Девушка с ружьем Интервью Андрея Бильжо

РУЖЕЙНИКОВ:  Сегодня у нас в гостях человек, которого я, пользуясь тем, что он нас в этот момент не слышит, назвал мыслителем. Андрей Бильжо сегодня у нас в гостях, художник, писатель, мыслитель, я на этом настаиваю.

БИЛЬЖО:  Ну, это слишком, здравствуйте.

РУЖЕЙНИКОВ:  Я настаиваю, здравствуйте.

БАЧЕНИНА:  Здравствуйте.

БИЛЬЖО:  И писатель - это слишком, и художник это слишком.

БАЧЕНИНА:  Ну, а что не слишком-то?

БИЛЬЖО:  Андрей Бильжо, так меня зовут.

РУЖЕЙНИКОВ:  Человек, который говорит: "Я не писал ни строчки по заказу", - значит, он писатель.

БИЛЬЖО:  Ну, хорошо.

БАЧЕНИНА:  А звучит, как стихотворение у тебя: я не писал ни строчки по заказу.

РУЖЕЙНИКОВ:  Это что-то из Вишневского. Точка, все, точка.

БИЛЬЖО:  Я хотел, вы знаете, можно с вашего позволения?

РУЖЕЙНИКОВ:  Конечно.

БИЛЬЖО:  Я слышал ваш предыдущий эфир, и там много касалось тем, связанных с изучением иностранного языка, и про детей было сказано, и  человек звонил, который гордо сказал, что я не учил английского вашего языка и вообще никаких, а я хотел поздравить с днем рождения сегодня, пользуясь случаем, человека, который знает 37 языков, так говорят про него те, кто его любит. А те, кто его не любит, говорят, что он знает всего 35.

БАЧЕНИНА:  Негодяи какие.

БИЛЬЖО:  Зовут его Дима Петров, это человек, которого вы могли видеть по каналу «Культура», в канале «Полиглот», он там, наконец, появился, но знает-то 35 он языков задолго до появившейся этой программы. Синхронит он, по-моему, с 10 и со всех европейских, говорит он на индусском языке и сейчас выучил еще казахский, он казахам преподает их же родной казахский язык, для чего свою жену-индуску заставил выучить еще и казахский.

РУЖЕЙНИКОВ:  Прекрасно.

БАЧЕНИНА:  Нет, ну, это как-то, вот у меня такие вещи, признаюсь, в голове, как и вселенная бесконечная, не укладываются.

БИЛЬЖО:  Ну, вот он бесконечный, как вселенная, он учил меня итальянскому языку,  это мой первый преподаватель из многочисленных преподавателей итальянского. Но вот то, что он один из лучших синхронистов с английского на французский, с французского на немецкий, с голландского на фламандский и так далее, это вот так.

РУЖЕЙНИКОВ:  С голландского на фламандский - это вы круто сказали.

БИЛЬЖО:  А там есть такой.

РУЖЕЙНИКОВ:  Голландский?

БИЛЬЖО:  А, фламандский и фландрийский.

БАЧЕНИНА:  Не обращайте внимания, сейчас многие вообще подумают -  о, какие языки есть.

БИЛЬЖО:  Фламандский, фландрийский, они не хотят говорить между собой, да, да, у них проблема. В общем, я  поздравляю, Димочка, тебя с днем рождения, извини, что я здесь, а не за столом, и желаю тебе выучить еще 15 языков.

БАЧЕНИНА:  А вот вы сказали, итальянский начали вместе с ним, это был ваш первый иностранный или уже какой-то?

БИЛЬЖО:  Ну, если не считать школьного английского, то первый иностранный.

БАЧЕНИНА:  А почему, перке, итальянский тогда?

БИЛЬЖО:  Теперь у меня два школьных. Школьный английский и школьный итальянский.

РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, прекрасно, знаете, это прекрасно коррелируется с вопросом, это на русском языке я сказал, с вопросом, который еще 7 часов назад прислал наш радиослушатель. Потому что итальянский учат не часто.

БАЧЕНИНА:  Ну, я вот и спрашиваю, зачем?

БИЛЬЖО:  Просто люблю Италию и часто там живу, туда часто уезжаю.

РУЖЕЙНИКОВ:  А, все, вы ответили. Дело в том, что вопрос был такой, ну, это, правда, больше он такой психиатрический, конечно, мы уходим от психиатрии.

БАЧЕНИНА:  Уходим.

БИЛЬЖО:  Хотите - уходите.

БАЧЕНИНА:  Что? Боишься уже?

РУЖЕЙНИКОВ:  «Для вас что, в России  («для вас» - имелись в виду почему-то вы и Шендерович, я не знаю, почему именно вы и Шендерович) медом намазано?» Вообще ответ «да», на самом деле. Нормальный ответ человеческий для всех для нас, кто живет в России - да.

БИЛЬЖО:  Нет, ну, понятно, что там задета сторона…

РУЖЕЙНИКОВ:  Мозжечок.

БИЛЬЖО:  Сторона антисемитская у человека, он по-другому думать не может. Ну, дуракам-то вообще-то чего-то отвечать не очень хочется.

РУЖЕЙНИКОВ:  Это смешно иногда, просто смешно.

БИЛЬЖО:  Иногда просто смешно, да.  Я даже не знаю, как отвечать.  

РУЖЕЙНИКОВ:  Хорошо, почему Италия?

