Центральный комитет Режиссер Алексей Герман-младший в шоу "Центральный комитет"

РУЖЕЙНИКОВ:  Так это все, вопрос закончен что ли?

 

ЛАРСЕН:  Ну, это интересно. Скажи, а тебе же есть, у кого спросить, как было раньше, и есть, с чем сравнить. В  Советском Союзе разве не похожая ситуация была?

 

ГЕРМАН:  В  Советском Союзе была ситуация не похожая. Во-первых, Советский Союз - не Россия. В  Советском Союзе нам нравится, не нравится, было значительно более образованное население, скажем так. К сожалению, это так.

 

ЛАРСЕН:   Более искушенный зритель?

 

ГЕРМАН:  Более образованный зритель, во всяком случае. В Советском Союзе были закрыты фактически границы для американского кино. Ну,  просачивались какие-то там фильмы, но довольно редко. Но это не было системой. И Советский Союз был огромной страной под 280 миллионов, старающейся говорить на одном языке. Ведь не было там фильмов на узбекском.

 

ЛАРСЕН:  Да, но, мне кажется, снимать кино такое, какое ты хочешь, и выживать в конкурентной среде в Советском Союзе было не менее проблематично, чем сегодня.

 

ГЕРМАН:  Понимаете, если посмотреть в глубину проблемы, любая система порочна. Что советская порочна, что современная наша порочна, что европейская, в том числе, порочна, потому что самая честная американская, ну, по большому счету. Есть одна только проблема, что в Америке 30 тысяч залов, и в Америке привыкли смотреть свое кино на своем языке.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, как в Индии, на самом деле.

 

ГЕРМАН:  Ну, да, и они могут себя  рефинансировать, на самом деле, вот, в чем проблема.

 

ЛАРСЕН:  Ну, у них и бюджеты совсем другие.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, потому что такая система.

 

ГЕРМАН:  Конечно. У них есть интерес. Поэтому здесь не корректно говорить, что было лучше, что было хуже, но честнее в какой-то степени, чем сейчас, было в Советском Союзе.

 

ЛАРСЕН:   Но, тем не менее, ты состоишь в совете по кино премьерском.

 

ГЕРМАН:  Стою.

 

ЛАРСЕН:   Это значит, что у тебя есть какой-то ресурс, значит, тебя могут услышать?

 

ГЕРМАН:  У меня есть право высказаться. У меня нет права быть услышанным. Я могу сказать, естественно, что мне кажется, я могу сказать, что надо поддерживать дебюты, то, се. Но, собственно говоря, логика развития русского кино, на самом деле, она очень простая, что будущее не в больших продюсерских компаниях. На самом деле, может такая быть система господдержки, сякая, господдержки, это вопрос. Будущее за новым поколением, я свято в это верю. Я не говорю про себя, потому что я уже, к сожалению, не новое поколение.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Да нет, вы напрасно совершенно.

 

ГЕРМАН:  Ну, я имею в виду будущее.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Те, кто еще не пришел?

 

ГЕРМАН:  Да. Продюсеры, режиссеры, которых много, которые не все могут получить образование, потому что образование дорогое. А если образование все-таки бесплатное, ты приезжаешь в Москву, и как ты будешь  выживать? Потому что тебе надо где-то подрабатывать, стипендия тысяча рублей. А как ты будешь учиться? А, если ли у тебя второе высшее образование, то у тебя оно всегда платное. Поэтому, на самом деле, будущее за теми, кто┘

 

ЛАРСЕН:   Кто прорвется через это все.

