Доброе утро, профсоюзы! О КВН и кинопремиях

КОВАЛЕВСКИЙ: Юлий Соломонович Гусман у нас сегодня в гостях. Здравствуйте, Юлий Соломонович.

ГУСМАН: Здравствуйте.

ШОРОХ: Здравствуйте.

КОВАЛЕВСКИЙ: Наташа, Максим, Ольга…

ГУСМАН: Очень приятно. А вот эти остальные, Семен Аркадьевич, которого вы представили, это кто?

ШОРОХ: Не надо сейчас, не будем об этом.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да-да-да. Очень рады вас видеть. Если честно, я подготовил для вас список вопросов.

ГУСМАН: Лампочку, которая светит в лицо…

КОВАЛЕВСКИЙ: Нет, просто Мартынова Ольга, наш редактор, попросила: завтра Гусман придет, ты подготовься.

ШОРОХ: Подготовься уже наконец-то, да.

ГУСМАН: Ну ладно! Великий импровизатор Максим, которого любит и знает страна от Петропавловска-Камчатского до Кушки.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да-да, это правда.

ГУСМАН: Сейчас прильнули, прильнули…

КОВАЛЕВСКИЙ: Это правда. Юлий Соломонович, знаете, что я последние 20 лет ношу у себя в портмоне? Показать?

ГУСМАН: Деньги, деньги.

ШОРОХ: Фотографии Юлия Соломоновича?

КОВАЛЕВСКИЙ: В режиме прямого эфира сейчас достаю из широких штанин… Вот смотрите: фотография. Возьмите в руку.

ШОРОХ: И правда. О, господи!

ГУСМАН: Блин, действительно.

КОВАЛЕВСКИЙ: Узнаете того кучерявенького слева?

ГУСМАН: А где мы это, собственно? И что в руках?

КОВАЛЕВСКИЙ: Это мы в Израиле.

ГУСМАН: А что в руках?

КОВАЛЕВСКИЙ: В руках - посуда пустая, сдаем…

ГУСМАН: Нет, а что это за палка такая?

КОВАЛЕВСКИЙ: Это наш номер был в КВН в 1993 году.

ГУСМАН: Ё-мое, какой же я красивый был тогда!

КОВАЛЕВСКИЙ: Да, я тоже смотрел…

ГУСМАН: Я сейчас лучше еще стал, потому что тело стало лучше.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да, да. Но что потрясает, это память. Вот я вас не сразу вспомнил и узнал, а вы меня сразу.

ГУСМАН: Это жизнь. Потому что дело в том, что я же тренировался по системе Мессинга…

КОВАЛЕВСКИЙ: Хотите, я вам подпишу фотографию?

ГУСМАН: "Дорогому дяде…" А в Израиле, надеюсь, вы были с туристической поездкой. Мне хочется верить, что вы там…

КОВАЛЕВСКИЙ: Мы с вами делали одно общее дело.

ГУСМАН: Какое?

КОВАЛЕВСКИЙ: Которое называется КВ… и третью букву забыл.

ГУСМАН: Ну, в отличие от вас, который нашел работу в государственных мощных конгломератах, холдингах, медиа…

КОВАЛЕВСКИЙ: Вы так и болтаете, да?

ГУСМАН: А я по-прежнему делаю КВН и израильские поездки…

ШОРОХ: Кстати, опасные слова, опасные слова.

ГУСМАН: Да нет, я в турпоездках, я прошу всех…

ШОРОХ: Что вы туда ездите, в конце концов? Что, здесь плохо? Сочи не нравится?

ГУСМАН: Да, я, кстати, там давно не был, давно не был совсем.

КОВАЛЕВСКИЙ: А что там делать-то?

ГУСМАН: Я очень люблю. Мне это нравится, когда люди в пустыне строят. Мне правда жутко понравилось.

КОВАЛЕВСКИЙ: Я не знаю, я вот собираюсь, там врачи хорошие проктологи…

ГУСМАН: Нет, во-первых, здесь тоже можно найти хорошего проктолога, только любителя…

КОВАЛЕВСКИЙ: Действительно, в Израиле, я не пошутил, в Израиле лучшие проктологи в мире.

ШОРОХ: Ты-то знаешь, что говоришь…

КОВАЛЕВСКИЙ: Сейчас тебя это не касается, конечно…

ШОРОХ: И слава богу!

ГУСМАН: Вы не знаете, какие проктологи есть у нас. Я вам дару пару телефонов, вы будете приятно удивлены.

КОВАЛЕВСКИЙ: Я знаю.

ГУСМАН: Проктологи-практики. То есть они практически не лечат, но зато…

КОВАЛЕВСКИЙ: Послушайте, некоторые даже с нами работают.

ШОРОХ: Не проктологами.

КОВАЛЕВСКИЙ: Юлий Соломонович, давайте, раз уж вы хотите поговорить про КВН немножко…

ГУСМАН: Или про проктологию, что, собственно говоря…

КОВАЛЕВСКИЙ: Вот скажите, пожалуйста, вы бессменный член жюри, можно сказать, почетный член жюри.

