Рейс 11-14 Петр Красилов

БИТОВ: Открываем нашу рубрику «Гримёрка». Сегодня мы в гримёрке у Петра Красилова, актёра театра и кино. Привет.

КРАСИЛОВ: Приветствую.

КУЗЬМИНА: Тут хочется сказать: здесь чисто, здесь убрано?

БИТОВ: Мы сейчас всё проверим, во все углы заглянем.

КРАСИЛОВ: Я все ящички на ключик закрыл, там все скелетики спрятаны.

БИТОВ: Во-первых, задавайте вопросы Петру, во-вторых, помните, особенно наши слушательницы, что в финале этого часа вас ждет битва «Мужчина против женщины», такая забава. В роли мужчины у нас сегодня Петр Красилов.

КРАСИЛОВ: Как ни странно.

БИТОВ: В роли женщины – одна из вас, вам достаточно прислать нам эсэмэску со своим именем, и вы окажетесь на нашем прямоэфирном ринге.

КУЗЬМИНА: Петя, ты был готов к этому?

КРАСИЛОВ: Что я буду сегодня мужчиной?

КУЗЬМИНА: Биться с женщиной?

БИТОВ: Он в прекрасной спортивной форме.

КРАСИЛОВ: Да, да, да.

БИТОВ: Вопрос, который пришел Петру еще до эфира: посоветуйте внедорожник до 600 тысяч. Из Самарской области.

КУЗЬМИНА: У нас сегодня, знаешь, люди в необычных профессиях. Вот ты сегодня должен посоветовать внедорожник до 600 тысяч.

БИТОВ: Да, в роли автоэксперта.

КРАСИЛОВ: До 600 тысяч?

БИТОВ: Да, рублей.

КРАСИЛОВ: А, я хотел уточнить как раз, потому что выбор увеличился бы сразу.

БИТОВ: Да, это понятно.

КРАСИЛОВ: Например, 600 тысяч юаней, это тоже вариант. Это велосипед, я думаю.

КУЗЬМИНА: Правильно, он вне дороги, очень логично, я считаю.

БИТОВ: Если говорить о 600 тысячах рублей, то здесь, мне кажется, тоже выбор небольшой и только за юани можно купить внедорожник. Хотя почему? «Дастер».

КРАСИЛОВ: А как же вот этот ВАЗ – или ГАЗ – «Патриот»?

БИТОВ: ТагАЗ.

КРАСИЛОВ: ГАЗ «Патриот».

КУЗЬМИНА: Мне кажется, вы не раз уже ответили на вопрос слушателя, что выбирать. Петя, скажи, пожалуйста, что самое сложное в твоей работе?

КРАСИЛОВ: Честно? Проснуться самое главное с утра, вовремя проснуться, это самое сложное в работе. Потому что заканчиваем мы работу слишком поздно.

КУЗЬМИНА: Ага, а у артистов у всех так? Артисты совы в основном?

КРАСИЛОВ: Я думаю, что да. Ну, я, во всяком случае, точно сова, мне сложно просыпаться утром, хотя приходится, часто приходится.

КУЗЬМИНА: А есть у тебя какая-то формула пробуждения? Что нужно сделать, чтобы ты открыл глаза, смог себя почувствовать человеком?

КРАСИЛОВ: Я ставлю будильник на… через каждую минуту буквально, чтобы мне надоело. И самый противный звонок, то есть вообще никакие ни мелодии, ни песни, потому что это может убаюкать, наоборот.

БИТОВ: Я тут слышал где-то, по-моему, даже в эфире нашей радиостанции, что был придуман такой забавный гаджет, будильник, он включается и не перестает звонить, пока ты не подойдешь к умывальнику и не включишь воду, – только это может заставить его заткнуться.

КРАСИЛОВ: Я думаю, что нормальные умные профессора, какие-нибудь академики наук, они придумают другой гаджет, со звуком включения воды, который срабатывает после того, как сработал первый гаджет-будильник, и всё нормально.

БИТОВ: Мой следующий вопрос может относиться к актеру любого театра, потому что практически в любом стационарном театре, не антрепризном, есть подобные спектакли. Но все-таки с РАМТом ситуация особая, потому что в самом названии это заложено – Российский академический молодежный театр. Ты себя когда-нибудь ощущаешь актером, известным по ролям доктора Пилюлькина, Гекльберри Финна, например?