 

ГЕРМАН:  Кто прорвется, кто может прорваться, и кто чувствует какое-то дыхание времени, кто будет снимать фильмы┘ Почему на русские блокбастеры никто не ходит? Помимо того, что там хуже играют, они хуже сделаны. Потому что никто не верит в тех милиционеров, в тех героев, в тех олигархов, которых показывают там условно, это все не похоже, это все не находит никакого отклика. Так вот те люди, которые могут поднять это кино, это молодые. И для того, чтобы у нас что-то изменилось, в первую очередь, надо помогать молодым. То есть, это условно такой старт-ап. То есть, понятно, что из 15, из 20 молодых хорошо бы  двое станут, это уже колоссальный ресурс. Потому что иначе будет повторяться вся история, что дайте мне 30 миллионов долларов на патриотический блокбастер, я сниму этот патриотический блокбастер, и мы победим американцев. Значит, дальше огромные деньги 30 миллионов долларов, снимается патриотический блокбастер, американцев мы не побеждаем, выжидается пауза, говорит, значит, ну, вот сейчас мы нанесем, империя нанесет ответный удар, и сейчас все-таки мы их победим. Ну, это же бред.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Алексей, вопрос на первый, на второй, на третий взгляд тупой. Вот вы говорите, чтобы изменилось, изменилось, изменилось. Что изменилось? Чтобы народ пошел на русский фильм? Или, чтобы наши фильмы дуром просто захватили мировой кинематограф, что никогда┘

 

ГЕРМАН:  Это наивно.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Такого никогда не будет.

 

ЛАРСЕН:   А, может, как в Китае, сделать квотирование?

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Нет, что, каким образом, чтобы  пошел, все говорят: давайте квотирование сделаем, и все, и тогда он пойдет, ему делать будет нечего, что тоже вряд ли.

 

ГЕРМАН:  Нет. Мы же понимаем, что квотирования не будет, потому что этот закон никогда не будет принят ни в каком виде, потому что его остановят кинотеатры.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Конечно.

 

ГЕРМАН:  Там же все очень намешано. Что такое кино русское?

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Не кинотеатры, а система кинопроката.

 

ЛАРСЕН:  Дистрибьюторы.

 

ГЕРМАН:  Кинотеатры.

 

ЛАРСЕН:   Именно кинотеатры?

 

ГЕРМАН:  Конечно. То есть, это же  серпентарий. Значит, что я имею в виду под ╚изменилось╩. Вот помните фильм ╚Бумер╩?

 

ЛАРСЕН:  Да.

 

ГЕРМАН: Моего товарища Пети Буслова, которого сегодня премируют, ╚Высоцкого╩ - это не реклама. Это я просто вспомнил, к слову.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Тем более все равно бесполезно рекламировать.

 

ГЕРМАН:  Да, все равно бесполезно.

 

ЛАРСЕН:   Все равно никто туда не попадет сегодня.

 

ГЕРМАН:  Он везде, все там говорят о коронации, как невероятная история.

 

ЛАРСЕН:   Прости, этот же фильм, на него пойдут все.

 

ГЕРМАН:  Да. Вот смотрите, как появился Петя Буслов. Мы с ним учились вместе. Он приехал, он боксер, мой товарищ. Он приехал во ВГИК,  во ВГИКе на него смотрели все, ну, парень не из Москвы, боксер, кому-то он сломал челюсть в трех местах.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Бывает.

 

ГЕРМАН:  Бывает. И все как бы, был такой снобизм наоборот, когда хи-хи, ха-ха. Но в итоге мы понимаем, что Петя снял, на мой взгляд, прекрасный фильм ╚Бумер╩. Но у Пети была возможность приехать, он продавал какие-то свои машины для этого, он приехал, бизнесом занимался, у него была одна машина богатая, вторая машина богатая, продал одну, вторую.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  То есть, это исключение. Ему было на что, ему было как, он был талант.

 

ГЕРМАН:  Да. Так вот, здесь, чтобы что-то возможно было, надо стимулировать разные варианты обучение молодых, получение ими дебютов, и при этом не обязательно, что человек должен быть с образованием. Потому что, мне кажется, что у нас довольно много талантливых людей, ну, взял камеру и сними, вывеси в Интернет, сделайте портал по результатам зрительского голосования, дайте помощь. Ну, вот, что я говорю. Я же не законодатель. Я говорю, как мне кажется. Потому что иначе вот такое ощущение невероятной тоски, когда видишь кинематографистов, и такого, знаете,  такого ощущения, что бежать куда угодно, оно не покидает. На самом деле, удивительное дело, что, когда ты начинаешь во что-то верить, только хоть чуть-чуть, когда не сталкиваешься с кинематографистами, а вдруг оказываешься с людьми, у которых горят глаза. Вот я недавно был в Питере, и выступали в рамках одной культурной инициативы выступали ребята молодые из разных┘ сейчас заканчиваю уже.

