Девушка с ружьем Михаил Полицеймако в гостях у Риты Митрофановой и Игоря Ружейникова

МИТРОФАНОВА: Приехал Михаил Семенович Полицеймако.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Добрый вечер, друзья. Простите за опоздание. Все, кто ждал, дождались. Рад вас всех видеть. И вас, друзья, тоже. Вы находитесь в радостном пофигизме, как обычно.

РУЖЕЙНИКОВ: Так и должно быть. Пятница.

МИТРОФАНОВА: Пятница, вечер.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Да, но вы же работаете связками.

МИТРОФАНОВА: Упряжками – ты еще так скажи.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Да, связками вы работаете. Поэтому выражение лица может быть любое.

РУЖЕЙНИКОВ: Работаете связками – это наиболее мягкое, что можно сказать о радиоведущих.

МИТРОФАНОВА: А, связки! Я не поняла, в каком смысле. Я думала связки, кучки.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет, не в связке, а просто связками работаете.

МИТРОФАНОВА: Как тебя изменила передача о здоровье?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Да нет┘ Но да, наверное...

МИТРОФАНОВА: Скажи, вы не смогли перебить успех той передачи, где ваша конкурентка...

РУЖЕЙНИКОВ: Мочой лечила.

МИТРОФАНОВА: Где ваша конкурентка у человека отрезала водолазку и изображала черте-что?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Пипиську изобразила?

РУЖЕЙНИКОВ: Да, да.

МИТРОФАНОВА: Михаил Семенович!

ПОЛИЦЕЙМАКО: Я же не сказал другое слово. Я бы сказал другое слово...

МИТРОФАНОВА: Валокордин в студию!

ПОЛИЦЕЙМАКО: Можешь смешать его с коньяком. 40 грамм можно.

МИТРОФАНОВА: Ты меня будешь учить, с чем.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Мастер спорта!

МИТРОФАНОВА: Так вот! Не получилось у вас, да?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Да мы не занимаемся перебиванием рейтинга. Это так скучно! Ужасно! Зачем это делать?

РУЖЕЙНИКОВ: Это пускай начальники думают.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Потом у нее такое грустное лицо, что, наоборот, хочется сделать ей массаж шейного отдела позвоночника. Поэтому заниматься перебиванием рейтинга, мне кажется, ну, зачем, зачем? Надо заниматься делом. Вот чем Сережа занимается, твой любимый Агапкин┘

МИТРОФАНОВА: А я посмотрела почему-то на Ружейникова.

РУЖЕЙНИКОВ: Здрасьте-пожалуйста.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Ружейников у тебя здесь любимый, а Агапкин у тебя любимый в┘

РУЖЕЙНИКОВ: Между прочим, Рита говорила: давайте звонить Агапкину и спрашивать насчет алкоголизма.

МИТРОФАНОВА: Да, мы просто обсуждали вот этот недуг.

ПОЛИЦЕЙМАКО: А что, новая фишка "Агапкин в запое"?

РУЖЕЙНИКОВ: Добро. Сразу видно, партнеры по программе.

МИТРОФАНОВА: В запое, да. Его видели в караоке-баре. Без очков и галстук набок.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Да, да. Он рассказывал гениальную историю про себя, мне она очень понравилась.

МИТРОФАНОВА: Давай.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Он же с детства никогда не пил и никогда не курил.

МИТРОФАНОВА: Фу!

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, ничего, ничего.

МИТРОФАНОВА: Пи-пи-пи. Я бросила трубку.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет, серьезно. И у него была история. Он читал лекции где-то на побережье, по-моему, это Сочи были. Долго читал, долго читал.

МИТРОФАНОВА: А это множественное число теперь?

ПОЛИЦЕЙМАКО: И там уже люди, которые ему поклоняются, они его слушали, слушали, человек 40.

МИТРОФАНОВА: Человек 40, секта Агапкина.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Секта Агапкина, да. И потом, значит, закончился семинар, он вышел. И там его друзья, которые живут в Сочи, говорят: "Пойдем, мы тебе покажем набережную". И он идет, там девушка, молодой человек. А молодой человек курит, а девушка купила бутылку пива. Ну, они не йоги, вот так вот как-то живут.

