Профитроли Михаил Полицеймако

СТАХОВСКИЙ: Хочется поприветствовать в студии нашего очередного сегодня гостях - Михаил Полицеймако. Добрый вечер.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Добрый вечер, здравствуйте друзья, слушатели "Маяка". Надеюсь, что вы не в пробках все.

КУЗЬМИНА: Наоборот, хорошо. Если в пробках, то слушают.  Если не в пробках, то ужинают, на ночь глядя.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Что делать не надо.

КУЗЬМИНА: Что делать категорически не надо.

СТАХОВСКИЙ: Ну, уж знаешь, какая еще ночь! 21 час в Москве.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Это у нас, у богемы, еще не ночь. А людям вставать завтра в 6 утра, между прочим.

СТАХОВСКИЙ: А у некоторых на  Дальнем Востоке уже время завтрака, мне кажется, может подойти.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет. Еще спят. Добавь еще 7 часов.

КУЗЬМИНА: Ну, пока мальчики считают….

СТАХОВСКИЙ: Хорошо, будем заполнять потихоньку нашу школьную анкету. Начнем с самого начала. Михаил Семенович Полицеймако родился 7 апреля  1976 года.  Правильно?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Это вопрос?

СТАХОВСКИЙ: Это вопрос.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Ты знаешь, я помню этот день. Я родился, была хорошая погода. 76-ой год. Господи! Красота! Роддом Грауэрмана, тогда еще на Калининском проспекте. Я помню, родился, вышел подышать. Думаю, как хорошо! Взял сигарету, закурил. Весна! Пробок  нет вообще. Вот. Ну, и пошел домой. Я хотел машину поймать, но доехал на метро.

СТАХОВСКИЙ: Тогда частника-то еще не поймаешь.

КУЗЬМИНА: Сегодня за  рулем девочка  8-летняя уже покаталась.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Да ты что!

КУЗЬМИНА:  Вот! Придешь домой, посмотри обязательно. Хотя после трех репетиций и нас, конечно, сил на "Новости", наверное, уже не будет.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет, обязательно. Новости  и  футбол - вот у меня  главное. Больше ничего не смотрю.

СТАХОВСКИЙ: А свою передачу?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Какую?

СТАХОВСКИЙ: Какую-нибудь.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Женечка, ты очень долго находишься в этой эфирной студии. Я уже не веду ее с октября.  

СТАХОВСКИЙ: Да ладно! Господи! Что только ни узнаешь!

ПОЛИЦЕЙМАКО: Так  тебе надо выходить в народ. Давай я тебя на спектакль приглашу. Хоть ты выйдешь. А то ты сидишь в коробке и ничего не знаешь.

СТАХОВСКИЙ: Так я ж поэтому и думаю: надо ж звать людей, чтобы узнать, чего в мире-то происходит?

 КУЗЬМИНА: Ты его, кстати, пригласи. Потому что билеты на " Ladies night" просто космические.

ПОЛИЦЕЙМАКО: А зачем Жене " Ladies night", скажи мне? Тебе - я понимаю. А Жене-то зачем?

КУЗЬМИНА: Ну, ладно, друзья!

ПОЛИЦЕЙМАКО: Смотреть на голые волосатые актерские задницы? Зачем?

КУЗЬМИНА: Мне кажется, это всегда прекрасно.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Тебе - да. А Жене-то зачем?

КУЗЬМИНА: Евгений, вы что-нибудь скажете в свое…

СТАХОВСКИЙ: Я не хочу голые волосатые задницы.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Он не хочет. Я тебя лучше на Пушкина, на "Маленькие трагедии" приглашу. Премьера 31 марта. Приходи.

СТАХОВСКИЙ: А там Моцарта убивают?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Женечка, не хочу мешать твоей трактовке, но Моцарта отравляют. Моцарта убивают - это в другом  немножечко...

КУЗЬМИНА: Вспомни, пожалуйста, свое самое первое воспоминание? Вот, кроме как закурил после  роддома? Следующее детское воспоминание.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Если говорить серьезно-полушутя, я помню свой двор, где я жил на Рязанском проспекте, где я там гулял. Мне было года 4 или 5. Вот. У меня был  такой мячик кожаный, родители купили, я его гонял.

СТАХОВСКИЙ: Вот откуда начался футбол.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Да, и продолжается.

СТАХОВСКИЙ: А ты, может, ходил в секцию какую-нибудь?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Ты знаешь, у меня со спортивными секциями не сложилось. Меня родители все-таки сначала заставили, а потом я втянулся, закончил музыкальную школу по классу фортепьяно. Потом я занимался факультативно английским, ходил на бальные танцы в Дом культуры на Красной Пресне.

СТАХОВСКИЙ: На каком моменте все это закончилось? Бальные танцы, я имею в виду.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Долго я ходил. Я даже выступал на каком-то конкурсе.  

СТАХОВСКИЙ: "Самба", "Румба", "Ча-ча-ча" - вот это все?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Да, да. Одноклассники собрались и пошли от нечего делать. Играл каждый день в футбол, но для себя. И занимался немножечко настольным теннисом  и плаванием.

СТАХОВСКИЙ: А что сейчас из этого практикуется?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Плавание  остается всегда. Настольный теннис… Тут был зимой в Болгарии, поиграл, всех обыграл. Вспомнил. Но я хорошо играл очень. Сейчас, конечно, не так. Но лет в 14-15 я играл очень хорошо.

