Центральный комитет "Верховный совет"

ЛАРСЕН: У нас в гостях Хихус - легенда российского комиксмейкерства. Привет.

ХИХУС: Привет, привет!

АВЕРИН: Ну, как будто бы хочется снова выставок, как будто бы хочется снова пойти посмотреть, что такое с комиксом творится у нас. Потому что уже все, что у них творится, в том или ином виде на экраны вышло по отдельности и даже вместе теперь, как известно. Что у нас-то? Есть куда пойти?

ХИХУС: Значит, фестиваль замечательный "КомМиссия" уже 11-й раз происходит, вот прямо сейчас, и будет висеть, видимо, до 27-го числа на "Винзаводе" и в БВХ. Советую всем надевать шубы, потому что в БВХ дико холодно, поэтому Настя не пришла.

ЛАРСЕН: А что такое БВХ?

ХИХУС: Это большое винное хранилище. Поэтому Настя больна и не пришла.

ЛАРСЕН: А-а, а так приятно называется, так многообещающе.

ХИХУС: Нет, было бы на улице плюс 30, может быть, вы были бы и рады побыть при плюс 15-ти в залах, но вообще у меня весь оргкомитет уже выкосило. Но вообще, вот смотрите, что происходит у нас на фестивале? Мы придумали необычную тему, поскольку мы все-таки комиксисты, а не какие-нибудь социальные работники.

ЛАРСЕН: Галеристы.

ХИХУС: Галеристы, да. То у нас не называется "Социальные комиксы", у нас называется "Комиксы про жизнь".

ЛАРСЕН: Но тем не менее они остросоциальной направленности.

ХИХУС: Да, да. Но просто, знаешь, словами "социальный комикс" можно только напугать публику. Я сейчас объясню, что это такое. Во-первых, два года я собирал со всей Европы вместе с Гете-Институтом, Евросоюзом и так далее, мы собирали со всей Европы, России и Украины художников, и мы переосмысливали понятие толерантности: почему не работает, почему такое негативное отношение у всех. Мир-то, в общем, становится все более и более мультикультурный.

АВЕРИН: Я представляю, сейчас вот на это слово "толерантность" сработает у очень многих наших слушателей, и СМС-портал наполнится комментариями по поводу толерантности.

ХИХУС: Дети при слове "толерантность" просто делают так: уйти, лепилово, типа… Вот. Это был проект на осмысление такой, и мы очень много встречались там с правозащитниками, с социальными философами, с самыми разными людьми, и сделали удивительное открытие, что толерантность происходит от слова толерейт, то есть терпеть. Терпеть друг друга мы не можем бесконечно, мы можем немножко друга потерпеть, но если слишком сильно кто-то шумит рядом, ты этого терпеть долго не будешь. Поэтому толерантность, мы решили не называть это все "комик зе толеранш", мы назвали проект респект.

АВЕРИН: Уважуха.

ХИХУС: Да, это так официально и называется "Комиксы из разных стран за респект и уважуху". Потому что мы идем к подросткам. Взрослых не изменить, мы идем к подросткам и разговариваем с ними, идем в школы, идем к учителям, в институты и так далее, это принципиально не галерейный проект. Напечатали сотни тысяч таких книжечек от 22-х авторов, в которых самые разные истории на эту тему. И они такие формата открыточки. Я забываю, что нас по радио не видно.

АВЕРИН: Нет, видно. Те, кто включил видеотрансляцию, те видят, что у нас происходит.

ХИХУС: Короче говоря, это такие маленькие книжечки, где внутри какая-то история, которая волнует лично автора, а сзади наш небольшой манефестик о том, что мир стал мультикультурным, уже никто никуда не уедет, очень глупо на это надеяться, потому что мы все перемешались.

ЛАРСЕН: Если только на другую планету.

