такой процесс происходит, я не чувствую, что он происходит как-то особо массово. Я, вообще, считаю, что театральная система всея Руси должна быть серьезно скорректирована, наверное, не в один год, и не в один присест. Но серьезно, потому что такое количество размытых денег в государственных театрах, которые обходятся в серьезную сумму государству, и при этом┘
АВЕРИН: Вхолостую.
ВИТОРГАН: Не хочется никого обижать, не то, что вхолостую, но если ты ставишь своей задачей кассовый сбор любой ценой, то тогда ты должен создавать свою антрепризу, и там этим заниматься, а не использовать для этого государственные мощности, сказал бы я так.
БЕЛОГОЛОВЦЕВ: А государственные мощности должны просвещать и воспитывать разумное, доброе, вечное?
ВИТОРГАН: Во-первых, да, безусловно, так, это касается, на мой взгляд, и государственного телевидения, и государственного театра, и государственного радио. Это структуры, которые должны меньше зарабатывать на рекламе, на порядок меньше, они должны меньше, государство должно вкладывать деньги вот в это.
БЕЛОГОЛОВЦЕВ: А вы готовы за все это платить из своих денег? Ну, так, если мы берем идеальную государственную модель?
ВИТОРГАН: А чего вы передергиваете? Мы уже за это платим, но при этом все равно проекты государственного телевидения направлены на рейтинговость.
БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Ну, так они, значит, отбивают какое-то количество денег, потраченных на их создание, и, наверное, театр собирает.
ВИТОРГАН: Нет, они не отбивают, они получают сверхприбыль, а не отбивают, не надо, не рассказывайте мне сказок.
АВЕРИН: Я солидарен абсолютно с Максимом. Потому что не устаю цитировать одного из, на мой взгляд, самых интересных оперных режиссеров нашей страны Ежи Саакяна. Который мне в свое время сказал, что налогоплательщик, который хочет послушать в оперном театре Монтеверди, ничем не хуже налогоплательщика, который хочет послушать группу ╚Ласковый май╩. И, действительно, так, потому что есть миссия, которая, увы, забывают, хорошо, если еще кто-то помнит, хорошо, если про это помнит Максим Виторган со своими, в том числе, и режиссерскими работами. Я напоминаю, что помимо всего прочего знакомого вам есть спектакль ╚Кто╩ в ╚Другом Театре╩, приходите в следующем сезоне и увидите.
БЕЛОГОЛОВЦЕВ: Очень хороший спектакль, сходите обязательно, я крепился, не говорил эту фразу, он, правда, очень хороший, очень советую.
ВИТОРГАН: Молодец, не сдержался.
АВЕРИН: Спасибо большое.
ВИТОРГАН: Спасибо.
Слушайте аудиофайл.
