Рейс 11-14 Никас Сафронов

МИРИМАНОВ: Сегодня у нас особо важный попутчик Никас Сафронов. Здравствуйте, Никас.

САФРОНОВ: Добрый день.

СНЕЖИНА: Академик международной академии искусств.

САФРОНОВ: Нет, нет, Российской академии. Кто вам дает эту информацию? Откуда вы берете?

МИРИМАНОВ: Это электрическая сеть Интернет.

СНЕЖИНА: А вы вообще читаете то, что о вас пишут?

САФРОНОВ: Вы знаете, нет. Я не пользуюсь Интернетом, к сожалению. А может быть, и хорошо. Мне вот приятно, я пришел и везде написано: "Радио "Маяк". Я помню это с детства. Сколько сегодня радио разных совершенно. И только радио "Маяк" на слуху, как говорится…

МИРИМАНОВ: На кухне трехпрограммник.

САФРОНОВ: Да, да, приятный звук для слуха. Это правда. Вдруг я посмотрел на эти стенки, где написано, и сразу детство вспомнилось. Хотя уже не молод, наверное.

СНЕЖИНА: С такой нежностью вы об этом говорите! Значит, этап вашей жизни под названием "детство" был светлым очень?

САФРОНОВ: Как у каждого нормального человека, ребенка, любое детство, не важно, где он родился. Случайно сегодня утром пришел из мастерской, решил поспать, чтобы придти к вам свежим, бодрым. Веселы и бодры, как говорил Евстигнеев в фильме "Посторонним вход воспрещен". Тоже из детства. И вдруг включил "Армию трясогузки". Я помню, там такой был подвал, куда ребята спускались беспризорные. И там какой-то купец уехал в Париж, а дом решил сжечь. Дом сгорел, а подвал нет. А он был с запасами, он там что-то продавал. И там висят такие рульки колбасы, пряники, всякие банки тушенки. И они открывают. Мальчик голодный вступает в эту "трясогузку" партию. И я вдруг захотел так есть! Достал рульку колбасы и полбатона… И с таким ужасающим чувством обиды, почему этот фильм именно сегодня показали.

СНЕЖИНА: То есть вы так внимательно следите за своим питанием?

САФРОНОВ: Я помню все детство по фрагментам. Оно такое разное. Наверное, у нас не такое было детство, как сегодня у детей, которые капризничают. У меня знакомая одна в крупной компании, девочка учится в Лондоне, все время капризничает, хандрит. И мама говорит: "Слушай, ты что, недоедаешь? А ну, молчи давай, заткни свои обиды и давай учись. Тебя послали в Лондон". То есть другое детство и другие приходят вещи у людей. Вот однополые браки, например. Тоже, наверное, хорошо или плохо? Но это разрушает структуру церкви. Говорят, что одна из причин ухода Папы это то, что хотели, чтобы он узаконил эту историю. Мне кажется, этот момент должен все-таки быть вечным. Вот мне сегодня сон приснился: судья в Древнем Риме. Путешествие в Рим, судья, в Древнем Риме. Ему выбивают доску за честность из мрамора. И должны на его дом с золотым сечением поставить на входе, что это честный судья. Удивительные вещи. И мне кажется, миру осталось существовать лет 50, не больше. В том понимании, которое мы видим сейчас. Потому что все меняется. Вот эти отношения меняются, давление на церковь, которая существовала. Я, кстати, был в одной церкви Святого Павла, и там много-много круглых портретов из мозаики Папы. Оказалось их 272 Папы было, начиная с четвертого столетия. И только один отказался от трона, и то ушел только после того, когда его попросили, через 6 лет. Вот. Но один пришел и ушел он, и не хотел быть, ушел в монастырь. И очень недолго прожил какой-то Папа. А вот этот Папа ушел самостоятельно, это было для всех потрясением. Но я жил напротив "Медичи" в гостинице, и увидел, как ударила молния в крест. Я говорю: "Ребята, посмотрите, в крест молния ударила. Что-то здесь не то". И, действительно, оказывается, Папа в это время отрекся. Вот верит в Бога, нет, а оно существует, оно работает, независимо от нас. И вот в церкви я увидел 272, и 272-ой освещался Папой. Я говорю: "Слушайте, ну, вот что-то недолго он здесь повесит. Скорее всего, что-то случится".

