Доброе утро, профсоюзы! Интервью Камиля Ларина

КОВАЛЕВСКИЙ: Камиль Ларин у нас сегодня в гостях. Здравствуйте, Камиль.

ШОРОХ: Здравствуйте, Камиль.

ЛАРИН: Здравствуйте, друзья мои!

КОВАЛЕВСКИЙ: Камиль, вы еще не заслуженный?

ЛАРИН: Я народный, но это нигде не запротоколировано. Но судя по опросам, я уже практически народный.

САВЕЛЬЕВ: Да мы вам сейчас, в этой студии вручаем народного артиста России.

ЛАРИН: Класс!

САВЕЛЬЕВ: Все, теперь это в прямом эфире опубликовано.

ЛАРИН: Я за то, чтобы запускать какие-то мысли туда, в небо, в космос.

САВЕЛЬЕВ: Правильно, совершенно верно.

ЛАРИН: И так или иначе они потом материализуются.

САВЕЛЬЕВ: Я вам даже скажу больше: вы заслуженный народный артист, абсолютно заслуженный народный артист.

ЛАРИН: А вот у Де Ниро, допустим, и Аль Пачино нет никаких званий, и нормально себе…

САВЕЛЬЕВ: Нет, ну мне кажется, они переживают, что у них нет звания народного артиста России. Аль Пачино особенно.

ЛАРИН: Вот именно России, не Америки, да, а России. Они очень переживают.

КОВАЛЕВСКИЙ: А сколько сейчас стоит получить народного, кстати?

ШОРОХ: Да бесплатно!

САВЕЛЬЕВ: Ну да…

ЛАРИН: Ну, не знаю, не предлагали, не предлагали.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, за деньги-то у нас можно все сейчас сделать.

ЛАРИН: Ну, может быть, не знаю.

КОВАЛЕВСКИЙ: У вас есть с собой 300 долларов?

ЛАРИН: Я знаю, сколько стоят генеральские погоны, вот это я знаю.

КОВАЛЕВСКИЙ: А-а-а, да?

САВЕЛЬЕВ: А в каком ведомстве, в каком министерстве?

КОВАЛЕВСКИЙ: А в любом.

ЛАРИН: Ну, в общем, да, в любом. Ну я просто был полковником, а стал генералом.

КОВАЛЕВСКИЙ: Сколько?

ЛАРИН: Пип!!!

САВЕЛЬЕВ: Да?

ЛАРИН: Да.

САВЕЛЬЕВ: Напишите на бумажке, я озвучу, с вас все полномочия снимут.

ЛАРИН: Я после эфира скажу.

САВЕЛЬЕВ: Камиль, как называется этот спектакль, который с очень длинным названием, поэтому рекламировать не будем. Просто приходите.

ШОРОХ: Да, реклама смешная.

САВЕЛЬЕВ: Как он все-таки называется?

ЛАРИН: Я не вспомню длинное название, но короткое звучит так "Письма и песни мужчин среднего возраста времен караоке, дорожных пробок и высоких цен на нефть".

ШОРОХ: Это короткое название?

КОВАЛЕВСКИЙ: Это короткое название? Рабочее.

ЛАРИН: Это короткое название, да. Ну, не рабочее, короткое. Длинное - там можно долго о нем говорить.

КОВАЛЕВСКИЙ: Длинное на три часа.

ЛАРИН: Ну, у нас режиссер любит просто длинные названия, у нас было там: "Ля комедия, Или мы будем вас развлекать всеми средствами, которые хороши", или еще…

САВЕЛЬЕВ: Но в этом есть же свой прикольчик.

ЛАРИН: Ну, есть. Но, как правило, это потом сокращается. Вот этот спектакль будет называться "Письма и песни", "Песни и письма".

САВЕЛЬЕВ: Ну, понятно.

ЛАРИН: Вот. Поэтому… ну, кайф, не знаю, то есть, есть о чем поговорить.

ШОРОХ: О чем спектакль? Что там такое, что это?

ЛАРИН: В чем смысл? Ну, это практически продолжение разговоров мужчин, только там всякие другие темы - темы отношений с родителями, с детьми, опять же с женщинами (то, что мы не успели договорить). Ну как, мы уже сыграли три спектакля премьерных, нам кажется, что он получился, но мы все время дорабатываем, переделываем, переставляем. Вот сегодня будем собираться и новую версию выдавать, а завтра уже играть.

КОВАЛЕВСКИЙ: Я на Фейсбуке у кого-то прочитал, что спектакль отличный, но на него надо идти через месяц.

САВЕЛЬЕВ: Ну, это, знаешь… Нет, наоборот, в этом есть… Кажется, что одни идут через месяц, а одни наоборот идут на премьеру.

ШОРОХ: После чего через месяц? А, после премьеры.

САВЕЛЬЕВ: Ну, после того как он обкатается.

ЛАРИН: Это все по-разному. Вот мне кто-то звонит и спрашивает: можно я приду на премьеру? Я говорю: давай потом, когда мы ее обкатаем. Он говорит: в этом кайф, я хочу придти и именно посмотреть.

САВЕЛЬЕВ: На сырое мясо.

ЛАРИН: На сырое мясо, да, вот как вы. Тенденцию к развитию я увижу потом или приду еще, но я хочу именно на премьерный. А кто-то говорит: нет, вы обкатайте, а потом… Ну, то есть это зависит…

КОВАЛЕВСКИЙ: А кто у вас режиссер?

ЛАРИН: Сергей Петрейков.

КОВАЛЕВСКИЙ: Он вам кто, знакомый или нанятый человек? Или как?

ЛАРИН: Нет, мы учились все вместе, то есть "Квартетом", мы учились все на одном курсе, то есть мы на актерском, он на режиссерском.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вот как складываются взаимоотношения актеров и режиссера, которые знакомы и, в общем, друганы? Вы друганы?

