Шоу Комолова и Шелест Гоша Куценко: У Брюса Уиллиса была котлета в 10 тысяч долларов, он угощал меня и моих друзей и пил водку, не закусывая

КОМОЛОВ: Итак, друзья, в нашей студии появился гость Гоша Куценко – актер и продюсер, можно сказать, и музыкант теперь, можно говорить, и много-много еще чего. В общем, разносторонний человечище.

КУЦЕНКО: Спасибо. Доброе утро, страна.

ШЕЛЕСТ: У нас есть информационный повод, по которому мы пригласили Гошу в студию – 6 марта стартует премьера фильма "Все могут короли". Расскажи нам, что это за фильм, почему мы должны пойти посмотреть его?

КУЦЕНКО: Ну, вы должны пойти посмотреть, потому что вы должны вообще все смотреть.

ШЕЛЕСТ: Мы-то да, а те, кто нас слушает?

КУЦЕНКО: Я не знаю, я бы сходил 8 марта, ну, во-первых, это подарок к 8 марта. И когда мы запускали картину, меня пригласили там поучаствовать, сразу были намечены даты. Это мелодрама с таким комедийным уклоном, отклоном. И история, я боюсь назвать картину ремейком, но она имеет отношение, конечно, и корни ее в "Римских каникулах". Это история, сюжет связан плотно с "Римскими каникулами", был пресс-показ, недавно журналисты многие, конечно, старшее особенно поколение поднапряглись. Безусловно, началось сравнение, параллели.

КОМОЛОВ: И что говорили?

КУЦЕНКО: Елена Полякова играла вот роль, которую играла Одри Хепберн, я – Грегори Пэк. Ко мне, кстати, было меньше претензий, потому что я уж никак не Грегори Пэк. А Лена так или иначе параллелилась. А я подошел к молодым журналистам, к репортерам, НТВешникам, говорю, ребят, скажите перед началом конференции, как вам картина? И мне парень такой, забыл спросить его имя, ему лет 19 на вид, говорит: "Ты знаешь, Гош, у меня проблема, я не видел "Римских каникул", честно скажу. Но, посмотрев вашу картину, я схожу, посмотрю "Римские каникулы". А мне кино понравилось, легкое, независимое кино". Говорит, мы уже репортируем, вот полгода я работаю на работе, это чуть ли не единственная картина, которая так...

ШЕЛЕСТ: Понравилась.

КУЦЕНКО: Да, встревожила его сознание. Так что, я думаю, если бы ни ремейк, я боюсь уже просто прикасаться к классике черно-белого кино американского, то мы рекламный ролик. Поэтому, я думаю, многие люди, молодежь пойдет смотреть.

КОМОЛОВ: Может быть, это и хорошо. На самом деле, я вот тоже подумал, когда человек не смотрел, ну, скажем так, оригинал, а ему понравился фильм, и это его еще повлекло посмотреть, собственно, а что было когда-то.

КУЦЕНКО: Конечно, мы ссылка, я понял, кто мы. Мы ссылка просто.

КОМОЛОВ: Как вот та же, например, экранизация "Идиота" Достоевского. Говорят, выросли продажи Федора Михайловича в книжных магазинах. Потому что люди посмотрели те, кто не читал, интересно почитать, а те, кто читал, интересно перечитать. А скажи, пожалуйста...

КУЦЕНКО: Интересно, что "Камеди клаб" после "Самого лучшего фильма", получше у них или похуже?

ШЕЛЕСТ: Это мы узнаем в самое ближайшее время.

КУЦЕНКО: Не поддается, по-моему, анализу.

ШЕЛЕСТ: Анализу, нет, не поддается. А ты, кстати, смотрел?

КУЦЕНКО: Не заводи меня, пожалуйста, Шелест. Не делайте этого со мной. 15 минут я выдержал.

КОМОЛОВ: Скажи, Гош, а как в принципе отбираешь проекты для участия, вот куда приглашают тебя?

