Мастера спорта Последние новости тенниса

САПРИН: Сегодня у нас в гостях Николай Давыденко, один из сильнейших российских теннисистов. Николай, добрый вечер.

ДАВЫДЕНКО: Добрый вечер.

САПРИН: Почему сейчас в Москве? С одной стороны, мы всегда рады вас видеть, тем более летом. С другой стороны, только-только закончился "Ролан Гаррос", неделю назад. Через неделю - Уимблдон. Что случилось?

ДАВЫДЕНКО: На самом деле я все-таки решил уже на "Ролан Гарросе" пропустить полностью травяное покрытие. Наверное, потому что на протяжении десяти лет я старался, пытался (как угодно) показать результат на Уимблдоне. И в последнее время я проигрывал в первом круге. И все-таки решил в этом году отдохнуть и подготовиться к другому сезону - еще у меня три турнира на грунте, - может быть, я смогу там что-то показать.

САПРИН: С другой стороны, пока все буду играть на Уимблдоне, вы рассчитываете, наверное, вот эти очки, за которые, в общем, идет борьба в основном рейтинге в это время года, набрать, да?

БРЕДИНА: Набрать на других турнирах.

ДАВЫДЕНКО: Ну да. Не только. Все-таки хотел подготовиться лучше. Я играл не в самый лучший теннис. Да, я прошел там пару кругов, но проиграл в третьем круге. Хотелось лучше. Поэтому буду сейчас стараться подготовиться, тренироваться побольше, чем раньше. Может быть, смогу.

САПРИН: А чем трава уимблдонская, любая – ведь это не самое удобное для вас покрытие, - чем все-таки трава вам не угодила?

ДАВЫДЕНКО: Наверное, это какое-то неудобство для меня. Есть какой-то страх движения на корте. Все говорят, я хорошо перемещаюсь, для меня трава должна быть очень удобна, потому что я бегаю. Я бегаю, да. Но я бегаю на жестком покрытии, на песке. А вот на траве я боюсь, может быть, упасть, травмироваться, поскользнуться. И для меня какое-то неудобство, я, наоборот, не бегаю там, я стою и поэтому не чувствую себя комфортно.

БРЕДИНА: Понятно. Побаиваетесь травы?

ДАВЫДЕНКО: Ну да. Я говорю, если был бы сезон, например, 10 месяцев на траве, я бы тренировался, готовился, наверное, в какой-то момент уже не боялся бегать. А так всего четыре недели, и тут опять переходишь на песок. И думаешь, что я еще даже не успел прибиться, а мне уже опять возвращаться на другое покрытие.

БРЕДИНА: А зачем? - возникает вопрос.

ДАВЫДЕНКО: Да. И сейчас думаешь: а зачем мне на Уимблдон лететь, если все-таки я буду продолжать играть на грунте и, может быть, еще сыграю три недели.

БРЕДИНА: Просто все говорят, что Уимблдон - он все-таки особенный турнир по сравнению с турнирами "Большого шлема": всё в белом, клубника, традиции…

ДАВЫДЕНКО: Клубника на самом деле не особо сладкая.

БРЕДИНА: Невкусная?

ДАВЫДЕНКО: Во-первых, там дожди. Если честно, все, когда прилетают на Уимблдон, сразу думают: хоть бы не было трехдневных дождей, когда все в раздевалке с утра до вечера ждут матча. Невозможно тренироваться, потому что все корты закрывают. На грунте, например, дождь прошел, ты через час уже начинаешь тренироваться спокойно. На траве - всё, закрывают корты на полдня. И пока ждут погоду, стараются что-то там, может, улучшить. Но все равно на самом деле это, как говорится, нудно.

БРЕДИНА: То есть развлечения никакого не придумывают вам на этот период ожидания?

ДАВЫДЕНКО: Нет, нет, на самом деле это очень скучно, когда ты сидишь в раздевалке и ждешь, например, или тренировки или твоего матча весь день.