МИТРОФАНОВА: Ну, бывает иногда.

ПОЛИЦЕЙМАКО: И Сережа идет с рюкзачком, такой веселый, лучезарный, очки бликуют от солнца. И вдруг она говорит: "Ой-ой, мне надо туфли перевязать, подержи, пожалуйста, сигарету". И она начинает перевязывает ремешок на туфельке, а тот, значит, говорит Агапкину: "Подержи пиво, сейчас я ей помогу".

РУЖЕЙНИКОВ: А я подержу сигарету.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Агапкин стоит, держит сигарету, а в другой руке бутылка пива. И тут появляются вот эти люди, которые ему поклонялись, и видят его с сигаретой и с бутылкой пива.

МИТРОФАНОВА: И немая пауза.

РУЖЕЙНИКОВ: Красиво.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Немая пауза, да

РУЖЕЙНИКОВ: Это его подставили конкуренты.

МИТРОФАНОВА: Слушай, ну, Агапкин... У меня тоже с ним┘ Я на одной из передач пожаловалась, что сплю плохо. И он говорит: "Я тебе помогу, в хорошем смысле". Дал мне...

РУЖЕЙНИКОВ: Тебе многие мужчины могут такое сказать.

МИТРОФАНОВА: Да прекрати! Он мне подарил таблетки "Мелатонин". Пьешь, и он в крови или где-то там накапливается.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Хороший подарок, да? На 8 Марта. Инъекция.

МИТРОФАНОВА: Да. Вот. И так я расчувствовалась. И я ему вдруг звоню и говорю: "Агапкин, большое тебе спасибо. Ты знаешь, я тебе тоже чего-нибудь подарю". И как-то долго ему так спасибо говорила. И мне показалось, что он подумал, что я в него влюбилась.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Да ладно! Агапкин?

МИТРОФАНОВА: Да. И он, знаешь, как-то спешно со мной попрощался. То ли у него жена рядом была, то ли сын.

РУЖЕЙНИКОВ: А ты, наверное, просто очень долго говорила.

МИТРОФАНОВА: Да, я его так благодарила!

РУЖЕЙНИКОВ: Ты сначала приняла "Мелатонин", ждала, пока он подействует.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Тебя торкнуло. Тебя просто торкнуло, что он подумал, что ты в него влюбилась.

РУЖЕЙНИКОВ: И долго-долго говорила.

МИТРОФАНОВА: Но я же его не нюхала. Ну, в хорошем смысле.

ПОЛИЦЕЙМАКО: На самом деле Сережа, он совершенно спокойно относится┘

МИТРОФАНОВА: Да? Ты передай ему, если что.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Он флюиды не ловит. Поэтому я думаю, что он просто в этот момент так устал после восьми тренировок, что он сказал: "Ну, ладно, Рит, пока". И все. И вырубился.

РУЖЕЙНИКОВ: Так, ребята, у меня серьезный вопрос назрел. Я шел сюда, шел и прям┘

МИТРОФАНОВА: Давай, брат!

ПОЛИЦЕЙМАКО: У меня серьезный вопрос возник: почему мне так давят наушники на уши. Объясните.

РУЖЕЙНИКОВ: У меня уши большие. Значит, я, правда, очень люблю, как играет Михаил Полицеймако.

МИТРОФАНОВА: Что-то ты как-то тужиться начал.

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, правда. Потому что я сейчас буду гадости говорить. Я просто сегодня задумался о том, что профессия телеведущего отсутствует как класс. Потому что у нас на "ящике" работают┘

ПОЛИЦЕЙМАКО: Одни артисты.

РУЖЕЙНИКОВ: Хорошо бы артисты только. Кто угодно работает на "ящике". Работают публичные люди.

МИТРОФАНОВА: У меня, кстати, программа "Девчата" в 22:55.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Вы опять сегодня Баскова позвали?

МИТРОФАНОВА: Нет.

РУЖЕЙНИКОВ: Он опять не пришел.