КРАСИЛОВ: Ну да.

БИТОВ: Есть ли среди твоих юных зрителей фанаты, которые узнают тебя не по взрослым ролям, а по ролям в этих спектаклях?

КРАСИЛОВ: Вы знаете, сейчас назвали роли, я вспоминаю их, у меня прямо слезы на глаза наворачиваются, потому что я тут недавно дочь свою водил как раз на «Незнайку», и она стала постоянным зрителем этого спектакля, и я так рассказываю ей, что, ты знаешь, Саша, папа твой играл здесь доктора Пилюлькина… Но меня дочка быстро на землю вернула, она говорит: а мне девочки больше нравятся в этом спектакле. Я как-то успокоился, что я не доктор Пилюлькин уже.

КУЗЬМИНА: То есть ответом можно считать, что в определенных кругах детских, конечно, дети знают тебя именно по этим ролям.

КРАСИЛОВ: Да.

БИТОВ: Понимаешь, это же может стать ролью-судьбой, как Спартак Мишулин всю жизнь играл Карлсона, много-много лет, и действительно среди детской аудитории он был популярен невероятно именно как Карлсон.

КРАСИЛОВ: Нет, на самом деле мне нравилось доктора Пилюлькина играть, я хулиганил как мог вообще там. Но главное делать это, как говорит наш художественный руководитель Алексей Владимирович Бородин, «что ни на есть», «на самом-самом»… То есть не врать. Можно брать острую форму существования, но при этом надо как-то делать всё возможное, чтобы дети поверили, что бывает такой Пилюлькин, такой необычный, странный человек, на улице встретишь – захочешь убежать, конечно, но тут уже данность, попал в больницу – лечись.

БИТОВ: У нас есть еще одна забава для тебя. Скажи, ты физик или лирик по сути своей?

КРАСИЛОВ: «Физик» – речь о науке физике или физической культуре?

БИТОВ: Наука физика. Логика, математика. Или тебе ближе эмоцио? Рацио или эмоцио?

КРАСИЛОВ: Да, эмоцио, наверное.

БИТОВ: Почему все актеры эмоцио?

КУЗЬМИНА: Действительно, почему все актеры?

КРАСИЛОВ: Потому что, если бы мы были рацио, у нас бы и фамилии другие были – Абрамович, Прохоров…

КУЗЬМИНА: И иже с ними.

БИТОВ: Да, и зарплаты другие, наверное. Ладно, хорошо, раз эмоцио, то вот тебе карточки эмоцио, выбирай любую.

КРАСИЛОВ: Какой цвет мне сегодня подойдет? Ну, вот этот, наверное.

БИТОВ: Именно. Какой это цвет?

КРАСИЛОВ: Это голубой, да. Это небо.

БИТОВ: Вот давай в ассоциации играть. Что такое для тебя этот цвет, с чем он ассоциируется в твоей жизни?

КРАСИЛОВ: Небо – это воздух, это жизнь, это свобода, это какое-то парение.

БИТОВ: Хорошее слово прозвучало: свобода. Вот что такое для актера Петра Красилова свобода? Потому что все актеры во всех интервью всегда говорят, что актер – это зависимая профессия.

КРАСИЛОВ: Да.

БИТОВ: Что такое для тебя свобода?

КРАСИЛОВ: Для меня, во-первых, это свобода не от режиссера, в этом смысле у нас действительно зависимая профессия, хотя режиссеров сейчас становится всё меньше и меньше…

БИТОВ: Или, наоборот, всё больше и больше, потому что многие актеры начинают пробовать себя.

КРАСИЛОВ: Ну да, я немножко скептически к этому отношусь, потому что я себя не чувствую пока режиссером, поэтому…

КУЗЬМИНА: Ты просто еще маленький.

КРАСИЛОВ: Может, я завидую?

КУЗЬМИНА: Вот.

КРАСИЛОВ: На самом деле мне хочется быть свободным именно в своих каких-то… Знаете, режиссер поставил задачу, я понимаю, если рассуждать логически, я понимаю, что я должен для этого сделать, как мой организм себя может повести, моя психика. А мне бы хотелось, вот пришла мысль в голову, и я бы сразу ее – хоп – мог воплотить. Для меня вот это – свобода.