БИЛЬЖО:  Вообще дураку я могу ответить, что я родился в городе Москве, и чтобы дурак знал, что здесь родился мой папа, который прошел всю войну, включая Сталинградскую битву на танке Т-34, с фамилией Бильжо. И фамилия Бильжо это вообще,  как ни странно, пусть этот дурак узнает, что эта фамилия вообще-то русская, на самом деле. А еврей-то я по маме, а по папе я русский, поэтому пускай это знает дурак, вдруг у него в его голове хотя бы что-то повернется. Вот, и вообще-то, на самом деле, на русском языке я говорю получше, чем многие русские. Это тоже для дураков.

РУЖЕЙНИКОВ:  Это вне всякого сомнения.

БИЛЬЖО:  Ну, бог с ними, с дураками.

РУЖЕЙНИКОВ:  Почему Италия именно?

БИЛЬЖО:  Италия, потому что я люблю Италию, и Италия для меня стала страной, которая открыла для меня неизведанные просторы в искусстве, в архитектуре, фантастический язык, фантастическая кухня, фантастические люди, очень похожие на русских. Естественно, не для дураков, я считаю себя абсолютно русским человеком. Но в отличие от русских, там нет вот этой бесконечной русской тоски. Итальянец такой же разгильдяй, если не применять какого-то слова из разряда ненормативной лексики, но разгильдяй улыбающийся, разгильдяй-оптимист. А вот русские большей частью разгильдяи-пессимисты, и даже вот такую историю кто-то мне рассказал, что если выпивают два русских, то один другому говорит: «Я тебе давно хотел сказать, Вася, что ты вообще не умеешь делать то, что ты умеешь, и руки у тебя, ты знаешь сам, откуда растут, и вообще ты никакой, ты не профессионал, а вообще ты…» Ну, и так далее, каждый знает, что говорится в этом случае. А если выпивают итальянцы, то Марчелло говорит: «Педро, я тебе давно хотел сказать, что ты лучше меня делаешь вот то, что ты делаешь, и лучше тебя мастера не найдешь во всей Италии». А Педро говорит ему: «Марчелло, ну, подожди, можно я тебя перебью? Ну, как ты можешь так говорить, ведь ты лучший в этом мире, ты, давай выпьем за тебя» И вот это, мне кажется, главное отличие. Ну, и за много я люблю Италию, за неподдельные улыбки и за много, за много...

РУЖЕЙНИКОВ:  Вы знаете, коллеги, вот говоришь «Гоголь», сразу представляется птичий профиль в черной пелерине, в чем-то черном, вообще что-то такое черно-белое и очень тоскливое. Гоголь, человек, который любил Италию ничуть не меньше, чем Андрей Бильжо, у него был любимый цвет одежды - белый.

БАЧЕНИНА:  Да ладно.

РУЖЕЙНИКОВ:  Да.

БАЧЕНИНА:  Да не может быть.

РУЖЕЙНИКОВ:  Дело все в том, что в белом в те редкие минуты, когда Гоголь приезжал в Санкт-Петербург, который ненавидел…

БАЧЕНИНА:  Его не рисовали.

РУЖЕЙНИКОВ:  Нет. В белом там ходить было невозможно, он был мощен не весь. Любимый цвет одежды Гоголя был белый. Вот это вот разница между русским восприятием и итальянским, наверное.

БИЛЬЖО:  Это правда, белое, да. И еще, если уж мы вспомнили Николая Васильевича Гоголя, которого я очень-очень-очень люблю и для меня это самый любимый писатель вообще, я его периодически перечитываю, так вот Николай Васильевич Гоголь, приезжая в Москву, и желая угостить своих друзей итальянской едой, он носил в карманах спагетти. У него крошились спагетти в карманах и полные карманы у него были набиты спагетти. И вот он готовил, как правильно, а правильно готовить спагетти на несколько минут меньше, чем положено.

РУЖЕЙНИКОВ:  Не доварить.

БИЛЬЖО:  Не доварить, это называется альденте, они должны внутри быть немножко сыроваты, то же самое касается и ризотто, это два основных блюда итальянцев, два основных блюда, которые дальше уже наполняются всем, чем хочешь. Спагетти могут быть с тем, с сем, с пятым, десятым, ну, и также спагетти - это часть пасты,  и также ризотто тоже должно быть альденте. Так вот он когда для друзей своих готовил спагетти альденте, они говорили: «Ну,  Коля, ну, опять ты не доварил спагетти».

БАЧЕНИНА:  А он им раз их и на уши.

БИЛЬЖО:  «Опять ты не доварил макароны».  И Коля очень переживал, что вот его друзья - утонченные писатели не могли понять, что именно так и нужно есть спагетти.

РУЖЕЙНИКОВ:  Ну, водку закусывать неудобно, они хрустят просто.

БИЛЬЖО:  Вообще спагетти не очень…

БАЧЕНИНА:  Зато на пальцы намотал.

РУЖЕЙНИКОВ:  Не очень под водку.

БИЛЬЖО:  Это мы сегодня, друзья мои, говорим, уже все знают про спагетти, сегодня в каждом городе, я недавно приехал из Красноярска и из Екатеринбурга, где я был зимой, у меня сейчас такой проект с журналом «Вокруг света», я езжу по разным городам.

РУЖЕЙНИКОВ:  Я читал, между прочим.

БИЛЬЖО:  Так вот, представьте себе,  Екатеринбург, минус 25 градусов, зима, я спрашиваю: ребята, где у вас можно перекусить? Они говорят: да вон, у нас итальянский ресторан, вон у нас японский ресторан, вон у нас пиццерия. Я говорю: секундочку, минус 25, а где у вас здесь пельменная? - Вы знаете, у нас одна всего пельменная, вот надо на автобусе 8 остановок.

БАЧЕНИНА:  Странно, действительно.