МИТРОФАНОВА: Ираклия Пирцхалаву.

РУЖЕЙНИКОВ: А, точно! Вы грабили людей с Ираклием.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Перец, перец.

РУЖЕЙНИКОВ: Значит в пятилетнем возрасте Михаил грабил какого-то мальчика со скрипкой.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Наоборот, этот мальчик со скрипкой был Ираклий.

РУЖЕЙНИКОВ: А, вот так вот, да?

ПОЛИЦЕЙМАКО: А мы его грабили с другим нашим другом. Вот так мы познакомились, на самом деле.

МИТРОФАНОВА: С Кириллом Серебрянниковым.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет, не с Кириллом Серебрянниковым.

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, ладно, ладно. Это все в Интернете написано.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Ты какой-то серьезный вопрос хотел.

РУЖЕЙНИКОВ: Зачем артисты идут? Вот только ради бабок или нет? Или это какой-то экспириенс еще? Ну, серьезно?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Ну, я тебе могу сказать, что для меня вообще мечта – идея какого-то собственного веселого шоу, но не только ля-ля-тополя, а чтобы там были какие-то элементы и актерской импровизации, какие-то песни, какие-то шутки.

МИТРОФАНОВА: Кстати, вы мне должны один фильтр.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Мы тебе пришлем.

МИТРОФАНОВА: По очистке воды. Вспомнила.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Я позвоню сейчас Толе Алехину, нашему директору. Он тебе все сделает.

РУЖЕЙНИКОВ: На ВАЗ-2107 фильтр.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Масляный.

МИТРОФАНОВА: Ружье оживился.

РУЖЕЙНИКОВ: Бензонасос.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Вот. Поэтому телевидение – это та же самая реализация, помимо бабок. И я занимаюсь этим относительно давно. Я работал на 7ТВ, на НТВ, и на "Домашнем".

РУЖЕЙНИКОВ: Да, у тебя большой опыт.

ПОЛИЦЕЙМАКО: У меня небольшой опыт, на самом деле. Но я тебе могу сказать, что телевидение – это для артиста, когда он имеет право этим заниматься и неслучайно попал... Когда люди, которые много лет работают, даже операторы, подходят к тебе после эфира и говорят: "Хорошо". Тогда ты понимаешь, что ты чуть-чуть имеешь право этим заниматься.

РУЖЕЙНИКОВ: К тебе никаких претензий нет. Вот я честно говорю.

МИТРОФАНОВА: Потому что ты не работал┘

РУЖЕЙНИКОВ: Прости за подхалимаж, к тебе никаких.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Скажи, это же лучше, что артист работает? Лучше чем работают любовницы или любовники продюсеров? Правильно?

РУЖЕЙНИКОВ: Я поэтому и сказал, что хорошо бы, только артисты были. Я ж об этом и сказал.

ПОЛИЦЕЙМАКО: На самом деле вот эта вот публичность, которая все-таки происходит, это входит в актерскую профессию.

РУЖЕЙНИКОВ: Конечно.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Другое дело, что у нас многие артисты┘ Включишь, а они "потему-то лазгаваливают, и нисего не понятно, сто они говолят". Поэтому, конечно, телеведущим достаточно трудновато работать. Но есть и такие телеведущие. А что касается обучения┘ Безусловно. Я никогда не забуду, что у меня на прямом эфире, на┘

МИТРОФАНОВА: На "Боец ТВ"?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет, на "Утре" на НТВ у меня было 13 камер. И это был прямой эфир. То есть мы выходили на Владивосток. Ну, ты понимаешь, 13 объектов, куда говорить? Кран, ты здесь┘

МИТРОФАНОВА: Да ладно! Ну что ты говоришь такое? Ты просто говоришь, а они за тобой следят, все 13.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет. Ты же поворачиваешь голову. Ты сначала говоришь┘ Тебе говорят: "Начинаем с крана". Ты смотришь, как он летит и говоришь: "Доброе утро". Потом ты переходишь на свою камеру и говоришь: "Сегодня мы поговорим о том, как Рита Митрофанова плохо спит". После этого тебе в ухо говорят: "Общий". "Итак, друзья, будьте с нами все это утро". Понимаешь?