ЛАРИН: Не то что мы прямо друганы такие, а мы давно вместе, мы скорее коллеги с режиссером. Отношения прекрасные, то есть я всегда разделяю друзей-приятелей и режиссера. Как бы я с режиссером не был в дружеских отношениях, но когда вступают какие-то профессиональные вещи, то на площадке я всегда, предлагая тем не менее свое что-то, но я…

КОВАЛЕВСКИЙ: Вы подчиняетесь?

ЛАРИН: Подчиняюсь, безусловно. Ну, как бы должен быть хозяин, а иначе будет такой разброд и шатания…

САВЕЛЬЕВ: Хаос.

КОВАЛЕВСКИЙ: А вы один такой дисциплинированный? Или вы все подчиняетесь и выполняете?

САВЕЛЬЕВ: Все ребята молодцы.

ЛАРИН: Нет, я опять же говорю, что все, естественно, предлагают. Если это хорошая идея какая-то или решение той или иной сцены, или монолога, то, естественно, мы и предлагаем, и обсуждаем, а дальше, если эта идея хорошая и правильная, потому что мы все-таки единомышленники, то она принимается.

САВЕЛЬЕВ: Камиль, скажите, пожалуйста, тешит ли вам самолюбие тот факт, что билеты на ваши спектакли одни из самых дорогих в Москве?

ЛАРИН: Да, это очень.

САВЕЛЬЕВ: Приятно это, есть в этом кайф?

ЛАРИН: Это очень приятно, конечно.

ШОРОХ: Вопрос: почему дорогие билеты-то вообще?

КОВАЛЕВСКИЙ: Мы тут детей пугали вашими дорогими билетами за 10 тысяч рублей.

ЛАРИН: 20, у нас 20, извините.

САВЕЛЬЕВ: Максим, давай, не путай…

ЛАРИН: Нет, я помню, "Разговоры мужчин", то есть первый наш "Разговоры мужчин среднего возраста", там уходил с рук у спекулянтов за 50 тысяч.

САВЕЛЬЕВ: А-а-а…

ШОРОХ: Вы билеты-то принесли нам?

ЛАРИН: Билеты вам?

ШОРОХ: Да.

ЛАРИН: Ну, я вам выпишу, конечно.

САВЕЛЬЕВ: Вот это подсечка, да, Камиль?

ЛАРИН: Нет, меня этим не возьмешь.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вот смотрите, с одной стороны, конечно, те, кто назначают такие цены на билеты, конечно, они сбрендили. Вы сбрендили!

САВЕЛЬЕВ: Сбрендили, да.

ЛАРИН: Ну, реально сбрендили.

ШОРОХ: Ну а как с этим бороться-то?

КОВАЛЕВСКИЙ: Секунду. Вы понимаете, что такое 20 тысяч рублей за билеты в театр? Неважно какой.

САВЕЛЬЕВ: Нет, не 20 тысяч рублей, а 40 тысяч за два билета. Ты же один не попрешься, правильно?

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну да, 40 тысяч, да-да-да. Вы понимаете, что в нашей стране нищей, в нашей нищей убогой стране… (я паузу выдерживаю)

ЛАРИН: Да-да-да, куда пойдет мысль.

КОВАЛЕВСКИЙ: Это беспредел, это вообще край.

ЛАРИН: Нет!

КОВАЛЕВСКИЙ: Но с другой стороны, я это всячески приветствую. Потому что если есть дураки, которые платят такие деньги, чтобы посмотреть на вас, то почему нет? Если народ покупает, почему не продавать?

ЛАРИН: Ну, действительно, если есть спрос. Но опять же это не весь зал у нас за эту цену продаются билеты, это так, какие-то ВИПовские...

КОВАЛЕВСКИЙ: А сколько мест в зале?

ЛАРИН: 650 .

ШОРОХ: И, кстати, где это все происходит?

ЛАРИН: ДК имени Зуева, Лесная, 18.

КОВАЛЕВСКИЙ: Это здесь, за углом.

ШОРОХ: Ну, да-да-да, на Белорусской.

КОВАЛЕВСКИЙ: А нам какие будут билеты? ВИП?

ЛАРИН: Вам? За 15, я думаю.

КОВАЛЕВСКИЙ: За 15. Ну, нормально, нормально.

ЛАРИН: Нет, это будет написано. Я, конечно, вам сделаю контрамарки, но на них будет написано: 15 тысяч. Чтобы вы знали, что это не дешевка.

САВЕЛЬЕВ: Я вас прошу: напишите 50, ладно? Нам тоже будет приятно, что нам контрамарки по полтинничку достались.

ЛАРИН: Хорошо. Хоть 100! Нет, ну вы понимаете, я же не говорю о том, что, а хозяйство у нас какое, а то, что надо телегу, там колесо ей подкрутить, что-то где-то покрасить, где-то что…

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, понятно, конечно.

ЛАРИН: Это же об этом никто не думает, они говорят: а, ну вот у вас дорогой театр. Ну так, слушайте, у нас столько помещений которые мы арендуем, у нас большой штат, мы уже сами гладить не гладим, себе не подшиваем костюмы…

САВЕЛЬЕВ: Камиль, ну при этом всем обстоятельстве есть и другие же хозяйства, и такие же большие штаты, столько же помещений, но билеты стоят в разы дешевле.

ШОРОХ: Ну и что? Ну что вы хотите выпытать, я не понимаю.

САВЕЛЬЕВ: Нет, я наоборот. Послушай, нет, наоборот кайфую, что есть шоу, есть постановки, есть спектакли, на которые стоит билет 50 тысяч рублей, я горд.

ШОРОХ: А некоторым театрам исполняется 90 лет, и там билет за 200 рублей можно купить.

САВЕЛЬЕВ: Совершенно верно, есть там молодые ребята. Вы еще молодые ребята?