САПРИН: Коля, имеет ли для вас сейчас значение то самое пресловутое место в рейтинге, о котором так много говорят? Вот мы смотрим на наш рейтинг, сейчас Коля Давыденко - 42-й, Миша Южный - 28-й. И вроде бы как-то грустно становится, потому что некогда мы занимали куда более высокие места.

ДАВЫДЕНКО: Конечно, да. И мне на самом деле тоже это обидно. Я стоял в десятке мира, я был пятый в мире. И после этого я получил травму: сломал кисть. Первые три месяца вообще не играл. И мой рейтинг-то оставался еще в десятке мира, и я хотел нагнетать, опять пытаться что-то вернуть. И у меня стало не получаться. Потому что, когда я сломал левую кисть (у меня же все-таки двуручный удар), я год еще старался почувствовать опять свой этот удар. И у меня не получалось, кисть не так работала, как должна. А я еще психологически, конечно, стараюсь догнать себя. И когда не получается, нет результата, ты расстраиваешься еще больше и уже начинаешь думать: а зачем тогда ты это всё делаешь?

БРЕДИНА: А что заставило перебороть себя?

ДАВЫДЕНКО: В основном, конечно, родные, семья, близкие. Потому что всегда они меня поддерживают, в любых ситуациях.

САПРИН: Давайте объясним. Ломается кисть. В первую очередь очень важна подача в теннисе. И поэтому подача, которая в мужском теннисе имеет колоссальное значение, она уже не имеет той силы, получается?

ДАВЫДЕНКО: Если бы я сломал правую кисть…

САПРИН: Ну да. А вы - левую. Но все равно важна же координация.

ДАВЫДЕНКО: Я сломал левую кисть, но я тренировался справа, например, играл, старался, мог подавать. Но я не мог играть слева. Получается, я не мог поменять тогда удар. Как только я начал, когда прошла кисть, уже прошли боли (и то я с болью еще тренировался), я старался почувствовать свой удар, но его не было. Всё! Он изменился. Такое ощущение, что, когда я после травмы вернулся, у меня перестало всё попадать, и я не знал, что мне делать. И как бы я ни тренировался, как бы я ни старался, нужно было время, а времени-то нет. Нужно показывать результаты сразу, на следующий день. И вот я пытался, старался, но как-то не удавалось.

САПРИН: Мы помним, как долго Шарапова возвращала себе из-за больного плеча подачу. Вот удар слева, насколько быстро вы себе его вернули?

ДАВЫДЕНКО: В течение, наверное, года-полутора. Так, чтобы почувствовать опять, как кисть свободно ходит, не боишься, всё легко, свободно и чувствуешь уже удар. А уже когда год-полтора прошло - рейтинг упал, и уже играешь с игроками из десятки мира не в полуфиналах и финалах, а в первом-втором круге. А еще получается, психологически ты уже не уверен в себе, не настолько, насколько раньше. И ты думаешь: ох, сейчас уже играть мне, а мне еще надо разыграться. И ты поэтому проигрываешь уже во втором круге. Рейтинг поэтому и не растет.

БРЕДИНА: И еще падает, не дай бог.

ДАВЫДЕНКО: Ну да. Но надеюсь, что я как-то позитивно отношусь к этому. Стараюсь сейчас… Так где-то в подсознании думаю: ну постараюсь, может, я смогу что-то еще и показать.

БРЕДИНА: Вспомню прошлые времена, да?

ДАВЫДЕНКО: Ну да, может быть. Может быть, чего-то не хватает, может быть, надо побегать, может, физически надо позаниматься, чтобы окрепнуть еще. Ну, стараюсь. Может, мой брат чего-нибудь еще придумает.