СТАХОВСКИЙ: Ну, такой увлеченный парень-то был, судя по всему.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Увлеченный, да. Да я и остаюсь увлеченным.

СТАХОВСКИЙ: Михаил, а почему - Михаил?

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Почему Михаил?  Пиши мамин телефон домашний: 8 495 …

КУЗЬМИНА: Тут музыка должна начаться.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Ты бы меня лучше спросил, почему я детей так назвал? Я тебе могу сказать. Никита - потому что мне нравится это имя. Эмилия - потому что сокращенно - Миля: Миша и Лариса. А София - мы хотели ее назвать в честь моего папы, она родилась, уже папы не было. Хотели сначала назвать Софию Есенией, но потом подумали, что это будет издевательство для ребенка в школе. Поэтому она у нас - Софа.

СТАХОВСКИЙ: Всем мать практически, мудрая будет. А сколько ей уже?

ПОЛИЦЕЙМАКО: 2,4.

СТАХОВСКИЙ: Это же она вступает в самый интересный возраст, когда все начинает разбрасываться, все начинает соображаться, и бесконечный разговор...

ПОЛИЦЕЙМАКО: Да, да. Но у нас еще и старшая философ. Она выдает такое, что просто…

СТАХОВСКИЙ: А что выдает? Чего-нибудь забавное?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Последний вопрос, который меня поставил в ступор, она сказала: "Папа, а зачем ты уходишь на работу?". Я говорю: "Чтобы зарабатывать деньги". - "А у нас и так все есть! Зачем тебе еще, папа?" Нет, младшая очень смешная. Она такая хозяйка, а старшая у нас - романтичная натура. Соня говорит: "Есть! Нет!" Я говорю: "Соня, пожалуйста, не надо прыгать на папе". Она говорит: "Ладно". И у нее еще любимое дело - это утром залезть на спящего папу и паркануться памперсом ему на нос. Ну, за ночь то, что она написала в памперс... Она долго  паркуется, выбирает место, и когда папа только открывает глаза, так: "А-а-а!", - вот сюда садится, это у нее самая большая радость.

КУЗЬМИНА: Как тебя называли в детстве? Были у тебя какие-нибудь прозвища?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет.

КУЗЬМИНА: Твою фамилию никак не коверкали?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Коверкали.

КУЗЬМИНА: Не прижилось?

ПОЛИЦЕЙМАКО: В пионерском лагере меня называли "По-лицу-майкой". Потом меня "полицаем" называли. И потом почему-то в 9-ом классе уже одноклассники называли "ежик ". Неожиданно был "ежиком". Но недолго, полгода.

СТАХОВСКИЙ: То есть ничего обидного не было?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет, не было.

СТАХОВСКИЙ: Слушай,  ну, а кем хотелось быть? Понятно, что родители - актеры. Они вообще сильно повлияли на жизнь, на выбор профессии? И кем хотелось быть в детстве?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет, они особо не влияли. Тут вопрос в другом. Тут все время варишься в этой каше. И ты,  например, не пойдешь работать на самосвале, не потому что это непрестижно, а потому что неинтересно. Ну, я с пяти лет в Театре на Таганке за кулисами. Ну, что мне делать?   

СТАХОВСКИЙ: Ну, понятно!

ПОЛИЦЕЙМАКО: Хотя никто на меня не давил, ничего. Я вообще хотел стать рэпером. Да! Что ты смеешься?

СТАХОВСКИЙ: А Вера любит рэп очень. Она знает всех рэперов.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Я увлекался, появился только этот рэп, это начало 90-х. Я ходил в "Молоко", была такая популярная дискотека на Юго-Западной, туда ходил. Учился в классе при Историко-архивном университете и вообще собирался  туда поступать. Ну, так невзначай мне мама сказала: "Ну, иди, попробуй в Щукинское училище". Вот и пошел, и засосало меня  это все.

СТАХОВСКИЙ:  И понеслась!

КУЗЬМИНА: Причем, не только в Щукинское. Попыток же было, я так понимаю, четыре.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет, больше было попыток. Но это так надо.

СТАХОВСКИЙ:  Это так надо. У всех приличных людей так. Кто тебя возьмет с первого раза?

КУЗЬМИНА: Но ты везде поступил?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Не везде. Почему? Как это - везде? Я поступил в четыре места. То есть меня бы взяли  в  4 места, но поскольку столько документов, аттестатов, копий нельзя подать, то я… Нет, я понял, что меня  возьмет Бородин. Сразу понял. Я понял, что у меня большие шансы в Щуке, тоже мне намекнули, что меня возьмут.

СТАХОВСКИЙ: Бородин - это в ГИТИСе.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Это у кого я учился. И я видел заинтересованность большую во ВГИКе и во МХАТе. Но у Петра Наумовича Фоменко я  свалился с этюдов. В Щепкинском училище мне вообще сказали: "Молодой человек, куда вы с таким лицом идете в русский театральный институт?" Вот. И курс Симонова и Николаенко (это параллельный курс), то есть меня брала Пантелеева, а Симонов с прослушивания меня убрал почему-то. Поэтому у  меня было и фиаско. Вот. Но мне было по фигу, мне было весело, я ходил, читал, орал, пел, показывал наблюдения. Ну, как? Потом у меня не было такого зажима, знаешь, вот когда выходят люди, вроде они талантливые, но их колбасит, и они вот так вот начинают… А я поскольку до этого и на сцену выходил, и с папой  чего-то где-то снимался, с мамой постоянно был на  гастролях  за кулисами, я же вижу, что артисты спокойные, и мне не  было страшно.

