Доброе утро, профсоюзы! Как стать актером

КОВАЛЕВСКИЙ: Друзья, у нас в гостях сегодня куратор факультета актерского мастерства Академии коммуникаций "Wordshop" Феликс Кривошеев и актер Гоша Куценко.

КРИВОШЕЕВ: Добрый день.

КУЦЕНКО: Привет.

КОВАЛЕВСКИЙ: Здравствуйте. Феликс, ты старинный друг нашей программы, можно сказать, уже регулярный гость.

КРИВОШЕЕВ: Да, раз в год.

КОВАЛЕВСКИЙ: А вот Гоша приходит не так часто. И поэтому первый вопрос Гоше.

КРИВОШЕЕВ: Но кто Гоша и кто я, ты не забывай.

ШОРОХ: И тем не менее вы вместе.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да. Кто Гоша и кто куратор факультета актерского мастерства!

КУЦЕНКО: Ты мой босс, получается.

КОВАЛЕВСКИЙ: В общем, так. Значит, что получается, Гоша. Примерно последние два года… Вот что было раньше? Открываешь холодильник, там Гоша Куценко.

ШОРОХ: Утюг - там Гоша.

КУЦЕНКО: Шкаф в женской спальне - под музыку Стаса Михайлова я сидел в шкафу.

КОВАЛЕВСКИЙ: В каждой женской раздевалке - Гоша Куценко. Ты стал уже притчей во языцех. Вот как сейчас Иван Ургант, который везде, раньше было, что Гоша Куценко - он везде. В последнее время я заметил, что уже не так часто.

КРИВОШЕЕВ: Более того, могу сказать, что Гоша достиг такого уровня славы, что скоро его наверняка сыграет Сергей Безруков.

КОВАЛЕВСКИЙ: Но для этого он должен умереть, прости господи! Не хотелось бы.

КУЦЕНКО: Все. До свидания.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ты как-то сам уменьшил эту газовую конфорку или что произошло?

КУЦЕНКО: Да нет, моя конфорка все еще горит. Конечно, меня покидало в эти годы немного. Да, я сбавил обороты. У меня болели родители, и я особо не выезжал. Я работал, не отходя далеко от дома, в Москве… На самом деле я работал. Просто я работал в проектах, может, не столь коммерчески выпученных. Мы занимались таким арт-кино, с Виктором Шамировым сняли неплохую картину, на мой взгляд, "Со мною вот что происходит", представили ее на "Кинотавре" зачем-то. Она утонула в крови нашего экшена российского и прошла незамеченной. Но сейчас мы ездим по другим фестивалям. К сожалению, мы лишились возможности придти на более-менее известный, функциональный фестиваль, потому что уже участвовали в "Кинотавре", это был не их формат. А нам сказали: вы в прошлом году взяли приз за "Упражнения в прекрасном" за лучший сценарий и лучшую мужскую роль (Костя Юшкевич). И поэтому нам ничего не дали. Театром занимался.

КОВАЛЕВСКИЙ: А знаешь, почему ничего не дали? Потому что ты меня не взял. Ты жалеешь сейчас об этом?

КУЦЕНКО: Я жалею. И хочу тебя пригласить к нам на курс.

ШОРОХ: Максим, наконец-то!

КОВАЛЕВСКИЙ: Смогу ли я?

КРИВОШЕЕВ: Кокетливо спросил он.

ШОРОХ: Я бы на твоем месте сейчас не ломалась и вообще даже не давала повода, чтобы Гоша задумался об этом.

КОВАЛЕВСКИЙ: Понимаешь как… Сыграть бандита в баре я не смог.

КУЦЕНКО: Ну, какой ты бандит в баре! А жертву бандита в баре? Нам жертвы нужны тоже.

КРИВОШЕЕВ: Гоша, если ты не в курсе, то Максим у нас в Германии снимался во многих сериалах, где играл русских…

ШОРОХ: Он в Голливуде снимался.