ГУСМАН: Ничего не почетный, просто…

КОВАЛЕВСКИЙ: И вы видели, перед вами пронеслось не одно поколение людей, а один из них сидит перед вами. Помните, я - босоногий веронский пацан в сапогах выскакивал…

ГУСМАН: Кто мог узнать в этом седом маленьком карлике с большой грудью ту девчонку на роликах. Никто, никто.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вот скажите, как вы считаете, КВН прошел свой пик или нет?

ГУСМАН: Вы знаете, КВН - это чудо, я сейчас не шучу. Я имею в виду не чудо юмора, или чудо вкуса, или даже чудо шоу, хотя все эти элементы в нем присутствуют. КВН меня вообще… Ну, я, как все остальные в мире, я когда-то начал в КВН играть, я вообще увидел его, извините за выражение, в 1964 году.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ужасно, ужасно, ужасно…

ШОРОХ: Да уж!

ГУСМАН: За 200 лет до вашего рождения, когда в Баку пришла московская телевизионная программа первая. И мы увидели все то, что не видели никогда: парад на Красной площади в прямом эфире, и "Голубой огонек", и КВН. И город заболел, сошел с ума, мы стали играть, и, в общем, я стал капитаном со временем. И семь лет не вылезали. А потом КВН закрыли, как вы знаете, и в 1986 году он снова родился. И я постарался помочь Александру Маслякову как-то его возродить, и мне кажется, сегодня он существует так же, как, условно говоря, теннис существует, в тех же традициях, что Людовик Четырнадцатый играл, перебрасывая мячик, набитый шерстью, но… ракетки другие, мяч другой, корты другие. КВН стал веселее, КВН стал…

КОВАЛЕВСКИЙ: Веселее, а не что?

ГУСМАН: Ну, уровень юмора в хорошем КВН значительно выше. Вообще КВН сегодня, как говорят, не тот. Ну, он действительно не тот, он во многом стал мощнее, он музыкальнее, артистичнее, красочней, ярче. И вообще это удивительное шоу, которое одно из немногих снимается в прямом эфире, то есть оно снимается в режиме…

ШОРОХ: Ну, да-да-да, без дублей.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну да, вы мне рассказываете…

ГУСМАН: Нет, я видал и участвовал в огромном количестве программ, все со «стопами» пишутся. Эта единственная - вот включается, как футбол, и выключается потом через два часа или два с четвертью.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вырезается только смех.

ГУСМАН: Нет, нет.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, там вырезается, может быть, несколько шуток.

ГУСМАН: Нет, никогда не вырезается ничего цензурного, а вырезают какие-то переходы…

КОВАЛЕВСКИЙ: Да-да-да, я знаю.

ГУСМАН: Кто-то много говорит, кто-то…

КОВАЛЕВСКИЙ: Нет, и объективно бывают такие КВН, не мне вам рассказывать, когда обстановка в зале в сто раз смешнее, чем потом в телевизоре.

ГУСМАН: Нет, они смешнее, атмосфера всюду…

КОВАЛЕВСКИЙ: Атмосфера - это решает.

ГУСМАН: Ну, это как кто любит на футболе сидеть.

ШОРОХ: Ну да, действительно.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да-да-да. И очень часто бывает так, что зал так хохочет, что потом весь этот смех не получается…

ГУСМАН: Нет, не поэтому. Когда хохочет зал, это счастье и Маслякова, и его режиссеров.

КОВАЛЕВСКИЙ: Безусловно. Но 40 минут смеха нельзя вставить в телевизионную программу.

ГУСМАН: Ну, там не 40 минут смеха. Саша управляет залом замечательно, он ведущий гениальный, я думаю, лучше его в стране вообще… телеведущий. Но что интересно в КВН, самое главное? КВН стал со временем уже неким способом обучения личностей. Здесь я не шучу. Я предлагал на встречах, от президента до множества других, чтобы ввели факультатив КВН в начальной школе. Объясню почему. Не КВН как хиханьки, а КВН как способ быстро думать, КВН как способ самоиронии, КВН как способ объединения молодежи. Мы же с грязной водой советской власти выплеснули много прекрасных и крепких «детей»: детский туберкулезный санаторий бесплатный в Анапе, бесплатное здравоохранение… Хотя бы плохое, но было же бесплатное обучение. Может быть, не очень качественное в смысле оборудования всякими технологиями, но выросло много умных людей. И в том числе мы выкинули то, что называется дружба народов, что мне особенно грустно, и выбросили то, что называется художественная самодеятельность. То есть она есть…

ШОРОХ: Ну нет, в школах есть все-таки художественная самодеятельность.

ГУСМАН: Так всюду есть. Но когда-то советская власть, ЦК комсомола, отдел агитации и пропаганды прилагали ненавистные нам усилия, чтобы это внедрять. И были станции юннатов, станции юных техников, дворцы пионеров, всякие там кружки.

КОВАЛЕВСКИЙ: Я не без удовольствия посещал.