БИТОВ: А ты достиг той степени свободы актерской, когда ты можешь, например, свободно отказываться от ролей, которые тебе не нравятся, не подходят, в театре или в кино – неважно, или свободно выбирать себе партнеров, говоря, что вот с этим я в одном спектакле играть не буду?

КРАСИЛОВ: Могу сказать, что касается партнеров, то я вообще не очень понимаю, когда говорят: с этим я играть буду, с этим я играть не буду. Есть некая данность нашей профессии. Мы попадаем в предлагаемые обстоятельства. И если мы хорошие артисты, если мы добросовестно относимся к своей профессии, то нам не важно, в какие предлагаемые обстоятельства нас ставят. Наша задача – существовать в этих обстоятельствах органично, интересно и поддерживать этот интерес. Потому что без интереса практически невозможно сделать хорошую роль. Просто, если долго выбирать себе партнеров, говорить, что здесь мне партнер не нравится, здесь давайте мы еще немножко с автором поработаем, – он умер давно, но все-таки… Шекспир, он же не увидит, не услышит, ну написал, дурак, что-то, а мне неинтересно это играть…

БИТОВ: Ну да, можно я своими словами расскажу…

КРАСИЛОВ: Да, да. В результате можно так подмять профессию под себя, что ты просто ее потеряешь, навсегда потеряешь, и не будешь отличаться вообще ни от кого из среднестатистических пешеходов на улице, которым нет дела до тебя, до других, до третьих, до четвертых тоже.

КУЗЬМИНА: РАМТ нельзя назвать классическим театром, потому что всё, что происходит в РАМТе, выходит, на мой взгляд, за рамки обычного театра. То это мюзиклы, то это полумюзиклы, то это общение со зрителями, то есть это какие-то нанотехнологии театральные, на мой взгляд, опять же, лично на мой. Вот когда худрук, в общем достаточно классический худрук, вдруг идет на такие эксперименты, классно работать под таким руководством или опасно?

КРАСИЛОВ: На мой взгляд, это здорово, я вообще люблю разнообразие.

КУЗЬМИНА: В чем?

КРАСИЛОВ: Во всем.

КУЗЬМИНА: Так, хорошо, принято. Об этом мы поговорим после эфира.

КРАСИЛОВ: В профессии я, правда, люблю разнообразие, мне нравится.

КУЗЬМИНА: То есть это твой худрук, это твой театр?

КРАСИЛОВ: Да, да.

КУЗЬМИНА: И ты готов на эксперименты?

КРАСИЛОВ: А почему нет? Вообще, наша профессия – это постоянный эксперимент.

КУЗЬМИНА: Но есть артисты, которые говорят: я – прыгать в зал, хватать людей из зала? Ну это же вообще… Я классический артист!

КРАСИЛОВ: Да, есть люди, которые не могут разбить головой четвертую стену, но я вот, например, знаю, что четвертая стена есть, а я же волшебник, я могу.

БИТОВ: А что для тебя в профессии неприемлемо?

КРАСИЛОВ: Ну, пошлость, наверное. Необоснованная, скажем так, пошлость, необоснованная фамильярность. Я люблю, когда всё подкреплено.

БИТОВ: По поводу пошлости и фамильярности. Сейчас обсуждаются очень активно в обществе новые законодательные инициативы по поводу штрафов за мат, ограничений и прочего. В основном это касается кино, литературы, но ведь театр тоже в этой сфере находится.

КРАСИЛОВ: Я думаю, что и театра это тоже касается.

БИТОВ: Да. Понятно, что количество зрителей в одном отдельно взятом зале не настолько большое, как тираж какой-нибудь книги, но тем не менее. Как ты к этому относишься? Потому что очень много современных пьес основано на том, что вот такая у нас реальность, да, мы же разговариваем матом…

КРАСИЛОВ: Ну, знаете, не могу так сказать. У меня тут недавно премьера была «Жена на двоих», мы с моим почти однофамильцем играем, с Игорем Касиловым, это современная пьеса о двух людях, которые застряли в лифте, и выясняется, что один – муж, другой – любовник. Там вообще, в принципе, на нормальном языке тогда они не должны разговаривать. Они вообще разговаривать не должны поначалу. Но тем не менее пьеса написана так, что там нет ни одного матерного слова, там нет ни одной пошлой репризы или чего-то такого. Поэтому всё возможно.