СНЕЖИНА: Как в воду глядел.

САФРОНОВ: В этот же день все происходит. А следующий будет афроамериканец какой-нибудь. Действительно, лечу в самолете и вижу, как первый как бы и главный претендент именно южноафриканский кардинал. Поэтому такие вещи - знаки подаются. Вот, например, тот же самый астероид, который упал. Он не долетел до Земли, разбился. Земля не подпускает пока, охраняет, не знаю, намоленность тех же Пап и нашего Патриарха. Но все это работает. Все работает, независимо от нас.

СНЕЖИНА: Никас, вы сказали, что цивилизация, максимум 50 лет впереди у нас. И все. Вы счастливы, что вы как живописец живете именно в это время?

САФРОНОВ: Вы знаете да. Я счастлив, что я с вами нахожусь в одной студии. Я счастлив тем, что я все-таки проснулся сегодня с состоянием, что я приду к вам на встречу. Это правда. Нужно пользоваться каждым мгновением, каждой секундой. Со временем ты это начинаешь понимать все четче. Потому что в юности, в детстве хочется, чтобы скорее урок закончился. Он длится вечно. Эти 45 минут несчастных! Сейчас только встал, только зубы почистил - час прошел. И время летит, как будто другое. И поэтому нужно наслаждаться каждым мгновением. Нужно понимать, осознавать, любить друзей, близких, родителей, прощать обиды. Относиться к сегодняшнему дню, как к подарку судьбы. Что он есть у тебя, что ты можешь наслаждаться любым, вот взгляд на ваши глаза, ваши волосы, как слушаете, радиослушатели, меня, в том числе. Все это очень должно вызывать у тебя некое чувство восхищения, восторга. Я стараюсь, во всяком случае, я работаю над этим.

МИРИМАНОВ: Вы говорили, что категорически, пока, к сожалению, к счастью, не пользуетесь Интернетом. Но это тоже как бы такое проявление современной жизни. Хочешь, не хочешь, но есть.

САФРОНОВ: Вы знаете, надо. И, конечно, освоить Интернет не так сложно.

МИРИМАНОВ: Но, с другой стороны, это получается такое незамутненный взгляд, в хорошем смысле. То есть, я не там. И та помойка, которая там есть, и те люди, которые там крутятся, что-то пишут, что-то выкладывают, в том числе и про вас, про все, понятно, да? Ну, вы как-то в стороне. И, может быть, хорошо, это никаким образом касательной не задевает.

САФРОНОВ: От людей можно отстраниться, как страус, засунуть в песок голову, и, вроде, тебя это не касается. На самом деле, это касается, конечно. Потому что тебе пишут, ты должен как-то сопротивляться, объясняться. Каких-то там 20-ть Никасов, 26-ть Никасов Сафроновых убрали, появилось 18-ть, убрали, сейчас пять опять с моими фотографиями.

МИРИМАНОВ: Такие странички псевдо такие, да?

САФРОНОВ: Да. Кто-то рисует по фотографиям, кто-то живет в Америке, кто-то знакомится с девушками. Я к этому миру не имею никакого отношения. Тебя могут подставить, все это может попадать на первые много лет полосы, хотя это не имеет к тебе тоже никакого отношения. И тогда ты как художник должен либо бороться всю жизнь с этим, и тогда отложить работу, живопись, искусство, либо ты должен не замечать это. И мир сам по себе как-то варится и, в конце концов, борщ получается, если его вовремя убирать как бы с плиты. То есть, все равно что-то происходит в этом мире с твоим брендом, и с твоей фамилией и так далее. То есть все зависит от того, насколько ты сам позитивен, насколько ты в мире. Конечно, мир разный, он бывает справедливый и несправедливый. Ты думаешь: ну, как так? Ты всю жизнь занимаешься благотворительностью, ты помогаешь, курируешь школы, даешь деньги, заработанные своим кровным трудом. И в результате какой-то человек берет и пишет гадости тебе в Интернете. И это начинают муссировать. Какая-то тетка обвиняет тебя в какой-то гадости и просто. Потом что придуманная акция. Ты начинаешь подавать в суд, идет… Какая-то группа показывает тебя в клипе, ты начинаешь тоже сопротивляться, чтобы никак не быть связанным с этим.