КРИВОШЕЕВ: …играл там не профессоров по русской филологии.

КОВАЛЕВСКИЙ: Сейчас не обо мне ведь речь. Мы ведь не для этого сейчас собрались.

КУЦЕНКО: Когда говоришь о курсе актерского мастерства, то как бы аудитория переворачивается. На самом деле занимаешься другой жизнью. Почему я и вхожу в эту реку. На самом деле у меня реальная проблема со временем, но, когда мне Феликс предложил эту штуку, я как-то задумался, я сделал один звонок другу, своему директору и говорю: "Ну что?" Он говорит: "Ты с ума сошел?" Я говорю: "Да".

КОВАЛЕВСКИЙ: То есть еще плюс к тому, что ты делал все эти годы, плюс еще и курс?

ШОРОХ: Это на постоянной основе.

КУЦЕНКО: Я понимаю. Во-первых, скайп никто не отменял. А я, кстати, хочу делать конференции по скайпу, общаться. И потом у меня есть некий опыт неразрешенный. Я посмотрел сейчас в Интернете, в 1996 году я был на курсе Евгения Арсеньевича Киндинова во ВГИКе и, скажем, не то что преподавал, но учился это делать. И у меня только приятные впечатления остались. И я дружу со студентами, выпускниками своими. Кто-то там посильнее вошел в кино, кто-то в театре больше, но я поддерживаю отношения. И вообще прелесть вся… Я всегда выбираю любую работу по степени того, какое удовольствие я буду получать от этого. И я люблю реально общаться с людьми. И если говорить о любимой профессии, я вам скажу, очень мало оппонентов остается у тебя в жизни, когда тебе сорок пять. Если ты подойдешь к какому-то артисту, своему товарищу, и вдруг начнешь говорить о профессии, он на тебя посмотрит как на идиота.

ШОРОХ: Ну да, уже вся романтика ушла.

КУЦЕНКО: Да, конечно. «Давай поговорим. А что Станиславский?.. Как ты думаешь?.. А что такое - предлагаемые обстоятельства? Давай об этом поговорим». На тебя посмотрят как на дурака. Даже если к режиссерам обратишься, тебе скажут: «Братан, у нас время уходит. Мы тебя позвали, заплатили деньги, чтобы ты быстро сейчас сделал неповторимое, или по-своему как-то что-то сделал, и ушел, слава богу, и не попросил больше, чем тебе дали». Понимаешь? А поговорить реально по душам с людьми… Вот у нас было первое прослушивание студентов. Мы знакомились. К нам пришло 14 человек. Я рад, я вам скажу, что к нам не пришло, во-первых, ни одного сумасшедшего.

ШОРОХ: Редкий случай.

КУЦЕНКО: Это важно, кстати.

КРИВОШЕЕВ: Разве что в жюри несколько человек было.

КОВАЛЕВСКИЙ: А в жюри сколько человек сидело?

КУЦЕНКО: Нас пятеро, сумасшедших. Но к нам приходили нормальные ребята.

КОВАЛЕВСКИЙ: Возраст какой?

КРИВОШЕЕВ: У нас не ограничено. Любой.

КУЦЕНКО: Желательно не 14-15 лет.

ШОРОХ: Но это не те, кто не прошел горнила тех самых важных вузов актерских, куда все стремятся попасть, и пришел к вам: ну ладно, все, уже набор везде закончился…

КРИВОШЕЕВ: Мы считаем, что у нас должны учиться все, кто этого хочет. То есть это могут быть и люди, которые готовят себя, может быть, к большой театральной карьере, к большим вузам серьезным. Это могут быть люди, которые занимаются совершенно другими вещами. Им просто интересно и хочется себя попробовать. Вот Гоша очень правильно сказал, что он хочет людям открыть себя. Это очень важно. Поэтому у нас нет ограничений по возрасту. Мы считаем, что каждый человек, у которого есть такое желание, может к нам придти и учиться.