ШОРОХ: Средний возраст.

ЛАРИН: Нет, мы еще молодые.

САВЕЛЬЕВ: Молодые ребята, которые достаточно небольшим коллективом добились таких результатов и подняли ДК Зуева до небес.

КОВАЛЕВСКИЙ: Слушайте, а скажите: как словить тот момент, когда спектакль надо закрывать? Ну, например, "День радио" - феерическое представление. Сколько было спектаклей сыграно?

ЛАРИН: "День радио" - где-то около 500, наверное.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да вы что?

ЛАРИН: Да.

КОВАЛЕВСКИЙ: Как вы поняли, что все, пора закрывать?

ЛАРИН: Ну, я могу сказать, у нас уже есть спектакль, который мы сняли. Допустим, студенческий спектакль "Это только штампы", он был построен на штампах кино, телевидения, оперы, оперетты. Мы просто поняли, что в какой-то момент публика не понимает этих штампов. Мы-то помним эти фильмы со штампами, с оценками… " Алешка, пойдем, да люблю ж я тебя, зараза…"

САВЕЛЬЕВ: "Что ты наделал…"

ЛАРИН: Вот-вот-вот! Все, молодежь перестала понимать, и мы поняли, что надо его провожать. И мы сделали такое шоу-похороны, какой-то торт сладкий вынесли, в общем, стояли у изголовья и проводили таким образом.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, вы это понимаете, потому что людей все меньше и меньше в зале?

ШОРОХ: Реакция, наверное?

САВЕЛЬЕВ: Народ не втыкает.

ЛАРИН: Нет, людей было много, но реакция, реакция, да. То есть они вроде бы хорошо, а уже не понимают. И поэтому здесь вовремя, конечно, нужно поймать этот момент.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну а вот "День радио"?

ЛАРИН: "День радио" пока идет. А он такой, он современный, о нас. Ну, это тогда нужно радио закрывать. А куда вы пойдете потом?

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, хорошо. А "День радио" как-то трансформируется? Опять же ведь, какие-то вещи там пять лет воспринимались, сегодня-то они воспринимаются, наверное, уже по-другому и звучат по-другому. Он трансформируется, этот спектакль?

ЛАРИН: Ну вот сейчас нет. Есть какие-то импровизационные вещи, которые по ходу возникают, но пока это все имеет место быть в реальной жизни, и поэтому чего его менять, зачем чего-то придумывать нереальное?

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, допустим, вы перед спектаклем смотрите в зале - 25 свободных мест. Настроение портится? Или такого не бывает?

ЛАРИН: Ну, пока (тьфу-тьфу-тьфу!) такого нет.

САВЕЛЬЕВ: Нет, вы знаете, в Москве может не портиться, потому что ты понимаешь, что те люди едут к тебе на спектакль, но в пробке. Все, они здесь, но в пробке, да.

ШОРОХ: Они приедут, приедут ко второму действию.

ЛАРИН: Скорее не портится, но как-то настороженно мы относимся к тому, что реагируют как-то не так. А бывает, что сегодня публика какая-то не такая.

САВЕЛЬЕВ: Вот согласись, сегодня зал один, а завтра другой.

ЛАРИН: Да.

САВЕЛЬЕВ: Это вообще, это феномен какой-то. На одни и те же вещи.

ЛАРИН: Да, чего бы ты ни делал! То есть давайте прибавим, может быть, органики какой-то, давайте как-то сейчас заведемся. А ничего не сделаешь. Вот, допустим, у нас на премьере, если возвращаясь к ней, вернее так, на театре есть: второй спектакль премьерный - провальный, как правило, что бы артисты ни делали. У нас - третий. У нас не бывает таких провалов, но спектакль идет как-то не так, мы понимаем. Вот вроде все делаем так же, но какой-то разброд и шатания в зале непонятные, вроде и смеются, но по ощущениям ты чувствуешь, что что-то не то. Вот как раз третий был у нас такой.

САВЕЛЬЕВ: Гастроли по городам - есть такое же ощущение, что в одном городе реагируют лучше, чем в другом?

ЛАРИН: Есть, есть. В Киеве, в Питере. Вот в Киеве зал встает перед началом. Когда мы выходим, они встают и начинают долго аплодировать.

САВЕЛЬЕВ: Круто! А в Калининграде? Я вот по ощущениям - тяжело.

ЛАРИН: В Калининграде не были, не были. Мы где-то вот так в Саратове… Да нет, в принципе народ очень адекватный. Ну нет, суровые есть, там какой-нибудь Магнитогорск, Челябинск, они такие суровые…

КОВАЛЕВСКИЙ: Скажите, а зачем вам вообще в принципе ездить на гастроли?

ЛАРИН: А приглашают. Как Слава любит говорить, "за длинным рублем". Ну, просто гастрольный вариант - это всегда другие впечатления.

САВЕЛЬЕВ: Да правильно!

КОВАЛЕВСКИЙ: Друзья, а как же… Если в Москве 40 тысяч билеты…

ШОРОХ: "За длинным" - в смысле далеко ехать, рубль там явно меньше, но просто далеко меньше.

КОВАЛЕВСКИЙ: А, в этом смысле! Нет, зачем, у вас есть гнездо, куда вам приносят в клювах деньги, деньги текут.

САВЕЛЬЕВ: Ну, где вы роитесь, а вам приносят в клювах.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да. Зачем куда-то выезжать?

ШОРОХ: Ковалевский, это ты такой алчный, для тебя только деньги важны. А люди хотят нести искусство в массы, тебе этого не понять.

САВЕЛЬЕВ: В Саратов люди нести искусство, ты понимаешь?

КОВАЛЕВСКИЙ: Личный посыл.

ЛАРИН: Нет, ну я объясню. Там мы не платим за аренду, там они сами решают эти проблемы.

