Центральный комитет Генеральный директор Большого театра Анатолий Иксанов в "Центральном комитете"
Персоны
ЛАРСЕН: Хотим представить нашим слушателям генерального директора Большого театра - Анатолия Иксанова. Здравствуйте, Анатолий Геннадьевич.
ИКСАНОВ: Добрый день.
АВЕРИН: Во-первых, мы вас поздравляем.
ЛАРСЕН: Уже можно поздравить, да?
ИКСАНОВ: Нет. Ничего не случилось.
АВЕРИН: Я прошел от подвала до крыши практически. И, пооему, все готово. А вы говорите, что еще нельзя поздравлять.
ИКСАНОВ: Можно поздравить (знаете, мы - люди суеверные) только после того, как занавес закроется после концерта открытия исторической сцены. Тогда можно поздравлять.
АВЕРИН: То есть, премьера должна состояться?
ИКСАНОВ: Должна состояться. Занавес должен закрыться, и только тогда все поздравляют с премьерой, с успехом или не успехом.
АВЕРИН: Вы представляете, на что вы себя обрекаете? Мы ведь сейчас с Туттой скажем: в таком случае мы должны присутствовать в тот момент, когда закроется занавес после этого концерта.
ЛАРСЕН: Чтобы рассказать нашим слушателям обо всем.
ИКСАНОВ: Ну, вы можете посмотреть концерт на площади. Для тех, кто не попал внутрь здания, будет организована прямая трансляция, слева-справа от памятника Марксу будут стоять большие экраны. Более того, по окончании концерта на фасаде состоится такой┘ По-английски это называется мейпинг, по-русски - это такая динамическая инсталляция, тоже касается открытия, истории здания театра. Очень красиво будет.
АВЕРИН: И должен вам сказать, что мы страшно напугали тех людей, которые это делают. Потому что мне довелось встретиться недели три, наверное, назад с ребятами, которые эту видеоинсталяцию делают. Они говорят: интересно, но столько работы, мы сутками просто не вылезаем из-за компьютеров, чтобы успеть.
ЛАРСЕН: Ну, я думаю, что люди, которые восстанавливали все эти годы Большой театр, они тоже, в общем, столько работы проделали!
ИКСАНОВ: Да, и я думаю, что сегодня наши артисты, художественно-постановочная часть уж точно работает, во-первых, без выходных, постановочная часть - круглосуточно, потому что по ночам идут световые репетиции на сцене и технические репетиции, поэтому очень напряженный ритм. Понимаю, что все, наверное, уже устали, но, тем не менее, у всех драйв такой, и нас впереди ожидает в следующие два месяца - ноябрь-декабрь - мы покажем для нас тоже немыслимое количество спектаклей - 86 на двух сценах.
ЛАРСЕН: Ого!
ИКСАНОВ: Это по 43 спектакля каждый месяц, какие-то дни по три спектакля.
АВЕРИН: А народ все кричит: мало, мало, надо больше┘
ИКСАНОВ: Мало, да. Билетов все не хватает и не хватает┘
ЛАРСЕН: А скажите, понятно, что когда откроется зал, откроются двери, и поднимется занавес, для зрителя это будет, конечно, ах! А какая была реакция собственно у труппы, когда они наконец-то вернулись в эти гримерки, а, может быть, кто-то в них оказался впервые и кто-то впервые выходит на эту сцену, потому что так она долго реставрировалась. Была ли такая реакция, что кто-то зашел и в обморок упал или что-то такое воскликнул историческое?
ИКСАНОВ: Нет, обмороков не было. Слезы были, естественно, особенно у тех артистов, педагогов, которые покидали сцену шесть лет назад историческую и сегодня возвращались. И, конечно, очень много молодежи (что меня, кстати, очень радует) появилось, которая никогда еще не вступала на сцену Большого театра, исторической сцены. И за это время появилось, как всегда, традиционно очень много молодежи в балете, поскольку век их короток, и целая плеяда оперных - молодые ребята, которые прошли обучение двухгодичное, молодежная оперная программа очень успешная. Первыми, кстати говоря, в историческое здание вошли артисты балета, это было 1 сентября. Есть у нас шесть переходов и подземных, и надземных, и 1 сентября мы так формально даже┘ Ну, ленточку не разрезали┘
ЛАРСЕН: Кошку не запускали?