КУЗЬМИНА: Скажи, а как называется спектакль?

КРАСИЛОВ: «Жена на двоих». Там, скажем так, авторское название «Двое в лифте, не считая текилы», мне оно нравилось, но так получилось, что теперь называется «Жена на двоих».

КУЗЬМИНА: Скажи, кем бы ты хотел быть в следующей жизни? Есть профессии, которые тебя занимают, но ты уже понимаешь, что ты на сегодняшний день в своей тарелке, здесь реализуешься, а вообще было бы классно в другой жизни что-то еще попробовать?

БИТОВ: Да, если было бы семь жизней или девять жизней, как у кошки?

КРАСИЛОВ: У меня катастрофа – я так и не научился играть на музыкальных инструментах, я очень об этом жалею. И я понимаю, что сейчас, конечно, у меня мало времени на это всё. Я пытаюсь брать в руки гитару, но я все время сталкиваюсь с тем, что она расстраивается, а я далеко не человек камертон.

БИТОВ: Петя, сейчас столько электронных настраивателей, камертонов, без проблем.

КРАСИЛОВ: Это опять же к вопросу о гаджетах, я ими не совсем умею пользоваться. Я действительно лирик во всем, видимо, или, как говорили про Эйнштейна, туповатый малый.

БИТОВ: Да, он тоже был лирик, тоже, по-моему, не умел играть на инструментах.

КУЗЬМИНА: Мы поняли про гитару.

КРАСИЛОВ: У меня еще проблема, кстати, у меня трагедия случилась. Я всегда отвечал на вопрос очень быстро, легко, мне было так интересно на него отвечать, когда меня спрашивали: «Если вас не будут снимать, если с театром придется завязать, кем вы будете?» – я всегда говорил: «Ну что вы, я в метро буду работать, помощником машиниста, там всегда требуются». Тут недавно еду в метро и вижу: всё, приговор – до 35 лет. Поздно.

КУЗЬМИНА: Упустил. Вот это к вопросу, знаешь, если бы мы задали: Петя, что ты уже не успеешь? Стать помощником машиниста.

КРАСИЛОВ: Всё, не смогу.

КУЗЬМИНА: Но мне кажется почему-то, в отношении конкретно тебя могут сделать исключение.

КРАСИЛОВ: Ветку закроют.

КУЗЬМИНА: Будешь ездить по закрытой ветке.

БИТОВ: Нет, свою личную ветку откроешь.

КУЗЬМИНА: Кстати говоря, что касается служебного положения, пользуешься, бывает, и в каких целях?

КРАСИЛОВ: Честно, пытаюсь не педалировать это, и вообще – что значит служебное положение? Ну, видели там…

КУЗЬМИНА: Ну, может быть, во благо? Готов куда-то подъехать, где-то о чем-то договориться, где тебя знают?

КРАСИЛОВ: Не просили, пока не просили, видимо, я не внушаю доверия.

КУЗЬМИНА: Подожди, твоя коллега по цеху, у нее есть некоторый благотворительный проект…

КРАСИЛОВ: А, в этом смысле.

КУЗЬМИНА: Например. И ты же участвуешь?

КРАСИЛОВ: Я участвую, да.

КУЗЬМИНА: Ты участвуешь не просто как Вася Пупкин, помощник машиниста, а как Петр Красилов, правильно?

КРАСИЛОВ: Ну, скорее всего, я участвую как просто Петр Красилов, не как артист, а как человек.

КУЗЬМИНА: Но в любом случае людей это вдохновляет.

БИТОВ: Здесь, конечно, не надо лукавить, потому что понятно все равно, что это некая, сейчас грубо скажу, но некая продажа лица, продажа медийности, скажем так.

КРАСИЛОВ: Ну, если это помогает, то хорошо.

БИТОВ: Не продажа, а использование.