КОВАЛЕВСКИЙ: А, вы чистоганом получаете.

ЛАРИН: И там обеды бесплатные.

САВЕЛЬЕВ: И номер с телевизором и с пультом.

ЛАРИН: И номер с телевизором и с кроватью, с такой широкой, то есть можно еще и отдохнуть нормально.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, тут да, тут как откажешь?

САВЕЛЬЕВ: Камиль, как вам удается оптимизировать расходы на съемку художественных фильмов? Это вообще, я сейчас преклоняюсь перед вами и перед вашими режиссерскими идеями, как можно весь один фильм… "Весь один фильм"… Да, "более лучше одеваться", да.

ШОРОХ: Один, сразу весь…

САВЕЛЬЕВ: Один фильм просто в одном автомобиле, на одной трассе, либо просто в одном павильоне, в одном офисе. Это фантастика! И собрать бешеные гонорары и там взгляды, и восторги зрителей.

ЛАРИН: Ну, гениальная идея была оператора из Санкт-Петербурга, не помню, он такой конструктор, просто с идеями, который собственно придумал снимать в автомобиле. То есть это настолько сократило количество смен и денег …

ШОРОХ: Да уж, да.

ЛАРИН: Вот. Ну, сам аппарат стоил там, конечно, конструкция такая на полозьях летала над нами. Но такая идея была предложена, и, в общем-то, она воплотилась. А дальше мы же не знали, мы же снимали вообще в кризисный период, когда непонятно было, что пойдет фильм, не пойдет фильм. Но рискнули, рискнули.

САВЕЛЬЕВ: А по вашим ощущениям, пошел, не пошел?

ЛАРИН: Ну, не знаю. Конечно, это не 35 миллионов, как собрали коллеги по цеху.

КОВАЛЕВСКИЙ: Это кто?

ШОРОХ: Это кто, кто?

ЛАРИН: Ну, вот "Яйца судьбы", по-моему, собрали порядка 35 миллионов.

САВЕЛЬЕВ: Ну, там немножко другая история все-таки. И, собственно говоря, и бюджет тоже немножко был другой.

ЛАРИН: Да и бюджет был другой, да. Ну и это собственно нетленка, которую, в общем-то, смотрят, пересматривают все…

САВЕЛЬЕВ: Да, совершенно верно. "Золотая коллекция".

ЛАРИН: Что не скажешь про наши фильмы, конечно…

КОВАЛЕВСКИЙ: Вы про "Яйца судьбы"?

САВЕЛЬЕВ: Да.

ЛАРИН: Ну, я шучу, как бы с иронией подаю.

САВЕЛЬЕВ: Надо вам Максима на свой спектакль пригласить, там много юмора.

ШОРОХ: А то он теряет чувство.

ЛАРИН: А у Максима есть чувство юмора?

ШОРОХ: Оно было вчера, а сегодня что-то случилось.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну как вы думаете? Ну вы чего?

ЛАРИН: Ну, глядя в ваши честные и улыбчивые глаза… Сам-то не улыбается, но глаза искрятся.

КОВАЛЕВСКИЙ: Я просто жду момента, чтобы наброситься на вас с жареным.

ЛАРИН: Так. Набросьтесь.

КОВАЛЕВСКИЙ: Собственно, мне все равно, но слушатели беспокоятся.

ЛАРИН: А, давайте.

КОВАЛЕВСКИЙ: "Задайте вопрос Ларину: какие отношения "Квартета И" с Евгением Гришковцом?"

ЛАРИН: Без комментариев.

КОВАЛЕВСКИЙ: А, видите, уходите от жаркого.

ЛАРИН: Нет, ничего, как бы я могу ответить. У нас никаких отношений. То есть он выпустил сейчас какой-то в эту же тему спектакль, тоже про какие-то письма, воспоминания.

КОВАЛЕВСКИЙ: "Сатисфакция", да?

ЛАРИН: Да.

КОВАЛЕВСКИЙ: Смотрели?

ЛАРИН: Нет, еще пока не смотрел, пока читал рецензии. Но я бы сходил. Почему нет?

КОВАЛЕВСКИЙ: А по-человечески? Я тоже немножко в курсе взбрыка вот этого. Что это, зачем?

ЛАРИН: Ну, это скорее к нему вопрос.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, я понимаю, конечно, к нему, но сейчас-то вы здесь. Ну просто как вы оцениваете? С чего вдруг, почему?

САВЕЛЬЕВ: Ну, поясни, Максим, для наших слушателей, в двух словах поясни.

КОВАЛЕВСКИЙ: А, вы не знаете? Гришковец чего-то ни с того, ни с сего взбрыкнул, на писал в своем "ЖЖ", что вот эти "Квартет И", дешевый юмор, я тут творю, пишу, а тут они выходят… Ну примерно так, да.

ЛАРИН: Ну да, вышли на мое поле и стали его пахать. Ну вот смысл такой.

КОВАЛЕВСКИЙ: Смысл такой, да. И ушел из "ЖЖ", обиделся и сказал: всё, я ухожу из "ЖЖ".

САВЕЛЬЕВ: А, это я помню, эпический поворот, да.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да, да. Я больше не буду, я больше не хочу… Что это?

ЛАРИН: Нет, я могу сказать так, что при всем уважении, а я его уважаю как, скажем, писателя, про актерство я ничего не могу сказать, хотя он почему-то говорит, что мы не актеры, да, с образованием. Ну, неважно. Тут я могу сказать, что я его уважаю как писателя, как автора, как драматурга. То есть у него очень хороший и приличный материал, и я смотрел у него там многие спектакли. По-человечески я не хочу обсуждать, потому что, может быть, я тоже плохой и вот здесь только рисуюсь, какой я замечательный и талантливый, а на самом деле я там мучаю маленьких детей и животных в свободное от работы время. Но я об этом не говорю по крайней мере, да? Поэтому обсуждать коллег по цеху, наверное, это не очень этично.