КУЦЕНКО: На мой взгляд, это такая крупная консультация. Человек может придти и действительно пообщаться. Это индивидуальный процесс. И, я думаю, раз, два раза в неделю я буду находить время непосредственно - потому что у меня есть коллеги, которые будут заниматься более плотно с ребятами, - придти, пообщаться и просто дать совет. Увидеть сильные стороны, поговорить с человеком откровенно, немножко его расслабить. Моему мнению, так или иначе, немного доверяют. Хотя не все. Я тут в Твиттер написал. Говорю: "Слушай, Феликс, я напишу в Твиттер и еще интересных людей наберу". И отзывались, что приятно, ребята. Но я получил несколько ударов таких под дых, смешно. Я написал: "Набираю свою мастерскую на годичный актерский курс. Вчера был первый тур. Осталась неделя набора". Написали ребята (не буду их пиарить), это два армянских парня написали, почему-то они вместе: "А самоуверенности вам не занимать". Ну, я сначала так полувспылил…

ШОРОХ: Ой, какой ранимый! Потому что не читал наш СМС-портал.

КУЦЕНКО: Я все знаю, что пишут, послушай. Я Твиттер раз в неделю беру в руки, читаю. Потом он начинает загораться, я разбиваю телефон. Я написал: "Если что, к вам буду за мужеством обращаться. Вижу, вам не занимать". Они гениально ответили, сегодня утром прочитал: "Да при чем тут мужество? Просто очень удивился, увидев, что очень плохой актер теперь еще и передаст свое мастерство дальше…" Сначала, я вам честно скажу, у меня участился пульс. Я придумал три варианта ответа, и они перекрывали друг друга по злости и по всем параметрам. Потом я убрал национальный вопрос, потом начал сокращать, сокращать. А потом вспомнил слова Виктора Шамирова, моего друга и мастера моего, по большому счету, с которым мы сделали десять спектаклей и мнение которого для меня - авторитет. И вспомнил, что нас с Костей Юшкевичем он обзывал бездарными актерами, с абсолютно не разродившимися характерами актерами. Перестал с нами работать, уехал снимать сериал в Ростов и сказал, что с нами не хочет иметь дело. И я ответил поэтому культурно и честно: "Актер, может быть, я неважный, зато люблю людей, и поэтому со мной приятно проводить время. Приходите к нам в театр".

КОВАЛЕВСКИЙ: Ты смотри, сколько времени Гоша Куценко потратил, чтобы ответить двум армянским…

ШОРОХ: Мы с тобой быстрее намного отвечаем.

КРИВОШЕЕВ: Вот такие у нас мастера.

КОВАЛЕВСКИЙ: Мы вообще не стесняемся в выражениях.

КУЦЕНКО: А чем еще заниматься в туалетной комнате?

КОВАЛЕВСКИЙ: Тоже верно. Но, Гоша, я хочу сказать, что ты все-таки хороший актер. Хороший актер! Вот я тебе отвечаю.

КУЦЕНКО: Мне есть куда расти.

КРИВОШЕЕВ: Даже Максиму есть куда расти.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да! Но не всегда хороший актер становится хорошим преподом. Это важно. Не то что я сейчас пальцем…

ШОРОХ: Не только актер, вообще специалист. А уж актер - тем более.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да. Знаешь. я, например, видел мастер-классы Хворостовского. Уж казалось бы - гений, но как педагог он меня не возбудил.

КУЦЕНКО: Он, наверное, выходил и говорил: "Спой". Ему поют, он говорит: "Нет, ты спой так", - и поет. Тут такой есть тонкий момент, момент показов. В общем, я люблю это дело. Потому что мои самые счастливые годы - это школа-студия. И вообще понятие педагога актерского мастерства, это, наверное… В чем моя задача и в чем будет моя наука? Проще, конечно, взять и показать, перевернуть листочек и показать решение примера.

ШОРОХ: Но так же делают многие режиссеры. Ведь это ход режиссерский тоже.