КУЦЕНКО: У меня нет такого отборочного пункта. Так, то, что нравится, во что верю. Редко бывает, чтобы сценарий кинокартины, я на самом деле очень мало снимаюсь. Я снимаюсь только в кино, в сериалах я не снимаюсь. В кино там одна, две картины в год. Просто у меня так иногда бывает, что они потом года три не выходят, а выходят одной обоймой. Поэтому в прошлом году была такая история. А так вот читаешь сценарий. Сценарии обычно так несовершенны, но кино делает компания. Это режиссер, партнеры, и складывается какое-то общее впечатление.

КОМОЛОВ: А ты можешь влиять, вот когда тебе присылают сценарий, ты, например, соглашаешься, но говоришь, я вот здесь вот хочу чуть-чуть переделать?

КУЦЕНКО: Ну, да, абсолютно, конечно, я влияю на что-то, особенно если это современная картина, то, вот, например, с "Королями" была такая история, Саша Чернявин пригласил меня, он мне как бы давал какую-то волю, у меня задача была, на мой взгляд, с одной стороны, сложная, и с другой стороны, как бы роль легкая, это самая сложная вещь. Тут нет особого атакующего жанра, поэтому я играл журналиста, и не того журналиста, которого играл Грегори Пэк, американца, который приехал в Европу и там, как говорит, "рулит" и "педалит", а он это наш российский, я не понимал, как играть журналиста, долго ходил, присматривался к ним, и понял, что журналист это социальная такая нейтральная вода. Они ничем не отличаются от нормальных людей. И поэтому играл просто такого человека. Я не понимаю, кого я сыграл, честно скажу. Ну, посмотрим. Какие-то диалоги. Да, мне нравится, вообще, этим заниматься, когда нравится роль.

ШЕЛЕСТ: Скажи, пожалуйста, ты играешь на самом деле практически всегда современных персонажей. Может быть, я что-то упустила, но классики ты мало, по-моему, играешь?

КУЦЕНКО: Классики ни разу, меня не допускают.

ШЕЛЕСТ: По-моему, ты прототип Блока сыграл, да, в одном из сериалов каких-то?

КУЦЕНКО: Это "Гарпастум" была картина.

ШЕЛЕСТ: Да, "Гарпастум".

КУЦЕНКО: "Гарпастум", легендарное кино. У меня был эпизод там.

ШЕЛЕСТ: И это, пожалуй, все. А почему? Вот ты именно просто ассоциируешься как герой нашего времени, то есть такой, да, современный человек, на самом деле ты зря смеешься, потому что люди видят Гошу Куценко в главной роли, идут именно на Гошу Куценко, а не на какой-то там фильм.

КУЦЕНКО: Да ладно, перестаньте.

ШЕЛЕСТ: Несмотря на то, что я улыбаюсь, я сейчас очень серьезно говорю.

КУЦЕНКО: У нас нет актеров, которые делают кассу. Так сказал еще Сергей Сельянов, три года назад, я запомнил эту фразу.

ШЕЛЕСТ: Сказал и ошибся, как мне кажется.

КОМОЛОВ: Но часть кассу делают, да.

ШЕЛЕСТ: Ну, скажи по поводу классических каких-то моментов, тебе предлагают что-то из классики?

КУЦЕНКО: Ну, как-то у меня так сложилось, в основном классику, не авангард-версию, а классику снимают именитые какие-то режиссеры. Я, вы знаете, я сейчас заметил, 80 процентов всех моих киноработ связаны с кинодебютами, мне доверяют свои дебюты начинающие режиссеры. Кстати, у Александра Черняева это тоже дебют полного метра.

ШЕЛЕСТ: А он выступил как режиссер?

КУЦЕНКО: Да, он режиссер. У него есть сериал, полный сериал, он сейчас идет на одном из каналов нашей страны, прямо в эфире, а это его первый полный метр. И это был в какой-то степени его дебют. С одной стороны, это приятно, потому что, правда, нет любви сильнее первой любви, первая дебютная работа, первых родов. Именитые мастера мне доверяют эту работу. А вот как-то не складывается у меня. Были какие-то предложения, меня то роли не устраивают, то я не верю. Один раз побоялся. Да, один раз побоялся.