 

ЛАРСЕН:   Не надо, будьте добры, продолжайте.

 

ГЕРМАН:  Хорошо. В разных российских городах, которые пытаются делать арт-проекты, придумали на набережной, по-моему, в Самаре сделать как бы поднятие культуры, привлечение туризма и так далее, сделать кусочки из разных городов мира, то есть, из разных рек мира, не знаю, там Ганга, Темзы и так далее.

 

ЛАРСЕН:   Вдоль Волги?

 

ГЕРМАН:  Да. Что мне кажется, что такие маленькие с ресторанчиками и так далее, мне кажется, что это круто.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Круто.

 

ЛАРСЕН:   Отличная идея.

 

ГЕРМАН:   Это круто. И им, было видно, что им интересно, и было видно, что  у них нет задачи рассказать про патриотический блокбастер и, значит, засунуть руку┘

 

ЛАРСЕН:   В казну.

 

ГЕРМАН:   Да. И вот в эту секунду появилось, мы с женой были, не сговариваясь, какое-то ощущение того, что есть здоровое┘

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Что-то есть.

 

ГЕРМАН:   Здоровое, правильное, вот оно есть.

 

ЛАРСЕН:   Ну, и оно же как-то пробивается, как твой друг Петя Буслов, в конце концов? Может быть, и хорошо, что есть такой жесткий естественный отбор, и выживают только сильнейшие, только те, кто, действительно, не может без этого.

 

ГЕРМАН:   Послушай, ну, да, но для того, чтобы был жесткий естественный отбор, должны быть как бы┘

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Критерии.

 

ГЕРМАН:  Да, критерии, должна быть возможность жесткого естественного отбора. А когда, компания, которая делает исследования для кинематографа, она снимает, ничего страшного, я столько это говорил, они на меня еще не подали в суд, потому что я прав, они понимают, что проиграют этот суд. Значит, и считают распределение государственных денег, миллионов 10 долларов, ну, такую написали схему довольно не обязательную, довольно такую, и суть в том, что, я говорил,  Путину говорил, он не очень услышал, поэтому это не то, что вот так┘

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, может быть, сейчас услышит, повторите, пожалуйста.

 

ЛАРСЕН:   Ну, чего, нас слушают в Кремле.

 

ГЕРМАН:   И, значит, там оценка компании и считаются призы. А там призы,  там выход в прокат и так далее. Суммируются баллы, эти баллы конвертируются потом в деньги по квотам. Вся страна знает, что такой есть режиссер Звягинцев известный, у него было два Золотых Льва, вся страна знает.

 

ЛАРСЕН:   И еще в Венеции.

 

ГЕРМАН:   Да, да, вся страна знает, что было два Золотых Льва. Так вот там это все не подсчитано.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  А зачем, если вся страна знает.

 

ГЕРМАН:   А как это работает, как работает такая подложенная система. Одного забыли посчитать, и компания не получает 8 или 10 миллионов долларов.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  И пролетает, гранд государственный, да.

 

ГЕРМАН:   А получают другие. А потом говорят: нет, мы не думали, то, мы не хотели, вообще перепутали, а вообще это не должно считаться, а точно. Причем все аргументы такие, очень бьющиеся через две минуты. Так вот, пока так будет, будет, как будет.

 

ЛАРСЕН:  Не будет кина. Послушай, а если перестать надеяться на поддержку государства, взять хоть что-то в свои руки, ты же уже, ты сам говоришь, ты уже не молодое поколение, ты уже состоявшийся режиссер, сам с призами, сам с какой-то выстроенной системой координат в кинематографе, ты можешь себе позволить взять над кем-то шефство или  как-то поддержать эту самую талантливую молодежь?

 

ГЕРМАН:   Ну, смотрите, надо на ╚Ленфильме╩ сделать попробовать, если все дело┘

 

ЛАРСЕН:   Выгорит.