МИТРОФАНОВА: Ну, ладно! Твоя взяла.

РУЖЕЙНИКОВ: Подожди. 13 камер, а где же суфлер?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Суфлер под твоей камерой. Но это если прямой эфир.

МИТРОФАНОВА: Под столом?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет, на общем и на кране у тебя бумажечки.

МИТРОФАНОВА: Ты посмотри, как завелся, а?

РУЖЕЙНИКОВ: А это потому что человек профессией увлекается.

МИТРОФАНОВА: О любимой профессии. Наверное, так.

РУЖЕЙНИКОВ: Вот. Это хорошо. Без всяких подколок.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Да нет. Я прекрасно понимаю твой вопрос, потому что меня это очень волнует. Но меня волнует больше другое. Если вам интересно, я могу поделиться.

МИТРОФАНОВА: Ну, давай.

РУЖЕЙНИКОВ: А то знаешь, мы тебя позвали, чтоб мы сами поговорили.

МИТРОФАНОВА: Те, кто нас слушает, если вам интересно, Полицеймако все равно расскажет историю. Давай.

РУЖЕЙНИКОВ: Пожалуйста.

ПОЛИЦЕЙМАКО: А я уже забыл, о чем хотел сказать.

РУЖЕЙНИКОВ: То, что нам интересно. Пожалуйста.

ПОЛИЦЕЙМАКО: А, то, что мне интересно про телевидение.

МИТРОФАНОВА: Да, про телевизор.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Я совершенно обескуражен последние лет пять бисексуальностью нашего телевидения.

РУЖЕЙНИКОВ: Да ты что!

ПОЛИЦЕЙМАКО: Я вот не понимаю. У меня трое детей, две девочки и мальчик. Вот что им смотреть? Вот они сейчас начнут все понимать. Мальчик-то вообще уже понимает многое, ему девять лет. А девочки плоховато понимают. Я их ограждаю от телевидения, от различных сериалов, от различных мужчин, которые "вёт та-ак вёт раз-га-ва-ри-ва-ют в эфире".

РУЖЕЙНИКОВ: И поют они точно так же.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Поют – это другое дело.

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, хотя, да.

ПОЛИЦЕЙМАКО: И я этим обеспокоен, потому что человек может заниматься чем угодно дома под одеялом, и никто его за это не осудит.

РУЖЕЙНИКОВ: Конечно.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Но дети же на этом воспитываются, они же "обезьянки", они перенимают. И ты смотришь и понимаешь, что – ой-ой-ой! Все-таки брать наше какое-то воспитание, у нас, понятно, был бездарный запрет. И когда по телевизору показывали "Скорпионс" или "Роллинг-стоунз", у тебя о-о-о, как глоток свежего воздуха. Боже мой! Все, сегодня по Первому каналу это было. А сейчас-то что происходит? Как детей воспитывать? Вот это меня будоражит. А телеведущие, ну, как я тебе могу сказать? Есть прекрасные актеры, а есть прекрасные актеры, которые не реализовались в театре, но прекрасные телеведущие. Или в кино, например.

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, а почему нет? Нормально.

МИТРОФАНОВА: Я вам не мешаю, ребята?

РУЖЕЙНИКОВ: Ну, Ритка, ну хватит! Ну, что ты?

МИТРОФАНОВА: Я, наоборот, думаю.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Ритуль, два чая принеси и все.

МИТРОФАНОВА: Ну, ладно, так и быть.

РУЖЕЙНИКОВ: Гад! Какой гад!

МИТРОФАНОВА: Да мы знакомы давно. Конечно. В том-то и дело.

РУЖЕЙНИКОВ: Вы молодцы, что вы знакомы. А ты, кстати, знаешь, сколько ролей у Михаила в кино? Вряд ли. Они не все главные, мягко говоря. Но я когда посмотрел, я обалдел!

ПОЛИЦЕЙМАКО: Подожди, я старый? Мне в этом году только 35 исполнится.