ХИХУС: Разве что только да, на другую планету, абсолютно согласен. Нет, мы можем, конечно, взорвать все дороги и все самолеты, и попытаться там сидеть там какой-нибудь чистой национальностью. Но я не очень понимаю, зачем и кому это может понадобиться. Соответственно нам надо учиться жить в новом обществе. И, допустим, пытаться бейсбольной битой эту проблему решить - это все равно, что избивать фарш с криками: "Расползайся обратно на свинину и говядину". Ну, хоть, сколько вы с ним бодаетесь, он еще сильнее только перемешается и, возможно, станет очень злой фарш. Короче говоря, да, а сзади манифест о том, что мы не учим, мы подростков призываем вместе с нами подумать на тему того, что раз нам придется жить в таком мультикультурном обществе, то мы не обязаны любить друг друга, мы не обязаны любить музыку, которую слушает другой человек, мы не обязаны любить еду, которую ест другой человек. Но мы обязаны уважать право другого человека выглядеть, питаться по-другому, слушать другую музыку, ходить в другую церковь, если ему это нравится. Это не любовь к этим правам, это уважение другого права выглядеть иначе.

АВЕРИН: У нас сегодня удивительный день получается. Начали с того, что пришел человек, который занимается го (чуть не сказал шахматами го), шашками го, и стал рассказывать про то, что в этой игре удивительным образом приходится понимать, что есть чужой, и он тебе не обязательно враг. Дальше, значит, это по поводу того, что выставки современного искусства ведут, не дай бог, к разногласиям в обществе, поэтому их надо запретить, что уже сделали в ряде городов. Теперь приходите вы и рассказываете примерно про то же самое. Это мы не специально подбирали.

ХИХУС: Ну, видимо, это реально остро назрело - понять, что мир реально изменился.

ЛАРСЕН: Актуальная история, да.

ХИХУС: Вот мы живем в мультикультурном обществе. И хочешь верь в это, хочешь не верь, а уже всегда будет там… Детям, например, понятнее, когда мы объясняем, что там, допустим, один слушает рэп, другой металл, и друг другу это не нравится, где же здесь респект? Пока они на полную громкость не включают свои колонки, это респект. Как только начнут включать, респект закончится, и начнется мордобой.

АВЕРИН: Но согласитесь, что все равно, так или иначе, те идеи, которые вы несете в школы, в институты… Может быть, в школе в меньшей степени это будет так остров. А вот, например, родители этих школьников вполне тоже могут подумать, что вы сеете разногласия в обществе.

ЛАРСЕН: Что вы какие-то крамольные.

АВЕРИН: Потому что по этому поводу может быть тоже совершенно полярная точка зрения у кого-то из родителей и у взрослых. И они готовы даже выйти с плакатами и запретить, потому что это идеи, которые они бы не хотели, чтобы вкладывались в голову их ребенка, потому что ни воспитывают его в совершенно другом духе.

ЛАРСЕН: Потому что они его лишают понятия о корнях, о своей истории, и вообще вы какой-то хаос предлагаете.

ХИХУС: Ну, вообще-то говоря, меня за этот проект уже прокляли и правые, и левые.

ЛАРСЕН: Да ты что, правда?

ХИХУС: Потому что левые считают, что я недостаточно толерантен, правые считают, что как раз вот все то, что ты сейчас изложил. На самом деле - да, но надо искать какие-то новые пути и надо их продвигать. Понимаете, мы поняли некую (великое озарение у меня было на этом проекте), что комикс сам по себе, он, конечно же, не решит никакой социальной проблемы. Но это великолепное информационное поле, некое нейтральное, обособленное, на котором мы можем встречаться с детьми и разговаривать на равных об очень сложных проблемах.

ЛАРСЕН: Это классный способ проблему озвучить.

ХИХУС: Понимаешь, приходишь ты в школу, в класс нормальный и говоришь: давайте поговорим о ксенофобии и социальной ненависти…

ЛАРСЕН: Чё?!

ХИХУС: Они говорят: Чё? У нас вообще такого нет. Толерантность - это что-то там дядя сказал. Мы вообще все белые и пушистые, у нас все хорошо… Ну и совершенно замыкается как бы. Другое дело - ты им даешь книжки. прикольные комиксы, они их с удовольствием начинают с тобой обсуждать. Тут же выясняется, что эти проблемы им близки, что они все в них варятся, что они живут. И они очень легко выходят на беседу, потому что нет здесь вот такого, что я пришел, взрослый дядька, вас учить. Я пришел с вами, чуваки, про комиксы поболтать. И это совершенно другое. Учителям велели проводить уроки толерантности, велели.

АВЕРИН: Да.