В результате тебя все время подставляет кто-то.

СНЕЖИНА: И ты тратишь очень много сил на это.

САФРОНОВ: Это, конечно. Но ты переживаешь. Если б ты был случайно в этом процессе, то понятно, что говорят и говорят, лишь бы говорили. Но на каком-то этапе ты уже понимаешь, что ты - академик, что ты - профессор, что у тебя ученики, что у тебя есть школа, две школы твоего имени, на тебя равняются там дети, даешь мастер-класс, инвалиды, сироты, бездомные. И они на тебя смотрят, как на бога. И вдруг, раз, и их героя берет и вниз головой. Притом сам герой ни ухом, ни рылом об этом даже не знает. Его просто берут и муссируют, потому что это модно, потому что это может быть "смертный приговор" какой-то программы, еще какой-нибудь. И тебя начинают… А ты живешь своей жизнью. И, с одной стороны, может быть, и правильно. С другой стороны, обидно. Но ты должен сам заниматься, это в твоих руках.

СНЕЖИНА: Никас, вы производите впечатление очень спокойного человека.

САФРОНОВ: Это кажущееся …

СНЕЖИНА: Но внутри такой стержень… Видно, что он стальной. Как часто вы можете ударить кулаком по столу?

САФРОНОВ: Редко, но могу, конечно. Мне нравится фильм старый. Я очень много просматриваю старых фильмов и французских, итальянских. Я взял все об Алане Делоне, о Бурвиле, старые наши фильмы, в том числе. И один из фильмов о Савве Морозове. Играет Капелян, замечательный актер, И там какой-то граф перчатку ему кидает, вызывает на дуэль. А он говорит: "А у меня же мать дворовая, я могу и оглоблей". Тот с шашкой, а он оглоблей. В результате получается, что иногда достают тебя и, конечно, ты можешь сорваться и послать. Я человек не гордый, могу и…

МИРИМАНОВ: Оглоблей двинуть в ухо.

САФРОНОВ: Да. Но это редко. Я, кстати, не могу хамству отвечать хамством. Один человек может это легко делать, я начинаю переживать, почему так. Я начинаю пока для себя кумекать, другой, может, и правду скажет: да что вы, да я вас! И замечательный тоже старый такой сюжет был "Эти разные лица" с Ильинским. Там есть сюжет один по Чехову, когда там говорят: "А ваши туфли лежали в нашем подъезде у мадам такой то". И герой спектакля: "Да я тебя сейчас зарежу". Он как раз должен короля играть. Я хочу сказать, что, наверное, может быть, тоже не так плохо, что ты не наглый. Не то, что ты не то, что интеллигентный, но реагируешь вот так болезненно. С другой стороны, не начинаешь устраивать какие-то бойни. Это, наверное, тоже свойство моего характера. У меня мама была верующая, папа из рода священников. И на хамство… Я как бы благодарю Бога, что вообще он дал мне жизнь, и что можно простить этих людей, пока я живой. Я это делаю.

СНЕЖИНА: Но разряжаться же тоже нужно где-то?

САФРОНОВ: Разряжаться в работе, во-первых.

МИРИМАНОВ: А лучше не напрягаться.

САФРОНОВ: Иногда в бассейн хожу и плаваю долго. Раньше мы как-то дрались, выясняли отношения, защищали свои права, честь девушек. Рвали цветы, бегали от милиции, которая преследовала. Это было около Ленина. У нас все цветы в Ульяновске росли около площади Ленина, где стоял Ленин.