РУЖЕЙНИКОВ: Я как раз хотел сказать: молодой ишо!

ПОЛИЦЕЙМАКО: Ну, ладно, молодой! 35 лет в апреле. У меня 7 апреля... О, ребята, что делаете 7 апреля?

МИТРОФАНОВА: В каком смысле?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Ну вообще 7 апреля чего делаете? Мне 35 лет. Приходите в гости.

МИТРОФАНОВА: Пока ничего. Во сколько? Придем.

РУЖЕЙНИКОВ: Я 6-го зашиваюсь.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Зашиваешься?

РУЖЕЙНИКОВ: На фига я тебе нужен 7-го? Но приду! Вот ты сказал, я приду.

МИТРОФАНОВА: Ты "Олимпийский" собираешь, что ли?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Да какой "Олимпийский"? Я собираю всех своих!

МИТРОФАНОВА: Ты так по радио смело о своем дне рождения говоришь!

ПОЛИЦЕЙМАКО: Чего ты думаешь, я собираю "Олимпийский", билеты продаю? Сейчас я вам покажу, как Полицеймако нажрется! Ребятки, нет! Что вы!

РУЖЕЙНИКОВ: Гедонистски звучит! Вот настоящий гедонист-эпикуреец. Мне нравится.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Как ты меня назвал сейчас?

РУЖЕЙНИКОВ: Ты сам себя эпикурейцем называл.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Гендонист?

РУЖЕЙНИКОВ: Гендонист. Гедонист.

МИТРОФАНОВА: Гедонист – это тот, кто любит веселиться.

ПОЛИЦЕЙМАКО: А чего вы меня не спрашиваете, что у меня происходит в жизни-то?

МИТРОФАНОВА: Ну, сейчас. Хотя ты то милиционеров играешь, то боксеров. "Три девушки", "День радио", "Нулевой километр".

ПОЛИЦЕЙМАКО: Видишь, как меня шандарахнуло!

МИТРОФАНОВА: Сколько тебе лет пока сейчас?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Сейчас пока 34.

МИТРОФАНОВА: Но все равно Михаил Семенович.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Почему Михаил Семенович? Ужасно это все.

МИТРОФАНОВА: Да?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Да.

РУЖЕЙНИКОВ: Потому что мы вспоминаем твоего великого отца, между прочим. А я еще и великого деда вспоминаю.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Великого деда еще. Слушай, сколько тебе лет-то?

РУЖЕЙНИКОВ: Извините меня, "Лиса и виноград". Я вырос на этом спектакле.

МИТРОФАНОВА: Ему 45 .

ПОЛИЦЕЙМАКО: 45? Слушай, выглядишь на 44.

РУЖЕЙНИКОВ: Потому что я зашиваюсь 6-го.

МИТРОФАНОВА: К бабке не ходи.

ПОЛИЦЕЙМАКО: К Бабкиной не ходи.

РУЖЕЙНИКОВ: Не надо к бабке. Слушай, вся страна следит за борьбой Полицеймако за свое родное гнездо.

ПОЛИЦЕЙМАКО: И уписывается от смеха.

РУЖЕЙНКОВ: Нет, вообще шутки плохие, поскольку у тебя беда просто.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Да нет, у меня на самом деле беда. И беда, прежде всего, касается того, что я у вас сижу в студии, а у меня там дома две маленькие девочки, жена и мама. Понимаешь? На самом деле ситуация ужасная. И в положении войны мы находимся всем подъездом. 24 квартиры пишут, стонут, воют. Дело все очень просто. Живу я в этом доме с 1983 года. Но в 2006 году его взяла Басманная управа и продала техническое помещение. Под нами. И чувачок, который это все купил, стал рыть там резервуар для бассейна.

РУЖЕЙНИКОВ: Понятно, бассейн шаговой доступности. Это программа такая.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Снес две несущие стены, подкопал балки. И пошли трещины по всему нашему дому.

РУЖЕЙНИКОВ: Извини, пожалуйста, а дом, я так понимаю, не самой свежей пострйоки?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет, дом в 1983 году прошел капитальный ремонт. Это сталинский дом, там метровые стены. Он сделан на совесть.