КУЦЕНКО: В этом и мастерство показа, я вам скажу. Можно показать, как надо, а можно показать, как не надо. И можно показать десять раз, как не надо, а можно и двадцать, и тысячу. В этом есть талант педагога. Основной закон философии, грубо говоря: если хочешь чего-то добиться от человека, сделай так, чтобы он сам к этому пришел. В этом, мне кажется, и кайф. Вот если это работает на человеке, значит…

КРИВОШЕЕВ: Я могу сказать, что меня очень подкупило, как Гоша позавчера как раз на прослушивании с каждым абитуриентом общался, выходил, объяснял, разговаривал. Это очень здорово, это замечательно. И хочу еще сказать - Гоша это затронул, - что у нас, разумеется, будет и мощная такая театральная подпитка: сцендвижение, сценречь. То есть мы делаем полноценный театральный курс.

ШОРОХ: Понимаете, каждый, кто идет к вам, надеется на то, что вы поможете найти свой путь, не только передав мастерство, какие-то секреты, но устроив в театр.

КУЦЕНКО: Театр - это вещь, наверное, достаточно сложная. Есть такие люди на самом деле, которые выходят на сцену и играют, даже в любительском театре, одаренные люди, прямо с нуля. Вот я этому учился и до сих пор учусь. А человек выходит, у него другие мозги просто. Это работает. Но вот мы сидели, у нас прямо на ходу родилась идея, что мы можем дать реально людям. Для этого мы делали прослушивание. Кстати, много приходит девушек, ребят, которые уже упустили свой возраст, когда можно пойти в театральный.

ШОРОХ: Вот как Ковалевский, очень переживает по этому поводу.

КУЦЕНКО: 26-30 лет девушке.

КОВАЛЕВСКИЙ: А это поздно уже?

КУЦЕНКО: В театральный поздновато. Но, я говорю, дать какие-то основные навыки…

КОВАЛЕВСКИЙ: А почему поздновато? Объясни, Гоша.

КУЦЕНКО: Что мы можем дать людям? Вот что мы можем дать девушке, которая… Я отвечу, почему для нее уже поздно. Понимаешь, на самом деле это странный момент, когда приходит девушка 28-30 лет и садится на стульчик, она волнуется. У нее есть волнение, она сохранила волнение перед своей мечтой. Это очень важный источник энергии, ей некуда девать реально. Возможно, в перспективе это будет слушательница Стаса Михайлова. Я хочу не пустить ее на ту территорию, я хочу оставить ее здесь, я хочу, чтобы она читала Пушкина, Лермонтова, рассказы Чехова, Бунина и учила Анну Ахматову и Цветаеву. Если она выучит стихотворения Цветаевой, она не будет слушать Стаса Михайлова.

ШОРОХ: Не пойдет на его концерты.

КУЦЕНКО: Я отвечаю и клянусь, что в той аудитории, которая… Что такое обучение курса? Ты в течение года меняешь, отдаешь все свое свободное время, и ты живешь немножко в другом мире. Вот у меня четыре года самые счастливые – в Школе-студии МХАТ. Я жил в другом мире. Мы приходили в сентябре, я выходил в декабре из репетиционного помещения и говорил: "Блин, зима!" То есть реально мы терялись. Я приходил в школу-студию в восемь, а уезжал - без пятнадцати я забегал в метро, чтобы успеть приехать домой.

КРИВОШЕЕВ: И был абсолютно счастлив, да?

КУЦЕНКО: А были самые счастливые годы. При этом стояла вся страна, это 1988-89 год, стояли бабушки, был голод, шла война потом в Чечне. Развалился Советский Союз, а я этого не заметил. Вот сейчас я начинаю вспоминать, какая-то политика мимо нас несется… И я вдруг задумался: чего мы обсуждаем? Мы потеряли такую великую родину - СССР, неповторимую. Весь мир трещит до сих пор по швам и лопнет когда-нибудь только потому, что…

КОВАЛЕВСКИЙ: Ты в этот момент учился актерскому мастерству.