САВЕЛЬЕВ: Ну а с другой стороны, представляете, Тарантино подходу к Скорсезе и говорит: это я снимаю триллеры, это мое поле, не пахай!

ЛАРИН: Ну вот, ну что? Ну, здорово, ну что? Нет, но он же Тарантино. А так он сказал правду-матку прямо сейчас. Поэтому нет, я думаю, что Женя находится в каком-то поиске, может быть, у него кризис тоже среднего возраста, чего случается со многими мужчинами.

САВЕЛЬЕВ: Пускай ваши фильмы посмотрит?

КОВАЛЕВСКИЙ: То есть вы понимаете, что из-за вас он ушел из "ЖЖ"!

ШОРОХ: Ну ладно, хватит, ну что ты провоцируешь, правда?

КОВАЛЕВСКИЙ: Я хочу понять.

ШОРОХ: Ты позвони Гришковцу и у него спроси.

ЛАРИН: Я думаю, с этим вопросом, мы его уже обсудили.

КОВАЛЕВСКИЙ: Я просто с простой человеческой точки зрения хочу понять. Это все равно, что Сергей Стиллавин вдруг уйдет из радиоэфира, потому что есть другие радиошоу, понимаешь?

ШОРОХ: Да ты мечтаешь о том, чтобы он ушел из-за тебя.

КОВАЛЕВСКИЙ: Я хочу занять его место. И не только его.

ШОРОХ: Мы все это знаем.

САВЕЛЬЕВ: Камиль Ларин у нас в гостях. Хохотаем, веселимся, говорим о спектаклях и о кино. Да, Камиль?

ЛАРИН: Да. Мне выключили наушники, правда. Но, наверное, меня слышат. Раз-раз-два…

САВЕЛЬЕВ: Микрофон работает?

ЛАРИН: Микрофон работает.

САВЕЛЬЕВ: Ну все, это самое главное на радио. Камиль, какие очередные художественные произведения, очередное полотно, очередная лента выйдет вскоре?

ЛАРИН: Ну, мы планируем все-таки экранизировать спектакль "Быстрее, чем кролики". Мы к нему долго подбираемся, потому что там сложная тема, камерная, но мы ее будем переписывать, то есть адаптировать под кино. И, может быть, на следующий год приступим к съемкам. А летом я снимался с замечательным режиссером и драматургом Петром Гладилиным, фильм по его сценарию, "Упакованные" называется. Я надеюсь, что он все-таки выйдет.

ШОРОХ: Что это - комедия, драма, трагедия?

ЛАРИН: Это комедия, драма, трэш, мэш - как угодно. Там все, то есть он такой многослойный пирог, как я его называю, и он там всего написал. Ну и еще про вторую работу не могу не сказать, Леонид Мазар снял двухсерийный, как говорят на западе, мувий, а у нас мувик. Должно в ноябре выйти, называется "Крепкий брак". Могу сказать про канал. Или у вас нельзя говорить?

КОВАЛЕВСКИЙ: Если это "Россия", то можете.

ЛАРИН: "Россия-1".

САВЕЛЬЕВ: Ага-а! Скажите, пожалуйста, на каком канале? - Вы знаете, "Россия-1" канал.

КОВАЛЕВСКИЙ: Не мудрено, это лучший канал в России.

САВЕЛЬЕВ: Он единственный в вашем телевизоре.

ЛАРИН:. Мы снялись там с Юлей Меньшовой.

КОВАЛЕВСКИЙ: Что, два человека?

ЛАРИН: Нет, ну главные персоны, как называется, крепкий брак. В общем, понятно, о чем речь.

САВЕЛЬЕВ: Хотите развестись.

ЛАРИН: Нет. То есть это завод, тема заводская такая, брак.

КОВАЛЕВСКИЙ: А, брак на заводе.

ЛАРИН: Брак на заводе, да.

КОВАЛЕВСКИЙ: А, в этом смысле… Я думал, как у Райкина: "нормальная дружная семья, хотят развестись…"

ЛАРИН: Нет-нет.

КОВАЛЕВСКИЙ: А вы видели фильм этот уже, нет?

ЛАРИН: Да, смотрел.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну как?

ЛАРИН: Ну, не стыдно, по крайней мере. Но как обычно, не хватило четырех съемочных дней, потому что в таком жестком режиме, за 11 дней снимался этот мувик. Но я надеюсь, как я говорю, "ну, вам-то понравится". Нет, не вам, я просто про друзей и знакомых: "Ну как тебе?" Я говорю: "Ну, так, ничего, нет, но вот здесь вот… Но тебе-то понравится". Так что нет, хорошо, для широкой публики. Нет, это не пошло, это актуально, это, в общем-то, жизненно. Не шедеврально, но талантливо.

САВЕЛЬЕВ: Слушайте, конечно, ваша четверка вызывает определенную зависть в самом лучшем смысле этого слова, да, у многих,

ЛАРИН: Слава богу!

САВЕЛЬЕВ: Потому что есть такое олицетворение настоящей мужской дружбы.

ШОРОХ: Я только подумала о том, что женщины бы так не смогли даже.

ЛАРИН: Нет, близко, да.

КОВАЛЕВСКИЙ: Даже не потому, что вы такие талантливые, что тоже спорно.

ЛАРИН: Да нет-нет, я говорю о том, что…

САВЕЛЬЕВ: Говорите-говорите, но только "спорно", пожалуйста, уберите.

КОВАЛЕВСКИЙ: Нет, правда, действительно вызывает восхищение то, что вы столько лет и не разошлись.

ШОРОХ: Вместе, да.

ЛАРИН: Да, вот видите, мучаемся.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну вот что, чем вы повязаны - деньгами?