КУЗЬМИНА: Видишь, я клещами вытащила из тебя, что да, я использую, если это во благо, и кто-то просит, и я понимаю, что средства от моего лица пойдут куда-то в правильное русло.

КРАСИЛОВ: Я просто подумал, что…

КУЗЬМИНА: Нет, не безбилетный проезд, я не это имела в виду.

БИТОВ: Задавайте свои вопросы Петру Красилову, не забывайте, что в финале этого часа битва «Мужчина против женщины». Тут, кстати, Елена спрашивает: «Петр, скажите, пожалуйста, кто будет играть в «Чехов-GALA» 21 апреля, вы или Александр Доронин? Хочу посмотреть этот спектакль».

КРАСИЛОВ: Я отвечу честно, будет играть Александр Доронин, потому что я в этот момент буду на фестивале «Серебряная шпага».

БИТОВ: Это что за фестиваль?

КРАСИЛОВ: Это фестиваль…

БИТОВ: Боевых искусств?

КРАСИЛОВ: Сценического фехтования. Там будут показывать разные номера.

БИТОВ: Подожди, ты будешь участвовать или ты будешь в жюри?

КРАСИЛОВ: Нет, я буду в жюри этого фестиваля.

БИТОВ: А что, по возрасту опять не прошел? Как в помощники машиниста?

КРАСИЛОВ: Просто уже скрипит потертое седло.

КУЗЬМИНА: Скажи, ты же ходишь на другие спектакли, на чужие, где ты не играешь, тоже, бывает, захаживаешь?

КРАСИЛОВ: Их огромное количество – спектаклей, где я не играю.

КУЗЬМИНА: Что удалось интересного посмотреть, на что можешь обратить наше внимание? Те спектакли, которые идут в РАМТе, в которых, возможно, ты даже не задействован? Что обязательно к прочтению и к просмотру?

КРАСИЛОВ: Сейчас буду вспоминать, потому что последний раз это было давно, когда я ходил в театр, меня немножко сейчас приукрасили.

КУЗЬМИНА: Хорошо, но ты прекрасно знаешь репертуар РАМТа, тогда посоветуй нам пять спектаклей РАМТа, на которые просто грех не сходить, иначе жизнь прожита зря.

БИТОВ: Кроме своих.

КУЗЬМИНА: Нет, нет, не обязательно. Ты боишься обидеть другие спектакли?

КРАСИЛОВ: Нет, нет, я не боюсь обидеть другие спектакли.

БИТОВ: В жизни любого театра, репертуарного театра есть спектакли, которые прямо выстреливают. Понятно, что другие, может быть, не хуже, но эти легли на сердце, что называется. Вот что из последних премьер действительно тебя поразило?

КРАСИЛОВ: Я, во-первых, посоветовал бы посмотреть в нашем театре спектакль «Скупой», потому что это интересно, это опять же необычный вариант.

БИТОВ: По Мольеру.

КРАСИЛОВ: Да, да, это необычный вариант постановки. Скажем так, не классический. Там есть и импровизационные способы существования, это хорошо, я люблю вообще, когда какая-то импровизация. Сам не очень хорошо умею это делать, поэтому люблю, когда другие это делают.

КУЗЬМИНА: Друзья, между прочим, ближайший «Скупой» в РАМТе 19 апреля в 19 часов. Боюсь, что, конечно, билетов уже нет, как это обычно бывает. Но…

БИТОВ: Но есть служебный вход.

КУЗЬМИНА: Но есть шансы всегда. В конце концов, можно всегда посмотреть в афише, когда он будет в следующий раз. Правильно? Правильно. Так, «Скупой», принято.

КРАСИЛОВ: Да. Потом, наберитесь терпения, я бы обязательно посоветовал посмотреть очень долгий спектакль, он идет 9 часов, это «Берег утопии». Но я бы все-таки посоветовал набраться терпения и посмотреть от начала до конца в один день, а потом можно уже ходить и пересматривать его по частям, потому что он, этот спектакль, хорош тем, что заставляет подумать и заставляет тебя еще и еще раз приходить, смотреть и анализировать, и это можно делать уже, после того как посмотрел всё целиком, можно делать это по частям.

БИТОВ: А вот, кстати, по поводу «Берега утопии», спектакль-то ведь уже достаточно давно идет.