СНЕЖИНА: Цветов не было

САФРОНОВ: Цветы были в садах чужих. Но там был некий риск, престиж. Вот ты сорвал на площади Ленина, где факелы, прожектора. И убежать. Конечно, глупо, но, тем не менее… Вот Ленина я люблю.

МИРИМАНОВ: Спасибо Ленину за цветы.

СНЕЖИНА: И тогда, наверное, вы попали в прожектор. И вам это понравилось, Никас.

САФРОНОВ: Да, да. Не то, что понравилось, но как раз, когда тебя приводят в милицию и говорят: "Вот он это…" - "А ты говоришь: "А что, там был Ленин?"

СНЕЖИНА: Сегодня воскресенье. И для многих это выходной, день долгожданный, хотя уже тяжелый, впереди понедельник. Вот как устроена в этом плане жизнь художника?

САФРОНОВ: Во-первых, я дольше работаю. У меня такой какой-то автомат. Я с пятницы на субботу дольше работаю, но и позже сажусь. Обычно до 10-11 даже могу. Потом отсыпаюсь. Но я так устроен, что и спать-то нельзя. Вроде как ты думаешь по привычке… Говорят, что человек…, вот у него склероз начинается оттого, что буквально за сто лет жизнь человеческая продлилась на 20 лет. 50 лет или у кого-то 52 года, 54 - древний старик, у какого-то классика, 53 года, древний старик шел… Сегодня 80 лет и 90. Но мозг, говорят, не соображает еще. И организм человеческий не привык, и он начинает теряться, попадать в некую прострацию, скажем так.

СНЕЖИНА: Ну, да. Ходить можешь, а уже не соображаешь.

САФРОНОВ: И у меня то же самое. Работать приходится днем, и в воскресенье, встречи, какие-то контакты. А работаешь по инерции, как и раньше, до 10-11. И, конечно, не высыпаешься. Вот сейчас будет встреча с одной какой-то мадам из посольства, которая хочет заказать портрет президента какой-то южной страны. Нужно обсудить детали. Потом день рождения моего брата сегодня Анатолия. Я его поздравляю.

СНЕЖИНА: Сил мы вам желаем, Никас.

САФРОНОВ: У секретаря моего день рождения сегодня. Вообще удивительный этот день и очень удачный. Есть несколько дней таких в году, в которые бывает возникновение ада, рождение Иуды. И я знаю, что 17 февраля тоже люди живут очень несчастной жизнью. Иногда везет, а потом, вдруг, раз… Вот я убеждаюсь много раз, что так происходит. Но мои братья, слава богу, живы и здоровы.

СНЕЖИНА: То есть вы верите?

САФРОНОВ: Да, я верю вообще в эти вещи, они существуют. Цифры. Я родился 8 апреля. И мне, кажется, везет.

СНЕЖИНА: Знаки?

САФРОНОВ: В знаки верю. А знаки везде. Вот я вам рассказал только что про Рим, где я был, видел знак этого освященного Папы Бенедикта. И потом вдруг, раз, вечером происходит вот эта молния. И потом он уходит. Вообще это удивительный случай. За 600 лет первый раз, хотя их было всего два случая. Поэтому такие знаки всегда ест. Если ты наблюдательный, тебе все это подсказывают. У каждого человека интуиция есть, как у животного. Он только не пользуется ею. Но кто замечает… Я стараюсь фиксировать.

СНЕЖИНА: Никас, ваши коллеги нам пишут подрастающие. Вот спрашивают: "Скажите мне, Никас, я всегда мечтал спросить. Начал писать картины маслом в 40 лет. Есть ли шанс у взрослого человека стать художником? Мила".