РУЖЕЙНИКОВ: Но и убрали все на совесть оттуда изнутри тоже? Снесли все на совесть.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет, убрали бессовестно совершенно. И на самом деле то, что мы пытаемся кричать, говорить, нас очень плохо слышат.

МИТРОФАНОВА: А что ты хочешь, чтобы было?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Я хочу, в первую очередь, чтобы они начали восстановительные работы. Дом, по оценке специалистов, может в марте-апреле рухнуть. Реально рухнуть. Вот в Ярославле, помните, дом рухнул? Совсем недавно. Такая же ситуация. Просто там была чахлая постройка, а здесь сталинский здоровый дом, который пошел трещинами. Сегодня замеряли мы с товарищем трещину на фасаде – 4 сантиметра дырка. Вот такая вот дырка.

РУЖЕЙНИКОВ: Слушай, но есть же такие вещи, как прокуратура.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Ну, вот, мы надеемся очень.

МИТРОФАНОВА: Твиттер.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Вот ты понимаешь, с Твиттером беда, потому что я попросил свою жену, поскольку она подкована в Интернете, туда написать. Но там не так все просто. Там сначала надо очень много написать, чтобы потом тебя прочитали. Поэтому Твиттер, Фейсбук нас ждет, конечно.

МИТРОФАНОВА: Да, ребята! Ну, я не знаю, если это дело резонансным назвать, я не знаю. Я слышала, есть много прецедентов, когда что-то делают┘

ПОЛИЦЕЙМАКО: Дело заключается в том, что я молю бога, что вот сейчас "Маяк" слушает Путин или Медведев. Вот я просто молю бога. Вдруг они в машине едут и слушают.

РУЖЕЙНИКОВ: Ты хочешь сказать, что на уровне управы┘ Ну, понятно, что на уровне управы это не решается. А вот на уровне┘

ПОЛИЦЕЙМАКО: Вот три человека могут помочь. Собянин, Путин, Медведев. Все. Вот так. Больше никто. Вот если вы слушаете сейчас "Маяк", помогите, пожалуйста. Помогите! А то рухнет дом. Погибнут люди.

РУЖЕЙНИКОВ: Дорогие друзья, там живет не только Полицеймако. Там много народу живет.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Там 24 квартиры, творческая интеллигенция, которая просто кричит, а ее затыкают. Им говорят: "Пишите бумагу". Приходила очень веселая делегация, которая сказала: "А давайте мы вам цементом поставим маячки прям в комнате поверх обоев".

РУЖЕЙНИКОВ: Маячки?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Маячки, чтобы посмотреть, насколько трещины расходятся. Такие опыты над людьми. Вот это мне очень понравилось.

МИТРОФАНОВА: А скажи, а вот этот дядька, который все это замутил с бассейном, он вообще объективно может ситуацию оценить? Или он уже вложил деньги, ему невыгодно, и трава не расти?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Послушай, тот дядька, который купил это помещение, наверняка он купил это помещение, чтобы его перепродать. Потому что это 287 квадратных метров в центре Москвы. Поэтому этот дядька – это уникум, понимаешь? Но дело в другом. Дело в том, кто ему позволил продать это техническое помещение? И кто разрешил проводить такие строительные работы в подвале?

РУЖЕЙНИКОВ: Документов, разумеется, вы никаких не видели? Жильцы в смысле? Никто их не показывает.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет, документы мы собираем. У нас все есть документы.

РУЖЕЙНИКОВ: Нет, нет, документы на разрешение┘.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нам показывали документы. Но мне очень понравилось БТИ документ.

МИТРОФАНОВА: Ну, а пикеты и все такое?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Вот я вам сейчас расскажу. БТИ, если вы знаете, это высота подвала. Значит, БТИ 1990 года 1.60 метра, а 2010-го – 2.80 метров.