ГУСМАН: А сегодня вы можете без удовольствия или с удовольствием заплатить большие, как иногда нам говорят, "бабки", и после этого с собственной бабкой пойти туда тренироваться или заниматься. Спорт, может быть, где-то еще есть бесплатный, а это стало недоступно. И удивительно, что КВН породил огромное количество людей с острыми мозгами, с иронией, с отношением к жизни как к событию, в котором они принимают участие, - то, что называлось коммунистами «активная гражданская позиция», которую так все хотят.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вот по поводу этого…

ГУСМАН: Еще одно. Главное, что удивительно в КВН, что меня поражает чисто технологически и чему объяснение - это борьба с энтропией, если говорить громко, или борьба вообще с окружающей средой, если говорить просто: каждый год, как в песне Дунаевского, "сквозь асфальт пробиваются цветы". Я-то действительно могу сказать, только Масляков больше видел КВН, чем я, вот другого человека на земле, я думаю, может, не найдется, который изнутри видел КВН и участвовал, и судил, и помогал, и работал.

КОВАЛЕВСКИЙ: Это правда.

ГУСМАН: И я вам скажу, что вот эту академию телевизионного мастерства Маслякова закончили сейчас, я думаю, многие сотни молодых людей, которые работают…

КОВАЛЕВСКИЙ: Это бы могло называться "кузницей кадров".

ГУСМАН: Вот именно так. Вот эта кузница кадров и этот социальный лифт, что еще красивее и современнее, работают только там. Все эти "Уральские пельмени", "Даешь молодежь!", "Камеди клаб", который первый, это ребята…

КОВАЛЕВСКИЙ: Да, да, все оттуда.

ГУСМАН: И помимо них еще сотни продюсеров, режиссеров, редакторов на всех практически каналах, где есть подобие юмора.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да, да, да. Радиостанция "Маяк"… в моем лице.

ГУСМАН: Но "Маяк"-то… Ну, вы-то как бы герой труда, вице-президент компании, мультимиллионер…

КОВАЛЕВСКИЙ: Я, кстати, официальный герой труда, правда.

ГУСМАН: Я знаю, да, справка есть, конечно… И вот то, что каждый год мы садимся, я сажусь в это жюри в компании милейших и умнейших людей - там Миша Ефремов, Андрей Макаревич… ну, вы знаете.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну да, Костя Эрнст.

ГУСМАН: Константин Львович Эрнст. Какой он Костя? Он Константин Львович Эрнст. О чем вы говорите? Еще скажите, Добродеев Лелик… Это же Олег…

КОВАЛЕВСКИЙ: Нет, ну тут извините…

ГУСМАН: Надо фильтровать базар, а то сейчас нас погонят отовсюду - и оттуда, и отсюда.

КОВАЛЕВСКИЙ: Господин Добродеев, всё!

ГУСМАН: Так слушайте, что происходит. Как вас может удивить сидящий напротив гость, когда они приходят каждый день? Ничем не может удивить: догола разденется, на крышу залезет… Я считал, с КВН то же самое. Ну, смешнее, веселее, но что там можно придумать? И каждый год появляется одна или две команды…

ШОРОХ: Да, вот недавно только говорили об этом.

ГУСМАН: Вот! Тем более Нягань.. Что такое, какая это Нягань, откуда Нягань, зачем Нягань? "Сборная по вольной борьбе" команда, потом еще Камызякского района…

КОВАЛЕВСКИЙ: Камызяки, да.

ГУСМАН: Вы знаете, еще раз говорю, что это совершенно… Вот если я был бы "Единой Россией", плюс зав. президентской администрацией, плюс если я был бы идеологом, политологом и политтехнологом…

КОВАЛЕВСКИЙ: Вот этого не хотелось бы…

ГУСМАН: Но если я был бы, я бы считал, что это такой аргумент, в сто раз сильнее, про талантливый, живучий российский народ, потому что там играют все - от камызяков, русских до армянцев, еврейцев, китайцев. Я бы сказал: вот, ребята, вот это вам пример того, что вообще быть не может. Как баскетбол в Америке, да. Там против нашей сборной можно выставить равноценных 10 тысяч сборных таких. Как спорт в колледжах США, вот так у нас интеллектуальный или, скажем, юморной спорт - это КВН. И вы знаете, от этого у меня начинается отъезд крыши, потому что механизм этого и методологию этого ничто, кроме талантов и притягательной силы девочек и мальчиков очаровательных, вроде Наташи, которые хотят играть и участвовать, и растут с этим, как мы были когда-то…

КОВАЛЕВСКИЙ: Вы сказали сейчас "девочек и мальчиков вроде Наташи"…

ГУСМАН: В этом седом карлике с огромной грудью нельзя узнать того пацана, который пришел ко мне сыном полка, нельзя. А вот в Наташе можно, в этом 30-летнем ребенке…

КОВАЛЕВСКИЙ: Пока еще да.

ШОРОХ: Ну, вот видишь…

ГУСМАН: Да. Понимаешь, и это чудо. Вот это сочетание - то, что КВН стал молодежным движением, по сути…

КОВАЛЕВСКИЙ: Это правда.