КУЦЕНКО: Это из-за того, что я учился актерскому мастерству, я упустил этот момент просто, понимаешь? Поэтому самое счастливое время. Если люди хотят пожить год в этом, почему не пообщаться? Я тебе скажу, идти сейчас на соседнюю какую-то радиостанцию и говорить о политике (чем занимались прошлый год), и вообще думать об этом, лезть в Твиттер, читать, что там творится, и обсуждать это я не хочу. Просто мне 45 лет, я хочу сохранить свое сердце и заниматься своим любимым делом.
ШОРОХ: Почему год?

КУЦЕНКО: Давайте два. Год – это на самом деле, я вам скажу, по большому счету…

КОВАЛЕВСКИЙ: Этого достаточно потому что.

КУЦЕНКО: Даже в театральном институте первый год, он, в принципе, определяющий. По истечении года тебе уже скажут, кто ты, что ты.

КОВАЛЕВСКИЙ: Гоша, я всю жизнь мечтал поступить на актерское. Вместо этого зачем-то занимался музыкой. Давай сегодня используем шанс. Я подготовил басню Крылова.

КУЦЕНКО: Давай.

КОВАЛЕВСКИЙ: Я бы хотел, чтобы ты меня прослушал с Феликсом Ефимовичем.

КУЦЕНКО: Я бы хотел, чтобы все вышли из аудитории и мы остались с тобой одни.

КОВАЛЕВСКИЙ: Все не смогут. Я же не красивая девушка.

КУЦЕНКО: Я самое главное сейчас скажу. Какую пользу мы извлекли из разговора? Учитывая, что у нас три факультета: режиссерский, актерский и сценарный, мы, познакомившись с ребятами в течение двух месяцев, познакомим их всех между собой, и мы в итоге снимем новеллы непосредственно, а в конце сложим этот эпос, и получится полный метр из любителей. И покажем на кинофестивале.

ШОРОХ: Класс!

КОВАЛЕВСКИЙ: Итак, я приготовил басню. Басня Крылова.

КУЦЕНКО: Ты сейчас должен ощутить себя студентом. Дорогие радиослушатели, сейчас будет небольшой мастер-класс…

ШОРОХ: Как не надо себя вести на экзамене студентам.

КУЦЕНКО: …по приему возрастного студента.

КОВАЛЕВСКИЙ: Студента-переростка.

КУЦЕНКО: Переростка, лишенного стыда и совести.

КОВАЛЕВСКИЙ: Я немножко волнуюсь.

КУЦЕНКО: Ты не волнуешься, потому что у тебя листочек. А вот если бы ты читал наизусть, тогда бы ты волновался. Сидя, стоя будете читать?

КОВАЛЕВСКИЙ: Сидя, потому что я привязан к микрофону. "Ворона и лисица"…

КУЦЕНКО: Ну что, я тебе скажу: ты прочитал великолепно!

КОВАЛЕВСКИЙ: Только честно.

КУЦЕНКО: Подожди, об этом же басня.

ШОРОХ: А ты-то про суть и не думал!

КУЦЕНКО: Вот об этом сейчас и поговорим. Ты читал хорошо. Когда ты читал, я видел мультфильм. Вот красиво. Ты как мультик прямо, нарисовал такие образы! Я смотрел мультик. Во-первых, я тебя беру, сразу беру. Хотя тебе учиться нечему, и уже давно. Но я бы, знаешь, что предложил бы тебе? Можно, кстати, сейчас попробовать. Чтобы ты представил какую-то конкретную ситуацию, о которой ты бы мог прочитать совсем с другим подтекстом, человеческим голосом. Какую-то современную ситуацию.

КОВАЛЕВСКИЙ: Дай мне задание. Сейчас найдем какую-нибудь.

КУЦЕНКО: Давайте придумаем. Что у нас происходит, например, в политике похожее?