КРАСИЛОВ: Да.

БИТОВ: Зал заполняется? Девять часов – это действительно такая цифра, которая может отпугнуть зрителя.

КУЗЬМИНА: Ты не поверишь, аншлаги на «Берег утопии», слушай, все премии, которые возможно, по-моему, «Берег утопии» взял.

БИТОВ: Премии – это всё понятно. Нет, когда этот спектакль только вышел, когда о нем много писалось, говорилось и так далее, всё было понятно, но вот сейчас, по прошествии времени, мне интересно, зритель по-прежнему идет на 9 часов, не отпугивает это?

КРАСИЛОВ: Я, честно говоря, не анализировал сегодняшний график продаж в нашем театре.

БИТОВ: Ладно, ты же подглядываешь в зал.

КРАСИЛОВ: Да нет, ну что вы, нет, конечно, я не подглядываю. Во-первых, там не так много места для зрителей, потому что все-таки сцена устроена так, что она закрывает часть зрительного зала, и зрительный зал наполнить уже проще. Но дело не в этом. Я думаю, опять же из-за того, что спектакль можно смотреть по частям, то зрители, которые посмотрели целиком (а это большое количество зрителей), они сейчас смотрят по частям, поэтому идет первая, вторая, третья часть – все равно наполняется. И если бы спектакль был неинтересен, если бы он мне, например, не был интересен, я бы, может быть, и не стал говорить о нем, но это, правда, очень интересный спектакль. При этом он и серьезный, и в то же время он ироничный, и философский. Вообще, скажем так, произведение Тома Стоппарда стоит посмотреть, потому что…

КУЗЬМИНА: Говорят, в наше оппозиционное время трилогия как нельзя кстати. Правильно? Да, все три части, друзья, идут девять часов. Но это не такая большая цифра. Мы же как-то собираемся с мыслями и летим в Таиланд без остановки. А в спектакле три перерыва соответственно, может быть, даже больше.

КРАСИЛОВ: Ну, естественно. А вы знаете, что даже выдаются скидочные талончики на еду?

КУЗЬМИНА: А, всё, с этого нужно было начинать.

БИТОВ: Хочу вернуться, точнее, наш слушатель нас возвращает к этой теме, к теме медийности, популярности и так далее, на форуме такое мнение: «Собственно, не будем строить из себя немировичей-данченко! Вам поперло после "Бедной Насти"!»

КРАСИЛОВ: А я и не смею строить из себя Немировича-Данченко, вы что.

БИТОВ: А что значит популярность, медийность, узнаваемость в жизни актера?

КРАСИЛОВ: Ну, есть плюсы. Можно говорить, много их или мало, но я могу сказать, что плюсы есть, конечно. Я не ответил, кстати, на этот вопрос, но сейчас отвечу. Сейчас я могу себе позволить выбирать, то есть могу позволить себе от чего-то отказаться. Раньше, когда я не работал так много, так усердно, я не мог себе этого позволить, и поэтому я цеплялся за всё, что мне предлагали.

КУЗЬМИНА: Мне кажется, это путь артиста в принципе…

БИТОВ: А это влияет на что? Есть ведь масса замечательных актеров, которые сидят в провинциальном театре, они действительно очень хорошие актеры, но о них кроме…

КРАСИЛОВ: Да, в нашем театре тоже таких огромное количество.

БИТОВ: Да, кроме тех, кто ходит в этот театр, про них никто не знает. Но при этом их любит и знает вот это не очень большое количество зрителей, и они от этого не становятся менее талантливыми.

КРАСИЛОВ: Нет, они продолжают работать в театре, театр все-таки – это, как я называю, такой супертренажерный зал, который не позволяет тебе расслабиться, а позволяет тебе только совершенствоваться, совершенствоваться и совершенствоваться. Но к вопросу о талантливых артистах, которые сидят в театре и им больше ничего не предлагают… Просто огромное количество талантливых артистов, которые сидят (ну, не сидят, в том-то и дело, что они не сидят – они работают) в театре, про них массовый зритель не знает, потому что не все ходят в театр, к сожалению.

КУЗЬМИНА: Может, и не надо.