ГУСМАН: …которое лишено при этом шор, границ и тисков идеологии, мне кажется, это замечательно. Поэтому умные начальники так хорошо, с таким уважением к нему относятся.

КОВАЛЕВСКИЙ: Я, пока не забыл вопрос, можно я его задам?

ГУСМАН: Давайте.

КОВАЛЕВСКИЙ: Значит, в 80-х главная шутка была: "партия - наш рулевой, партия, дай порулить!"

ГУСМАН: Это не в 80-х, это самый конец 80-х - начало 90-х.

ШОРОХ: Когда уже можно было.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну да, да, я просто период называю. Вы можете вспомнить или назвать аналогичную шутку из 90-х и из нулевых? И есть ли такие?

ГУСМАН: Вы знаете, я вот что скажу, что я вообще не понимаю прямое цитирование, воспоминания и всякие разговоры. Я из своих шуток помню четыре, которые всегда рассказываю, которые мне нравятся, хотя у меня было достаточно много чего. Дело в том, что "партия, дай порулить" - это не из-за того, что было в КВН, это из-за того, что это было в десятку, в середину десятки по настроению общества.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да-да-да.

ГУСМАН: А в принципе КВН никогда не был остро политическим.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну был! Вот как раз в эти времена и был остро политический.

ГУСМАН: Когда разрешенный смех, то он всегда напоминает наш сейчас стеб, потому что сегодня разрешено… Если бы ветераны "Маяка", сидя сейчас в своих домах ветеранов, услышали наш с вами разговор, они бы хором застрелились, потому что "Маяк" всегда был оплот…

КОВАЛЕВСКИЙ: Нравственности.

ГУСМАН: Ну, вообще такой… Это голос, голос… Недаром называется "Маяк", а не "подводный светильник в виде рыбки". Вот то же самое. Времена поменялись драматически, я знаю очень много всяких хороших шуток, но я никогда не заучиваю ни кавээновские шутки…

КОВАЛЕВСКИЙ: Но эта-то, ее же не надо было заучивать, она же сразу легла всей стране.

ГУСМАН: А она стала…

КОВАЛЕВСКИЙ: Вот я вас и спрашиваю: а есть ли аналогичные шутки за следующие 30 лет?

ГУСМАН: Ну, возможно, есть. Но я не Пимен пока, я активный участник процесса, я князь Курбский, скажем так. Я не могу сказать, я не знаю.

КОВАЛЕВСКИЙ: Но есть какая-то шутка, которая разорвала вас, и вы ее запомнили, и к друзьям пришли и сказали после КВН: слушайте, я уже тысячу шуток слышал, но вот эта…

ГУСМАН: Ну что же вы меня мучаете? Нет, пришел, рассказал…

ШОРОХ: И забыл.

ГУСМАН: И забыл.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вот так вот?

ГУСМАН: А как иначе? Вы знаете, башка, которая занимается этим делом 48 лет…

КОВАЛЕВСКИЙ: Голова-помойка.

ГУСМАН: …не должна хранить много шуток чужих. А вот вы скажите…

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну?

ГУСМАН: Вот сколько гостей у вас побывало на радио?

КОВАЛЕВСКИЙ: Тысяча.

ГУСМАН: Одна тысяча?

КОВАЛЕВСКИЙ: 1122 человека.

ГУСМАН: 1122 человека. И вот назовите, пожалуйста, мне какую-нибудь остроумную фразу любого из них, которая вам запомнилась.

КОВАЛЕВСКИЙ: Какую? Вы мне называете фамилию, я называю фразу.

ГУСМАН: А-а-а…

ШОРОХ: Конкурс капитанов!

КОВАЛЕВСКИЙ: Вот видите! Юлий Соломонович, пожалуйста, Наташа хочет задать вопрос.

ШОРОХ: У меня вопрос. Юлий Соломонович, вы сказали, что КВН - это школа телевизионная, и масса людей…

ГУСМАН: Получилось так.

ШОРОХ: Получилось так, да.

ГУСМАН: Это никто не хотел, но получилось, что это единственная школа.

ШОРОХ: Никто не думал, не гадал, но это очевидно.

ГУСМАН: Потому что есть сейчас десятки контор, не хочу их особенно обидеть, но это так, которые за бабки делают вас как бы телеведущими, как бы телережиссерами…

ШОРОХ: Да, собирают бабки, да-да-да.

ГУСМАН: Берут деньги, никто не делает. Это просто выгодный бизнес, не более того. Я еще не видал ни одного человека, который бы после этой школы где-нибудь…

ШОРОХ: Засветился бы.

ГУСМАН: Ну, может, работал на каком-нибудь кабельном или неизвестно где.

ШОРОХ: Ну так вот, это очевидно, что КВН - телевизионная школа. Масса людей, много людей, которые были когда-то замечены в КВН, были звездами КВН, стали не только телевизионными героями, но и киношными, например.

ГУСМАН: Ну, не звездами, а просто авторами там, режиссерами стали.