КОВАЛЕВСКИЙ: Пускай Гоша мне даст задание.

КУЦЕНКО: Что бы такое могло происходить у нас, чтобы рассмотреть такие взаимоотношения людей, я не знаю… Вот зачем и почему, грубо говоря, читается эта басня? Задам тебе вопрос: почему ты выбрал именно эту басню?

КОВАЛЕВСКИЙ: Мне кажется, что в этой басне я смог максимально раскрыть образы, которые предложил нам…

КРИВОШЕЕВ: Макс, хорош! Со школы помнишь, и все.

КОВАЛЕВСКИЙ: Не помню. Ты видишь, я по бумажке читал.

КУЦЕНКО: Хорошо читал. Это было хорошее женское чтение.

КРИВОШЕЕВ: С надрывом.

КОВАЛЕВСКИЙ: Я никогда не сдавал вступительные экзамены ни на какие актерские курсы, ни в вузы. И я знаю, что читают басню. Я подобрал басню.

КУЦЕНКО: Но в такой ситуации я предложил бы прочитать немножко с другим… На самом деле здесь непросто найти зерно этой басни. Почему она вообще цепляет человека? У меня должна была быть такая история в жизни, почему я должен рассказать о том, как меня обманули, или я был… Ты был льстецом когда-нибудь? У тебя была такая ситуация? Или тебя подобным образом разводили?

КОВАЛЕВСКИЙ: Обязательно. У нас вообще лесть приветствуется здесь.

КУЦЕНКО: А!

КРИВОШЕЕВ: Как в любом большом коллективе.

КУЦЕНКО: Поэтому ты прочитал так в общем, обо всех. Грубо говоря, в такой ситуации я предложил бы студенту искать более конкретную вещь, чтобы он прочитал ее немножко иначе. Прочти ее, как будто ты бандит.

КРИВОШЕЕВ: Секунду, я перебью. По поводу конкретной ситуации. Помнишь, у нас как раз на прослушивании девушка, когда Гоша попросил что-то прочитать, она подошла, а у нас сидит комиссия, она так внимательно на всех посмотрела и вдруг сказала: "Меня тошнит от ваших злобных харь!"

КОВАЛЕВСКИЙ: Да ладно!

КРИВОШЕЕВ: Я чуть со стула не упал. Посмотрел на Гошу, Гоша привычный.

КУЦЕНКО: А помнишь, девушка пришла и читала нам какое-то произведение, я не знаю этого автора. Это был какой-то азиатский автор. И она сначала опустила глаза, вдруг изменилась - она такая была приветливая, - вдруг изменилась и сказала: "Я вижу черепа. Убитых. И вороны кружат. Течет кавказская река". И она запела. Мы дослушали, я говорю: "Послушай, прочти то же самое с кавказским акцентом". И когда она начала, было очень круто и прикольно. Меня радует это все… Слушай, я тебя беру. Приди.

КОВАЛЕВСКИЙ: Когда? Могу еще придти?

КУЦЕНКО: Легко. Приходи. Во-первых, мне нужен живой двигатель, мотор. Ты увидишь людей…

КОВАЛЕВСКИЙ: Это я. "Бентли".

КУЦЕНКО: Абсолютно. Ты будешь заводить и включать этих 25 красивых… У меня была смешная история, когда пришел парень прослушиваться. Я говорю: "А чего ты пришел?" А еще не было парней, он пришел первый. И уже девушек пять-шесть прослушиваются, он один, то есть один к шести. Я говорю: "Слушай, хороший сюжет для кино. Представляешь, парень хочет познакомиться с девушками. В Интернете видит, что Куценко набирает курс, идет к нему, приходит и оказывается один". У нас, честно скажу, не хватает парней. У нас одни девчонки. Причем симпатичные.

КРИВОШЕЕВ: Неделя еще осталась, поэтому мы ждем.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вопрос вот в чем. А бывают люди, которых вы не берете? То есть вы говорите: "Парень, вот честно, нет!"