ХИХУС: Учителя говорят: слушайте, когда нам уроки математики велели проводить, мы все поняли: нам дали учебник математики, мы проводим урок математики. Что значит нам проводить уроки толерантности без каких-либо учебных пособий, вообще без ничего? И как это выглядит в школе? Сначала учительница: заткнулись все, молчать! Сейчас будет урок толерантности, заткнулись, все!

ЛАРСЕН: Все делаем, как я сказала.

ХИХУС: Да. Сели. А теперь можете 40 минут позаниматься чем хотите, потому что я не знаю, что с вами делать.

АВЕРИН: Да. Либо каждый в меру того, как он понимает. Вот кто-то ненавидит соседа, потому что у него там жареной селедкой тащит, поэтому будем рассказывать про то, как вот надо их всех выселить за 101-й километр, чтобы запах не долетал.

ХИХУС: Ну, как ни странно, вот к моему великому удивлению, наши учителя с большим восторгом восприняли эти комиксы. И сейчас вот любой может написать нам или в Гете-институт. И мы сделали специальную методичку, вполне официальную для учителей, как работать с материалом. То есть там первый урок - читаем, обсуждаем, второй урок - разговариваем, третий урок - дети рисуют сами комиксы, которые им приходят. Потому очень интерактив такой классный получается. Они сами рисуют о своих проблемах, это опять можно обсуждать.

ЛАРСЕН: Ну, это же вообще известный, очень известный способ работы детских психологов с детьми - через рисунок. Потому что дети всегда рисуют о своих проблемах.

АВЕРИН: Да. Тем более что рисунок может быть довольно примитивный в комиксе, и у них не возникает комплекса, что они там как-то недостаточно хорошо рисуют.

ХИХУС: Я им всем говорю: ребят, это не урок рисования, мне важно, чтобы вы историю мне внятно рассказали, кто, где стоит, чтобы было понятно, кто, кому, чего сказал, а уж, как вы рисуете, мы все равно все начинаем, это называется раскадровка в огурцах, ручки, ножки, огуречик, получился человечек. Все профессионалы с этого…

ЛАРСЕН: А у вас есть в коллективе из людей, которые занимаются проектом, кто-то там, не знаю, с психологическим образованием или с педагогическим?

ХИХУС: У нас есть. Настя, к сожалению, она там типа заболела, не пришла, она бы значительно больше рассказала. Мы очень по-разному, это такой экспериментальный, разумеется, проект, и мы, например, рассылали учителям наши методички в такую прогрессивную, продвинутую школу, они нам присылают очень подробные репорты, как прошел урок, мы сами ходим проводить как бы под контролем учителей, и они соответственно, они у нас учатся, они нас где-то контролируют, направляют. Ну, в общем, мы тоже вполне нормально воспринимаем. То есть, мы первую партию книжек выпустили более агрессивных, скажем, у нас оказалась очень консервативная страна. У нас в турецкой сказке про кура-фашиста оказалось слово «какашки», и учителя старшей школы пришли от этого в огромное негодование.

ЛАРСЕН: Ну, да, это как, простите меня, жопа есть, а слова нет, это известная история.

АВЕРИН: Вот я хотел бы еще уточнить по поводу ссылок на Гёте-Институт, обращайтесь в Гёте-Институт. Если у нас в школах есть решением органов образования районных, городских, министерства образования специальный урок толерантности, то, видимо, под этот урок толерантности тоже как-то предусмотрены какие-то деньги.

ХИХУС: Хотите обсудить, куда их пристроили? У меня есть идея, но мы этого не будем делать.

ЛАРСЕН: На чьи деньги печаталось все?

АВЕРИН: А, вот, это на деньги, скорее всего, института.

ХИХУС: Это на деньги Евросоюза печатали.

АВЕРИН: Вы как-то с Минобром общались, они выходили на вас или еще что-то?

ХИХУС: Я не готов работать с советскими Минами, потому что тогда мне надо будет на каждой странице получать 200 печатей одобрено, утверждено и так далее, а у меня довольно вольный артпроект на осмысление.

АВЕРИН: То есть, так они по-прежнему не готовы сотрудничать без вот этих вот…?

ЛАРСЕН: Ну, ты вспомни, как мы хотели получить когда-то консультацию кого-то из какого-то министерства, нам сказали…

АВЕРИН: Из того же Министерства образования.

ЛАРСЕН: Может быть, или Минздравсоцразвития, пришлите заявку, через неделю мы вам ответим, и, может быть, через два месяца вы сможете пообщаться.