САВЕЛЬЕВ: Контрактами? Мы же понимаем, что там да, там постоянные ссоры.

ШОРОХ: Ссоритесь вы?

ЛАРИН: Нет, прежде всего какое-то, как я уже говорил про это, слово "единомышление", желание все-таки не затеряться в мире искусства и все-таки оставить приличный след, желательно там 52 размера какого-нибудь. Нет, ну здесь всё: здесь и дружба, здесь, естественно, и бизнес, чего там скрывать-то, конечно. То есть мы друг другу помогаем жить и наслаждаться жизнью. В общем-то, это правильно, это нормально. То есть, ну просто представляли: хорошо, ну вот мы там разбежались, и чего дальше?

САВЕЛЬЕВ: Сольная карьера.

КОВАЛЕВСКИЙ: А-а-а, смотрите, Камиль, какая засада-то получается.

ЛАРИН: Да?

КОВАЛЕВСКИЙ: Что если вы разбежитесь каждый по одиночке, то вы можете стать никому не нужны.

ЛАРИН: Вот, я про это и говорю.

САВЕЛЬЕВ: Перехлопает ваш Гришковец всех.

ШОРОХ: Поодиночке.

ЛАРИН: Да-да, одиночки.

КОВАЛЕВСКИЙ: Тут-то Гришковец и поймет…

САВЕЛЬЕВ: Да ладно, ладно.

ЛАРИН: Нет, у нас Саша Любимов. Ну, знаете Александра Любимова.

КОВАЛЕВСКИЙ: "Взгляд".

ЛАРИН: "Взгляд", да. Он время от времени, когда мы встречаемся, нам говорит: "О, а вы еще все вместе? Я думал, вы уже разбежались давно".

САВЕЛЬЕВ: А вы ему: мы же не "Вигара".

ЛАРИН: Да-да- да. Поэтому нет, вместе хорошо, и это не отменяет, кстати, того, что у кого-то будут сольные какие-то программы. Вот Саша Демидов, например, запел.

КОВАЛЕВСКИЙ: Дай бог Демидову здоровья! Но знаете, он нас подвел как?

ЛАРИН: Да вы что?

КОВАЛЕВСКИЙ: Да. Вы ему, пожалуйста, передайте волшебный пендель.

САВЕЛЬЕВ: А, да, кстати, вы у него заберите контрамарочку.

ЛАРИН: Не приехал? Всё, все его контрамарочки теперь ваши.

ШОРОХ: А когда было дело-то?

КОВАЛЕВСКИЙ: Когда было дело? Ты не помнишь, когда Демидов не пришел?

ШОРОХ: Нет, не помню.

САВЕЛЬЕВ: Недавно, недавно.

КОВАЛЕВСКИЙ: Всё, он попал в черный список ВГТРК. Так ему и передайте. Только за 500 долларов он сюда войдет.

ЛАРИН: Ну, знаете, у какого-то известного конферансье было такое: "Если я не пришел на мероприятие, то я либо умер, либо на более ответственном мероприятии".

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, понятно, да. Какое может быть более ответственное мероприятие, чем прямой эфир на ВГТРК? Полторы тысячи долларов, чего 500?

ЛАРИН: Ну, я приду, хотите?

КОВАЛЕВСКИЙ: Вы уже пришли.

ЛАРИН: Ну, еще раз приду, теперь за него приду.

САВЕЛЬЕВ: "Камиль, респект тебе от звукооператора в фильме "День выборов". Вы понимаете, о чем речь?

ЛАРИН: О, да. Не подписался?

САВЕЛЬЕВ: Нет. Но из Калининградской области СМСка пришла.

ЛАРИН: А, спасибо, спасибо.

КОВАЛЕВСКИЙ: Я, кстати, пересматриваю "День выборов", и считаю, что там некоторые моменты есть, которые можно запросто занести в анналы отечественного кино.

ЛАРИН: Уже, по-моему, занесены. А какие именно?

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, например, Стеблов, его появление.

ЛАРИН: А, да-да-да, очень колоритный.

КОВАЛЕВСКИЙ: Грандиозный совершенно! Просто учебник. Или Ефремов.

ЛАРИН: Да.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, Ефремов же вообще!

ЛАРИН: "Прокляну!"

САВЕЛЬЕВ: Как он украл балалайку там, как он элегантно…

КОВАЛЕВСКИЙ: Вот есть фильмы, особенно после… Ведь "День выборов" - это второй после…

ЛАРИН: Нет, "День выборов" как раз первый.

КОВАЛЕВСКИЙ: А, первый.

САВЕЛЬЕВ: Как раз-таки первый.

ЛАРИН: У нас спектакль "День радио" - первый, а фильм - "День выборов".

КОВАЛЕВСКИЙ: То есть я посмотрел "День радио" на DVD, потом вышел фильм "День выборов", потом фильм "День радио". Такой порядок, да?

ЛАРИН: Да, да.

КОВАЛЕВСКИЙ: Неважно, каждый раз, когда выходит что-то, после чего уже было и знаешь, всегда: ну, это не то, нет, спектакль круче, фильм хуже…

САВЕЛЬЕВ: Книжка лучше, да?

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну да, книжка лучше. То есть всегда следующее по определению хуже, чем то, что уже было, к чему ты привык.

ЛАРИН: Да, мы боялись очень.

КОВАЛЕВСКИЙ: И с фильмом в принципе точно так же. Он мне в принципе не очень понравился.

ЛАРИН: "День радио"?

КОВАЛЕВСКИЙ: "День выборов". Но так получилось, что я сначала посмотрел этот фильм сам, потом спустя какое-то время посмотрел у друзей, потом еще раз у друзей, которые уже показывали своим друзьям. И к третьему разу я вошел во вкус, забыв про спектакль, который смотрел на DVD. И сейчас, по прошествии стольких лет, я считаю, что вообще фильм удался. Вот если отвлечься от первоисточников.