КУЦЕНКО: Да мы вообще парней не берем, честно скажу вам.

КОВАЛЕВСКИЙ: Хорошо, девчонок. Были такие, кому было отказано?

КУЦЕНКО: Я тебе скажу так: девушек возьмем любых, парней возьмем талантливых. Вот так я тебе скажу. Просто девушка, она сама по себе… это ее среда - игровая. Мы же не собираемся там судьбу чью-то решать. Я сразу говорю, здесь не место для решения судьбы. Здесь просто разговор по душам. И я в конце года могу искренне дать какой-то совет.

КОВАЛЕВСКИЙ: Сколько раз занятия? Как посещаемость? Дневник посещений, журнал, отметки?

КРИВОШЕЕВ: У нас будет 3-4 занятия, два из них - это тренинги, которые будет Гошин второй педагог вести, сценречь, и сам Гоша раз в неделю будет как бы принимать все, что за неделю сделано.

КУЦЕНКО: А может быть, и чаще, если у меня будет время, с удовольствием.

КРИВОШЕЕВ: Плюс еще предметы со смежных режиссерских и сценарных дисциплин. Это драматургия, кинобизнес.

КУЦЕНКО: То, о чем я сказал. Я хочу действительно описать какие-то ситуации. Возникла идея, не знаю, большой ресторан, и сделаю, как Джармуш в «Кофе и сигареты», прямо будут диалоги. Я дам возможность поиграть и классики немножко, чеховские рассказы. Сценаристы напишут современный сериал. И я уверен, если талантливый человек ко мне придет, парень или девушка, год поработает, то она может смело идти на пробы в сериал. Отвечу. Ее уровня хватит для того, чтобы придти в российский сериал, она будет уметь работать (или он) с текстом и сможет быстро подготовиться, вычленить основное, понять задачу сцены, выйти и сыграть. Вот это гарантирую. В сериал российский из того, что я вижу по телевизору, - легко.

КОВАЛЕВСКИЙ: Это то, что мне надо. Это предел моих мечтаний.

ШОРОХ: Два слова Феликсу. Я так понимаю, еще осталась неделя набора. Как найти, где найти и что подготовить, с чем придти к вам для того, чтобы вы поняли, кто к вам пришел?

КРИВОШЕЕВ: Мы называемся Академией коммуникаций "Wordshop", нас легко найти в Интернете. И там есть творческие задания на все факультеты, в том числе на актерский. Там необходимо басню подготовить, отрывок стихотворный и прозу. Ну, соответственно задания на режиссерский, на сценарный факультет. Кстати, хочу сказать, что у нас очень сильные факультеты, допустим, сценарный у нас возглавляет Юрий Коротков. Это автор сценариев фильмов "9 рота", "Стиляги", "Страна глухих".

КУЦЕНКО: "Любовь-морковь-3". "Невидимки" сейчас выйдет.

КРИВОШЕЕВ: В частных учебных заведениях очень многое зависит от мастера. Вот у нас Гоша лучший, у нас Коротков лучший.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ладно, уговорили меня. Все, приду!

КУЦЕНКО: У меня, кстати, знаете, кто выпускники ВГИКа, с кем я работал? Это Бухаров Саша, Мерзликин Эндрю, это мой студент.

КОВАЛЕВСКИЙ: Эндрю - это мой друган.

КУЦЕНКО: Да, Андрюшенька мой студент, я его учил.

КОВАЛЕВСКИЙ: Студент?

КУЦЕНКО: Да, он мой студент. Он всегда с таким недовольным лицом сидел.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ладно, с этим вопросом мы решили. Все, я к вам прихожу. Спасибо огромное. Еще буквально несколько слов – у нас осталось четыре минуты – о "Джентльменах удачи", ремейке.

КУЦЕНКО: Давай расскажу. Этим летом снимался в картине "Джентльмены удачи".

КОВАЛЕВСКИЙ: Не страшно?