 

ГЕРМАН:   Если все дело выгорит, если все дело не это самое. Потому что у меня была эта идея, я не знаю, как сказать, такого инкубатора, куда приезжают талантливые люди, проходят практику. Я часто очень рассказываю, очень многие смотрят на это вот так как бы, как будто я такой фантазер. Наверное, фантазер, я не знаю.

 

ЛАРСЕН:   По-моему, классная идея.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Может быть, смотрят так: так, интересно, а где он хочет отжать? Вот так смотрят.

 

ГЕРМАН:   К сожалению, не к нам. Вот, и такой инкубатор, причем из разных республик. Причем, я считаю, что не только из разных республик.

 

ЛАРСЕН:   Из разных стран, может быть.

 

ГЕРМАН:   Российских, и Восточной Европы, и так далее, где есть продюсерский центр при этом, который помогает в итоге, наверное, конкурс должен быть, естественно, должна быть как бы адекватная система, прозрачная система оценки проектов. При этом, не с русскими экспертами, а с международными экспертами, потому что больше 5 русских экспертов, это, понятно, мы сами знаем, что это. И по результатам кто-то получает возможность снять свой первый, второй и так далее, третий фильм.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, это все равно государственная поддержка, все равно государственные деньги нужны. Или какой-то консолидированный бюджет.

 

ГЕРМАН:   Послушайте, ну, у нас же сейчас денег нет в индустрии, потому что все разбежались кинематографисты, и правильно сделали. Если деньги на фильм ╚Предстояние╩ не давать, а пустить молодым, послушайте, 25 процентов┘

 

ЛАРСЕН:   Ну, уже дали.

 

ГЕРМАН:   Дадут следующему. На следующее ╚Предстояние╩.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Вы знаете, хороший звоночек такой маленький от Степашина был вчера, что Счетная палата усмотрела нарушения  в растрате государственных, не могла не усмотреть.

 

ГЕРМАН:   Ну, естественно, ну, конечно.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Я так думаю, что, ну, хочется верить, что в следующий раз как-то по-другому, может быть, ну, хотя бы.

ЛАРСЕН:   Алексей, ты перед новостями говорил о ╚Ленфильме╩. Удалось все-таки отстоять студию?

 

ГЕРМАН:  Никто не понимает, потому что нет финального решения. Нет, на самом деле, как бы существуют разные концепции развития студии, и вот пока на сегодняшний момент эта вся ситуация подвисла, видимо, до после выборов.

 

ЛАРСЕН:   Как многие, как другие ситуации.

 

ГЕРМАН:  Ну, конечно.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Каких выборов?

 

ЛАРСЕН:   Пенсионные реформы, например.

 

ГЕРМАН:  Президентских, ну, конечно.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Да, интрига, тут понятно.

 

ГЕРМАН:  И, собственно говоря, а потом сейчас это невозможно просто двигать, учитывая всякие электоральные истории в Петербурге. Ну, как бы вы сами знаете. Но, собственно говоря, у меня концепция очень простая, очень было много┘ откуда началась вся история? Началась вся история в вопросе слияния АФК ╚Системы╩ и, собственно говоря, ╚Ленфильма╩. Это должно было быть частно-государственное партнерство, где 75 процентов, собственно говоря,  уходило АФК, а у государства оставалось 25 процентов акций плюс одна.

 

РУЖЕЙНИКОВ: Но финансирование практически все за счет АФК ╚Системы╩, это их система?

 

ГЕРМАН:  Это спорный вопрос.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Вы думаете спорный?

 

ГЕРМАН:  Потому что я думаю, что в итоге это были бы льготные госкредиты, естественно. Ну, конечно, потому что не будут перекидывать из разных как бы подразделений. Как бы спор возник, и конфликт возник в трех моментах. Во-первых, ну, как можно оценивать активы и уже прописывать в договоре, когда они, собственно говоря, не оценены. Почему? А где, какая стоимость? Вот это был конфликт, как многим кажется в Петербурге о том, что нельзя давать возможность уничтожать культурные достояния путем распродажи земли. Какая возможность была, на самом деле, то есть, перепрофилировать. И третье, самое главное, потому что нет ничего плохого в интеграции бизнеса┘

 

ЛАРСЕН:    И искусства.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Все в условиях зависит, да.