БИЛЬЖО:  Я говорю: да как же так? Где пельмени? Почему спагетти и почему пицца? Какая может быть пицца в минус 25, у вас что, помидоры растут? Ведь надо знать историю. Пицца родилась в Неаполе именно потому, что там было навалом сыра, который засох дома у мамы, была куча помидоров, которых некуда было девать, и она замесила вот это вот пресное тесто, выложила туда сыр, помидоры и таким образом получилась пицца, и положила зеленой травы рукола. Вот эта пицца «Маргарита», которая по цвету олицетворяет флаг Италии, вот так родилась пицца в Неаполе, и тогда только-только появились помидоры, которые меньше чем 100 лет назад вообще появились в Италии и долго прокладывали себе путь. А огурцы, между прочим, наши дорогие российские огурцы, которые мы так любим, по-итальянски четриоле, они себе путь к итальянскому сердцу так и не проложили.

БАЧЕНИНА:  Не любят их там?

БИЛЬЖО:  Нет.

РУЖЕЙНИКОВ:  Вы даже не представляете, как…

БИЛЬЖО:  Не едят итальянцы огурцы практически. А зеленый лук вообще не встретишь нигде. Они говорят: как можно есть цветы лука?

РУЖЕЙНИКОВ:  А вчера, вы даже не представляете, мы вчера примерно в это же время с моим коллегой говорили в совершенно не кулинарной программе о том, что итальянцы, пожалуй, чуть ли ни единственные из европейцев, которые едят красные помидоры. Потому что красные помидоры все стараются не есть, а используют для готовки, допустим. Что испанцы, что французы едят бурые помидоры. Итальянцы едят помидоры все.

БИЛЬЖО:  Их много разных видов.

РУЖЕЙНИКОВ:  Да, много разных видов.

БАЧЕНИНА:  Ну, а русские едят нежно розовые, потому что других…

БИЛЬЖО:  Там тоже есть, оно так и называется, на самом деле, так и называется «Бычье сердце».

БАЧЕНИНА:  Не, «Бычье сердце» я не  о том, я о том, что, знаете, я вчера…

БИЛЬЖО:  Это вот такие краснодарские большие розовые помидоры.

БАЧЕНИНА:  Это безумно вкусный сорт. А я в тот момент, когда они разговаривали здесь в эфире, закупалась в магазине этих помидор, и думаю, господи, ну, есть же нормальные, вызревшие, ну, дайте я сразу, чтобы съела их, а  не так в темноту, и там они дойдут. Но ведь хочется есть сегодня, а не послезавтра. А на рынок-то - еще не выходные.

РУЖЕЙНИКОВ:  Скажите, вы любитель вкусно поесть, судя по всему? Так вот с чувством, с толком, с расстановкой?

БИЛЬЖО:  Ну, в предыдущей передаче вообще звонил человек и сказал, что хватит про еду говорить. Я вообще-то с ним согласен.

РУЖЕЙНИКОВ:  Я просто про Италию.

БИЛЬЖО:  А что касается меня, я скажу вам так, что я питаюсь крайне-крайне скромно, если не сказать аскетически, если я куда-то не выезжаю. Вот, например, дома с женой мы едим только салат, зеленый салат и все, и второе блюдо наше регулярное - это гречневая каша. Вот гречневую кашу я обожаю. Я учил есть гречневую кашу итальянцев, научил ее готовить, и они поняли, как это замечательно, что гречневая каша, по сути, то же самое, как и ризотто,  как и спагетти может быть с разными наполнителями. То есть, гречневую кашу можно есть с луком, можно есть с яйцами, можно есть с грибами, можно есть со всевозможной зеленью. Но заправляю я ее исключительно маслом несливочным.

БАЧЕНИНА:  А растительным.

БИЛЬЖО:  Не сливочным, а растительным. И от того, какое растительное масло, тоже разный вкус. Поэтому гречневая каша это, конечно, блюдо номер один, если ты хочешь поесть, и я ее обожаю.

БАЧЕНИНА:  Если ты хочешь похудеть, я бы сказала.

БИЛЬЖО:  И добавляю туда сыр, у нас называется он Пармезан, а там Пармеджано, вот это у меня называется блюдо «Русско-итальянская дружба».

РУЖЕЙНИКОВ:  Это песня такая космополитизма здорового. Нет, я же спросил, на самом деле, не просто о кулинарных пристрастиях Андрея Бильжо, просто вот у нас как, вот еда - это Франция, на самом деле, одно из самых величайших изобретений человечества, глобальных изобретений за последние 10-15 лет это так называемое слово «фуд», движение слова «фуд». Ребята, не надо никуда бежать,  надо сидеть, наслаждаться едой вкусной, натуральной, наслаждаться беседой с друзьями. Так вот движение слова «фуд», оно родилось и ширится, множится именно в Италии. Если вы хотите есть….

БАЧЕНИНА:  Ну, это действительно та нация, которая знает толк в том, как провести время, то, с чего вы начали, они радужные люди.

РУЖЕЙНИКОВ:  Да, провести время.

БИЛЬЖО:  Провести время для меня самое главное, да, а не набить желудок разными-разными продуктами, которые не сочетаются друг с другом, неинтересно, я, скорее, называю себя дегустатором. Мне интересно клюнуть того, клюнуть сего. Или охотником за новым вкусом, вот так я себя называю.

БАЧЕНИНА: А  я, может, сейчас какой-то вопрос задам бестолковый, но очень мне интересно всегда, когда люди говорят: "Я там живу часто". А что вы там делаете? Не  так, что вот приехали, я  не знаю, может, распорядок дня… Как вы там время проводите? Здесь-то все свои, здесь понятно как-то. И я даже, может быть, и угадала бы. А там как это происходит?