АВЕРИН: По поводу того, что происходит сегодня, именно сейчас, и все это обсуждают.

ЛАРСЕН: Сегодня, да, и очень актуально.

ХИХУС: Другое дело, Евросоюз. Мы написали четко, чего мы хотим, они нам выделили на это финансирование. Мы, конечно, за каждую копеечку отчитываемся, чего, куда потратили, но они в этот проект не лезут. Единственное, они очень четко обозначили, что это не должен быть политический проект, и что как бы художники должны избегать политических тем, потому что Евросоюз, разумеется, не может соваться в русскую политику никак. Я их очень хорошо понимаю, и я как бы соблюдаю их условия. А так это просто, это истории очень разные, у всех художников получились очень-очень разные истории. Про курицу, которая решила, что куры превыше всего, выгнала всех остальных животных с фермы, в результате попала в суп, потому что больше никого не осталось.

ЛАРСЕН: Некого было сожрать.

АВЕРИН: Отлично.

ХИХУС: Причем у нас такие были внутренние клэши. Это самый сложный проект в моей жизни, ужасно интересный. Например, художник английский нарисовал автобиографическую историю о том, как он влюбился в девочку, иностранную студентку, а его одноклассники начали дразнить, и он ее тут же бросил, потому что типа все так негативно… А потом одноклассники напились, признались, что просто ему дико завидовали, и он побежал, и девушка его радостно встретила. Так вот, тут обиделись все наши девочки и сказали: это что такое, она, что у него деревянная что ли была, где ее поставил, там она и стояла?

АВЕРИН: Действительно, что это такое?

ХИХУС: Нет, респекта никакого в этой истории мы не видим.

АВЕРИН: Я как раз подумал, первая реакция была - умная девочка, умная.

ХИХУС: Ну, поскольку такая была неоднозначная реакция, то мы поговорили с художником, с англичанином, и мы с ним договорились, что последнюю страничку мы оставляем пустую.

ЛАРСЕН: Чтобы каждый придумывал свое…

ХИХУС: И каждый может, это, правда, пугает очень русских учителей, что мы предлагаем прямо в книжке нарисовать последнюю страничку детям самостоятельно.

ЛАРСЕН: Ничего себе.

ХИХУС: Как, по их мнению, закончилась эта история, ждала она его или она ему сказала, слушай, у меня тут уже 25 других таких красавцев бегает. И так далее. То есть, было весело и интересно, и иногда страшно его делать. И когда приехал, например, невероятно такой весь томный англичанин, в костюме и так далее, вдруг неожиданно страшным шепотом говорит мне, это в Екатеринбург мы их возили: а можно я с местными цыганами поговорю? Я говорю: а почему шепотом? Он говорит: я вообще-то цыган, это не очень стыдно? Я говорю: оба-на. Он говорит: да, мои родители от меня скрывали всю жизнь, что я цыган, типа я совсем недавно это выяснил, потому что над его отцом бешено издевались в школе, какашками мазали и всякое такое, которое нельзя упоминать в этой стране. И родители решили от него скрывать, что он цыган. И вот он нарисовал такую очень неожиданную для меня книжку о том, что… там каждая страница меняется, на одной нарисовано: мы цыгане, все воруем и продаем наркотики, и заканчивается каждая страница рефреном: хотите верьте, хотите нет. Нет, мы цыгане все такие веселые, бегаем с дрессированными медведями, исключительно играем музыку. Но суть этой книжки состоит в том, что для меня это в новинку. Оказывается, я как-то пропустил эту информацию, я где-то ее слышал, но пропустил, оказывается, Гитлер уничтожил едва ли не больше цыган, чем евреев.

ЛАРСЕН: Да, чем евреев.

ХИХУС: И никто за них не заступался, вообще никто не заступался. Если евреев еще кто-то где-то прятал.

АВЕРИН: Три категории населения сразу шли в печи: евреи, цыгане и гомосексуалисты.

ЛАРСЕН: И коммунисты, нет?

АВЕРИН: Гомосексуалисты, с коммунистами там было все попроще.

ХИХУС: С коммунистами там посложнее было.

АВЕРИН: А потом произошла некая узурпация холокоста.