 

ГЕРМАН:  Да. Но, собственно говоря, конфликт был в том, что говорилось о том, что студия РВС в Петербурге это невероятно рентабельный бизнес-проект. То есть фактически позиционировалось, как будто студия условно ╚Каламбия пикчерс╩ приходит спасать бедный ╚Ленфильм╩, у которого ничего уже не функционирует, и недавно Сокурову на голову упала бетонная плита. Я условно говорю. Это, во-первых, не совсем так.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Надо спасать.

 

ГЕРМАН:  Да, не совсем так, потому что все-таки на ╚Ленфильме╩ есть помимо 14 гектаров, которые, как вы понимаете, всегда интересны в центре города, ну, в городе.

 

ЛАРСЕН:   В хорошем районе.

 

ГЕРМАН:  Ну, одни в хорошем районе,  другие тоже в неплохом. Есть работающие павильоны,  есть цех исторического транспорта┘

 

ЛАРСЕН:   Инфраструктура.

 

ГЕРМАН:  Чего-то осталось.

 

ЛАРСЕН:   А потом там есть грандиозный архив, который, собственно┘

 

ГЕРМАН:  Ну, там архив сложный вопрос по собственности.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  В общем, там есть то, что стоит, но что┘

 

ГЕРМАН:  То, что стоит, гораздо больше, гораздо, несравнимо больше, чем условная студия ╚РВС╩. А студия ╚РВС╩, на самом деле, никаких данных, никакой отчетности по тому, что она рентабельная, нет и не было.  Сроки окупаемости там абсолютно как бы фантомно не назывались. После того, как застопорилось слияние,  поглощение, на самом деле, это было, бизнесом враждебное киностудии ╚Ленфильм╩, студия ╚РВС╩ очень слабо сейчас функционирует, там часть проектов заморожена. То есть, в итоге вся эта ситуация, очень у многих сложилось впечатление, не знаю, ошибочное, не ошибочное, но мне кажется, что все-таки верное, что, построив не рентабельный бизнес-проект в Петербурге, АФК ╚Система╩ решила свои потери рефинансировать за счет присоединения киностудии ╚Ленфильм╩ с возможностью в дальнейшем  и перепрофилировать ее, и привлекать под это льготные государственные кредиты, и так далее. То есть, за счет своего неработоспособного бизнеса, по большому счету, как бы закрыть дыру.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Можно я еще  свои три копейки добавлю. Дело все в том, что я последние лет 12 слежу за медийными бизнесами АФК ╚Системы╩,  просто  я там четыре года проработал, у них был┘

 

ЛАРСЕН:   С печалью как-то ты об этом вспоминаешь.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  С печалью, конечно, здесь хорошо, там печально было. Ну, так вот, вообще у АФК ╚Системы╩,  точнее, у одного из подразделений массмедийного, АФК ╚Системы╩ было очень много кинопроектов, причем каждый кинопроект, ну, сначала они в прокат пошли. Каждый проект, он был такой, он гигантский был, он был очень большой. И везде где-то маячили деньги Москвы. Ну, разумеется, все знают о дружбе Евтушенкова и Юрия  Лужкова, все это дело закончилось. То есть, ни один проект не сработал. Там был проект фестиваля так называемый ╚Фестиваль фестивалей╩, там был проект летних кинотеатров, там был проект строительства 100 кинотеатров по всей России. Ни один кинопроект АФК ╚Системы╩ не сработал.

 

ЛАРСЕН:   Не смогли.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  То есть, в вопросах кино они никто вообще. Это не автобусы ╚Вольво╩ собирать, это немножко другое.

 

ГЕРМАН:  Ну, вот так. Ну, в общем, это была история, сейчас она зависла, сейчас, видимо, готовятся разные концепции какие-то.

 

ЛАРСЕН:  Слушай, ну, еще интересная история и такой повод для размышления подкинул наш премьер совсем недавно кинематографистам, это этический кодекс, подобный кодексу Хейса. Мы об этом целый час разговаривали в эфире. И, знаешь ли, многие наши слушатели сказали, что да, нам бы такой кодекс не помешал. Особенно нам не помешало бы, чтобы у нас фильмы четко делились по возрастному какому-то┘

 

ГЕРМАН:  Это правильно.