БИЛЬЖО: Во-первых, коль скоро вы назвали меня мыслителем, я думаю там...

РУЖЕЙНИКОВ: Что вы  там делаете? - Я думаю.

БИЛЬЖО: Так же, как и здесь. Ну, и потом я написал там несколько книг и нарисовал кучу картинок. И вот книжка, которая готовится вот-вот в издательстве "Корпус", она будет  называться "Моя  Венеция", где я придумал такой образ  и, в общем, это правда, и никого я не обманываю, я  сидел в  различных точках общепита, чтобы не говорить, как они называются, там очень много разных градаций (остерия, бакаро и так далее, пиццерии) и прочее. Я там сидел и писал про это место, потому что часто говорят, что в  Венеции негде поесть вкусно и дешево. И я вот, зная Венецию уже 12 лет, я там писал об этих местах, и через эти места рассказывал о том, что я знаю, что я понял про этот город, который понять и узнать практически невозможно.

БАЧЕНИНА: Почему? Загадка такая?

БИЛЬЖО: Ну, потому что  он загадочен, потому что у него гигантская история, потому что про него писали и  там перебывали все великие на протяжении последних  500 столетий.  Ну, в общем, это удивительный город, не говоря о том, что город, стоящий на воде и выросший на воде.

БАЧЕНИНА: Сам по себе удивителен, конечно.

БИЛЬЖО: Сам по себе удивителен. И  живет  он своей, в общем, венецианской жизнью. Турист  туда приезжает утром и  уезжает в шесть. А  венецианцы живут, воспитывают  детей, учатся в университете, ну, и так далее.

РУЖЕЙНИКОВ: Это, значит, ваш любимый город, я так понимаю?

БИЛЬЖО: Это мой любимый город.

БАЧЕНИНА:  Слушайте, а не было такого, ни разу не почувствовали, что… Ведь они же все-таки хитрые - итальянцы. Они не просекли, что вы пишите именно об….

БИЛЬЖО: А кто ж им скажет?

БАЧЕНИНА: Так они все видят. Итальянская женщина.

БИЛЬЖО: Сидит какой-то лысый дядька и пишет на бумаге чернильной ручкой какие-то непонятные им слова да еще какие-то каракули выводит!

БАЧЕНИНА: И чек другой - раз  так!

БИЛЬЖО: И чеки, кстати, чеки  будут приложены к книге. Все чеки я собирал и писал только про те места, которые я знаю,  где я знаю хозяев, где я знаю, что там точно вкусно. И чеки будут все приложены обязательно к этой книге для того, чтобы кто-нибудь, не дай бог, не подумал, что это  Бильжо для того, чтобы…

РУЖЕЙНИКОВ: А когда это выйдет?

БИЛЬЖО: Ну, я думаю, что месяца через два.

РУЖЕЙНИКОВ: Это не праздный интерес. У меня-то с итальянским беда. Вот. Я даже в слове "вермут" только вчера научился правильно ударение ставить.  На русском языке я читал только одну хорошую книгу об итальянской еде, это,  разумеется, Елена Костюкович.

БИЛЬЖО: Да, замечательная книга.

РУЖЕЙНИКОВ: Дорогие друзья, это переводчица Умберто Эко.

БИЛЬЖО: Да, и редактор, и профессор  Миланского университета, и я с ней познакомился  …

БАЧЕНИНА: И женщина при этом.

БИЛЬЖО: И женщина при этом, да.

РУЖЕЙНИКОВ: Умнейшая, да. Вот буду с нетерпением просто вашей книги ждать. До есть до этого ничего…

БИЛЬЖО:   Я описывал рестораны в меньшей степени и дальше рассуждал как бы  ( это ваше слово) как мыслитель, убегая и  в Россию в том числе. Вот. Я хотел рассказать интересную вещь, которую я там узнал. Мне подарили слово, которое, оказывается, все  итальянофилы знают  - "стакановиста". "Стакановиста" знает каждый итальянец. Через букву "V" пишется. "V"  как  Виктория. Оказывается, в переводе на русский это означает "стахановец". Так вот, это человек, который много работает. Вы говорите мальчику "Что ты так много работаешь, ты, как стакановиста". И он понимает. Но второй смысл, уже русский, нашли в этом слове - Стаканов: стахановец и  стакановец. Стакановиста.   

РУЖЕЙНИКОВ:  Вы знаете, долрогие друзья, вот к вопросу о простоте  человеческой, что жить  надо проще… Я сейчас  разговаривал с братом своим родным по телефону, я ему говорю: "Вот, слушай, не встретимся в ближайшую неделю? Слушай, мне же надо передать подарок жене (день  рождения у нее был)".  Он говорит: "Да, слушай, и мне твоей Арине надо передать. А что ж мы до сих пор с тобой не  додумались взаимозачетами-то, а?" То есть это просто, но мы до этого не доходим. Вот скажите, вы… Вообще мы, все люди,  не любим, когда нас называют "простыми людьми". Мы вспоминаем Стругацких, "это дубли у нас простые". Тем не менее, вы бы сам себя  считали простым человеком? Причем, слово "простой" в любой коннотации.    

БИЛЬЖО: Сложный вопрос. В каких-то вещах простой человек, в каких-то очень сложный человек. Я думаю, что нет такого универсального: этот парень простой, а этот парень сложный. И потом, кстати говоря, здесь нет знака "плюс" и  знака  "минус".

РУЖЕЙНИКОВ: Абсолютно!