ХИХУС: Ну, да, я где-то слышал про это. Но совершенно никогда не думал, их никто никогда не защищал. На самом деле, 80, а, может быть, и больше процентов цыганского населения - это нормальные люди, которые живут нормальной своей жизнью. И, да, действительно, другие яркие 10 процентов, которые торгуют наркотиками или которые пляшут с цыганами, они на виду, их все видят, а вот эти 80, мы их вообще не видим, они нас боятся страшно, они с нами не идут на контакт, потому что они зашуганные.

АВЕРИН: И боятся признаться в том, что они цыгане.

ХИХУС: И боятся признаться в том, что они цыгане. Это все для меня, например, было откровением на этом проекте. И он нарисовал цыганский флаг такой, колесо на палке, и сказал, что, к сожалению, даже, если у нас, цыган, был флаг, нам некуда его воткнуть, потому что у цыган никогда нет своей земли и втыкать нам этот флаг совершенно некуда. И он ходил общаться с екатеринбургскими цыганами, выяснилось, что у них совершенно все те же самые проблемы, они там о чем-то своем на ромалах перетерли, это было очень неожиданно все, выглядели они очень по-разному, но как-то нашли общий язык, пообщались.

АВЕРИН: Давайте мы сейчас все-таки уйдем на новости и дадим возможность нашим слушателям тоже как-то этот вопрос осмыслить, есть ли у вас свои истории для комикса подобного рода, автобиографические или те, которые вам кажутся наиболее актуальными, из той среды, где вы живете, где вы работаете, где учитесь?

ЛАРСЕН: Подкиньте темы художникам. У нас в гостях Хихус, идеолог российского комикс-мейкинга, создатель фестиваля КомМиссия и соавтор очень интересных проектов, таких образовательно-социальных, связанных с подростками. И, конечно, действительно, мы тут пытались для себя определить, что для каждого из нас означает толерантность, а, главное, что означает толерантность все-таки для тех подростков, с которыми вы со своим проектом о толерантности, о респекте и уважухе сталкиваетесь.

АВЕРИН: И вот я скажу, что спровоцировала наш этот спор здесь реплика на форуме «Маяка» от Максима Нилова: «Говорите о мультикультурализме. Вспоминал, где это слово слышал, оказалось, что у Брейвика. Не кажется ли вам, что навязывание ваших идей порождает таких балбесов, как Брейвики?» Вот так вот сформулирован вопрос от нашего слушателя, и тут чего-то мы стали как раз говорить, вспоминая этого самого Брейвика, кто не помнит, это норвежский садист, который расстрелял кучу молодых людей в лагере…

ЛАРСЕН: И устроил два теракта в Осло.

ХИХУС: Да, я считаю, что балбес - это очень слабо сказано, это нацистский преступник. Так вот, мы тут как раз говорили и поняли, что мы должны еще раз для вас озвучить то, что у нас это, мой проект - это не проект за то, что толерантность и мы должны всех терпеть, это проект о том, что это взаимоуважение, то есть, мы не должны, мы вовсе не ходим и не говорим детям: дети, сидите, терпите все, что происходит. Мы говорим: давайте учиться взаимоуважению. И я хотел, чтобы меня услышали сейчас, мы не только к русским обращаемся, а ко всем вообще, ребята, давайте учиться друг друга уважать, иначе ничего хорошего не получится. Если вы хотите реально жить в России, учите хотя бы русский язык, это, по-моему, вполне нормальное, совершенно естественное требование. И я согласен, что это может быть требованием, потому что это наша страна. Но я не националист, я просто реально считаю, что, если мы эти проекты будем прятать, ой, мы тут все вообще стерпим или, наоборот …

АВЕРИН: Или делать вид, что ничего не происходит.

ХИХУС: Что ничего не происходит, то все плохо кончится. Нам надо реально, и той, и другой, и третьей, и четвертой культуре, всем учиться уважать право друг друга быть такими, какими мы есть.

АВЕРИН: Да, но согласитесь, что тогда все равно, ну, условно, я оказываюсь в менее выигрышной ситуации, потому что у меня есть возможность и желание увидеть эту выставку, посмотреть брошюру, прочитать книги, задуматься из каких-то источников получить представление о ценности процесса толерантности или респекта и уважухи. Мне как раз больше нравится респект и уважуха, вот такое определение. А человек, которого я должен зауважать, он ни на эти выставки не ходит, никакую книжку доступную в руки не берет.