ИКСАНОВ: Кошку не запускали, да. Я просто стоял на этом переходе, так раскинув руки, и говорил: "Запомните, дети мои, этот исторический момент!". И мы все вместе пошли на верхнюю репетиционную сцену и по дороге, естественно, сделали проход таким образом, чтобы артисты могли заходить в ложи зрительного зала, потому что, конечно, всех ошеломила красота зрительного зала. Да, это было, да.
АВЕРИН: А давайте вернемся, отмотаем немножко назад, потому что когда историческая сцена закрывалась на реконструкцию, и первые, может быть, год-два, даже три очень много скепсиса было. И были люди, которые не верили, что вообще это завершится когда-нибудь, и люди, которые обсуждали доброжелательно и не доброжелательно проекты, которые существовали, все подсчитывали деньги, которые┘ Скажите, когда вы закрывали историческую сцену на реконструкцию, у вас была уверенность, что пройдет не так уж и много, по сравнению с историей Большого театра, лет, и это свершится. И это свершится именно в 2011 году?
ИКСАНОВ: Ну, а куда было деваться? Передо мной стояла конкретная задача: во-первых, сохранить труппу. И, кстати говоря, решение это руководства страны было очень грамотное. Ведь в 2002 году построили и открыли новую сцену, которая и позволила перейти артистам туда, сохранить основную часть репертуара, которую можно было сохранить, все-таки масштабы несколько другие были. Поэтому у нас уже был опыт в 2002 году - открывать новое здание с новой техникой и так далее. Конечно, были моменты просто страшные психологические. Например, когда я стоял на глубине 22 метра в котловане и смотрел с ужасом наверх, а вокруг сваи, бетон, и тогда возникали ощущения, что, наверное, это уже никогда не закончится.
ЛАРСЕН: Кстати, Анатолий Геннадьевич рассказывает уникальные факты о реконструкции Большого театра. И мы настоятельно рекомендуем нашим слушателям сегодня очень внимательно слушать эфир.
АВЕРИН: Ну и, может быть, как раз эту тему и продолжим. Реконструкция Большого театра - это такая уникальная вещь для страны уж точно, может быть, и для мира точно совершенно уникальная вещь, потому что такого масштаба реконструкции┘ Ла Скала в меньшей степени перестраивалась, чем Большой театр.
ИКСАНОВ: Да-да, значительно меньше, да.
АВЕРИН: Может быть, какие-то рекорды?
ИКСАНОВ: Ну, я не знаю про рекорды, я их не записывал специально, не предполагал, что приду к вам на передачу. Может быть, я шесть лет назад уже начал бы писать это все. Но я вам могу сказать, например, что меня самого поражало. Количество электрических линий, которые проложены в историческом здании, составило 220 километров, это расстояние до Тулы почти.
ЛАРСЕН: Ничего себе! Обалдеть!
ИКСАНОВ: Объемы театра увеличились в два раза. И надо понимать, что поскольку это памятник архитектуры, у нас не было возможности развиваться ни вверх, ни влево, ни вправо, как, например, у "Ковент-Гарден" они присоединили соседнее здание. И, кстати говоря, Ла Скала тоже соседнее здание к сцене присоединили и все. У нас такой возможности не было, островное положение театра, поэтому развиваться мы могли только под землю. И фактически под землей еще одно здание появилось Большого театра, где располагается и современная машинерия, и складской комплекс, и камерный зал, и многоного технических помещений, и так далее, и так далее.
АВЕРИН: Мы сидим сейчас в том зале, где проводились совещания по реконструкции театра. И здесь есть такие поэтажные планы, какие-то развертки, разметки┘
ЛАРСЕН: Я даже не стала близко подходить, это просто страшно, количество цифр┘
АВЕРИН: Я подошел, посмотрел. Самая глубокая отметка пола - минус 20 метров 70 сантиметров от поверхности земли, на 20 с лишним метров опустился театр вниз.