ШОРОХ: Но и лица их тоже есть и в кино, и даже в театрах, где угодно. Но вот есть такой пласт людей - профессионалов, актеров, например, которые закончили профессиональные вузы. Они возмущены тем, что делают кавээнщики. У них просто идиосинкразия на это, они говорят: это невыносимо, это низкий уровень, это ширпотреб…

КОВАЛЕВСКИЙ: Да, да, профессионалы просто негодуют.

ШОРОХ: Они не профессионалы, у них просто сорвало крышу от эмоций и популярности.

ГУСМАН: Вы знаете, я могу сказать, что ничего кроме глупой черной зависти в этом нет. Вот из моего поколения, а это было тоже тысячи и тысячи кавээнщиков, я знаю только двух людей, которые на слуху, - Валерий Хаит в Одессе, который занимается литературой, и я, который занимаюсь кино, который, бросив медицину, закончил Высшие курсы режиссеров-сценаристов, из-за КВН поменял профессию. Тогда это не было ничего такого. Сегодня это происходит совсем не потому, что эти ребята к этому идут. Потому что, как вы думаете, сколько человек играет в КВН сейчас в мире?

ШОРОХ: Несколько тысяч, наверное. Ну, тысяч пять-шесть.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, тысячи, точно совершенно.

ГУСМАН: Да, хорошо же у вас с головушками… Ну, Наташа, несколько тысяч, что вы говорите? За сезон только проходят сотни. В январе практически последние несколько лет на фестиваль КВН так называемый, а по сути на отбор команд в высшую лигу, премьер-лигу, региональные лиги, приезжают плюс-минус 500 команд, уже прошедших горнило предварительных боев.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ужасно, ужасно, ужасно…

ШОРОХ: Обалдеть!

ГУСМАН: Представляющих из себя уже спортивные единицы.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну а что, я неправильно сказал, что тысячи? А по всей стране…

ГУСМАН: Товарищ, товарищ…

ШОРОХ: Нет, но все-таки это да, это сотни тысяч.

ГУСМАН: Следим за пальцем, дедушка расскажет… Значит, 500 приезжают просто туда уже играть.

КОВАЛЕВСКИЙ: Тепленькие.

ГУСМАН: Весь город Сочи превращен в КВН-град. Слушайте дальше.

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, мы знаем, во что превращен город…

ШОРОХ: У них Олимпиада скоро, а они все в КВН играют.

ГУСМАН: Нет, это мы обсудим в другой программе под названием "Не будь таким", я имею в виду город Сочи. Так вот я рассказываю. Наташа упадет, конечно, без сознания, потому что она девушка, но вы юноша крепкий…

КОВАЛЕВСКИЙ: Да-да-да, хотя тоже могу.

ГУСМАН: …и пожилой, потому что в ваши 68 лет вы должны упасть только от слабости.

КОВАЛЕВСКИЙ: Мне 70, Юлий Соломонович…

ШОРОХ: Мне нравится, что кто-то действительно знает о твоем истинном возрасте.

ГУСМАН: Так вот. По минимальным подсчетам, 12 миллионов человек. 12 миллионов человек!

КОВАЛЕВСКИЙ: 12 миллионов человек!

ШОРОХ: Ежегодно или вообще, в целом?

ГУСМАН: Да нет, вообще, во всем мире.

ШОРОХ: Ой, мамочки!

КОВАЛЕВСКИЙ: Во всем мире? Ну, это неучтенные какие-то, наверное, бездомные, без регистрации какие-то.

ГУСМАН: Нет, это детские сады…

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, да-да…

ГУСМАН: Я в колониях был на КВН…

КОВАЛЕВСКИЙ: Юлий Соломонович, извините, мы должны сейчас прерваться.

ГУСМАН: Зачем вам нужно?

КОВАЛЕВСКИЙ: Видите, очаровательная девушка пришла.

ГУСМАН: Девушка очаровательная. Неужели…

КОВАЛЕВСКИЙ: Мы сейчас услышим новости.

ГУСМАН: Кому интересны новости, когда…

КОВАЛЕВСКИЙ: Когда Гусман в эфире!

ШОРОХ: Никому, но нас заставляют.

ГУСМАН: Давайте мы позвоним куда-то в начальство, давайте решим вопрос через мэрию Москвы…

КОВАЛЕВСКИЙ: Давайте покинем студию и будем звонить начальству...

Смотрите, что нам написали из Санкт-Петербурга: "Кавээнщики снимают фильмы и сериалы для народа, а актеры-профессионалы - для премий и наград". И вот мы плавно, благодаря нашему слушателю из Санкт-Петербурга, как вы и просили…

ШОРОХ: Перешли к кинематографу.

ГУСМАН: Как я умолял!

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, умолять чего там, доллары делают свое дело без лишних слов…

ШОРОХ: Действительно.

КОВАЛЕВСКИЙ: Мы плавно переходим к следующей части нашей программы. Хотелось бы расспросить вас про "Нику".

ГУСМАН: Вы знаете, а расспрашивать особенно нечего, потому что есть в прямом эфире "Ника" записанная, выложенная в Интернете, "Сетевизор" онлайн-ТВ называется, и это надо смотреть только так, в прямом эфире. Потому что при всей благодарности к каналу СТС, который показал ее в таком телевизионном формате…

КОВАЛЕВСКИЙ: В усеченном, да?