КРАСИЛОВ: Я объясню. Я вообще не очень люблю слово «медийность», но они не медийны, потому что у нас режиссеры перестали ходить в театры, кинорежиссеры перестали ходить в театры, их, скажем так, ассистенты перестали ходить в театры, неинтересно, они как-то там по Интернету набирают, по фотографиям смотрят: этот подходит, этот не подходит. А что за артист, они и не знают. Потом вызывают на беседу, ну а что, в беседе ты поймешь, хороший артист или нехороший?

БИТОВ: Да-да, я столкнулся с одним режиссером, видел, как он проводит кастинг. (Это не я проходил кастинг, просто я видел, я попал туда.) Он по Интернету нашел фотографии каких-то девочек, пригласил их на беседу. Ну, побеседовали о жизни, и вот так он выбрал на роль. Что эта девочка сумеет сыграть, непонятно.

КРАСИЛОВ: Очень интересно. По Интернету нашел фотографии девочек, вызвал, побеседовал…

КУЗЬМИНА: Хочется сказать два слова в защиту режиссеров. Все-таки выходят картины, где ни одного артиста, который играет, мы не знаем вообще, и надо сказать спасибо, что ты начинаешь узнавать – оказывается, он играет в РАМТе, оказывается, он играет там уже 18 лет, во всех главных спектаклях он занят. И у тебя открываются глаза. Вот надо сказать спасибо.

КРАСИЛОВ: Можно, да, во-первых, сказать им спасибо, нужно сказать им спасибо, во-вторых, можно еще такое оправдание: всему свое время.

БИТОВ: И сейчас у нас время битвы «Мужчина против женщины». В синем углу ринга у нас Петр Красилов, в синих трусах.

КРАСИЛОВ: Я сегодня за мужчину.

БИТОВ: А в красном углу ринга девушка…

КУЗЬМИНА: Девушка Елена. Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день.

КРАСИЛОВ: Здравствуйте, Елена.

БИТОВ: Вы откуда у нас родом?

СЛУШАТЕЛЬ: Я из Кургана.

БИТОВ: Из Кургана, прекрасно. Вы замужем?

СЛУШАТЕЛЬ: Нет пока.

БИТОВ: Молодец, правильно отвечаете. Я объясню Петру и вам правила нашей битвы, Вере тоже, потому что она…

КУЗЬМИНА: Впервые на арене.

БИТОВ: Она сегодня, да, впервые на арене. В три раунда проходит наша битва, в первом раунде вам надо быстрее своего соперника ответить на наш нелегкий вопрос, на два вопроса, точнее. Во втором раунде Петру мы зададим вопрос, связанный со знанием каких-то мужских реалий и тем, Лене – со знанием женских, а в третьем, решающем, раунде узнаем, насколько хорошо вы знакомы с повадками противоположного пола.

КУЗЬМИНА: Мне кажется, пора начинать, друзья мои.

БИТОВ: Лена, все понятно?

СЛУШАТЕЛЬ: Да, понятно.

БИТОВ: Прекрасно, слушайте внимательно вопрос, постарайтесь быстрей Петра ответить на него. Петр, а вы поддайтесь девушке.

КРАСИЛОВ: Да подождите, я не знаю вопроса.

КУЗЬМИНА: Петр, выключи Википедию, пожалуйста, выйди из компьютера.

БИТОВ: Первый вопрос следующим образом звучит: какая змея самая быстрая?

КРАСИЛОВ: Анаконда.

СЛУШАТЕЛЬ: Самая быстрая? Ну, кроме ужа на ум ничего не приходит.

КУЗЬМИНА: Уж? Он быстрый, но на маленьких расстояниях.

СЛУШАТЕЛЬ: Кобра.

БИТОВ: Кобра. Ну, я думаю, что Лена ближе к верному ответу, потому что она хотя бы ядовитую змею назвала. Вообще черная мамба считается самой быстрой змеей, самой ядовитой, самой-самой, в общем. Черная мамба способна преодолевать небольшие расстояния со скоростью 25 километров в час, это как хороший велосипедист.

КРАСИЛОВ: А я просто анаконду сказал, потому что она сама по себе длинная, я подумал, она один раз сдвинулась и уже покрыла расстояние, как две черные мамбы.