КОМОЛОВ: А что была за роль, если не секрет?

КУЦЕНКО: Ишь, ты, скажу тебе, нет. Побоялся.

ШЕЛЕСТ: Может, еще состоится.

КУЦЕНКО: Я не могу как-то, честного ответа вы от меня сейчас не дождетесь, я начну кокетничать, запутаюсь с утра.

ШЕЛЕСТ: А кого хотелось бы сыграть?

КУЦЕНКО: Да чего угодно сыграю, я уже в том возрасте, когда...

ШЕЛЕСТ: Ну, вот военные фильмы про Великую Отечественную войну, они тоже уже считаются классикой какой-то. Очень многие актеры хотят сыграть солдат того времени, или персонажей того времени.

КУЦЕНКО: Ну, поиграл бы, ну, представьте, у меня тоже проблемы. Сейчас представьте меня. Тогда нужно играть какую-то серьезную роль, в которой я мог бы, у меня было бы время заставить зрителя поверить, что я не тот, который как всегда. В какой-то ведущей роли. А так, в эпизодах мне сложно появляться, потому что я запоминающийся и ассоциируюсь с хвостом своих картин. Здесь свои проблемы.

КОМОЛОВ: Продолжаем нашу беседу с Гошей Куценко, актер у нас в гостях. Гош, вот найду сейчас вопрос, который тебе задают, вот уже один зритель успел посмотреть фильм, о котором мы говорили, "Все могут короли", говорит, слишком все в нем сказочно.

КУЦЕНКО: Ну, это из Интернета он скачал. У нас проблема возникла, кто-то похитил первую сборку, не смотрите ее, она на черном звуке, без музыки. Кстати, музыка занимает особое место в этой картине. Это по договоренности. Я предложил свои услуги. У меня с моим другом Максимом Головиным есть небольшое такое соединение наше, и мы пишем музыку к кино, это уже четвертая картина, и мы предложили свою версию Александру Черняеву. Он устроил так, что музыку делали мы. Там даже есть мои две темки без текста, просто такие.

КОМОЛОВ: Вся музыка к этому фильму?

КУЦЕНКО: Нет.

КОМОЛОВ: Нет, я имею в виду, что вы вдвоем.

КУЦЕНКО: Да, но музыка не вдвоем. Мой лейбл, я еще не придумал название, давайте придумаем.

ШЕЛЕСТ: Это задачка не из легких.

КУЦЕНКО: "Маяк" наоборот, кстати, кяам.

ШЕЛЕСТ: Слушай, когда у тебя хватает времени еще и музыкой заниматься? Писать ее? Не просто там что-то аранжировать, а именно...

КУЦЕНКО: Я любитель, я просто делаю это, потому что люблю. Я такой, знаете, как раньше, радиолюбитель. Вот я вот такой. Правда, я запускаю свои какие-то дела.

ШЕЛЕСТ: Вот, кстати, многие спрашивают, в театре что будет нового, что интересного можно будет посмотреть?

КУЦЕНКО: Ой, спасибо вам за этот вопрос.

ШЕЛЕСТ: Пожалуйста.

КУЦЕНКО: "Игра в правду" у нас новый спектакль есть, существует первый сезон. И мы играем в "Сатириконе", независимый театральный проект... И мы этой же компанией во главе с Виктором Шамировым, режиссером нашим, парнем, который снял "Дикари" вот нашу картину, мы написали пьесу, французская идея, и наша пьеса, наш текст с Костей Юшкевичем, Дмитрием Марьяновым и Ирой Апексимовой. Мы играем вчетвером, вот с удовольствием приглашаю, первая, пожалуй, театральная постановка в моей жизни, которую не стесняюсь, приходите, все довольны.

ШЕЛЕСТ: А в театре тоже немного играешь? То есть один спектакль, и он изо дня в день, изо дня в день?