ГУСМАН: Ну, там убирали какие-то длиннотные шутки. Причем все считают, что если убирают длинную и путаную речь, это обязательно слуги кровавого режима убирают, цензура. Потому что там Юра Арабов - прекрасный солист, прекрасный человек, прекрасный гражданин и все остальное - долго-долго и путано рассказывал о том, как… И в третьем часу ночи вот это…

ШОРОХ: Да мы слышали!

КОВАЛЕВСКИЙ: Да, мы слышали. А вас что, напрягло именно то, что было долго и путано, или то, что не по теме?

ГУСМАН: Нет, во-первых, я вообще к версии не имеют никакого отношения.

КОВАЛЕВСКИЙ: К чему?

ГУСМАН: К телевизионной версии.

КОВАЛЕВСКИЙ: Нет-нет, выступление Арабова лежит отдельно вырезанным куском.

ГУСМАН: Я говорю в смысле, что я его не резал, это больше все меня режут.

КОВАЛЕВСКИЙ: Я понимаю, но ваша реакция на его выступление?

ГУСМАН: Нет, меня всегда смущают неформатные вещи. Кстати, бывают они и в Америке тоже.

КОВАЛЕВСКИЙ: Неформатные - вы имеете в виду незапланированные?

ГУСМАН: Ну вот, например, сейчас ударят по голове режиссера, который не так посмотрел. Это неправильно. Нужно подраться с нею и с ним потом, а в эфире надо тихо говорить, тебя слушают 4 миллиона человек, понимаешь? Когда в прошлом году Ксения Анатольевна Собчак - прекрасная ведущая, прекрасный человек, умница и красавица - выступала вне рамок формата премии, ничего страшного я не вижу в этом. Хотя это редко бывает, но, например, помните: «Черные пантеры» на Олимпийских играх подняли кулаки в черных перчатках, победив в забеге, в знак протеста против режима в Америке, их выгнали с этого самого…

КОВАЛЕВСКИЙ: Я не помню этого…

ГУСМАН: Это было очень давно, вы были дитя. Но это было, это было все.

КОВАЛЕВСКИЙ: Но сейчас уже в это никто не поверит, что когда-то это было, что я был дитя, я имею в виду.

ГУСМАН: Нет, это было. Ну, дитя, которое не очень было продвинутое, которое мало чего знало, что понимало, как и сейчас старичок мало понимает. Но, увы, это не боль, это просто реальность.

КОВАЛЕВСКИЙ: Это трагедия, это простая человеческая трагедия.

ГУСМАН: Да, и бывают всякие выступления, демарши, и против демаршей я лично ничего не имею, потому что я проснулся знаменитым на той "Нике", никогда в жизни мне не звонили 100 тысяч…

КОВАЛЕВСКИЙ: После выступления Собчак звонили?

ГУСМАН: Да, да. Но дело в том, что единственный это был неуютный момент для меня очень, потому что в это время сзади нее на экране шли видеокадры с детьми с очень тяжелым заболеванием, бритые на лысинку и с масками, потому что любая бацилла могла их убить. И мне кажется, бацилла вот в этот момент, протестная бацилла, тоже не очень нужна, потому что наше самое свободное сообщество кинематографическое, оно встретило не очень хорошо.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да, но, понимаете, тоже.. ну что? Именно в этот момент на сцене стояла Чулпан, и именно в этот момент, может быть, Ксении и приперло задать именно этот вопрос.

ГУСМАН: Нет, если так говорить, то кроме покушения на эрцгерцога Фердинанда в Сараево вообще ничего на земле страшного нету. Но мне кажется, это было неудачно. И то же самое, когда Юра Арабов, сжимая вместе с коллегами кучу "Ник", а до этого сжимая что-то на "Орле", говорит совершенно справедливые вещи про кинематограф, про всё остальное. Мне кажется, что атмосфера праздника и премии - не очень удачный момент, это мое личное мнение, тем более говорить об этом долго, путано и не очень внятно… Тем более что желанная реакция многочисленных там блогеров и комментаторов, я вообще обычно не читаю это, но там вот на нашем любимом "Эхе Москвы" было, значит, это выступление отдельное, а внизу были "комменты". Я их просмотрел, я больших слов неприятных, чем типа "Гусман сразу обделался", "памперсы поменять"…

ШОРОХ: Это самое невинное было.

ГУСМАН: Да, самое невинное. И мне кажется, это очень несправедливо и глупо. Не потому глупо, что Гусман обделался, он мог действительно…хотя редко я это делаю, а потому что, мне кажется, это не очень удачный момент. То есть на дне рождении, если уж пришел, не очень хорошо об этом говорить, по-моему. Потому что есть, для всего есть поводы и форматы. Олимпийские игры - это праздник спорта. А рассказать о том, как у тебя в стране там…

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, Юлий Соломонович, нет, я с вами не согласен.

ШОРОХ: Ну а когда еще Арабов, где он может, в какой момент он действительно еще может сказать, чтобы его услышали?