БИЛЬЖО: Потому что простой может быть замечательным, и  добрейшим, и положительным, а сложный может быть абсолютным очень сложно скроенным ублюдком.

РУЖЕЙНИКОВ: Конечно!

БИЛЬЖО: Поэтому… Но все-таки, если так говорить, в чем-то простой, в чем-то сложный. Вот сегодня могу быть простым, например, а завтра сложный.

БАЧЕНИНА: И спасибо вам за это.

БИЛЬЖО: С точки зрения психиатрии это все связано с настроением, с состоянием сегодня. Поэтому и  важно, с какой интонацией это сказано,  и кто говорит тебе: "Простой ты парень!" - "Да пошел ты, знаешь, куда! Простой я! Я сложный!"

РУЖЕЙНИКОВ: Эти  дубли у нас простые!

БИЛЬЖО: Да. Или  как-то по-другому:  "Эх, Андрюх, простой ты мужик!" - "Да, простой мужик! А чего?"  Вот простой.

БАЧЕНИНА: А мне всегда вспоминается: "Все гениальное просто".

БИЛЬЖО:  Да и все гениальное просто, да. А у Федора Михайловича, по-моему, Достоевского про заумь сказано. Вот заумь - это то, что  за гранью ума. Это уже  что-то совсем-совсем не то, что сложное, а какое-то совсем уже глупое уже. Вот так вот.

РУЖЕЙНИКОВ: ИМХО.

БАЧЕНИНА: Народ сейчас будет, на какую иностранную станцию он попал

РУЖЕЙНИКОВ: ИМХО - это мое любимое слово вообще.

БАЧЕНИНА: Это аббревиатура.

РУЖЕЙНИКОВ: Здравствуйте.           

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. У меня такой вопрос. Я посещал ресторан  "Петрович", очень хороший ресторан. И там вся посуда расписана вашими рисунками, таким  "Петровичем".  Хотел бы знать, вы собственно, лично все это расписывали или вы принимаете непосредственное участие в работе данного ресторана?

БАЧЕНИНА: Бытовой такой вопрос.

БИЛЬЖО: Вообще я много чего  натворил за прожитый кусок своей жизни. И, в общем, делал практически все сам. Но вокруг меня всегда были мои единомышленники, чем бы я ни занимался, и без них  бы, конечно, я ничего не сделал. Когда я делал мультфильмы, то это был режиссер-помощник. Это была девочка Лена, которая рисовала фазы. Но основные вещи, то, что касается идеи самой и самого рисунка, конечно же, делал я. И именно поэтому стоит моя подпись. Что касается посуды,  ну, тарелку я в  гончарном  цехе не делал. Это правда. Картинку я рисовал, дизайн тарелки размещал. И дальше это все  переносилось на тарелку.

РУЖЕЙНИКОВ: Вы знаете, с тарелками-то не вы первый придумали. Был такой малоизвестный художник Пикассо. У него же была партия тарелок, на которых он ставил подпись.

БИЛЬЖО: Да, ставил подпись. Но часто рисовал не он.

РУЖЕЙНИКОВ: Да, не он. Конечно.  Он мог дать идею.

БИЛЬЖО: А здесь все картинки мои. Но могу вам  сказать одну грустную вещь, касающуюся нашей страны. Сразу предупреждаю вас. Дело все в том, что в нашей гигантской стране, которая во много-много раз превосходит  размеры Италии и Франции, как раньше любили говорить, укладывается  …

РУЖЕЙНИКОВ: 175 Бельгий.

БИЛЬЖО: Да. Практически не осталось производства посуды, потому что совсем недавно закрылся завод… Ну, уже не недавно, а давно завод в Конаково, бывший Гартнеровский или Кузнецовский. И вот та посуда, которую вы видели, наверное, это была как раз та посуда. И  закрылось еще много заводов. И то же самое происходит с текстильным производством. И поэтому уже и посуда вся не из России, текстиль не из России. И  поэтому картинки  мои  уже быстро смываются и съедаются посетителями.

РУЖЕЙНИКОВ: У них там глаза узкие на картинках  у  "Петровича".

БИЛЬЖО: Поэтому когда я слышу слово "посуда", мне становится грустно. В то время, как в Италии в каждом маленьком городке или через каждый маленький город существует свое производство посуды, керамическое производство и так далее. Это вот внес немножко дегтя в бочку меда или наоборот, не знаю. Или  в бочку дегтя добавил еще одну ложку дегтя.

БАЧЕНИНА: Вы когда говорите о вещах, вот, например, сейчас о посуде, сожалели о текстиле, мне показалось, что вы какую-то любовь испытываете к вещам, в принципе. То есть не просто  так. А вот если посуда, то я в ней разберусь, я ее полюблю. Вы вообще из вещей что любите?

БИЛЬЖО: Вы получили в данный момент пятерку с плюсом за  наблюдательность от психиатра, от  кандидата медицинских наук.

БАЧЕНИНА:  Можно в четверть?

БИЛЬЖО: Хотите - в четверти. Да, я  очень и очень люблю вещи, знаю в них толк, ценю вещи, приношу вещи. Если вижу выброшенную вещь на помойке,  тащу ее домой, часто как  художник привожу в порядок. Мне физически иногда бывает больно, когда я вижу какой-то интересный сломанный стул, и я хочу привести его в порядок. У меня написано несколько таких текстов про своего плюшевого мишку, который мой ровесник и которого мне подарила  бабушка, которая освободилась после многих лет лагерей. Вот. И  он живет сейчас со мной с оторванным  ухом. Но ухо заменили уже и приделали, пришили другое. Да, я люблю вещи. И мне очень больно, что вещи уходят. И вот на нашем столе стоят одноразовые стаканы. Конечно, это удобно. Вот.