ЛАРСЕН: С ума сойти!
АВЕРИН: Значит ли это, что в женских туалетах не будет очередей?
ЛАРСЕН: Это важный вопрос.
АВЕРИН: Это важный вопрос для всех, кто ходит в театры.
ИКСАНОВ: Нет, вы правильно говорите. Но проблем-то много было вообще с комфортностью в старом здании. Все-таки нормы еще XIX века здесь были заложены, а они, естественно, менялись. Сегодня условия пребывания как артистов, так и зрителей отвечают XXI веку.
ЛАРСЕН: Скажите, а по сравнению с шестью годами до открытия исторической сцены, у вас как у человека, который отвечает за все в этом хозяйстве, хлопот прибавилось со всей этой машинерией? Или, наоборот, стало легче где-то работать?
ИКСАНОВ: Я очень рассчитываю на то, что хлопот будет меньше, но сказать этого не могу, потому что как минимум увеличилось количество людей, работающих в театре, и в первую очередь за счет специалистов, инженеров, электронщиков, гидравликов и так далее. И, конечно, количество оборудования современного увеличилось в разы, и это головная боль. Потому что персонал должен: а) грамотно с ним обращаться, б) его нужно обслуживать, это оборудование, использовать. Но, с другой стороны, появились просто колоссальные возможности и для творцов, режиссеров, художников, артистов создавать такие вещи, которые мы раньше просто не могли даже себе представить, что можем использовать.
ЛАРСЕН: Ну, например?
ИКСАНОВ: Ну, например, традиционно художник и режиссер перед началом работы над постановкой долго совместно работают, а потом выдают нам макет спектакля, такой, знаете, вырезанный из картона, такие фигурки, мебель и так далее, все это в масштабе определенном┘ То теперь все можно делать на компьютере, это система 3D.
АВЕРИН: А я думал, вы скажете, что постановочная часть говорила: это в наших условиях невозможно.
ИКСАНОВ: Правда, так и было. А дальше, перед тем, как знакомился с этим макетом, допустим, руководитель театра, музыкальный руководитель, перед этим технический совет проверял возможности: можно ли это осуществить на сцене Большого театра.
ЛАРСЕН: Алгеброй гармонию практически.
ИКСАНОВ: Да. Так таких возможностей, конечно, теперь стало гораздо больше. И даже такой спектакль - опера "Руслан и Людмила", которым мы фактически открываемся, в прежних условиях той старой исторической сцены просто не мог бы появиться, потому что там огромное количество декораций, которые меняются, уезжают, приезжают, четыре огромных павильона┘
АВЕРИН: Волшебство возможностей┘
ИКСАНОВ: Да. На сегодняшний день это самый большой по масштабу спектакль в репертуаре Большого театра, который сейчас готовится еще. Знаете, меня непосвященные часто спрашивают: слушай, а что ты делаешь в театре утром, днем, что ты там торчишь, спектакль-то вечером? Например, в "Руслане и Людмиле" будет занято 300 артистов, включая оркестр, включая сценический оркестр, хор, солистов. Плюс примерно 150 человек работников художственно-постановочной части. Плюс к этому добавьте: гардеробщицы, билетеры, уборщицы, буфеты, инженеры, люди, обслуживающие все эти сумасшедшие компьютеры. Плюс у нас появилось много лифтов, кстати говоря, включая панорамные для зрителей.
АВЕРИН: И это важное дело, потому что впервые, наверное, для людей с любыми физическими возможностями Большой театр доступен.
ИКСАНОВ: Да-да-да. Просто проектировщики озаботились этой проблемой справедливо совершенно. Теперь люди с ограниченными возможностями совершенно легко могут передвигаться по всему театру и по зрительской части, естественно.