ГУСМАН: А я вам сейчас все расскажу. А вот сейчас. У нас такое веселое шоу, давайте я сейчас выскажу в этом шоу какие-то крайние…

ШОРОХ: Давайте.

КОВАЛЕВСКИЙ: Пожалуйста. Но это не отменяет другого.

ГУСМАН: Это отменяет то, что вас выгонят с работы и будут правы, потому что формат вашего шоу - это не митинг на Болотной.

КОВАЛЕВСКИЙ: Нет-нет, я по существу говорю, что… Я согласен, я согласен, что вы можете сделать, устроить, условно говоря, демарш здесь прямо сейчас, потому что вы посчитаете это уместным сделать сейчас.

ГУСМАН: Да. Ну как? Прямой эфир, 44 миллиона населения…

КОВАЛЕВСКИЙ: Хотя мы можем считать, что вот сейчас на вашем месте не надо было бы этого говорить, потому что сейчас неподходящий момент.

ГУСМАН: Да я не потому, что надо - не надо, это просто игра такая. Поймите, Максим, игра ведь должна вестись по правилам, у любого человека типа меня там, Арабова, Ксении Лариной есть огромное место для высказываний. Но журнал "Дилетант", заметьте, который редактирует наш общий друг, он там не пишет ничего, кроме исторических…

КОВАЛЕВСКИЙ: Но заметьте, что именно эти выступления имели ту реакцию, которую имели.

ШОРОХ: Которую имели, да. И мы сейчас об этом говорим. И, может быть, этого хотелось.

ГУСМАН: Так это же и есть цель этого!

КОВАЛЕВСКИЙ: Именно! И значит, она достигнута?

ГУСМАН: Но за счет того…

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, за ваш счет…

ГУСМАН: Равно как и за счет вашей зарплаты. Я сейчас нападу на руководство РТР с криками: да как вы, зажимаете… все на забастовку сидячую в подвале!

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну да, да, правильно, совершенно верно. Согласен, согласен абсолютно.

ШОРОХ: А у нас и так каждый день сидячая забастовка.

КОВАЛЕВСКИЙ: Согласен. Но бывает так, что люди бывают с разным темпераментом, с разной степенью патриотичности или представления об этом.

ГУСМАН: Нет-нет-нет, это не так.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да?

ГУСМАН: Когда человек дорывается до микрофона, пройдя препоны, преграды и препятствия, и наконец-то попал, вот у него единственное высказывание, его "2 minutes", "50 seconds" славы или правды, а потом пускай хоть…

ШОРОХ: Хоть не рассветай.

ГУСМАН: Хоть в петлю. А когда у всех вышеперечисленных персонажей, у вас, у меня есть своя программа на радио, у Дымарского есть журнал "Дилетант" и еще десяток программ, у всех есть… Что же вы обязательно, обсуждая там…

КОВАЛЕВСКИЙ: Потому что это нормально, понимаете? Потому что там…

ГУСМАН: Ой, как мне сейчас хочется сказать шесть слов...

КОВАЛЕВСКИЙ: Не надо, не надо! Не надо, Юлий Соломонович, пожалуйста, не надо, я вас умоляю, это мои последние деньги, я вас прошу…

ГУСМАН: Да? И деньги?..

КОВАЛЕВСКИЙ: Просто там, в журнале "Дилетант", вы это можете сказать, в этом большой хитрости нет. А выйти на площадь и сказать: пф-ф-ф… Вот это вещь, понимаете?!

ГУСМАН: "Ника" - это повод сказать пф-ф-ф… можно всюду сделать вот так: пф-ф-ф… но лучше не пф-ф-ф, а ясно и нормально высказываться. Я считаю, что, условно говоря, есть митинг, есть танцы, дискотеки, есть свадьбы.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да.

ГУСМАН: Вот я на свадьбы поднакопил огромное количество…

КОВАЛЕВСКИЙ: Видите! Но то, что Собчак сказала на всех митингах, на которых она была, кто может это процитировать?

ШОРОХ: Кто ее слышал? А то, что она сказала там…

ГУСМАН: "Я ненавижу отдельные недостатки у жениха нынешнего свадебного кортежа. Алик Хрюкин - неприятный тип..." Но на свадьбе - или тост говори, или сиди молчи.

КОВАЛЕВСКИЙ: Или не приходи.

ШОРОХ: А, понятно, да.

ГУСМАН: Или не приходи. И я прошу: не приходи на свадьбу! Вот 27-й год мы делаем "Нику", чтобы профессионалы оценили, порадовались, похвалили. Удачно - неудачно, лучше - хуже, капустник сегодня лучше, завтра хуже… Но не вспомнить о том, что на сцене стояли суперзвезды и суперлюди, гордость Отечества, простите за пафос!.. Фильмы, которые мы снимаем, замечательные.

КОВАЛЕВСКИЙ: Вот, Юлий Соломонович, у нас осталось три минуты.

ГУСМАН: Все, "Нику" отложили.

ШОРОХ: Да, отложили, отложили.