КУЦЕНКО: Мне столько раз задавали этот вопрос. Конечно, страшно. Но кино - такой процесс…

КОВАЛЕВСКИЙ: Ты же надеешься на лучшее.

КУЦЕНКО: Конечно! Ты обязан на это надеяться, иначе тебе делать нечего. Потому что там все должны надеяться, вся команда, тогда вас будет объединять какое-то общее дело. Или это будет отработка бабла и, в общем-то, такой неинтересный процесс, похожий на сериальный. А здесь собралась хорошая компания, верхушка - Бекмамбетов Тимур. Их идея. Два режиссера было, Саша Баранов, который снимал Сергея Безрукова в "Участке", и Дима Киселев, это "Елки". Сергей Безруков сыграл роль, которую играл Евгений Леонов, я тоже пробовался на эту роль. Но мы обсуждали, я уже играл вот такие перевертыши (нужно же играть двоих людей), я все "Любови-моркови" переиграл в этих перевертышах. И для Сергея Безрукова это был шикарный шанс вообще проявить себя в хорошей, подвижной комедийной роли. Он шикарный актер, кстати. Придумал мне несколько шикарных сцен в фильме (не буду сейчас тратить время). Он молодец, у него быстрые мозги. Когда пришли на съемки, я подошел и пошутил, говорю: "Серега, запускается сериал "Ахматова". Будешь пробоваться на главную?" Он так хихикнул…

ШОРОХ: А он понимает такие шутки?

КУЦЕНКО: Я вам сейчас расскажу, как он пошутил, и вы поймете, что мы все заблуждались. Израиль. Мы снимаем часть сцен в тюрьме, возле храма Христа, прямо недалеко, в православной…

КОВАЛЕВСКИЙ: "Джентльмены удачи" снимали в Израиле?

КУЦЕНКО: Да. У нас сохранена сюжетная линия основная. Послушайте, если играется классическая пьеса всеми, почему никто не психует и не говорит: как вы смели руку поднять на "Чайку" чеховскую? Это что такое? Хамство! Шекспир? Это святое! Если есть фундаментальные шикарные советские сценарии (а у нас была великолепная сценарная школа, лучшая в мире)…

КОВАЛЕВСКИЙ: Вы один в один снимаете?

КУЦЕНКО: Мы снимаем: диалоги - наши, ситуации - наши. Основной сюжетный ход - это осталось то. Да, мы сидим в тюрьме в Египте и добираемся потом в Россию. Залетаем в Питер, идет питерская история. Мы снимаем в Иерусалиме: камера, "мотор!", какой-то дубль. И вдруг начинают звонить колокола. А у нас живой звук, и мы замираем. "Стоп" не говорят: цифра, можно посидеть. И мы такие ждем какое-то время. Колокола звонят, звонят! И прерваться неудобно, потому что все заслушались, все-таки это великие колокола такие! И мы слушаем. Вдруг Безруков говорит: "Все, ребята! Не могу, мне пора. У меня въезд в город". Разворачивается и уходит с площадки. Пауза… Я говорю, у нас была истерика. Просто истерика. Он очень хитрый. Сергей Витальевич - красавец. Он придумывал хорошие ходы. Мы сейчас на кинорынке представили картину. Вы знаете, мы посмотрели материал, и получается такой достаточно прикольный экшен. Но зритель-то другой. Условия, кино другое. Другая жизнь. Почему не вспомнить сценарий? Сейчас много ремейков.

КРИВОШЕЕВ: Он, очевидно, на Новый год выйдет?

КУЦЕНКО: Да. Он выходит как новогодняя картина. И я снялся еще в великолепной картине "Курьер из рая". И привет Михаилу Хлебородову, моему другу. Он сломал пятку, сидит сейчас дома, недалеко, на соседней улице. Я сейчас иду к нему.

КОВАЛЕВСКИЙ: Все, ребята. Спасибо вам огромное.

ШОРОХ: Гоша Куценко, Феликс Кривошеев были с нами.