ХИХУС: Поэтому мы идем к подросткам, которые еще и те, и другие согласны и готовы все это воспринимать, обсуждать и меняться. И мы активно ищем пути работы с самыми разными активистами, и эти книжки активно наши активисты раздают и в Чечне, и точно так же с чеченскими детьми проводят те же самые уроки.

ЛАРСЕН: А дают это делать вам в Чечне?

ХИХУС: Да, дают. Ну, разумеется, опять же, везде есть нормальные люди. У нас вот одна книжка заканчивается, нет там хороших или плохих национальностей, есть дураки и нормальные люди. В каждой из национальностей нормальные люди, есть везде, и везде мы находим пути. Я считаю, что, конечно, в идеале, если мы найдем социальных активистов, которые будут готовы именно на национальных каких-то языках вести такую же работу. Это, да, то, что респект должен быть взаимным, он не бывает одностороннего уважения, я тебя уважаю, ты меня нет.

ЛАРСЕН: Не так, ты меня уважай, а я тебя не буду.

ХИХУС: Ну, да.

АВЕРИН: Потому что я тут весь такой интеллигентный, давайте я вас буду уважать.

ЛАРСЕН: Слушай, а ты говорил, что за время этого проекта были моменты, когда тебе было страшно. В какие моменты?

ХИХУС: Ну, например, когда я понял, что, когда мне подростки говорят: моя толерантность заканчивается в 10 сантиметрах от моего носа, дальше уже пойдут в дело мои кулаки, я вдруг понимаю, что я с ним согласен, понимаешь? И мне вдруг самому становится страшновато от этого. Потому что я вижу, как эти процессы все туже и туже закручиваются.

ЛАРСЕН: Как теория расходится с практикой.

ХИХУС: Да, как все пытаются во многих, не везде далеко, но в некоторых регионах нас прямо говорили: что вы делаете, вы разжигаете межнациональную рознь, у нас тут вообще все замечательно. Стоило учителю выйти из класса на две минуты, как вдруг дети взрывались криками: да врут они все, у нас здесь такие проблемы, что вам и не снилось. Не хочу все эти слова употреблять.

АВЕРИН: Да, но то, что все равно дерутся группа на группу и по вполне понятным тоже мотивам.

ХИХУС: Дерутся и никто не работает на то, чтобы эти социальные группы межкультурные, межнациональные, которые по своим культурам разобрались внутри класса перемешались, никто их не пытается как-то социализировать и так далее. И учителя часто предпочитают делать вид, что ничего такого нет, если не дерутся при учителе, значит, все в порядке. Дождутся, что будут и при учителе такие.

АВЕРИН: Потому что, на самом деле, по сию пору нет внятных механизмов, никто, я не знаю, как, учитель не знает, как. Моя хрестоматийная, уже, кажется, навязшая на зубах история по поводу одного из московских вузов, где на парадном подъезде с двух сторон ребята из Дагестана лузгают семечки и переговариваются между собой через проходящих в эту самую дверь вуза. И я там стоял, во мне это, безусловно, вызывает раздражение. Но я понимаю, что и те люди, которые в этом вузе работают, даже с целым факультетом психологии, они тоже не знают, по большому счету, как эту ситуацию разрулить, как объяснить, что это неприлично. Вот это понятие приличий, очень тонкое, на самом деле.

ХИХУС: Ну, понимаете, если бы я вдруг понял, что я знаю, как все эти проблемы разрулить, я бы тут воспарил над Москвой.

ЛАРСЕН: И ушел бы в нирвану.

АВЕРИН: Вы хотя бы предлагаете способ разговаривать об этом.

ХИХУС: Мы предлагаем способ, мы предлагаем идти, разговаривать, довольно у нас иногда жесткие разговоры получаются с детьми. Иногда мы приходим к взаимопониманию, иногда не сразу далеко. Но мы, по крайней мере, нашли какой-то способ вовлечь их в беседу, в обсуждение этой темы. И это единственный способ, который я придумал. Придумайте чего-нибудь другое, посоветуйте.

АВЕРИН: У нас на форуме есть замечательный пример как раз того, что называется респект и уважуха: «В магазине работница азиатка громко говорила на своем языке. Мы там стали коситься, она это заметила и повторила для нас: Али побросал упаковки, а мне убирать». И все, и сразу напряжение снялось тут же совершенно. Вот это процесс такого взаимного уважения, безусловно.