ГУСМАН: В общем, смотрите "Нику" в эфире онлайн-ТВ, там посмотрите четыре часа, получите удовольствие.

КОВАЛЕВСКИЙ: И составите свое впечатление.

ГУСМАН: Да.

КОВАЛЕВСКИЙ: Я слышал, что вы принялись за экранизацию знаменитого романа "Не бойся, я с тобой-2".

ГУСМАН: Ну, я уже не принялся, я уже снимаю активно, мы сейчас снимаем всякие виртуальные вещи, мы сейчас в процессе. Тот же Полад Бюль-Бюль Оглы, посол Азербайджана, снимается в главной роли.

КОВАЛЕВСКИЙ: И поет?

ГУСМАН: И поет. И Дуров скачет.

КОВАЛЕВСКИЙ: Потрясающе! И Дуров?

ГУСМАН: И Кантемиров на лошади…

КОВАЛЕВСКИЙ: Да вы что?!

ГУСМАН: И молодые люди. И это такое счастье! Это будет не мюзикл, но, в общем, скоро будет премьера.

КОВАЛЕВСКИЙ: Обалдеть, обалдеть!

ШОРОХ: Когда скоро? Когда примерно?

ГУСМАН: Ну, в этом году, скажу так. Потому что там очень много еще работы, музыка, надо много еще всяких спецэффектов. И еще я хочу похвастаться. Вы знаете, я работал 10 лет последние с великим человеком - с актером Владимиром Михайловичем Зельдиным.

КОВАЛЕВСКИЙ: Да, да.

ГУСМАН: Которому чуть больше, чем вам, но практически ровесники вы, ему 98 лет…

КОВАЛЕВСКИЙ: Да-да-да…

ГУСМАН: Максим, следим за губами: девяносто восемь лет!

КОВАЛЕВСКИЙ: Девяносто восемь лет! Да-да-да…

ГУСМАН: Он танцует, поет, фехтует в двух спектаклях: "Человек из Ламанчи" - это американский мюзикл, где он на сцене…

КОВАЛЕВСКИЙ: Ну, это невероятно, это вообще невероятно…

ШОРОХ: Фантастика!

ГУСМАН: Вот завтра пойдите, я вам сделаю, туда попасть невозможно. Никто не верил. Когда я начал, ему было 88 лет, мы начали, и все говорили: да ладно, с ума сошел, он уже 30 лет на сцене ничего не играл… Десять лет, 156 спектаклей! Аншлаги, висят на люстрах. И к его 95-летию мы сделали спектакль под названием "Танцы с учителем", как бы про него.

КОВАЛЕВСКИЙ: Обалдеть!

ГУСМАН: Где он танцует, где он поет, он играет… 98 лет!

КОВАЛЕВСКИЙ: 98 лет!

ГУСМАН: И сейчас мы собираемся (тьфу-тьфу-тьфу) с моим другом и соавтором Исааком Фридбергом, мы делаем сейчас, пытаемся делать, к 100-летию начать делать…

КОВАЛЕВСКИЙ: Что-нибудь "Учитель фехтования и его…"

ГУСМАН: Нет-нет-нет, название придумано: "Король Л.", потому что Король Лир, Король Любовь…

КОВАЛЕВСКИЙ: Да, Король Любви, да-да-да.

ГУСМАН: В общем, это чудо. И я должен сказать тем, кто сидит сейчас нас слушает, все эти наши разговоры про КВН, который прорастает через асфальт, про "Нику", когда мы говорим: "нет кино, нет кино", - у нас есть замечательное кино! Его плохо смотрят, его плохо проводят, пропагандируют, но оно есть!

КОВАЛЕВСКИЙ: Минута…

ГУСМАН: Я успеваю все сказать. Я профессионал, я красавец, я умница… Осталось 52 секунды, и вот за эти 52 секунды я вам скажу, что и Зельдин, и вокруг нас происходит очень много хорошего.

КОВАЛЕВСКИЙ: Это правда.

ГУСМАН: И не надо зацикливаться и сосредотачиваться на том, как плохо… Много плохого, и давайте об этом громко говорить. Но когда мы видим Зельдина на сцене, фильмы "Ники" или, надеюсь, "Не бойся, я с тобой-2"…

КОВАЛЕВСКИЙ: Юлий Соломонович, вы тоже красавчик, я вам хочу сказать.

ГУСМАН: Я красавчик! 104 года работаю в эфире…

КОВАЛЕВСКИЙ: Да, да, просто перескакали Зельдина…

ГУСМАН: За 18 тысяч евро, которые, кстати, каждый получает, кто приходит в эту программу, любой гость.

ШОРОХ: Да-да.

ГУСМАН: Приходите к нам, вас ждут внизу 18 тысяч евро.

ШОРОХ: В конверте.

КОВАЛЕВСКИЙ: Спасибо огромное.

ГУСМАН: На этом я закончил, всё.

ШОРОХ: Вам только вопрос из Москвы: "За что?" Подпись: Хрюкин А. А.

КОВАЛЕВСКИЙ: Юлий Соломонович Гусман был у нас сегодня в гостях. Спасибо!