 

ЛАРСЕН:   Цензу. Ну, и вообще все сказали, мы устали от крови, от секса и двойных стандартов, и лжи в кинематографе

 

ГЕРМАН:  Я понял. Смотрите, здесь же ситуация очень простая. То есть, как бы здесь, с одной стороны, существует желание людей, зрителей, которое абсолютно оправдано, видеть меньше условно┘

 

ЛАРСЕН:   Трэша.

 

ГЕРМАН:  Довольно трэша.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Назовем социальный заказ.

 

ГЕРМАН:  Да, довольно пошлого, плохо сделанного кино. Я пошел смотреть какой-то фильм со Стэтхэмом, и по тому дубляжу, который был, с допущением тех слов, ни в одной нормальной стране это не могло бы быть.

 

ЛАРСЕН:   Ты чего, серьезно?

 

ГЕРМАН:  Ну, как, я не помню, ну, просто то, что они переводили, и то, как они говорили┘ Детей нельзя водить, это очевидно. С одной стороны, как бы, да.  С другой стороны, все не так просто. Существует, ну, насилие как бы так или иначе в кино показывается, и посмотрите американские фильмы, там много насилия, и  дальше должны быть, действительно, возрастные  аудитории, должны быть фильтры. Но говорить о том, что сейчас насилия не будет, а давайте┘

 

ЛАРСЕН:   И будет хорошее кино.

 

ГЕРМАН:  Да, да, а давайте все про балерин, которые будут порхать, ну, наверное, неправомерно, потому что как бы зритель должен выбирать, должен быть выбор, хотите вы лимонад или пиво или, если вы взрослый человек. Поэтому здесь, с одной стороны, наверное,  должно повышаться какой-то качественный уровень, с другой стороны, нельзя как бы все закрывать, потому что это не вне экономики. Теперь вопрос кодекса. А вот с кодексом как бы история сложная. Во-первых, кодекс, как мне объясняли мои товарищи, насколько я понимаю, был достаточно консервативный.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Он политизированный был в то время, конечно.

 

ГЕРМАН:  Да, и достаточно политизированный. Поэтому мне кажется, что такой кодекс, должен, во всяком случае, как-то обсуждаться, потому что, если пойдет дальше пожеланий, потому что пока были высказаны пожелания, которые могут абсолютно не воплотиться  в действительности, то хорошо бы, чтобы этот кодекс, собственно говоря, не стал примером такой идиотской┘

 

ЛАРСЕН: Охоты на ведьм.

 

ГЕРМАН:  Да, идиотской охоты на ведьм. Ой, девочка показала попку, фильм нельзя показывать. Тоже, понимаете, тоже глупость, тоже так не может быть.

 

ЛАРСЕН:  Но там же шла речь не столько о непосредственном кодексе Хейса, сколько о таком этическом внутреннем кодексе отдельно взятых деятелей кинематографа. Владимир Владимирович же сказал, что нужно, чтобы кинопроизводители сами создавали такие законы корпоративной этики, которые нельзя было бы нарушать.

 

ГЕРМАН:  Отвечаю. Сегодняшняя статья в ╚Известиях╩ по поводу злоупотреблений при распределении денег. Счетная палата, ты говорила, выявила. Ну, и что, как, кто будет кодекс создавать?

 

ЛАРСЕН:  А  судьи кто?

 

ГЕРМАН:  Как вывести деньги на депозит?

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Друзья, вы поймите, когда общество дает заказ, оно говорит: вот, понимаете, у нас кинематограф, у нас там секс и насилие, говорит о телевидении. Ни в одной стране мира у телевидения нет такого дорогого кинопоказа. Человек буржуй, американский кинематографист, он никогда не поставит три креста на фильме, на который потратил 70 миллионов долларов, потому что должны придти семьей целой.

 

ЛАРСЕН:   А к чему он все это?