КУЗЬМИНА: Ну, тебе повезло. Потому что, конечно, для многих это действительно….

ПОЛИЦЕЙМАКО: Конечно, это стресс. Первый раз, когда ты выходишь, ты должен завоевать эту толпу, потому что один ковыряется в носу, третий пишет СМСку, четвертый зевает, пятый спит. И надо все это внимание взять и держать. Это тяжело, конечно.

СТАХОВСКИЙ: А ты помнишь, что ты читал на вступительных?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Конечно. Ты знаешь, у меня с памятью и с сосудами пока все нормально.

СТАХОВСКИЙ: Везуха!

ПОЛИЦЕЙМАКО: Я  читал монолог из "Подростка" Достоевского, компиллированный. У меня было три  басни. У меня была "Листы и корни", "Две собаки" и "Квартет", у меня были лирические стихи Пастернака, "Граф Нулин", Лермонтов, и еще проза у меня была - Шукшин, тоже не очень выигрышная проза. Потом я учил и ни разу его не прочитал - Каифа и Понтий Пилат из "Мастера и Маргариты", отрывок. Но я думаю, что все-таки "Подросток" как-то повлиял. Такой эмоциональный всплеск сразу. Я орал: "Я не люблю женщин за то, что они грубы, за то, что они неловкие, за то, что они носят неприличный костюм! Да, да! Я вовсе не для веселости вашей  говорю, просто высказываю убеждение! Грубы! Пойдите в  театр, пойдите на  гуляние". Ну, ржали так. Потом, у меня музыкальное образование, оно начальное, потом я сам выучился играть на гитаре. Смешно я один раз на гитаре стал играть Виктора Цоя. Они так на меня посмотрели и говорят: "А можно что-нибудь из классического репертуара?"  А я: "А я сажаю алюминиевые огурцы…" Некоторые профессоры сказали:  "А кто это?" Я говорю: "Вы чего, не знаете? Это Цой".

СТАХОВСКИЙ: Обиделся еще, главное, в этом месте.

КУЗЬМИНА: Через 10 лет он будет классикой.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Да, да. 1993 год, конечно. Многие не знали об этом. Вот так и поступил, и понеслась. И  нет выходных.

КУЗЬМИНА: А ты в школе хорошо учился?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет, конечно. Хорошо я учился до 4-го класса.

КУЗЬМИНА: Как все.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Потом появились две тройки в четверти, три тройки в четверти. Но у меня проблема с математикой и с физикой, с химией, с черчением. Мне просто это скучно. Не обижайтесь, пожалуйста, на меня друзья, кто этим занимается, но для меня лично это дебилизм полный.    

СТАХОВСКИЙ: Каждому свое.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Вот! Да. Но я не мог просто эти  опыты с эбонитовой палочкой… Понимаешь? Меня приводили… У меня были пятерки всегда по музыке, по литературе, по физкультуре, по географии.

КУЗЬМИНА: По труду.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  По труду -  нет! Ты что!

СТАХОВСКИЙ: Какой труд? О чем ты говоришь? Там опять эти эбонитовые… молоточки только теперь.

ПОЛИЦЕЙМАКО: На труде я сделал одну только вешалку в своей жизни. Это был ад. Я ее вытачивал, выпиливал.

КУЬМИНА: Хорошо! Осталось что-то сейчас в твоей взрослой жизни из той детской? Вот конкретные, может быть, вещи? Тетрадки детские?
 
ПОЛИЦЕЙМАКО: Да, да, конечно! У меня же мама играла Ольгу в "Трех сестрах", у Эфроса еще, и она брала мои тетрадки. И вот недавно мне подарили, написано: "Полицеймако Михаил, 2-й "Б" класс". Все есть.

СТАХОВСКИЙ: И там ужас и кошмар! А, нет, во втором классе еще все нормально был?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Все  нормально, да. Но я еще в одной школе учился, почему-то в математической, до 8-го класса, а потом перешел в девятку.  Зачем меня отдали в математическую, для меня это загадка до сих пор.

КУЗЬМИНА: Тебя искали родители. Пытались тебя  найти, в чем ты реализуешься.

ПОЛИЦЕЙМАКО: В капусте, да. Вот. Поэтому не знаю, нет, конечно, если бы у меня было какое-то к этому призвание и расположение, то, естественно, это было бы клево. Я умел бы считать, чертить. Вот это невозможно. Я  просто дома ничего не могу сделать руками, у меня проблема. Я  могу вынести мусор, помыть посуду, в принципе. Все! Больше ничего не могу.

КУЗЬМИНА: Но она как-то решается?

СТАХОВСКИЙ: А готовка?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Что ты имеешь в виду?

КУЗЬМИНА: Проблемы все равно же остаются? Или ты их как-то решаешь с помощью кого-то еще? Специальных людей?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Ну, конечно.

КУЗЬМИНА: Которые это делают профессиональнее, чем ты.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Конечно. Например, потек кран. Все! У меня ступор. Я не понимаю, что значит поменять прокладку. Нет, прочистить вот этим ершиком унитаз я могу хоть как-то. Ну, так, до прихода сантехника. А  так вообще у меня проблема с этим.