БАЧЕНИНА: Но это некрасиво, к сожалению.

БИЛЬЖО:  Но, знаете, исчезают вещи, которые имеют не только в прямом смысле вес. Вот берешь вещь, и она весит.  Нужно какое-то усилие, чтобы ее приподнять.  Мир стал (и это отражается тоже на мировоззрении) одноразовым. Вот эта вот пластиковая посуда, пластиковые стаканы, пластиковые ложки и вилки, все это удобно, и все становится одноразовым, все потеряло какую-то свою значимость, не говоря уже об экологии. Я вижу, вы открыли рот. А я хочу сказать, не говоря уже об экологии, потому что  к ней тоже относится, и меня тоже волнует. Потому что весь этот пластик в океанах  образует гигантских размеров острова, через которые не могут пройти пароходы.

БАЧЕНИНА: А  черепахи, которые, если они съедают (это то, что я знаю) полиэтиленовый пакет, они гибнут почти мгновенно.

БИЛЬЖО: Я видел замечательную  рекламу за границей, где  было просто нарисована апельсиновая  корка и написано: "Это  разлагается в течение трех дней". Потом там какой-то еще предмет, потом бумага, потом банка пива разлагается там 100 лет, к примеру. А потом пластиковая бутылка  нарисована: "Это не  разлагается никогда". И вот от этого одного становится страшно.

РУЖЕЙНИКОВ: Хотите еще больше напугаю?

БАЧЕНИНА: Ой, не надо.

РУЖЕЙНИКОВ: Экология для меня больная тема.  Значит, у нас в стране проблема с целлюлозой, с производством целлюлозы. Но худо-бедно  теперь один комбинат работает. Может быть, место у него не очень хорошее.  Но  неважно! Значит, люди, которые часто ездят за границу, они  знают, на упаковке стоит такой треугольничек со стрелочками и  циферка. То есть любой буржуй знает: вот это уже переработано два  раза, это переработано три раза. Я  второй раз сегодня вспоминаю про туалетную бумагу. Я покупаю туалетную бумагу нашу отечественную, и там гордо написано, что при производстве этой туалетной бумаги не была использована макулатура. Ребята, из чистого дерева, понимаете!  

БАЧЕНИНА:  Мне на самом деле плохо, потому что я совсем  недавно  слушала наших коллег в эфире, очень рьяно кричали как раз о пластике. Не важно, как говорили: кричали или тихо говорили. Но это становится жутко. Я же вчера про магазин… Вы простите, что такая  бытовуха. Беру в руки контейнер для переноски  или хранения  еды. Он из стекла. Это очень приятно тактильно. Крышка пластиковая,  бог  с ним, прощу ему крышку. Но он же тяжелый, друзья! И  я его с собой в поезд, на работу не возьму. И вот, понимаете, с одной стороны, я хочу, а, с другой стороны, я прощаю себе, потому что жизнь у меня такая. Я же не понесу эти  тяжести.

РУЖЕЙНИКОВ: И  ты купишь одноразовый, возьмешь  одноразовый.

БАЧЕНИНА: Пластиковый. Не одноразовый, а пластиковый.

РУЖЕЙНИКОВ: И выбросишь пластиковый.

БАЧЕНИНА: Нет, не выброшу. Пластиковый контейнер. Я не про это хотела сказать. Мне просто действительно за это, может быть, как-то стыдно. Мы все  любим так говорить об экологии, а вот дома, знаете, с теми же людьми, которые любят поговорить об экологии, вино разливаем, и они берут с полки (есть отдельный шкаф с посудой для вина, пива и  разного вина), я большая любительница просто посуды,  они берут первые попавшиеся. Но сейчас мои друзья уже знают, что я псих, и чтобы я не психовала, они берут нужный бокал. Вот. А себе они прощают, даже из чашек пьют. Потому что вот  тоже жизнь такая, на бегу все. Ну, не из чашек, ребята, я специально перегнула.

БИЛЬЖО: Ну, это тоже такой пласт очень важной культуры. Смотря где. Есть  дома, где знают, из чего что можно пить. Но простительно, на самом деле, выпить, если  ты выпиваешь на улице…

РУЖЕЙНИКОВ: Рядом со стройкой.

БИЛЬЖО: Рядом со стройкой, то можно выпить из баночки из-под майонеза и нарубить колбаску на газеточке.

БАЧЕНИНА: Но простите, это уже эстетика, своего рода.

БИЛЬЖО: Правильно! Все хорошо в своем окружении.

РУЖЕЙНИКОВ: А где те  газетки? Даже они ушли. Один мой приятель говорил, что холодное белое грузинское вино (это привет Онищенко), ну, можно заменить на бессарабское (хотя  тоже будет привет Онищенко), надо пить большими  кружками. Понимаешь? Это тоже эстетика.

БИЛЬЖО: И вот говорили про Бельгию и  про кружки, и  вот у меня в голове соединилось, что в Бельгии, на самом деле, в Брюсселе (и  это совершенно не какое-то гурмэ) это абсолютно  народная история,  там же известно, что это страна, где очень любят пиво.

РУЖЕЙНИКОВ: Это самая пивная страна.

БИЛЬЖО: И очень много сортов пива, их порядка 500, так вот там для каждого сорта пива существует  своя форма стеклянной кружки. И это совершенно потрясающе. Когда я увидел (сейчас уже не помню), как  называется темное пиво со вкусом вишни, из вишневых бочек, то это большой бокал  такой, куда помещается пол-литра, на длинной тонкой  ножке. И вот когда я это увидел, я был поражен. То есть, если 500 сортов пива, то это 500 вариантов стеклянной посуды. И вам никогда не нальют пива одного сорта в кружку,  которая должна существовать  для пива другого сорта.