САПРИН: Брат Николая - Эдуард - это его личный тренер. Коля, опять-таки, если речь идет о возрасте за тридцать (по крайней мере, недавно об этом говорили), в общем, так уже многие скептически смотрят на перспективы. Другое дело, что мы в последнее время, в этом даже году, в конце прошлого видим пример замечательный, заразительный буквально, Томми Хааса, немца, с которым вы, кстати, не раз встречались, и в том числе на самых крупных турнирах. Я помню "Австралиан Опен", четвертьфинал, пятисетовый матч, очень большой для вас шанс тогда выйти в четверку сильнейших. Так вот, Томми Хаас, 35 лет, а играет как в лучшие свои годы, если не лучше.

ДАВЫДЕНКО: Да, но его не было видно. Получается, на два года он просто исчез. Все-таки травмировался, да, и так вот возвращался долго. Конечно, я посмотрел, он сейчас просто как робот. Он очень много тренируется, очень много занимается физподготовкой, он постоянно укрепляется, разминается. Практически он даже делает сейчас в два раза больше, чем когда был молодой. Поэтому и показывает результаты. Конечно, я думаю, что мне тоже так надо. Все-таки возраст, и мне надо работать еще больше, чем я работал, для того чтобы показывать тоже хороший результат.

САПРИН: Но, спрашивается, куда уж больше? Потому что вы как раз известны своей работоспособностью.

ДАВЫДЕНКО: Да. Но бывает, что иногда не хочется. Всё уже так надоело! А самому лень. И мне нужен человек…

БРЕДИНА: Который бы пинал постоянно, да?

ДАВЫДЕНКО: Вот, вот, правильно!

САПРИН: Эдик пинает?

ДАВЫДЕНКО: Конечно, заставляет, чтобы работал, тренировался. Конечно, уже не кричит, как раньше, допустим. Но я все-таки профессионал, я знаю, что мне надо работать, я стараюсь на все сто процентов. Но нужно, чтобы меня кто-то оторвал от дивана или от кресла и повел на корт, и я там тренировался.

БРЕДИНА: Понятно. То есть диван - главный враг в доме, получается, у Эдуарда.

САПРИН: Игорь Матвеев нам на форуме пишет следующее: "Добрый вечер, Николай. Такой вопрос: вы уже дошли до максимума своих возможностей? И если нет, то что мешает это сделать?" Отчасти вы уже ответили: травма.

ДАВЫДЕНКО: На самом деле я максимума своих возможностей практически достигал, когда выиграл Лондон. Когда я перешел психологический барьер и обыграл Федерера, я на самом деле почувствовал себя намного увереннее, потому что я еду на следующий же турнир после сезона отдыха, и я прохожу в Дохе и его опять обыгрываю. Для меня было невозможно поверить в себя. Я, проигрывая ему, например, 10 или 12 матчей подряд…

САПРИН: Не только вы.

ДАВЫДЕНКО: Нет, ну это ладно! Просто, ни разу не обыгрывая этого теннисиста, вдруг я обыгрываю на восьмерке его - это, конечно, немножко меняет всю ситуацию, меняет весь теннис, психологически в основном. Да, я знаю, что в теннисном плане я, например, не хуже, но когда уже обыгрываешь, ты понимаешь: о, я его обыграл! Значит, я могу еще раз. И вот так вот ты сам как будто чувствуешь, что не теннисом прыгаешь, а где-то головой, где-то уже морально. Это в теннисе очень сильно заметно.

БРЕДИНА: Получается, вот сейчас Южный обыграл бы в финале Федерера - у них матч был в пятнадцатый раз, ни разу Миша не смог обыграть, - психологически существенно помогло бы, да?

ДАВЫДЕНКО: Я думаю, что да. Психологически Миша, наверное, был в самой лучшей своей форме сейчас, набрал. Потому что набирается с первых кругов. Все-таки он показал неплохие результаты на грунте, и после "Ролан Гаррос" это первый турнир на траве. И он обыгрывает того же француза Гаскета, кому я проиграл на "Ролан Гаррос", легко на полуфинале. И он набрал хорошую форму. Если б не Федерер, он сто процентов выиграл бы турнир. Но так как Федерер, просто имя Федерера уже психологически... При том, что выигрывает первый сет. И потом все равно думает: я, наверное, не смогу выиграть…

БРЕДИНА: Я, наверное, ошибся, что-то я не с тем играю.