СТАХОВСКИЙ:  А готовка?

ПОЛИЦЕЙМАКО: А зачем? У меня прекрасно готовит жена.

СТАХОВСКИЙ: Ну, мало ли! Есть люди, которые просто любят.

ПОЛИЦЕЙМАКО: У них много денег и  есть время на это, понимаешь? Про мое хобби спрашивают. Поспать и поесть, в принципе. Поиграть с детьми.

КУЗЬМИНА: Он когда-нибудь был другим, темп жизни твой? Или это ерунда полная?

СТАХОВСКИЙ: Я ничего не понял, что ты сейчас спросила.

КУЗЬМИНА: Темп жизни. Считается, что у тебя практически один из самых медленных темпов жизни среди российских артистов.  

ПОЛИЦЕЙМАКО: Это кто сказал?

КУЗЬМИНА: Журналисты.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Да?  Мне кажется, они в этот момент курнули, потому что у меня столько работы, что у меня нет выходных, у меня  время иногда сделать какую-то ерунду, вот, например, машину помыть не могу уже месяца два...

КУЗЬМИНА: Протираешь стеклышки, чтобы было видно?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Кстати, мне тесть протер. Спасибо ему. У меня нет на это время. Я просто с одной репетиции на другую, потом съемочка, это, это… Нет!

КУЗЬМИНА: Ты суеверный человек?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет, конечно.

КУЗЬМИНА: А в астрологию ты веришь?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет.

КУЗЬМИНА: То есть ты же Овен, да, судя по всему?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Судя по тем данным, которые у тебя написаны, я Овен и Дракон, да.

КЗУЬМИНА: И никогда себя никак не ассоциировал…

ПОЛИЦЕЙМАКО: Мне кажется, астрология - это очень относительная вещь. Также как, например, йога. К этому должно быть призвание, любовь, направленность.

КУЗЬМИНА: Или  в это нужно верить.

ПОЛИЦЕЙМАКО: В это  нужно верить. Но когда мне начинают рассказывать про Овна какие-то вещи и говорить, что мужчины-Овны эгоистичны или что-то еще, я сразу смотрю на себя и думаю: ни фига себе! Или про кого-то еще говорят.  "Рыбы - творческие натуры". Иногда встречаешь человека и говорит: "А ты кто по гороскопу?" Он говорит: "Рыба". Какая он творческая натура?! То есть очень много несоответствий. Но это, к сожалению, в нашей стране стало бизнесом,  все верят в астрологию, но забывают сходить в церковь на праздник или просто хотя бы произнести про себя молитву.

КУЗЬМИНА: Хорошо. Во что-то сверхъестественное? В НЛО ты веришь?

СТАХОВСКИЙ: Какое же  НЛО - сверхъестественное?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Слушай, ну, наверное, есть люди, то есть не люди, а существа, которые живут лучше нас. Надо в это верить, в принципе. Что у них там нет таких денег за ЖКХ. Наверное. Но, ты знаешь, пока доказательств нет. Потому что те люди, которые рассказывают про НЛО, у меня возникает вопрос в их какой-то психологической устойчивости.

СТАХОВСКИЙ: А что тебя смущает? Посмотри: Вселенная огромная, там куча галактик!

ПОЛИЦЕЙМАКО: Я уверен, что там кто-то живет. Но просто чего они нам… Они же могут маякнуть нам как-то.

СТАХОВСКИЙ: А мы очень далеко, сигнал не дошел. Вот знаешь, на небе есть уже звезды, которые мы видим, они уже не существуют, потому что они давно уже исчезли, то есть переродились. А свет до нас все еще идет. Их  уже нет 15 лет, а мы все еще их видим.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Слушай, у нас столько проблем, а мы занимаемся ...

СТАХОВСКИЙ: Слушай, ну, это, опять же, каждому свое.

ПОЛИЦЕЙМАКО: У нас у  людей не топят в Мурманской области, а мы занимаемся какой-то астрологией! Вы что, товарищи? Вы видели вчера? Я новости вчера включил, как стоят люди и говорят, что у них у бабушки пенсия 7 тысяч, а за ЖКХ 6500 насчитали.

СТАХОВСКИЙ: Так, а что делать?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Сухари сушить. Как что делать? Надо полностью пересматривать... Ну, почему у  нас все пенсионеры путешествуют только от дома до магазина, а вся Европа… Вы видели этих пенсионеров? Шведов, финнов?

КУЗЬМИНА: Конечно.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Бодрые, с рюкзачками: тенц, тенц, тенц. Они всю жизнь работали, заработали себе и гуляют. А  у нас что?

КУЗЬМИНА: У нас, если ты не помогаешь своим родителям, то все.     

ПОЛИЦЕЙМАКО: Да, какая астрология?! Подожди. Ну, какая? Суеверия, астрология. Меньше надо тырить.

КУЗЬМИНА: Дима из Питера спрашивает, за какой клуб ты болеешь?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Дима из Питера, конечно, за "Зенит". Что ты, Димон! "Зенит"! Честно, Дима, очень  радовался победе "Зенита". Я имею в виду по сумме  двух матчей над "Ливерпулем". Неплохой "Зенит" клуб, замечательный. Но болеть у нас не за кого, к сожалению, практически. Я понимаю, что "Зенит" - это не просто команда, это команда города. И моя мама из Питера, и она всю жизнь болеет за "Зенит". Правда, не знает в лицо Зырянова, я знаю. Вот.