КУЦЕНКО: Нет, у меня пять спектаклей. Слушайте, я много играю, 15-20 дней в месяц играю. Видите, у меня голос сорван, у меня два спектакля подряд было и ночные съемки.

КОМОЛОВ: Я уже не помню тебя с несорванным голосом, честно говоря.

ШЕЛЕСТ: Да, я тоже чего-то не помню, какой у тебя свой голос, нормальный.

КУЦЕНКО: Ну, как, вот такой.

КОМОЛОВ: Скажи, знаешь, хотел спросить, ведь в театре, насколько я понимаю, там репетиционный процесс достаточно продолжительный. То есть вот это вживание в роль, пропустить через себя и так далее. А в кино совсем по-другому? Есть какой-то момент на раскачку, на то, чтобы успеть вжиться в ту роль, которую тебе дают?

КУЦЕНКО: Это ты меня грузанул, я этим занимался всю ночь. Я рассказал тебе, что я сейчас делаю, в кого мы перевоплотились.

КОМОЛОВ: А можешь сказать, что это за картина?

КУЦЕНКО: "Любовь-морковь 2", и мы с Кристиной, у нас очередное перевоплощение. Я стесняюсь пока сказать, нет, надеюсь, не будет никаких тайн, но тем не менее.

КОМОЛОВ: Ну, пока не говори.

КУЦЕНКО: Сложно очень, я не могу. Кому-то дается легче, характерные артисты это делают филигранно, а я такой недоделанный характерный актер, поэтому мне это стоит мук огромных. Вообще, я прихожу к этому через страх и через боль. Ну, в кино тот, кто этим занимается давно, тут срабатывает, ну, это надо, это должно случиться.

КОМОЛОВ: То есть как тумблер.

КУЦЕНКО: Как тумблер, это должно произойти, ты готовишься, как к прыжку с парашютом. Он может не открыться, но есть запасной. Есть какие-то, я не знаю, слушай, а действительно.

КОМОЛОВ: Надо что-то срочно делать, принесите чаю в студию.

КУЦЕНКО: Надежда, наверное, как-то нужно поверить в это. Правда, вот игра в правду всегда присутствует.

ШЕЛЕСТ: А ты не хотел, если тебе так страшно что-то играть, приступать к какой-то роли, не знаю, повысить квалификацию, или как это у актеров случается, нанять какого-то там преподавателя по чему-нибудь, по актерскому какому-нибудь мастерству?

КОМОЛОВ: Если человек играет какого-то там психа, он едет, смотрит по лечебницам, вот там западные актеры, и смотрят, как это все происходит.

ШЕЛЕСТ: Как эти психи себя ведут.

КУЦЕНКО: Ну, это да, ну да, согласен.

ШЕЛЕСТ: Ну, ты этим занимаешься? Вот, кстати, вопрос такой, скажите, Гоша, в фильме "Любовь-морковь" ваш герой занимался каратэ. Хотелось бы узнать, занимаетесь ли вы спортом, а может быть, и каким-нибудь боевым искусством?

КУЦЕНКО: Ну, я честно скажу, так я стучу по груше, там несколько был пародийный ход, но я помню этот съемочный день, никогда не забуду. Мы пришли, как раз снимали весной, пригласили всех спортсменов, кто был в Москве, чтобы заполнить огромный зал. И приехали ребята разных школ, и мы на ходу овладели с Эвклидом Кюрдзидисом, со Стасом Дружниковым там какой-то кадр, мы станцевали, у нас было вроде все убедительно, и в промежутках между съемками я показывал ребятам сцены из "Параграфа" боевые.

КОМОЛОВ: Я тебя вынужден прервать, я выступлю сволочью. Продолжим ровно с этого места, у нас просто новости в середине часа.

ПЕРЕРЫВ

ШЕЛЕСТ: Друзья! Мы здесь на "Маяке", и здесь с нами Гоша Куценко, который не только говорит, но и, как мы слышали только что, еще и поет.

КОМОЛОВ: Да, расскажи, Гоша, что это за мелодия, откуда она?