САФРОНОВ: Знаете, один человек спрашивает у другого, молодого: "Скажите, у меня есть девушка молодая. А мне уже почти 76 лет. А что вы думаете, у меня больше шансов будет на ее расположение ко мне, если я совру и скажу, что мне 54?" - Говорит: "У вас еще больше шансов будет, если вы скажете, что вам 94". Я хочу сказать, что не поздно никогда. Но само понятие "живопись, искусство", оно как бы имеет определенные свои границы, что ли. Рисовать могут все, петь могут все. Профессионально, зарабатывать деньги - это другая история. Вот мне пишет вчера человек (я проверяю, у меня там более сотни, три, до тысячи иногда) присылают разные письма, я стараюсь отвечать на них. "Я голодаю, я нуждаюсь, у меня нет средств для существования. Как вы думаете, если я начну рисовать и буду зарабатывать, я инвалид, я после там чего-то… (после какой-то работы, летчиком или кем-то) как вы думаете, я смогу зарабатывать? Только скажите, какие краски нужно и чем и разбавлять?" Но он уже хочет на этом зарабатывать деньги и жить. Это грустная история, с одной стороны. Но нужно понимать, что удовольствие имеет разные понятия. Вы хотите с удовольствием работать или петь в караоке, но еще, чтобы вам платили, это уже другая история. Поэтому когда дети идут в балет ли или на баяне учатся играть, это прекрасно. Они развиваются, у них появляется интеллект, это другая прослойка отношения с миром. Может пойти в Большой театр и разобраться, как и кто, из какого там «Ла Скала» поет. Но зарабатывать деньги, стать, становиться, чтобы это была твоя профессия, чтобы это стало твоим заработком, это уже другая история. И это не каждому везет. В Москве 275 тысяч художников.