КУЗЬМИНА: Это  неважно.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Это важно. Это важно.    

КУЗЬМИНА: Для девочек это  неважно.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Для девочек это важно. А ты за какую команду болеешь, кстати?

КУЗЬМИНА: Ни за какую не болею. На нашу.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Честно? Я восторгаюсь игрой испанского чемпионата, английского чемпионата. И очень радуюсь, когда наши футболисты там мелькают хоть чуть-чуть.

СТАХОВСКИЙ:  Слушай, хотелось бы побывать в какой-нибудь исторической эпохе? В отпуск съездить на пару недель?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Ты имеешь в виду на машине времени?

СТАХОВСКИЙ: Вот если бы была возможность куда-нибудь махнуть.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Во-первых, я думаю, что я бы лично занялся бы  физподготовкой Фани Каплан, чтобы она  грохнула Ленина нормально, а не… Вот. Вот туда бы слетал обязательно. Потом бы я…

СТАХОВСКИЙ: А ты думаешь, что что-то изменилось бы?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Ты знаешь, да.

СТАХОВСКИЙ: Ты знаешь, что мне это напоминает? Помнишь, у Стивена Фрая есть прекрасная книжка, которая называется "Как  творить историю". И там сюжет в том, что… Короче, двое чуваков придумывают машину времени, улетают в прошлое, убивают Гитлера для того, чтобы не было всей вот этой катавасии, которая случилась в середине века 20-го, они его убивают. И в итоге, когда они возвращаются в свое будущее, они видят, что все еще  хуже. Потому что тот чувак, который пришел вместо  него, он выиграл Вторую мировую войну, понимаешь, и в мире наступил полный абзац.


ПОЛИЦЕЙМАКО: Ты знаешь, я бы сделал по-другому. Я бы все снял на видео, взял бы с собой и показал бы. Просто показал бы Временному правительству в то время. Хотя было бы уже поздно. Нет, наверное, в 1905 году надо было все по-другому делать, им показывать этот фильм, что будет.

СТАХОВСКИЙ: А народовольцам каким-нибудь в 19-ом веке? Вообще далеко надо копать, мне кажется.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Далеко надо лететь, мне кажется.    

КУЗЬМИНА: Самое главное, что ты бы побывал для дела.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Для дела, да. Нет, я бы обязательно захотел бы дедушку своего повидать Виталия Павловича Полицеймако, народного артиста СССР, с ним поговорил бы, потому что я его не видел вообще. Он умер в 1967  году, а я в 1976 только родился. Это мамин папа. Потом бы я бы, конечно, слетал бы в год, наверное, 1970-80-ый, занялся бы папиным здоровьем, чтобы у него не было инсульта. Поскольку 9 лет папа лежал, и это все, видимо, из-за неправильного образа жизни, и перегрузок, и перелетов, и гастролей. Вот.  Но все по родным, наверное. А что-то  такое посмотреть… Ну, было бы, наверное, интересно посмотреть, как Москва горела при Наполеоне. Наверное, было весело. И вот за экологией бы слетал в какой-нибудь 1512 год, куда-нибудь слетал бы, просто воздухом подышал бы. Куда-нибудь под Смоленск.

КУЗЬМИНА: А потом, знаешь, в баночке привез, и бизнес пошел: туда-сюда, туда-сюда, воздух 1512 года.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Да, да. Ой,  нет! Я, знаешь, куда очень хочу? Я все детство провел в Коктебеле. Я имею в виду, меня  родители туда отправляли, у меня аллергия была на  цветение в средней полосе. И вот я туда приехал первый  раз в 1982 году. А, говорят, в 1970-м вообще было просто - фантастиш! Вот я бы  туда поехал отдохнуть на месяцок. И неважно, что нет туалета, неважно. Просто поехал бы туда. Я, конечно, не сторонник палатки, вот этого всего. Но просто где-нибудь там жил бы, в какой-нибудь лачуге и наслаждался бы чистотой Коктебеля. Туда бы слетал.

СТАХОВСКИЙ: А с каким историческим персонажем хотелось бы поговорить?

ПОЛИЦЕЙМАКО: С Михаилом Чеховым. Потом с самим Антоном Павловичем, наверное, много вопросов. Очень бы хотел посмотреть на Моцарта.

СТАХОВСКИЙ: Чтобы знать, как он выглядит, в конце концов.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Да, в конце концов. Но все больше, естественно, по творческим личностям, потому что смотреть на Бисмарка неинтересно. Мне лично.

СТАХОВСКИЙ: А ты говоришь, к Чехову очень много вопросов. Что за вопросы?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Потому что со Станиславским все понятно. А с Чеховым какая-то мистика. Потому что его книжка вот эта вот "Работа актера  над собой", она у меня вызывает очень много профессиональных вопросов. Вот с Мейерхольдом, но до расстрела, естественно, встретился бы. Посмотрел бы Алису Коонен в театре. Столько о ней написано! Значит, она там просто творила какие-то чудеса. Вот посмотрел бы какой-нибудь старинный шутовской  русский придворный театр, поржал бы. Посмотрел бы, чем они занимались. Очень много можно было бы  русских, таких вот именно народных песен оттуда... Чем ансамбль Покровского занимается. Но все равно, сейчас уже не то.  А вот там из 18-19 века можно вытащить такой фольклор!

СТАХОВСКИЙ:  А то и раньше!