ШЕЛЕСТ: Очень классная, очень красивая.

КУЦЕНКО: "Расскажи, как ты поешь" – это моя песенка, я пою свои песни, иначе мне нет смысла, никто не доверит мне петь свои песни. Конечно, это тяжело назвать пением, это такое звукоизвлечение, шепоты и крики. Шелесты и крики.

ШЕЛЕСТ: А ты играешь на каких-либо музыкальных инструментах?

КУЦЕНКО: Ну, клавиши, гитара, ну так... Я зародыш в смысле музыканта, я непрофессиональный музыкант.

ШЕЛЕСТ: В любом случае, мне кажется, что твои альбомы будут покупаться, ты не собираешься издать их для своих поклонников?

КУЦЕНКО: Нет, ни в коем случае! Это ответственность, когда тебе из зала будут кричать: "Спой такую песню, спой другую песню", а так никто не знает твоих песен, те, кто слышали, слышали тебя целиком. Нет, если я напишу, я ее выложу, продам через Интернет.

ШЕЛЕСТ: А ты выступаешь со своими песнями?

КУЦЕНКО: Выступаю, пятый год уже. По клубам, по корпоративам.

КОМОЛОВ: Скажи, а по энергетике как различаются театральное и музыкальное выступление. Кино – я понимаю, это совсем другое.

КУЦЕНКО: Когда выступаешь и даже за тобой музыканты – все равно это как бы моно. А спектакль, если ты тем более автор, ты вообще вытворяешь что хочешь. У нас был последний концерт в одном московском клубе, и там я почувствовал себя музыкантом в первый раз. Случилось у меня такое. Это пролетает. Я там вытворял страшные вещи, пытался забраться на колонку, но возраст мне уже не позволил. А так весело. У меня даже фотки есть, я покажу. Красиво. Ну, бывает. А музыка – это свобода, конечно, это для меня свободное пространство.

ШЕЛЕСТ: Вот, кстати, я была абсолютно уверена, что нас завалят сообщениями по поводу песен. И вот "Гоша, если это твоя песня, она офигенная для любителя".

КУЦЕНКО: Серьезно?

ШЕЛЕСТ: Да, для любителя это офигенно! Ты просто называешь себя любителем, но она очень классная.

КУЦЕНКО: Да, я называю себя любителем, потому что у меня нет этого образования. Но так я давно этим занимаюсь. Лет 20.

КОМОЛОВ: Другие вопросы позадаем, приходят и на форум, и на СМС. "То, что Гоша не снимается в сериалах – это большой плюс, но как он относится к участию в рекламе? Был же грешок. Считает ли он рекламу просто заработком и может ли отказаться от дорогой рекламы? Если да, то по какой причине?".

КУЦЕНКО: Ничего себе грешок! А жить мне нужно как-то. А как? Я, кстати, налоги плачу с рекламы. Я рекламировал, да.

КОМОЛОВ: А можешь ли отказаться от дорогой рекламы? Есть что-то, что не будешь рекламировать никогда?

КУЦЕНКО: Да. Отказался на днях от одного чистящего средства. Мне так забросили... Не могу сказать все, это будет реклама, но мне забросили... ну, обычно забрасывают многим артистам, потом созваниваемся и обсуждаем. Но реклама – почему нет, главное, чтобы это потом соответствовало той сумме денег, которую тебе предложили, чтобы потом не было так, что потом смотришь и думаешь "а-а, что ж я так"...

КОМОЛОВ: А так смотришь и думаешь "Да! Ну и что!".

КУЦЕНКО: Да, и все понимают...

КОМОЛОВ: Дима из Кургана видел тебя и такие у него фантазии: "Гоша, я думаю, ты хорошо бы сыграл немецкого офицера, гада такого!".

КУЦЕНКО: Да, вай нот. Яволь. Конечно, я сыграл бы немецкого офицера, Димочка, я бы много чего сыграл.