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Все это я сказал, к чему, во-первых,  Владимир Владимирович Путин не сказал, что кодекс Хейса давно уже не работает, он просто не нужен, он отживший. Я сказал о том, что человек-кинематографист, который тратит гигантские деньги на  бюджет фильма, никогда его не сделает таким, чтобы там стояло три икса. Он не поставит такие сцены насилия, для того чтобы папа с мамой не привели ребенка. Самые успешные фильмы - это фильмы семейного просмотра. Все это очень просмотра. Когда мы говорим, вот мы зрители, дайте нам кино, дайте нам кино без насилия, без секса, мы, прежде всего, говорим о телевидении.

 

ГЕРМАН:  Очень правильно, очень правильно. Ну, послушайте, то, что мы с вами в паузе говорили, ну, как,  у нас существуют сериалы. Мы по количеству часов производства сериалов, по-моему, на первом месте в мире. По-моему обошли┘

 

ЛАРСЕН:   Даже Бразилию обошли?

 

ГЕРМАН:  По-моему, да, мы обошли Бразилию и Мексику. Да, наконец, это произошло давно. Дальше встает вопрос, при этом сериалы делаются для аудитории, не знаю, 45 плюс, потому что все более  мобильные смотрят, условно, ╚Доктора Хауса╩.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Сериалы, но другие, да.

 

ГЕРМАН:  Нельзя говорить?

 

ЛАРСЕН:   Можно, почему.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Нет, сериалы, которые делаются не у нас.

 

ГЕРМАН:  Ну, конечно, ╚Теорию большого взрыва╩ и там что-то еще, плюс из советских, наверное, ╚Интерны╩, смотрят в Интернете. Значит,  поэтому, наверное, у этой возрастной аудитории есть абсолютно правильный запрос на то, что они хотят делать другие сериалы. Дальше вопрос, понимаете, мы упираемся опять в одно и то же, а кто делать-то их будет?

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Кто делать, да, и за какие деньги.

 

ГЕРМАН:  У нас, что, есть, условно, свои специалисты и свои режиссеры в таком количестве, и свои сценаристы такого уровня? Нет.

 

ЛАРСЕН:   Слушай, но, с другой стороны, у нас Первый канал продюсирует немалое количество каких-то вполне себе кассовых кинофильмов, и  опять же тот же ╚Высоцкий╩, насколько я понимаю, они к нему приложились.

 

ГЕРМАН:  Ну, конечно.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Я сегодня вспоминал фильмы Первого канала, которые отбились.

 

ГЕРМАН:  Да там многие отбивались.

 

ЛАРСЕН:   А что, Бекмамбетов не отбился?

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Вот Бекмамбетов только отбился, все, я специально смотрел.

 

ЛАРСЕН:   Вот смотри, хорошо, даже если откинуть Первый канал, но на ╚Высоцкого╩ народ пойдет, и не потому что это Первый канал, а потому что это просто интересная история,  о которой всем хотелось бы посмотреть. Разве нет?

 

ГЕРМАН:  Ну, он пойдет. И ╚Высоцкий╩ стоил под 12 миллионов, из них восемь миллионов давало, по-моему, государство, не помню, сколько сейчас, плюс реклама. Я думаю, что это все очень дорогая история. Для того, чтобы быть рентабельным, им надо заработать, как минимум, больше 30 миллионов долларов. То есть, условно, чуть-чуть к миллиарду рублей.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Значит, если они заработают меньше четыре  за этот уик-энд, все, они пролетели.

 

ГЕРМАН:  Ну, конечно, но мы сейчас говорим о телевидении. А это много каналов. Каналы у нас, ребят, не конкурентны. Понимаете? Если существуют в Америке десять каналов, из них пять снимают сериалы про доктора, и у них должен быть лучший доктор, который лучше всего играет, самый интересный, наиболее качественно делать кабельные каналы, то у нас существуют 3,5 канала, которые, по большому счету, помимо вот этих ╚Танцев на льду╩ с собой особо не конкурируют, и повышать качество нет желания.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Стимула нет, стимула.

 

ГЕРМАН:  А это означает, что нет запроса в те же вузы готовить лучше актеров. У нас же актеры хуже, чем 20 лет назад. У нас уже нет Папанова,  Миронова, Леонова и так далее. Почему?