ПОЛИЦЕЙМАКО: Но  раньше… Там уже такие горловые песнопения. А уже когда со словами, вот 18-19.

СТАХОВСКИЙ: Ну, ладно  - горловые! Со словами в 14-ом  веке, до сих пор мы знаем эти песни. Я изучал в институте.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Спой что-нибудь.

СТАХОВСКИЙ: Сейчас тебе скажу. Я помню песню прекрасную: "Много лет жил  Святослав, да переставился, Оставалось у него да чадо милое, Молодой  Вольга да Святославгович".

ПОЛИЦЕЙМАКО: Но все равно, ты понимаешь, это уже такой язык, который нам не…

СТАХОВСКИЙ: А она здоровая, там 72 куплета. Понимаешь, в чем там дело.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Видишь, телевизора не было, радио  не было. Чего им делать? Петь 72 куплета.

КУЗЬМИНА: Из другой области вопрос можно? Скажи, пожалуйста, в чем тебя можно  обвинить?

ПОЛИЦЕЙМАКО: В доброте, в первую очередь.

КУЗЬМИНА: Страдаешь?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Ужасно. Сейчас уже стал жестче, но страдаю.  Правда.

СТАХОВСКИЙ: А что нужно тогда сделать, чтобы тебя разозлить?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Ты знаешь, меня трудно очень разозлить. Но если меня  разозлить, то это плохо, потому что я начинаю все крушить на своем пути.

СТАХОВСКИЙ: А вот тут-то просыпается Овен, видимо.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Не Овен, а просто такой  характер у меня. Ты можешь меня доводить два часа, я буду сидеть вот здесь вот за компьютером и тебя слушать. Потом я встану и одену тебе компьютер на голову просто.

СТАХОВСКИЙ: Прикольно!

ПОЛИЦЕЙМАКО: Потом меня заберут в полицию, и я буду писать объяснение.  

КУЗЬМИНА: Полицеймако в полиции пишет  объяснение.

СТАХОВСКИЙ: А бывали такие случаи, да?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет, ни разу.

СТАХОВСКИ Й: Слава богу. Пока.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет, у меня не было. Я не судим.

КУЗЬМИНА: Да не судимы будете. Что ты  уже не успеешь сделать, кроме пообщаться с дедом, соответственно? Что не успеешь сделать?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Я думаю, я не успею стать профессиональным футболистом. В 36 лет это невозможно. Я не успею, наверное, научиться прыгать с парашютом. Я, наверное, не успею овладеть компьютером.

СТАХОВСКИЙ: Почему? Ну, это-то - казалось бы!

ПОЛИЦЕЙМАКО: Ты понимаешь, в чем дело? Я могу зайти в Яндекс или в  Гугл (никого не рекламирую сейчас), просто нажимаю. Но дальше у меня ступор вот в этих вот значках сбоку, вот в этих надписях - то, что вылезает, эти спамы, вирусы всякие. Для меня это сложно. Я прошу супругу: "Ларочка, открой мне, пожалуйста, почту. У меня там сценарий пришел". Вот. Я тут увидел ВКонтакте, года два назад какой-то человек сделал страницу под моим именем, а я не сижу нигде, ни в Фейсубке, ни ВКонтакте. Потому что какой-то ужас, он ересь выложил и написал, что это страница Михаила Полицеймако. Я был в шоке. Такое хамство!

КУЗЬМИНА: Ты с ним расправился?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Как? Его фиг найдешь, кто это. Он пишет, что он - это я. Вот.

КУЗЬМИНА: Я тебе потом расскажу.

СТАХОВСКИЙ: Да, есть способы, от этого можно избавиться. Ну, ладно! Давайте, знаете, чего сделаем? Прям сейчас, мне  кажется, можно об этом поговорить. У нас есть рубрика, как в школьной анкете было. Вообще у тебя были в школе школьные анкеты?

КУЗЬМИНА: Девочки подходили с тетрадочками с вопросами. Твой любимый цвет?

СТАХОВСКИЙ: Какой мальчик тебе нравится или девочка?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Слушай, мне мальчики вообще не нравятся.

КУЗЬМИНА: Тема мальчиков сегодня основная.

СТАХОВСКИЙ: Короче, там была  такая  штучка - "Секрет": завернутый листочик, где писался секретный вопрос.  Но раз уж ты туда залез, надо отвечать. У нас тоже есть такая рубрика, в которой человек,  который приходил к нам в прошлую программу, неделю назад, задает вопрос нашему следующему гостю, естественно, не зная, кто это будет, потому что мы сами зачастую не знает еще, кто это.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Давай.

КРЮКОВ: Здравствуйте. Я - Константин Крюков. И у меня к вам вопрос: о чем вы думаете, когда не можете заснуть?

СТАХОВСКИЙ: Вот такой вопрос.

КУЗЬМИНА: Вот он даже не похож сам на себя, да?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Я представляю себе различные ситуации. Если я не могу заснуть, я фантазирую. Например, необитаемый остров. Или футбольный матч.

СТАХОВСКИЙ: И я там что делаю?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Я там участвую. Или, например, кино, которое я снимаю. И я когда засыпаю, я представляю себе, как я снимаю кино.

СТАХОВСКИЙ: То есть ты  имитируешь в мозгу какую-то деятельность собственную?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Да, да. У меня не бывает: просто закройте глаза и представьте, что вы на море. Мне это скучно. Я не могу лежать и загорать, и засыпать под это.