ШОРОХ: От первой эмоции, которая у тебя была по поводу этого фильма.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да, да. Вы сами пересматриваете это кино?

ЛАРИН: Нет, нет.

КОВАЛЕВСКИЙ: Посмотрите, отличный фильм!

ЛАРИН: Я на "Разговоры мужчин" как-то что-то зашел и с начала начал смотреть и прямо до конца, "О чем говорят мужчины".

КОВАЛЕВСКИЙ: А вот "Разговоры" - слабенький фильм.

ШОРОХ: Еще пару лет, и тебе он покажется прекрасным.

САВЕЛЬЕВ: Да. Человеку плохо, спасайте человека…

КОВАЛЕВСКИЙ: Нет, ну ладно, кто-то хоть раз должен был это сказать.

ЛАРИН: У меня на "Кинотавре" с одним знакомым было, сейчас мы очень дружим с ним. Значит, подходит человек на "Кинотавре" и говорит: "Здравствуйте, Камиль, меня зовут Игорь". Я говорю: "Здравствуйте, Игорь". "Я смотрел фильм "День выборов" 45 раз". Дальше я ему говорю: "Вы сумасшедший?" Он говорит: "Нет". Я говорю: "Будем дружить". Всё, и вот до сих пор мы дружим.

КОВАЛЕВСКИЙ: С психом дружите, да?

ЛАРИН: Ну, как выяснилось, нет.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, значит он соврал. Ну что за бред - 45 раз смотреть?

ЛАРИН: Нет, ну слушайте, вы уже смотрели четыре или пять раз, да?

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, три, четыре, да.

ЛАРИН: Не будучи поклонником.

САВЕЛЬЕВ: А если у парня застрял диск DVD? Ну что поделать?

ЛАРИН: А если свет выключили в этот момент? Он посмотрел до половины?

ШОРОХ: Что, нет фильма, который ты смотрел больше десяти раз?

ЛАРИН: Ну, "Джентльмены удачи", "Кавказская пленница", "Ирония судьбы" - уже 30 раз.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да, такие да.

ШОРОХ: Ну что, где десять, там и 20, а где 20, там и 45.

САВЕЛЬЕВ: Может, он на перемоточке смотрит, да и все.

ШОРОХ: Вот именно, а на любимых моментах тормозит.

САВЕЛЬЕВ: Получает удовольствие.

ЛАРИН: Может, приврал, видишь, а я его…

САВЕЛЬЕВ: Камиль, а по ощущениям, если мы говорим "О чем говорят мужчины", первая и вторая часть, вам-то самому какая больше нравится - в офисе или в автомобиле?

ЛАРИН: В автомобиле, она более легкая, более такая, как бы сказать, народная, что ли, нельзя сказать, но тем не менее. А вторая часть, она более такая глубокая и философская. Поэтому каждому свое. Например, на втором фильме "О чем еще говорят мужчины" мнения очень разошлись, то есть кто-то очень хвалил, а кто-то очень ругал, то есть очень полярные были. А тот приняли практически 90 процентов.

КОВАЛЕВСКИЙ: А я его, кстати, так и не посмотрел, второй фильм.

ЛАРИН: Ну что, мне еще диск дарить вам?

КОВАЛЕВСКИЙ: А шо, есть?

ЛАРИН: Еще и в фильм пригласить в следующий?

КОВАЛЕВСКИЙ: А у вас в машине разве не лежит для гаишников?

ЛАРИН: Уже нет. Раньше я возил.

КОВАЛЕВСКИЙ: Так часто нарушаете правила?

ЛАРИН: Нет, так часто. Ну как-то, не знаю, останавливали. То есть у меня завсегда было. А я всегда открывал багажничек, говорил: пойдем к лотку.

САВЕЛЬЕВ: Диски, футболки, плакаты.

ЛАРИН: Да, плакаты, совершенно верно, футболки, диски, да, там ручки…

САВЕЛЬЕВ: За две сплошных - контрамарка.

ЛАРИН: Слушай, у меня было две сплошные, это уникально просто. Если есть время, прямо в двух словах.

ШОРОХ: Да.

ЛАРИН: Меня останавливают, я открываю чудо-магазинчик свой, он говорит: нет-нет, я не принимаю, иди садись к плохому лейтенанту. Ну, есть хороший, а есть плохой.

САВЕЛЬЕВ: Да-да-да.

ЛАРИН: Вот, значит, он меня не узнает, не знает ни фильмов. И потом он говорит такую фразу: "Камиль Шамильевич, ну я же вышел на улицу, я же должен заработать. Вот вы же у себя в театре, вы же продаете билеты?". Я говорю: "Нет, я вам сейчас легко даю две контрамарки". Он говорит: "Как, бесплатно?" Я говорю: "Да". И у него файл завис. Он две минуты думал. Я говорю: "Все нормально у вас? Нашатырь, может быть, что вам нужно, проветрить помещение ваше?" Он говорит: нет-нет. И достает с торпеды документы мои, отдает и говорит: "Идите". Я говорю: "То есть?" То есть настолько его поразило, что можно сделать что-то бесплатно. Я говорю: "А контрамарки?" Он говорит: "Нет-нет, земля круглая, может быть, когда-нибудь встретимся".

КОВАЛЕВСКИЙ: Ты подумай, а!

САВЕЛЬЕВ: Послушайте, может быть, он не знал, что такое слово "контрамарка"?

ЛАРИН: И на всякий случай тогда решил…

САВЕЛЬЕВ: "Две контрамарки…" Контрабанда? Максим, ты сейчас завис. Ты просматриваешь фильмы?

КОВАЛЕВСКИЙ: Нет, я читаю, кто сколько раз смотрел фильмы.

САВЕЛЬЕВ: Да, нам из Иркутской области пишут: "Пацан, 45 раз! "О чем говорят мужчины" - более 200 раз точно". Виктор из Иркутска.