ЛАРСЕН: Слушай, ну, ведь это не единственный проект, на который вдохновились комикс-мейкеры. И вообще, конечно, это просто фантастический такой для меня, например, прогресс и масштаб, что начали просто с книжек, с картинок, с хорошей компании талантливых людей, и вдруг это все переросло во вполне такие уже фундаментальные, социально значимые вещи.

ХИХУС: Смотрите, у нас еще есть просто невероятный проект, который, я когда увидел, я сразу сказал, что он должен быть на нашем фестивале, мы с Настей так решили, обратились в фонд, они тут же нам помогли, все оказались отличные, прекрасные люди. Есть такой японец Эйдзи Шимидзу, он к нам приезжал только что, у него такой проект «Настоящие супергерои нашего времени». Вот, кто он считает настоящие супергерои нашего времени, это не Бэтмен, это не супермен, это даже не Спайдермен, это люди, которые взяли и изменили нашу жизнь самым серьезным образом своими руками. И это такие совершенно официальные их биографии Далай-ламы, Ганди, Че Гевары, мать Терезы, Мартина Лютера Кинга, про Анну Политковскую он сейчас начинает рисовать. То есть, абсолютно биографические такие новеллы в стиле манго, где он, с одной стороны, очень четко выдерживает как бы фактическую сторону, а, с другой стороны, он считает, что он может за счет того, что это не книжка, а именно рисованные истории, кино на бумаге, передать много эмоциональных моментов, передать какие-то такие личностные вещи, которые с этими людьми происходили. И это все висит, и мне прямо приятно, что у нас там проект и для буддистов, и для христиан, и для индуистов, и все это висит вместе, и все это очень уважительно как бы, интересно сделано. Вот Роберт Турман приезжал, которого мы любим не за то, что он папа Умы Турман, а за то, что он известный буддолог и друг Далай-ламы, написал книжку сейчас «Зачем нам Далай-лама». Вот он тоже был в полном восторге от этого проекта. Я его спросил, а вот вас все-таки, как буддийского монаха, не оскорбляет то, что жизнь его святейшества Далай-ламы в комиксах? Он говорит: ребят, да хоть в эсэмэсках. Если это все правдиво, а у вас, говорит, вообще классно, это так эмоционально, это все и фактически и очень интересно.

АВЕРИН: А, с другой стороны, нет ощущения, что супергерой, как персона, это история такая, ну, поколения постарше. То есть, в 60-е, в 70-е, даже в 80-е, когда возникал какой-нибудь такой супермен, вот на нем концентрировалось, он был нужен. А сегодня, когда, может быть, не случайно в этом фильме их всех собрали воедино.

ЛАРСЕН: «Мстители»?

АВЕРИН: Да, «Мстители», потому что уже каждый отдельный, он не работает на такую большую массу людей, как это было раньше.

ЛАРСЕН: Нет, просто каждый отдельный, он не сдюжит.

АВЕРИН: Я про другое говорю, про то, что, не знаю, тот же Кинг, он был безусловной фигурой, а Политковская, например, если спросить, как вы относитесь к Анне Политковской, к ныне действующим каким-то деятелям, это очень противоречивые отношения.

ХИХУС: Если ты думаешь, что все любили Мартина Лютера Кинга, объясни мне, кто в него стрелял тогда.

АВЕРИН: Неудачный пример.

ХИХУС: То есть, далеко не все любили его и однозначно относились. Да, после того, как его застрелили…

ЛАРСЕН: Говорим с Хихусом о проекте, как, еще раз?

ХИХУС: Называется «Биографические новеллы «Настоящие супергерои нашего времени»».

ЛАРСЕН: Ну, этот проект все-таки одного художника или тоже будете вливаться?

ХИХУС: Нет, это к нам приезжал продюсер, он сначала выбирает некую персону, которую он хочет увековечить, он собирает по ней материалы. Например, для того чтобы про Че Гевару нарисовать, он поехал на Кубу, подружился с семьей, собрал личные какие-то истории из жизни. Только после этого он подобрал художника, который нарисовал, собственно говоря, уже эту мангу, которую он соответственно уже потом издал.