КУЗЬМИНА: Поехали дальше.

БИТОВ: Второй вопрос. Туристические фирмы одной небольшой страны предложили жителям подумать о новом названии. С их точки зрения, нынешнее звучит не очень привлекательно для гостей. Среди сразу предложенных названий оказались: Космосландия, Мечталандия, Чудоландия, Тихоландия и Веселандия. Как называется эта страна сейчас?

СЛУШАТЕЛЬ: Лапландия.

КУЗЬМИНА: Принято, точка. А теперь Петя. Я сегодня буду подыгрывать.

КРАСИЛОВ: Какой был ответ?

БИТОВ: Лена, вы ответили Лапландия, да?

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, вроде да.

КРАСИЛОВ: Елена ответила правильно, и поэтому я на всякий случай скажу Финляндия, ну, чтобы просто у нас так совпало: Лапландия, Финляндия.

БИТОВ: И это тоже неправильный ответ! Исландия на самом деле.

КРАСИЛОВ: А, это моя любимая!

БИТОВ: Исландия, Страна льдов, или Ледяная страна.

КРАСИЛОВ: А почему не Гренландия?

БИТОВ: А Гренландия Дании принадлежит, там датчан надо было спрашивать…

КУЗЬМИНА: Друзья, если мы не поторопимся, мы не успеем.

БИТОВ: Поехали дальше, второй раунд. Здесь уже не надо быть быстрее своего соперника, каждому из вас свой вопрос будет задан, и первый вопрос у нас для Петра. Петр, вообще ваша тема, я думаю, легко очень. Вот оделись бы вы так в жизни: огромные штаны, узкая визитка, большие башмаки, на голове котелок, в руках тросточка?

КРАСИЛОВ: А, понятно.

БИТОВ: Один человек именно так и одевался практически всю свою жизнь, кто это?

КРАСИЛОВ: Чарли Чаплин.

БИТОВ: Да, правильно, Чарли Чаплин.

КРАСИЛОВ: Задайте Елене такой же вопрос.

БИТОВ: Такой же вопрос, пожалуйста.

КУЗЬМИНА: Тот же самый.

БИТОВ: Лена, вам вопрос такой. Такие брюки специально для женщин создали только в 1981 году, ранее дамы довольствовались мужскими. Что это за брюки?

СЛУШАТЕЛЬ: Может, джинсы?

БИТОВ: Конечно, молодчина!

КУЗЬМИНА: Только хотела сказать, что у меня даже после 1981-го были только мужские еще лет восемнадцать, наверное. Ну, до меня долго доходит. Олег, третий раунд?

БИТОВ: Да, третий раунд. Вопрос на знание противоположного пола, Петр, в каких войсках служила первая в русской армии женщина-офицер Надежда Дурова? В армии она была известна сначала как подпоручик, а при отставке – штаб-ротмистр, георгиевский кавалер Александр Александров.

КУЗЬМИНА: В вопросе есть ответ.

КРАСИЛОВ: Гусар?

БИТОВ: Угу. В кавалерии она служила, была уланом, но и гусаром тоже недолгое время.

КРАСИЛОВ: Вот видите. На самом деле, значит, не совсем правильно я ответил. Гусары, уланы – это разное.

БИТОВ: Наконец, Лена, для вас вопрос. Этого мужчину знали очень многие, некоторые говорят о нем так, будто лично знакомы, хотя это маловероятно. У него простое имя и самая обыкновенная фамилия, во внешности тоже нет ничего особенного, тем не менее этот заурядный мужчина понимает превратность любви, знает женщин, ему известны тайны крепкого брака и так далее. Он известен как мастер афоризмов. Например: девушки подобны шашкам: не всякой удается, но всякая желает попасть в дамки. Или: не шути с женщинами, ибо шутки твои глупы и неприличны. Как имя этого человека?

СЛУШАТЕЛЬ: А это российский человек?

БИТОВ: Да, да.

СЛУШАТЕЛЬ: Это Владимир Вишневский?

БИТОВ: Нет, но он был так же остер на язык.

КУЗЬМИНА: Лена, две секунды.

СЛУШАТЕЛЬ: Я забыла…

БИТОВ: Прутков, конечно, Козьма Прутков.