БАЧЕНИНА: Но ведь хочется, чтобы  хотя бы один человек согласился!  Ведь как это здорово  - открыть и взять то, что нужно. Это балдеж!

БИЛЬЖО: Да, это часть процесса еды.

БАЧЕНИНА: Ритуала, что ли!  Как угодно.

БИЛЬЖО: Да, здорово!

БАЧЕНИНА: И не на одноразовом. Бог с ним, мы потом помоем долго. Мыть надо долго потом, а не в мусорку.

РУЖЕЙНИКОВ:  Жизнь же ведь из этого и складывается.  И кайф жизни.

БАЧЕНИНА: А вот мы  снова к итальянцам возвращаемся, к началу. Они не торопятся.

РУЖЕЙНИКОВ: Да жить надо медленно. Медленно  надо жить, не торопясь.                    

БАЧЕНИНА: Это большая проблема.

РУЖЕЙНИКОВ: Вот Андрей призадумался. Так медленно надо жить или нет?

БИЛЬЖО: Не знаю. Мне уже кажется, что сейчас надо поторопиться. Мне надо торопиться. На  разных этапах по-разному. И я, конечно, завидую людям, которые никуда не торопятся. Итальянцы действительно выдержанный и спокойный народ.

РУЖЕЙНИКОВ: Да вообще, по-моему, все Средиземноморье.

БИЛЬЖО: Они кайфуют. Вот научиться… У нас тоже такие люди есть, и я их знаю. Я, к сожалению, не такой. Но там большинство таких, которые радуются каждому дню. Вот, например, я наблюдал много раз, когда идешь по венецианской улице рано утром (я встаю рано, я жаворонок), и я вижу, как человек выполняет тяжелую физическую работу. Он там огромные камни таскает и мостит мостовую, кувалдой их забивает. И он поет, насвистывает арию из оперы. Представляете? Из Верди. И  настроение у него в эти 6 утра 30 минут или в 7 часов, когда ему предстоит целый день и надо уложить гигантскую мостовую вот этими камнями, кувалдой, настроение у него отличное. И к концу дня он будет продолжать насвистывать уже другую арию из другой оперы Верди. И, например, у меня там знакомые есть, владельцы маленького ресторанчика, два брата, и к концу рабочего дня, представьте, это на ногах целый день вдвоем... У нас в московских  ресторанах такого  нет, чтобы два человека обслуживало  30 человек в течение  практически целого дня. Но у них есть перерыв на обед. И вот к концу дня, в 10 часов 30 минут проходишь мимо, и он улыбается, он радуется тому, что встретил тебя, он желает  тебе доброй  ночи и так далее. Он искренне радуется. Это не то, что, как у нас любят говорить: это неискренние улыбки. Вот у нас в России улыбаются искренне.

БАЧЕНИНА: Дежурная улыбка.

БИЛЬЖО: У нас искренне улыбаются. Нет, это абсолютно искренняя недежурная улыбка. Он рад тому, что встретил тебя. Ему от  тебя ничего не нужно, ему не нужно, чтобы ты сел к нему, сделал ему заказ.  Он уже сворачивает столики.

БАЧЕНИНА: Вот! А мы-то с нашей русской ментальностью… Вот я просто я себя поймала в эту секунду на мысли, а я бы  тут же подумала: ага, завлекает! Пойду-ка я побыстрее, потому что денег-то у меня уже все!

 РУЖЕЙНИКОВ: Беда в том, что мы слишком часто думаем. У нас звоночек. Здравствуйте.
   
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. У меня два вопроса. Первый. Вы тут коснулись уже темы пива. И у меня такой вопрос. То, что в магазинах России на этикетке написано "Пиво", насколько это реально пиво, если сравнить пивные традиции и как производят в разных странах и в России.  То есть у нас все-таки пиво это или нет?

БИЛЬЖО: Я вам сразу отвечу. Значит, я пиво не пью уже лет 15, наверное. Совсем не  беру пиво в рот нигде. Я если пью, то либо зимой могу выпить водки и пью вино довольно часто.

СЛУШАТЕЛЬ: А почему не пьете?

БИЛЬЖО: Пиво не пью с тех пор, как похудел на 25 килограмм. Это сильно  раздувает желудок. Надо много есть. Пиво без еды как-то не совсем. Ну, в общем, как-то пиво мне стало менее интересно. Я заменил пиво на вино. Но, тем не менее, могу ответить на ваш вопрос. Такое гигантское количество пива, как у нас, мне кажется, это все-таки меньше, чем в Бельгии, и  по качеству, думаю, что все-таки значительно хуже, хотя многие марки  у нас (не буду сейчас говорить, чтобы не делать рекламу), много  оборудования, в частности, стоит бельгийского. Это я знаю, знаю точно абсолютно. Но вот пиво с этими оборотами, пиво не с пивными градусами, это, по-моему, только у нас. С добавлением спирта и так далее. Это совсем уже никакой не пивной напиток, а это уже что-то  совсем  другое, чисто российское.

РУЖЕЙНИКОВ: А можно я добавлю  немножко про пиво. Вот то, что мы пьем в банках, в бутылках, на самом деле сильно по вкусу от масштабного производства во всех европейских странах сильно не отличается. Это я говорю как большой любитель пива. То есть вот это вот, вот это, то, что не в маленьких  пивоварнях, то есть, если это не сто тысяч бутылок в год, а если это миллионы, это почти одно и то же. И страдает иногда из-за качества воды. Того же "Козла", тот же "Хольстен" обычное в банках я пил во всей Европе.