АВЕРИН: То есть, для того чтобы сделать качественный комикс, не достаточно прочитать статью в «Википедии», а надо все-таки погрузиться, то есть, это вполне себе серьезная такая работа.

ХИХУС: Это серьезно, это, действительно, биографическая новелла и там надо серьезно погружаться и это очень видно в этом. Сам он ездил с Далай-ламой дружить, и всякое такое, то есть, для того чтобы нарисовать каждый комикс, он ездил по миру. Очень интересно, кстати, человек сказал: я работал в коммерческом японском издательстве, вдруг мне стало 33 и вдруг я задумался, чего я вообще делаю, издаю какую-то фигню, рекламную каталоги, думаю, интересно, а чего я умею, ничего не умею, книжки умею издавать, давай-ка я возьму, раз я сам не стал каким-то великим персонажем, хотя бы расскажу про таких людей, и затеял проект. Говорит, да, для моего кармана это был большой ущерб, зато я чувствую себя очень…

АВЕРИН: Обрел смысл.

ХИХУС: Да, обрел смысл в жизни и так далее. Вот этому, между прочим, я как раз, мы еще детские лагеря делаем летом, вот этому я учу наших детей, насколько могу, что каждый конкретно может взять и изменить этот мир. Они меня спрашивают: как? Я говорю: ну, смотрите, я решил сделать детские лагеря, вы сейчас здесь находитесь. Вот я решил сделать комикс-фестиваль, на него приходит 30 тысяч человек.

ЛАРСЕН: А расскажи, пожалуйста, поподробнее про лагеря, потому что времени не так много осталось, это вообще какая-то совершенно отдельная деятельность, и ведь это же какая-то ответственность огромная, пожарная, санэпидемстанция и прочее?

ХИХУС: Да, мы с палатками выезжаем в лес, это все официально проходит, как организованный турпоход, позови меня еще раз, я тебе подробно расскажу про проект «Будущее сегодня».

ЛАРСЕН: Ну, хотя бы для какого возраста.

ХИХУС: У нас есть такой проект, который называется «Будущее сегодня». У нас есть очень четкая позиция, что, если мы вот прямо сейчас, сегодня не начнем заниматься своим будущим, а именно, работать с детьми, чтобы из них выросли нормальные люди, завтра в этой стране невозможно будет жить. И я это очень адресно говорю каждому из радиослушателей: возьмите, сделайте хоть чего-нибудь, увидите, как жизнь улучшится. Вот серьезно, хотя бы уберитесь, не знаю, вокруг где-нибудь.

ЛАРСЕН: В подъезде, да. А чем занимаются дети в этом лагере?

ХИХУС: У нас творческие мастерские, у нас ролевая игра огромная, они как будто прилетели на другую планету, четыре племени должны выстроить собственное государство, отношения между собой, они могут в войну ввязаться.

АВЕРИН: Опять вот, либо мочить, либо сотрудничать.

ЛАРСЕН: У нас прямо все сегодня…

АВЕРИН: Я говорю, это так сошлось, звезды так сошлись сегодня.

ХИХУС: Ну, это не значит, что мы сплошняком грузим социалкой. У нас там есть мастерская по йоге, у нас там боевые искусства, у нас там рисование мультиков, прям в лесу мы рисуем на ноутбуках мультики, тут же на большом экране их показывают, дети делают плакаты, у нас премьера.

ЛАРСЕН: Возраст?

ХИХУС: Мы хотели бы работать преимущественно с 12-15 лет. Ну, конечно, есть исключения, там есть более развитые дети.

АВЕРИН: Как вписаться?

ХИХУС: Vsepronas.info. Латинскими буквами пишем. И соответственно смотрим, что получится.

АВЕРИН: Хотели людей, которые готовы помогать, пожалуйста. Владимир с Чукотки: «Проблема актуальна на Чукотке, телефон, как связаться, готов распространять». Один, по крайней мере, оказался.

ХИХУС: Отлично, вот, видите, у эфира совершенно конкретный выхлоп. Один человек согласился работать в школах с детьми и разговаривать с ними о взаимоуважении. Мне кажется, отлично.

ЛАРСЕН: Ну, это тоже результат.

ХИХУС: Мне кажется, отлично.

ЛАРСЕН: Спасибо тебе огромное.

АВЕРИН: Спасибо, удачи.