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Поздравляем  Миронова, ему сегодня 45.

 

ГЕРМАН:  Да.  Я Андрея имел в виду.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, конечно.

 

ГЕРМАН:  Почему? Потому что нет востребованности, чтобы хорошо готовить актера. Актер идет в институт, на втором курсе, на третьем его приглашают┘

 

РУЖЕЙНИКОВ:  В сериалы, конечно.

 

ГЕРМАН:  В сериалы. Платят не мало, на самом деле, 200, 300, 400, 500 долларов, но платят. Он играет, дальше он как играет оперативника, так он как бы играет.

 

РУЖЕЙНИКОВ:   Он же играет, он же учится получается чему-то.

 

ГЕРМАН:  Конечно. Да, он учится у людей, которые халтурят. Он играет оперативника, сначала лейтенанта, потом старшего лейтенанта, потом капитана он играет, потом он играет генерала.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  На этом обучение заканчивается.

 

ГЕРМАН:  Да, потом он играет, уже через 20 лет он играет дедушку, и на этом, собственно говоря, все.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, да, карьера закончилась.

 

ГЕРМАН:  К сожалению. Ну, то есть у нас при этом колоссальное количество курсов актерских ведет кто? Черт знает кто. У нас, на самом деле, на  теме кино существует огромное количество шарашек. Сценарные в Москве есть (не буду говорить, как она называется), где платные студенты, привозят каких-то иностранных мастеров, они чего-то учат, учат, учат, ты платишь, платишь, платишь, потом говорят: вот, мы сейчас вас подготовим, вы будете,  как в Голливуде.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Вы будете востребованы.

 

ГЕРМАН:  Дождитесь своего Спилберга. Ну, они выходят, ждут Спилберга, Спилберга нет. И также везде, в актерских, в режиссерских и так далее. И что делать с этими пятью тысячами? Если он человек, который заканчивает в год, если не больше, который недоученный, а если доученный, если хороший, то никому, чего они думают, не интересно. Ну, послушайте, сейчас бы пришел тот же самый Петя Буслов  с фильмом ╚Бумер╩, не факт, что он бы нашел деньги, потому что ему сказали: ну, послушай, про бандитов. Его спрашивают: а хочешь снять сериал ╚Овечкин╩? Я не знаю, есть такой сериал ╚Овечкин╩, не ╚Овечкин╩.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Можно снять, хорошая фамилия такая, запоминающаяся.

 

ГЕРМАН:  Да, да 12 серий.

 

ЛАРСЕН:   Слушай, да бог с ними, расскажи, в конце концов, о своих творческих планах.

 

ГЕРМАН:  И  осталось у нас две минуты. У меня творческие планы очень простые. Мы пытаемся сделать такое кино, это копродукция, я не буду рассказывать сюжет, потому что это глупо.

 

ЛАРСЕН:   Ну, хотя бы ты снимаешь кино, это уже  хорошо.

 

ГЕРМАН:  Да, но не снимаем. Мы пока как бы готовимся, собираем бюджет, у нас польский киноинститут, там очень серьезный отбор, вроде бы у нас какие-то хорошие оценки, вот мы, Украина тоже нас финансирует, тоже как копродукцию, значит, Голландия какие-то, Голландия должна, либо Голландия, либо Германия, ну, мы это решим, кто-то еще из Евросоюза, Россия.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, хоть, о чем фильм, исторический, современный?

 

ГЕРМАН:  Современный. И, собственно говоря, вот так мы по кусочкам собираем бюджет. И как только мы его соберем до приемлемого  уровня, чтобы начать снимать, то мы снимем, единственное,  что мы делаем, как раз пытаемся делать прозрачную историю. Потому что, собственно говоря, когда ты делаешь копродукцию с европейцами и так далее┘

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Только прозрачную.

 

ГЕРМАН:  Только прозрачную. И, на самом деле, за этим будущее. Мы выиграли часть конкурсных проектов европейских, как-то стараемся.

 

ЛАРСЕН:   Удачи. Спасибо тебе огромное.

 

РУЖЕЙНИКОВ:  Удачи, Алексей.

 

ГЕРМАН:  Спасибо.