КУЗЬМИНА: У тебя есть какие-нибудь фобии? Чего ты боишься?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Ой, я боюсь много чего. Я, во-первых, боюсь высоты и боюсь до сих пор (хотя летаю много) летать. Для  меня это до сих пор… Как бы сейчас я…

СТАХОВСКИЙ: Но не до истерики же ты боишься?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет, не до истерики. Но у меня все время холодок бежит по…

СТАХОВСКИЙ: Мне кажется, это нормально для любого человека.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет, есть такие спокойные люди! Вообще просто…

КУЗЬМИНА: Садятся и сразу засыпают.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Садятся и засыпают. Или читают, или работают на айпадах. Вообще! Я не могу. Я все время смотрю в иллюминатор, все время боюсь. Наверное, боялся в детстве лифтов. Вот когда едешь в лифте…


СТАХОВСКИЙ: Тоже есть высота какая-то у них.

ПОЛИЦЕЙМАКО: И когда он так… А сейчас стал бояться больше, потому что ответственность больше, потому что трое детей. Куда мне? Конечно, боюсь. Ну, как их оставить без себя? Поэтому…

СТАХОВСКИЙ: Поэтому понятно.

КУЗЬМИНА: А вот в связи с этим ты как-то, не знаю, к образу жизни своему относишься достаточно скрупулезно? Стараешься не пить, не курить, дышать свежим воздухом, как в 1512-ом, ложиться вовремя?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Ты знаешь, вот со сном  - это вот точно. Я  стал выдерживать спящий вот этот режим, 7-8 часов я сплю.

СТАХОВСКИЙ: Для молодости и красоты.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет, вообще сплю. Ну, просто надо спать. И научился спать в машине, научился спать в самолете, когда долгий перелет. Потому что сон - это здоровье. Реально. Раньше не спал по двое суток. Вот в ГИТИСе когда учился, не спал по двое суток.

СТАХОВСКИЙ: Ой, молодость!

КУЗЬМИНА:  Расскажите о себе в третьем лице, Михаил.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Это уже диагноз.

СТАХОВСКИЙ: Понятно. А есть в жизни что-то, что хотелось бы исправить?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Да. Я думаю, да. У меня такое было расслабленное детство. Надо было больше спортом заниматься. Потому что спорт дает определенную выправку. И, конечно, можно было бы послужить в армии, но не в нашей. В то время, в  1993 году, я бы лучше… Ну, в нашей не надо было служить. Сейчас не знаю. Армия - это дисциплина. Меня воспитывали мама и папа, а вот когда  мальчик растет без отца, ему надо идти в армию обязательно.

СТАХОВСКИЙ: Какой из периодов своей жизни ты считаешь наиболее ценным?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Я думаю, когда закладывались какие-то…

СТАХОВСКИЙ: Нет, что это? Конкретный возраст какой-то ты можешь назвать, что вот в этот момент…

ПОЛИЦЕЙМАКО: С 16 до 18, наверное.

СТАХОВСКИЙ: То есть переход, из юношества во взрослость.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Да, само формирование происходит. И мне так повезло, потому что меня окружало очень много моих одногодок, которых сейчас нет в живых. Такое время было. 1990-е - это же были…

СТАХОВСКИЙ: Бандитство?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет, не в этом дело. Очень много было наркотиков. Из моих старых друзей умерли человек 8. Причем, это москвичи. На пятом этаже жил мой товарищ, с которым мы дружили, Кирилл... Есть какие-то  ребята, которые просто чудом избежали этого. То есть они употребляли. А я как-то шел мимо этого. Это мне повезло. Не было у меня столкновений.

СТАХОВСКИЙ: Слушай, но вот это очень важная, мне кажется, тема. А как ты думаешь, ты говоришь, что у тебя не было столкновения, а у них, видимо, оно было. У тебя есть, может быть, какой-то приблизительный рецепт, как молодому человеку удержать себя от попадания в неправильную компанию, от неправильного влияния?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Должна быть установка. Должна быть установка, и не должно быть боязни сказать "нет". Вот нет - и все.

КУЗЬМИНА:  А откуда это должно придти? От кого?         

ПОЛИЦЕЙМАКО: Это должно придти и от родителей, и от ума человека, который сам смотрит на себя и должен разграничивать… Потом, надо себя ограничивать и что-то себе не позволять, чтобы потом, когда ты что-то себе позволяешь, воспринимать это как подарок. Но если ты сидишь, вот мы втроем собрались и весь вечер просидели, и выпили 6 бутылок вина, то потом на следующий день  нельзя давать себе, если у тебя что-то есть, какая-то работа, нельзя давать себе поблажку поспать. Надо проработать весь день, а потом уже восстанавливаться.

КУЗЬМИНА: Скажи, а ты себя  награждаешь? Вот бывает такое: сейчас могу! Не знаю, булочку лишнюю съесть?

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Ты знаешь, да. Но в последнее время все реже и реже. Награждаю.