БИЛЬЖО: А вот эти крепки сорта пива?

РУЖЕЙНИКОВ: Кстати, в Бельгии есть крепкие сорта пива, которые варятся и до 14 градусов. Но это без добавления спирта.

БИЛЬЖО: Вот именно. Я говорю про добавление спирта.

РУЖЕЙНИКОВ: Нет, а это  не пиво вообще.

БИЛЬЖО: И второй вопрос?

СЛУШАТЕЛЬ: И второй вопрос. Все чаще по телевизору я вижу программы о китах. И раз вы коснулись темы экологии, хотелось бы узнать, все-таки отлов китов в разных странах, в частности, Япония и Дания, то у них в Японии это с точки  зрения они говорят, что это изучаются учеными киты и  для этого отлов производится. А в Дании это как традиция из поколения в поколение. И как вы  считаете, все-таки это убийство или нет?

БИЛЬЖО: Откуда вы можете знать, знаю ли я вообще такие тонкие вещи, как про китов? Но я отвечу вам на вопрос. Как ни странно, знаю. В нашей стране, в Советском Союзе существовала китобойная флотилия, и мы не имели на это право. И из-за этого у нас  была куча проблем. И когда я нарисовал однажды карикатуру, где присутствовал кит, мне сказали: "Ты что, не знаешь, что у нас китобойная флотилия? Мы эту картинку никогда не напечатаем". Наша китобойная флотилия была вне всемирного, так сказать, закона. Китобойные флотилии имели право иметь страны, где мясо кита считалось мясом  национальным, то есть из поколения в поколение его ели. И это, по-моему, не Дания все-таки, а это Норвегия. И не далее как несколько лет назад я был в Норвегии и видел, как продается это китовое мясо. Вот. Мне кажется, что это издевательство над животными и с этим  нужно завязывать. Ну, может быть, оставить возможность только Норвегии, иначе они без китового мяса просто помрут, а, может быть, постепенно, из поколения в поколение перейдут на что-то другое. Китайцы научились пить молоко, несмотря на расстройство желудка. Ну, и норвежцы тоже научатся. Их меньше, чем китайцев. Я за китов.

РУЖЕЙНИКОВ: Вообще Норвегия такая страна, там очень тяжело жить.

БАЧЕНИНА: Там люди суровые.

РУЖЕЙНИКОВ: Самое большое количество миллионеров на душу населения. Это подтачивает  организм. Без китового мяса никуда вот абсолютно.                                            

БИЛЬЖО: И без селедки.

РАЖЕЙНИКОВ: И без селедки опять жжет.

БАЧЕНИНА: Вопрос на СМС-портале. Интересуются, ведете ли вы сейчас,  нынче что-то на телевидении? Появляетесь ли вы там вообще?

РУЖЕЙНИКОВ: А я бы еще  добавил:  "И хотите ли?"

БИЛЬЖО: Нет, на телевидении я сейчас ничего не веду. Последний телеканал, на котором я работал, был телеканал "Мир". Не буду рассказывать вам историю, которая там произошла. Нет, ничего не веду и не очень  хочу.  Но появляюсь. Вот не далее, как вчера, читал лекцию на  телеканале "Дождь". Вот.

РУЖЕЙНИКОВ: О чем?

БИЛЬЖО: О наблюдательности и прочее.

РУЖЕЙНИКОВ: О своей?

БИЛЬЖО: Вообще о наблюдательности и прочее. И своей наблюдательности и  прочее. И чужой наблюдательности  и прочее. И вообще про жизнь.

БАЧЕНИНА: А есть ли карикатура на тему провала нашей сборной на Евро-2012, да и вообще увлекаетесь ли вы  футболом? Это уже от меня.

БИЛЬЖО: Я не увлекаюсь футболом, но я не пропустил за последние годы ни одного Чемпионата мира и не одного Чемпионата Европы.

БАЧЕНИНА: Эко вы, батенька, не увлекаетесь совсем!

БИЛЬЖО: Во. А в середине между этими событиями я футбол не смотрю. Но вот мне повезло, в Италии я видел матч Италия-Германия, смотрел я на площади Венецианской и  в кругу итальянцев. И это была фантастическая игра, это был какой-то сумасшедший праздник. Для меня не столько даже важен  конечный результат и чемпионство, а вот этот матч, например, у меня в памяти остался поминутно, как любимое кино или любимый спектакль или в мозгу любимая музыка.

БАЧЕНИНА: Это очень мне понятно, потому что я однажды смотрела матч, в которой сборная Египта выиграла. Я не помню, у кого, ребята. Простите меня.

РУЖЕЙНИ КОВ: У сборной Израиля.

БАЧЕНИНА: Погоди! Дело не в политике. А я смотрела, и я это видела в Египте. Господи! Это тоже осталось покадрово. Мало того, что это и в фотоаппарате осталось покадрово, это в моем мозгу до сих пор, вот как вчера было.

БИЛЬЖО: Да, потому что это настоящий спектакль.

БАЧЕНИНА: Это потрясающе.

РУЖЕЙНИКОВ: Пожелайте себе что-нибудь на ближайшие лет 20-30. Вот себе чего-нибудь пожелайте.

БИЛЬЖО: Я бы хотел, чтобы мои родственники не болели и жили долго-долго. И себе того же самого.

РУЖЕЙНИКОВ: Спасибо.

БАЧЕНИНА: Да, спасибо.