ШЕЛЕСТ: А бывает так, что ты одновременно снимаешься в нескольких фильмах. Вот сейчас ты снимаешься в "Любовь-морковь-2", приехал, кстати, к нам на радио "Маяк" с ночных съемок, и еще какая-нибудь параллельная съемка происходит, или нет?

КУЦЕНКО: Ну, у всех артистов так бывает иногда, у меня полгода не было съемок. Я снялся в фильме "Все могут короли", потом мы запустили "Антикиллера" и приостановили его, потому что рано началась зима. И вот сейчас в апреле, я надеюсь, у меня возобновятся съемки в третьей картине "Антикиллер"... ну есть какие-то там. Но у меня, на самом деле, две картины такие противоречивые, опасность в том, когда ты идешь и играешь одно и то же в двух параллельных картинах. Тебя мучает совесть. Ты приходишь в кадр и спрашиваешь: "Где я?". Такое, кстати, бывало, но не у меня. А так – нет. Не хочется лишать себе удовольствия. Кстати, в фильме "Все могут короли" я с удовольствием пережил эти съемки, и одна из главных причин, почему я сразу согласился, это то, что съемки были в Петербурге два месяца, и все это время я жил в городе, никуда не уезжал, перевел свою машинку туда, она там снималась.

КОМОЛОВ: С московскими номерами?

КУЦЕНКО: Да, правда в кадре ей подвешивали специальные номера.

КОМОЛОВ: У тебя же был опыт и продюсерский, "Дикари", ты же там как продюсер выступал?

КУЦЕНКО: О господи, да!

КОМОЛОВ: Если на больную мозоль наступил, ты уж прости.

КУЦЕНКО: Нет, на самом деле, это моя самая любимая картина, и она в свое время порадовала меня "сарафаном", меня вторая неделя по сборам порадовала больше, чем первая. Там столько нюансов, этим можно заниматься день и ночь, это отдельная профессия, а я антибизнес, я импульсивный человек, я загораюсь.

КОМОЛОВ: Это был, наверное, очень рискованный шаг – заниматься продюсированием?

КУЦЕНКО: Я тот человек, который делает первую волну. Какая-то идея, я могу соединить людей, в мое больное воображение может поселиться что-то, и если рядом есть опытные люди, я могу высказать, они могут обратить на это внимание... А если еще более опытные – то не обратить. Я сейчас запустил еще одну картину, но она приостановилась и перенесена на осень.

ШЕЛЕСТ: А режиссер – это тоже другая профессия?

КУЦЕНКО: Режиссер?

ШЕЛЕСТ: Не хотелось бы себя в качестве режиссера попробовать?

КУЦЕНКО: Как режиссер, мне кажется, я буду ничего. Но мне кажется, что мне нужно начинать, как и в музыке, со своей идеи, со своего сценария, который напишу я.

ШЕЛЕСТ: А бывает так, что строчишь в стол?

КУЦЕНКО: А у меня есть. У меня сценария три лежит. У меня есть картина одна, которую я запущу в этом году, называется она "Фокус-покус", это кино о том, как снимается кино.

КОМОЛОВ: Комедия?

КУЦЕНКО: Ну да, безумная комедия. Таким бои без правил... Кстати, по поводу боев. Когда мы отсняли первую часть "Любовь-морковь", мы с ребятами показывали фрагменты из "Параграфа", бои там, карате, кудо, – и все ребята смотрели, удивлялись нашим трюкам. Ну, мы отсняли первую часть и сразу стали снимать вторую, когда наши герои меняются телами, я был Кристиной... И я поменял пластику, повязал бантик на кимоно справа, как будто цветочек вставил, и они так насторожились, напряглись прямо. И я их расколол в кадре каким-то неловким движением, они рассмеялись, начали советоваться, в общем, приняли меня, но сначала очень настороженно смотрели, когда я присел так в углу, на бедро. Они испугались меня!

КОМОЛОВ: Ну да, "нормальный же был, что с человеком!".

КУЦЕНКО: Ну да. А вот он какой!

КОМОЛОВ: Что он съел?