РУЖЕЙНИКОВ: Отлично. Ну, внезапно так просто – раз и все.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Внезапно вырос подвал. Вырос. Причем, есть организация, которая честно делала БТИ, а есть, естественно, за бабло. Так вот, мы попали в такую ситуацию, мы находимся в стадии такой гражданской войны, потому что мы ходим по различным организациям. Я вместе с инициативной группой все свое свободное время трачу на это.

МИТРОФАНОВА: Не знаю. Слушаю я тебя, и чего-то как-то┘

ПОЛИЦЕЙМАКО: Огромное количество таких же ситуаций! Огромное количество!

МИТРОФАНОВА: Ну, да! Вот именно поэтому я и скептически как-то на тебя смотрю.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Мы просто ничего не просим. Мы же не просим: дайте нам больше, чем нормальные условия. Пожалуйста, восстановите, укрепите фундамент и замажьте трещины, ребята. Больше ничего нам не надо.

РУЖЕЙНИКОВ: То есть как? Подожди. Просто: замажьте трещины и укрепите фундамент! А я дальше буду копать. Нет?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет, подожди. Нет, нет, ему никто не разрешил уже копать.

РУЖЕЙНИКОВ: Вот. Все! Это остановлено.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет, остановлено, но ничего же сейчас не сделано. Он же вывез грунт, ты понимаешь? Он вывез около 50┘

РУЖЕЙНИКОВ: Да. Я знаю, я смотрел сюжет.

МИТРОФАНОВА: Слушай, я даже не знала, что актеры и телеведущие могут так владеть предметом. БТИ, вывез грунт.

РУЖЕЙНИКОВ: Я тебе секрет скажу: они тоже жить хотят.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Дорогая моя, если бы ты знала, что такое швеллера, понимаешь? Дюбеля еще и уголок. Железный уголок.

МИТРОФАНОВА: Я не могу ничего по этому поводу сказать. Я боюсь, что.. нет, нет, нет!

ПОЛИЦЕЙМАКО: Я вот, единственное, знаешь, что могу сказать, спасибо кому? Спасибо коллегам, потому что┘

МИТРОФАНОВА: Мы даем тебе возможность высказаться.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Не только вы. На самом деле, вам спасибо и спасибо и каналу "Россия", и каналу НТВ, и каналу "Рен-ТВ". И газете "Московский комсомолец", и еще другим изданиям. Потому что, на самом деле, вот честно вам могу сказать, что только коллеги, грубо говоря, проникаются и поддерживают и хоть как-то помогают.

РУЖЕЙНИКОВ: А я тебе скажу, почему. Потому что, знаешь, куча народа есть: ну да, вот вы тоже так пострадайте, как мы живем... Дорогие друзья, вот я прошу прощения за высокий штиль. Такая беда может придти в любой дом абсолютно. И слава богу, что есть друзья и коллеги у Миши, которые могут ему в этом помочь. И также всем жильцам этого дома. Дело не только в Мише.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Я даже больше скажу. Можете себе представить, что этот подвал был открыт с лета 2010 года. Там работали четыре узбека. Естественно, без разрешения, без всего. И он был открыт. Огромное помещение!

РУЖЕЙНИКОВ: Приходи, взрывай.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Да, да! То есть сейчас там стоит другая дверь, обязали владельца. Висит замок. А тогда это просто такая плавающая в центре Москвы пороховая бочка. И всем по фигу. Всем по фигу! Я разговаривал с владельцем, я разговаривал с управляющей компанией. Хороший человек из управляющей компании мне сказал: "Ребята, а где вы были с 2007 года?" – "А мы здесь жили, между прочим. Секундочку, у вас контракт с нашим городом на то, что вы нас защищаете. Это вы нам говорите об этом?" Знаете, это очень веселая история, на самом деле. На самом деле я не гружу никого, я просто призываю, если есть у кого-то какая-то возможность, говорите об этом. Пожалуйста, говорите. И этим вы помогаете не только Полицеймако, но и моим соседям.

РУЖЕЙНИКОВ: Да самим себе.

МИТРОФАНОВА: Здравому смыслу. Да, Михаил Полицеймако! Как ураган ты прям пронесся.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Как да! Как торнадо я пронесся по вашей студии.
Слушайте аудиофайл.