ЛАРСЕН: Вы знаете, когда говоришь о реставрации, то неискушенному человеку, такому обывателю вроде меня, рядовому слушателю "Маяка" представляется: ну, да, ну, ремонт, коммуникации, техническое какое-то переоснащение. Но меня, например, сразил тот факт, что была произведена колоссальная научная реставрация театра. А что значит - научная реставрация в этом плане?
ИКСАНОВ: Научное - это означает, что прежде чем приступить к работе, целый институт занимался исследованием того, что было в Большом театре на протяжении всей его истории и истории его здания. Поднимались все возможные материалы, начиная с 1780 года, потому что первые фундаменты были заложены именно тогда. Потом следующее здание было в 1825 построено, следующее √ в 1856. И это было очень важно. И в реальности мы сегодня получили три слоя исторических, которыми занимались реставраторы. В первую очередь это 1856 год, когда театр открывался коронацией Александра Второго. Это большая часть парадных залов. Следующая эпоха - 1895 год, когда часть залов перестраивалась, интерьеры перестраивались под коронацию Николая Второго. И следующая часть - это уже советская эпоха, которая включает, в частности, в себя часть здания театра, куда приезжал Сталин.
АВЕРИН: То есть эта сталинская ложа, так называемая, сохранена, да?
ИКСАНОВ: Да, она сохранена. Более того, Сталин сам подписывал эскизы, он выбирал среди конкурсантов, выбирал мебель, выбирал обстановку, цвет стен рабочего кабинета (там, кстати, и рабочий кабинет у него был).
ЛАРСЕН: То есть почти музей такой.
ИКСАНОВ: Это да, той эпохи. Перестроен был в 1937 году, та часть, в которой, в частности, члены Политбюро бывали и так далее. Поэтому здесь реставрация основывалась на очень подробных документах. Даже казус был один (не один, правда), когда в хоровом зале реставраторы дошли до первого слоя покраски, и когда ее восстановили, то получился какой-то ляпсус, какие-то несуразные цвета. И мы решили, что неужели Кавос (Cavos) был так безвкусен. А выяснилось, что да, действительно, первый слой такой, когда Кавос увидел, сказал, что это ужас, и перекрасили. Поэтому не всегда важно доходить до первого слоя. А второй слой был реально то, что сейчас наши зрители увидят, он был утвержден уже Кавосом.
АВЕРИН: Я очень боюсь, что первые впечатления от спектакля будут смазаны могучим впечатлением от интерьеров Большого театра. Потому что я довольно неплохо помню, как выглядел Большой театр раньше. И какие-то вещи удивительно узнаешь и не узнаешь. Потому что это белое фойе √ оно, оказывается, не белое.
ИКСАНОВ: Оказалось не белым, да. Это, кстати, тоже научная реставрация. Потому что думали, что белое, а когда стали снимать слои, оказалось, что оно было далеко не белое.
АВЕРИН: Оказалось не белым, да. Императорское фойе с какой-то феноменальной акустикой┘ Зал - и роспись вроде та же, вроде и цвет┘
ЛАРСЕН: Ты боишься, что все вместо того, чтобы смотреть на сцену, будут трогать спинки кресел, лепнину и так далее.
АВЕРИН: От этого невозможно отрешиться, правда, это захватывает.
ИКСАНОВ: Ну, вы знаете, поскольку "Руслан и Людмила" - очень большая опера и длиться она будет почти четыре часа, будет возможность и посмотреть, полюбоваться и тем, что на сцене, и тем, что в зале.
АВЕРИН: Ну что же, я очень надеюсь, что вы увидите массу зрителей в Большом театре. А нам, увы, приходится отпускать генерального директора Большого театра Анатолия Иксанова по делам.
ЛАРСЕН: Спасибо большое, Анатолий Геннадьевич.
ИКСАНОВ: Бежать на репетицию, смотреть┘
АВЕРИН: Да, ни пуха ни пера вам!
ИКСАНОВ: К черту, к черту, к черту!!!!
О новом театральном сезоне в Большом театре начальник пресс-службы ГАБТ Екатерина Новикова
О Большом театре культурный обозреватель Анна Кочарова
Слушайте аудиофайл.