ЛАРИН: Вот с ним бы я точно, наверное…

САВЕЛЬЕВ: То есть Витя сумасшедший? - Да. "Я смотрела все фильмы очень много раз, цитирую с любого места. "Квартет" обожаю еще с клипа Клеменсии".

ЛАРИН: Клементии.

ШОРОХ: Клементии, "Где-то за морями".

ЛАРИН: "Где-то за морями…" Ой, это Андрей Лукашевич снимал.

САВЕЛЬЕВ: А вы там что делали, в этом клипе?

ЛАРИН: Мы там делали непонятно что, мы изображали каких-то водолазов, каких-то врачей, каких-то бандитов.

ШОРОХ: Пасы руками.

ЛАРИН: Это все было в поле, абсолютно не связано со смыслом песни, но тогда снимали такие клипы, он снят был как бы хорошо, но вообще непонятно о чем.

САВЕЛЬЕВ: Но у Клементии сомнительный выбор - пригласить вас на роль артиста в клипе.

ЛАРИН: Это скорее пригласил Андрей Лукашевич, наш друг-режиссер, который там Сашечке… "Мальчик хочет в Тамбов", кстати, он снял. А вы знаете, что я в нем там снимался, у Мурата Насырова? Вот этого лысого монстра. Это был я там.

КОВАЛЕВСКИЙ: Помните, вы хотели в Тамбов?

ЛАРИН: Узнаю брата Колю.

ШОРОХ: Я помню этот клип, с детства, конечно.

ЛАРИН: Я шутил, я там был.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да ладно! Реально? Ты знаешь: чики-чики, тики-тики-та…

ЛАРИН: Да, это да.

КОВАЛЕВСКИЙ: Обалдеть!

ЛАРИН: Это да, это я. И главное, сам покойный Мурат Насыров не знал об этом, потому что мы снимались в разные дни, и когда День города в Химках был, я подхожу и говорю: " Мурат, меня Камиль зовут. А я у тебя снимался в клипе". Он говорит: "В каком?" Я говорю: "Мальчик хочет в Тамбов". Он говорит: "Подожди, это ты? Вот этот лысый монстр, да?" И он меня вызвал на сцену, говорит: вот, этот человек тот самый… Это как с той лягушкой, когда: я, я это придумала! Это смешно было.

КОВАЛЕВСКИЙ: Камиль, а знаете что еще интересно? Вот у нас тоже своего рода творческий коллектив.

ЛАРИН: Да? Ну, в смысле: я заметил.

КОВАЛЕВСКИЙ: И вот у нас цыган, татарка и еврей команда.

ШОРОХ: Почему татарка, когда я хохлушка!?

КОВАЛЕВСКИЙ: А, хохлушка, извини.

ЛАРИН: Хохлушка-татарка - это в Крыму.

САВЕЛЬЕВ: Близко очень, да.

ШОРОХ: Я говорю татарка, потому что Камиль пришел.

КОВАЛЕВСКИЙ: В Крыму ты татарка, да. Я все время путаю. Цыган, хохлушка и еврей. И у нас страшный национализм.

ШОРОХ: Непримиримость.

ЛАРИН: Это нормально, это нормально.

КОВАЛЕВСКИЙ: Евреев у нас вообще не любят.

ЛАРИН: Ну а кто их любит?

КОВАЛЕВСКИЙ: Да. А вот как у вас?

ЛАРИН: У нас! У нас 70 процентов евреев. А куда деваться?

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну вы можете сказать: вот ты, морда жидовская.

САВЕЛЬЕВ: Я тебе как татарин заявляю!

ЛАРИН: Как татарская морда. Если я скажу: как татарская морда заявляю, тогда могу сказать. А так, ну отчего вдруг? Нет, ну нет.

КОВАЛЕВСКИЙ: Нет, у нас просто сплошь и рядом.

ЛАРИН: Нет, ну мы шутим на эту тему иногда, но, в общем-то, без обид. В общем-то, у нас в одном интервью в газете написали: у них многонациональный коллектив.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну!

ЛАРИН: Два еврея, татарин и русский. Но вот как это с творчеством было связано, непонятно. Но вот отметили, что два еврея, татарин и русский. Типа: как бедному русскому-то Сашке живется среди нацменьшинств.

САВЕЛЬЕВ: Притесняют со всех сторон. С одной стороны - евреи, с другой стороны - татарин.

ЛАРИН: Нет, ребята сами шутят на эту тему, и, в общем-то, сейчас можно не скрывать свой пятой графы, и поэтому они говорят: да, вот еврейский сионизм. Нет, ну это, конечно, напрягает иногда, потому что я говорю: ну, ребята, ну хватит о своем еврейском уже.

САВЕЛЬЕВ: На идише говорят, да? Хаби, седер, все дела…

ЛАРИН: Нет, не умеют. Да нет, нет, национальный вопрос у нас как-то не стоит вообще.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну и дай бог!

ЛАРИН: Да.

КОВАЛЕВСКИЙ: Камиль, спасибо вам огромное, что пришли к нам.

ЛАРИН: Спасибо вам, что пригласили.

КОВАЛЕВСКИЙ: Значит, Демидову передайте волшебный пендель, что так не делается, что мы разочарованы и что теперь только за очень большие деньги.

ЛАРИН: Угу.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну и, конечно, творческих успехов вам. И приходите к нам еще.

ЛАРИН: О, вы можете отомстить Демидову!

САВЕЛЬЕВ: Не придти на спектакль ваш, да?

ЛАРИН: Ха-ха-ха!!!

КОВАЛЕВСКИЙ: Спасибо большое.

САВЕЛЬЕВ: Спасибо. Камиль Ларин у нас в гостях.

ШОРОХ: Спасибо. До свидания.