КУЦЕНКО: Когда делали "Ледис найт", тоже было смешно. Я рассказывал? Там сталевары танцуют стриптиз, яркая такая комедия. Мы играли его вчера в театре Моссовета. Когда мы начинали его играть пять лет назад, нам принесли стринги. Оля знает, что это такое, надеюсь, Антон не знает.

КОМОЛОВ: Я видел. Я держал это в руках!

КУЦЕНКО: И нам дали подержать это в руках. У нас был шок, стресс. Мы смотрели на эти резиночки и не понимали, как это все устроено. Но нам сказали: ребята, вы не отказываетесь, это трудно обойти, вы возьмите и переспите с этим и подумайте. Дома примерьте. Ну, мы так посмотрели друг на друга, взяли все это, пробурчали что-то и разошлись. Я положил в карман куртки и уехал. И где-то в час ночи возле ночного клуба я стал общаться с парнем, и к нам подошла милиция. И пригласила на досмотр. Я сказал: я артист. Но какой-то злой был милиционер, говорит: да-да, артист. И начал досмотр. Тут же стоял милиционер, бодрый такой, с автоматом, видимо, он ждал, когда закончится досмотр, чтобы взять автограф, только что вышел "Антикиллер". И он прям с такой любовью смотрел на меня. И вдруг мне говорят: а что это у вас здесь, в пакете? Положите на капот! Это было шесть лет назад, времена были жесткие. Я говорю: да пожалуйста. Он говорит: что это, достаньте! Я достаю, и это стринги! Ужас. И этот парень, автоматчик, у него прямо автомат опустился. Он даже не попрощался, ушел такой расстроенный. Я начал смеяться, не могу ничего сказать, говорю: это для спектакля. Милиционер посмотрел на меня и говорит: ну да... всего хорошего, хорошего вечера! А со мной еще парень такой серьезный сидел, он тоже на меня так покосился.

КОМОЛОВ: А настоящий бы друг сказал: да это мои!

ШЕЛЕСТ: Да, взял бы вину на себя!

КУЦЕНКО: Да! Но в этот раз в "Любовь-морковь" я больше женщину не играю. Я не скажу, кого и что я играю...

КОМОЛОВ: Да, интрига должна быть! Кстати, тебе тут такой вопрос пришел СМС-кой: "Принимаете ли вы участие в озвучивании мультфильмов?".

КУЦЕНКО: Ну да. Ничего себе! Да я озвучивал роль Брюса Уиллиса в "Лесной братве". Чудесный фильм.

ШЕЛЕСТ: Ты же с ним познакомился.

КУЦЕНКО: Да. Не могу сказать, что подружился, я ему не звонил ни разу, хотя телефон он мне свой оставил. Мы сблизились в ресторане "Пушкин" за рюмкой водки. Он молодец. У него лежала котлета в 10 тысяч долларов, и он угощал меня и моих друзей, и пил водку, не закусывая. Кул мен. Мы познакомились в Каннах, с этим мультфильмом мы же прошлись по дорожке, там же он меня первый поздравил с днем рождения, мы там сошлись, сдружились, и я думаю: встречу его в Москве! И когда он прилетел в Москву, вдруг он меня увидел и – ноль внимания! Очень жестко. Он понял, что будет рекламировать сейчас мое актерское богатство в этой стране. Думаю: ничего себе, да пошел ты! И тоже включил "холодильник". И тут он увидел одну нашу... даже скажу – Тину Канделаки. И сказал: мен, ху из... Я говорю: я могу тебя познакомить с ней. Он говорит: о да, пожалуйста, сделай это! И сразу изменился. Я подумал: вот какой ты хитрый, гад! Думаю, ладно. Подошел к Тине, спросил: Хочешь? Она: да, я хочу взять у него большое интервью! И я их познакомил. Я потом видел их утренний эфир – это была красота. Он не спал всю ночь, видимо, бухал, его потом покатали по Москве, а Тина подготовилась, и он сидел, засматривался на нее и кокетничал. Отвлекался, она ему нравилась, вообще забывал, о чем говорит. Вообще, я могу вам сказать, я не так много видел иностранных актеров, но он очень крут. Вообще, в жизни он – это определенная роль, которая исполняется, но он это делает с огромным достоинством.