КУЗЬМИНА: А почему? Потому что ты не заслуживаешь или потому что просто…

ПОЛИЦЕЙМАКО: А вот это вот позиция. Понимаешь, можно говорить: ой, а я вот себе здесь позволю! А я себе здесь позволю! И тут же забываешь, что ты себе позволил. А если ты позволил себе что-нибудь, а потом об этом помнишь, тогда ты в следующий раз будешь уже думать, позволить себе или нет. Самосуд, грубо говоря, он должен быть внутри. И откуда он у меня взялся, я не  знаю. Может быть, как-то мне его всунули с какой-то таблеткой,  не знаю, но это должно присутствовать. Вседозволенность, она убивает человека. Вот у меня такая установка. Тебя очень сильно хвалят за спектакль. Тебе это приятно, ты говоришь "спасибо большое". И потом наедине с собой ты смотришь на себя в зеркало и говоришь: "Это ничего не значит. Ты говно! Начни с нуля".  Тогда будет шаг еще вперед. А если сидеть на том, что ты уже сделал - все, это конец роста.

СТАХОВСКИЙ: Слушай, а вот, кстати, есть же люди, раз уж ты об этом заговорил... Мне кажется, люди делятся на две категории. Одни - чтобы дать пинок, их надо похвалить и сказать: ты молодец. И человек, воодушевленный собственным успехом, сделает следующий шаг. А есть люди, которых надо поругать. И не ты сам, а со стороны кто-то пришел,  окунул лицом в грязь, и тогда ты для того, чтобы, может быть, доказать и самому себе, и всем окружающим, сделаешь какой-то следующий шаг, следующий прыжок. Ты относишься к какой-то из этих категорий?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Нет.

СТАХОВСКИЙ: Чтобы что-то делать, тебя надо хвалить или ругать?

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Чтобы что-то делать, мне нужно, чтобы мне нравилось то, что мне предлагают делать. Если мне это нравится, то я этим занимаюсь. А заставить меня делать то, что я не хочу, никто не может.

СТАХОВСКИЙ: То есть ничего доказывать не хочется никому?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Доказывать нужно только себе, можешь ли ты это или  нет? А кому доказывать?

КУЗЬМИНА: От наших слушателей много сообщений. Одно из них: "Увидела фото Михаила в метро в рекламной агитке с коробкой стирального порошка и расстроилась:  неужели так все плохо? А потом призадумалась: может, наоборот, все так хорошо?"

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Стирального порошка?

КУЬМИНА: Он себя не видел, друзья, судя по всему.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Вы, наверное, путаете. Может быть, это реклама медицинского препарата, это может быть. Она сейчас идет. Стиральный порошок я не  рекламировал. Вы мне, пожалуйста, пришлите. Потому что, может быть, порошок не платит мне деньги. Как-то странно!

КУЗЬМИНА:  Такое может быть. Скажи, пожалуйста, когда ты последний раз плакал?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Сложно! На "Отверженных".

СТАХОВСКИЙ: На фильме?

ПОЛИЦЕЙМАКО: На фильме, да. Я плачу, конечно. Потрясающе! Наш кинематограф - до свидания сразу просто. Представляешь, они мюзикл делают, они играют. Никаких спецэффектов практически нет. Только взгляд на Париж, когда уезжает эта камера. Они голосом играют. Играет чувак, который играл гладиатора (я забыл его фамилию), он играет Жавера так, что можно сойти с ума просто. Известный артист. Рассел Кроу! Рассел Кроу оказался офигенным драматическим артистом, который поет. Ты понимаешь? И вот так вот с Рассолом Кроу кого можно поставить рядом из наших? Да никого.

КУЗЬМИНА: Скажи, пожалуйста, лучше о себе и о премьере.

ПОЛИЦЕЙМАКО:  О себе не буду. 31 марта  - это мой режиссерский дебют в соавторстве с Денисом Назаренко, с моим другом, выпускником мастерской Петра Фоменко. Мы учились параллельно, тысячу лет дружим. И вместе отважились сделать "Маленькие трагедии" в Театре киноактера. 31 марта приходите. И вы,  ребята, приходите.

СТАХОВСКИЙ: Это премьерный спектакль, но потом будут же еще. Правильно?

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Ну, потом - да. Надеемся. Мне это очень волнительно, интересно, и играют хорошие артисты театральные. Слава Разбегаев, Анна Терехова, Виктор Вержбицкий.

КУЗЬМИНА: Какой день  недели?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Я не знаю.

СТАХОВСКИЙ: Посмотри по календарю.

КУЗЬМИНА: Воскресенье, друзья. Очень хорошо.

СТАХОВСКИЙ:  Миш, что  такое - успех?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Успех? Реализация задуманного.       

СТАХОВСКИЙ: То есть это внутреннее состояние или это внешний фактор?

ПОЛИЦЕЙМАКО: Это может быть любое состояние.  Успех - это реализация задуманного. Вот когда ты  что-то задумал, сделал, и это получилось - вот это успех.  

СТАХОВСКИЙ: А что самое сложное в твоей работе?

ПОЛИЦЕЙМАКО: В моей работе? Договариваться.

СТАХОВСКИЙ: С собой или с кем-то?

ПОЛИЦЕЙМАКО:  Со всеми. Вот понятие "мирного договора" - это самое сложное. Но, мне кажется, не только в актерской профессии, это во многих,

СТАХОВСКИЙ:  Спасибо большое.                                   

КУЗЬМИНА: 31 марта в Театр киноактера мы придем тебя посмотреть в качестве режиссера.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Я там еще играю.

 КУЗЬМИНА: Ох! Ну, два в одном! Миш, спасибо тебе.

ПОЛИЦЕЙМАКО: Спасибо вам, друзья! И весна наступает. Улыбайтесь больше, друзья!