СНЕЖИНА: То есть, везение - тоже немаловажная часть?
САФРОНОВ: Везение - само собой. Но ты должен понять, что, во-первых, много этих людей и что все хотят. С другой стороны, если для себя, вы сидите с подружкой, вы никогда не знали, что, оказывается, она прекрасно поет или садится за рояль и играет. Вы потрясены. Вы идете в консерваторию, там играет мастер величайший. Ну, слушаете, приятно. Хлопаете. Браво. И уходите и забываете через пять минут. А ваша подружка будет на вас все время производить… А вот моя Маша Сидорова вчера взяла, да так… Хотя она, может, и неумело сыграла "Мурку" какую-нибудь. Но здесь есть понятие - профессия, и это уже все. Вот чтобы стать профессионалом, я учился в Загорске. Я поехал из Вильнюса, бросил институт. С 5-го курса ушел изучать иконопись. Потом понял, что нужно освоить эту технику. Потом появилась возможность в 84-ом выезжать в Италию, я поехал изучать старых мастеров. Потом уехал в Голландию, жил 8 месяцев, потом жил в Париже, изучал экспрессионизм. Потом жил в Лондоне, изучал Тернера и так далее. Я все время осваивал. Я экспериментировал. У меня есть некий… Ну, как бы… Плохо, что я меняю техники иногда. Но, с другой стороны, мне это удобно, понимаете. Мне говорят: надо портрет. Я изучил портретную живопись. Нужно делать какой-нибудь символизм. Я открыл свое направление: "дрим вижн" (dream vision) и так далее. Рисовать надо. И это приятно, и это хорошо и красиво. Но чтобы это приносило заработок тебе, тут нужно быть лучшим из лучших. Вот в этом, наверное, как бы и ответ.
МИРИМАНОВ: И, наверное, самое сложное - доказать окружающим и зрителям, слушателям, читателям, не важно, кому, что ты лучший из лучших.
САФРОНОВ: Часто люди начинают, понимаете, искать не в тех местах. Вы узнали, какой-то человек, условно, Ман Ру бегает голым в Санкт-Петербурге и делает акции… Везет очень редко кому. Это как кто-то продумывает, создает его, того солдата Райна и делает из него, скажем, героя. А, можем, ему ничего и не надо делать для этого, он может так себе. Но это работают уже галеристы, некая корпорация, которая создает этих своих звезд, условно. Но если человек думает, что, если он разденется голым и будет на Красной площади бегать и он называет себя художником, и это начнет привлекать внимание, для этого надо постараться. Вот Кулик бедный лазал на потолки, в клетках сидел и кусал прежде, чем его заметили. Но я не думаю, что людям нужно заниматься именно этим. Они начинают себе галеристов искать, вот как это так? И часто начинают как бы брать для примеров не очень правильные… Человек может быть гениальным художником, но уйти в некую абстракцию, скажем, как это делал Пикассо, будучи очень профессиональным и грамотным. Как Сальвадор Дали, будучи классиком, мог пойти в сюрреализм. Вот нужно понимать, что, в первую очередь надо освоить технику живописи и знать ее досконально, а потом на основе этого, будучи человеком грамотным, ты можешь создать некое свое направление или включиться. Потому что там тоже есть нюансы, тонкости.
МИРИМАНОВ: Но, с другой стороны, никто не мешает, например, развиваться и уходить в другие направления. Потому что, я знаю, что вы довольно-таки плотно занимаетесь и театром. Не только портреты, не только картины, это еще театр.
САФРОНОВ: Во-первых, один из основных - это, конечно, мой ремонт. Помимо того, что он мне дал некую проблему. То есть, я 11 лет делал ремонт, но в процессе я научился, я могу сейчас делать дизайн квартир других. Я столько менял, советовался, спорил…
СНЕЖИНА: Неужели вам хочется? Очень устают люди от ремонта.
САФРОНОВ: Не то, что хочется. И, может быть, и не хочется. Но ты приобретаешь некие навыки, которые ты можешь давать другим. Условно.
МИРИМАНОВ: По внешнему виду определять мастеров, жулик - не жулик, может - не может.
САФРОНОВ: Ну, да. 100%. Ты заходишь и видишь, что не так. Я говорю: "Слушай, избавляйся, найди других. Я тебе посоветую других. Потому что этот, точно, тебя завалит!" Через год он приходит: "Слушай, как ты был прав. Вот я не послушал". Потому что видно, что они будут делать плохо. Они говорят, приходят со священником, как у меня это было, освящают, а уходят с бандитами, с крышей со своей, выясняют отношения со мной. Это кошмар, конечно. Была француженка, которая воровала деньги. Дизайнер дизайнеру рознь. Есть профессионалы, относящиеся очень серьезно. А есть такие, которые пытаются на этом заработать деньги и при этом ничего особенно не делать. Но я когда-то работал в театре, в ТЮЗе в Ростове-на-Дону. И это осталось у меня. Потом я работал в театре у Баниониса в Паневежисе, это маленький литовский город, откуда родом моя мама. Но меня попросили… До этого просил Ефремов Олег Николаевич, "Три сестры", я как-то начал-начал, потом ушел. Валя Гафт, мой друг, сказал: "Никасевич, либо ты умри, в театре работая, либо ты…" Но все-таки Джигарханян, мой друг старинный, Армен, уговорил меня сделать "Пигмалион". Я попросил дизайнера, который со мной несколько лет работала над квартирой, Соколова Оля, мы сделали спектакль "Пигмалион", где мои картины находятся на сцене. Этот спектакль увидел Проханов Сергей и уговорил меня поработать. Я, конечно, Олю тоже не оставил, взял ее с собой. Потому что она тоже очень много делает для меня и помогает. А это спектакль про Дали. Он считает, что это как раз моя тема. И я взялся. Мы делаем с Олей этот спектакль как художники-постановщики в Театре Луны у Проханова. Так что, это тоже один из жанров. Это интересно на каком-то этапе. Я не хочу этим заниматься постоянно, потому что это все-таки не совсем мое. Меня часто приглашают в кино играть. Когда я играю самого себя, ну, как бы бренд продолжает развиваться, интервью даешь, я соглашаюсь. Но когда начинают уже роль маньяка, какого-то мафиози, уже не хватает времени.
СНЕЖИНА: Никас, мы очень рады, что вы были у нас в гостях. Благодарим вас за то, что нашли время.

САФРОНОВ: Спасибо большое.

СНЕЖИНА: Вдохновения и муж.

САФРОНОВ: Я поблагодарю вас тоже. Замечательная компания, позитивная очень. Нет никаких подвохов. Спасибо вам большое. Ангел вам хранитель во всех ваших делах. И, как говорят, храни вас Бог. Спасибо.

МИРИМАНОВ: До свидания.