КОМОЛОВ: То есть, он не свой парень, не рубаха-парень?

КУЦЕНКО: Нет, он рубаха-парень одновременно. Он автограф дает минуты три – один. Потом он развернется и уйдет, и забудет всех. Но этот он даст, он посмотрит в глаза, это целая история, задаст вопрос, постоит, поулыбается, он обаятельный, посмотрит, как тает твой ледничок, как ты превращаешься в лужу. Я, кстати, его выручил. Я помню, господин Огородников, когда оставляли опечатки своих следов на лестнице, дает ему глину, месь эту, и он стоит с таким лицом, и он опускает глаза, и тут я понимаю, что он не может их вытащить, и я пришел к нему на помощь, и он был так благодарен... А с Тиной, я помню, когда он уезжал уже и его завезли в Кремль, и там он был уже в хорошем, веселом состоянии, и вдруг раздался звонок его друга-продюсера, и он мне говорит: ты знаешь, он хочет пообщаться с Тиной, помоги, хелп! Я звоню Тине, говорю: ты где, далеко? Ты не можешь подъехать, Брюс уезжает, хочет попрощаться с нами. Она рассмеялась: нет. Я говорю: подъезжай, я тоже подъеду. И вот они встретились в Кутафьей башне, это было как в "Армагеддоне" абсолютно, он рванулся через дорогу, и она тоже так поддержала, выбежала, они остановились, охранники...

ШЕЛЕСТ: Поцелуй?

КУЦЕНКО: Она сказала, что приедет только со мной, на меня посмотрели как на довесок, сказали: йес, окей, мен... Они думали, что я рвусь в Лос-Анджелес.

ШЕЛЕСТ: В общем, не видать Брюсу Тины как своих ушей.

КУЦЕНКО: Да, мы решили не ехать, мы остались здесь. А у меня есть еще сценарий про Рудольфа Нуриева наших дней, нашего разведчика, называется "1961". Мы сейчас в Лондоне будем снимать этот фильм. И у меня все время на языке крутилось: Брюс, можно тебя на секунду, послушай, тут такая история... Я так хотел ему выдать, и все дни, которые он был здесь, я советовался с друзьями, с Филиппом Янковским, говорю: Фил, что мне делать, я так хочу заговорить... Он говорит: послушай, не грузи его! Не грузи, он и так сделает для тебя все, он твой рекламный ролик, он рекламирует тебя, не трогай его только! И во мне боролись эти два чувства! И я ему ничего не сказал!

КОМОЛОВ: Или через Тину. Пусть Тина отправит ему по электронной почте.

КУЦЕНКО: Нет, у него уже появилась девушка, а Тина принципиальная.

КОМОЛОВ: Это у него с горя, от безысходности. Вот буквально пару сообщений зачитаю: "Большое спасибо за фильм "Дикари". Пересмотрел раз восемь, очень хочется продолжения".

КУЦЕНКО: Вот видишь. Работает.

ШЕЛЕСТ: Будет продолжение?

КУЦЕНКО: Нет.

ШЕЛЕСТ: Правильно, надо уметь ставить точки.

КОМОЛОВ: Очень много тебе благодарственных слов про "Любовь-морковь", про первую часть: "история так себе, но игра – представить себе не могла раньше Гошу в такой роли".

КУЦЕНКО: Спасибо.

КОМОЛОВ: "Увидел впервые в фильме "Мама, не горюй", как и многие другие, многие ваши фразы из этого фильма стали крылатыми". Мне благодарностей, и спасибо тебе от нас, что пришел.

КУЦЕНКО: Спасибо, неожиданно, обычно меня ругают. Кстати, "Любовь-морковь-2" снимает Максим Пежемский, режиссер первой части "Мама, не горюй", привет ему большой!

КОМОЛОВ: Спасибо, до свиданья!

Слушайте аудиофайл!