ДАВЫДЕНКО: Это есть такое. Даже когда ты выигрываешь сет, ты все равно не знаешь, ты все равно не уверен в себе, 50 на 50, что ты выиграешь еще матч.

САПРИН: Правда ли, что большая часть побед Федерера - это во многом магия имени исключительно?

ДАВЫДЕНКО: Нет, нет! Для того чтобы такое имя создать, нужно быть реально хорошим игроком. И то, что он показывает на корте, это вообще другой теннис. На самом деле он играет быстро. Например, мне играть с ним намного тяжелее, чем с другими игроками. Вот, например, Джокович - первый в мире. Но мне с ним играть легче, чем с Федерером, потому что теннис так поставлен. Или, например, тот же Давид Феррер, который был в финале с Надалем сейчас. Мне кажется, что мне его вообще легче еще обыграть, даже он сейчас стоит, например, так высоко и в лучшей форме, но в теннисном плане мне удобно с ним играть и я знаю, как с ним играть. А вот с Федерером нужно просто быть физически на 100 % и еще и в теннисном плане на 100 %, чтобы играть на таком же уровне и еще обыгрывать.

САПРИН: Скажите, каков градус борьбы на корте? В принципе для непрофессионалов розыгрыш - это просто обмен ударами. Кто-то влево, кто-то вправо, кто-то под заднюю линию, кто-то укороченный. А вот психологически эта борьба сильных мира сего: Джоковича, Федерера, Надаля - насколько здесь заходит далеко?

ДАВЫДЕНКО: Надо приглядеться. Со стороны видно концентрацию на корте, когда она падает, в какой момент, когда она поднимается. Джокович постоянно пытается обзор свой расширить для того, чтобы сконцентрироваться максимально, например, на приемах. Он постоянно такое делает движение глазами, для того чтобы принять первую подачу или вторую, стараться создать такую реакцию в теннисе. Многие стараются как-то сконцентрироваться. Я пытался все время раньше концентрироваться с первого мяча до последнего. И, конечно, когда проводишь такой очень тяжелый матч на стопроцентной концентрации, еще после матча ты где-то часа два не можешь себя отпустить, расслабиться. Даже матч прошел, ты выиграл, еще тебя час колбасит, не понимаешь, где ты находишься, и ты еще в концентрации в такой же стопроцентной.

САПРИН: Вот деталь, допустим. Джокович - известный шутник, собственно, как и вы. Вот вдруг перед розыгрышем, перед важной подачей он как-то улыбнулся, там с кем-то обменялся фразами - и всё. И вроде бы, с одной стороны, пауза, с другой - напряжение снято для него. Но для вас-то… Вот вы ждете подачи как манны небесной, и вдруг что-то не получается. Это позволяет ему поверить в себя, а вам потерять, может быть, какую-то нить игры?

ДАВЫДЕНКО: Ну, в основном, когда на самом деле уже игра идет такая серьезная, бывает, да, там какой-то мяч, где-то кто-то посмеялся или что-то, но это так, один раз…

САПРИН: То есть значение одного мяча преувеличено?

ДАВЫДЕНКО: Нет-нет-нет, так сильно сломать одной улыбкой невозможно. Возможно сломать спортсмена, да, во время тенниса. Например, как-то изменить теннис, чем-то удивить, что ты сможешь, например, как-то поддавить случайно, а другой соперник расслабится немножко и почувствует неуверенность, начнет бояться и будет по-другому играть, а ты, наоборот, будешь лучше играть.

БРЕДИНА: Всё сложно, в общем.

САПРИН: А влияют ли на качество вашего тенниса взаимоотношения с тем или иным оппонентом? С этим вы на короткой ноге, а с тем, наоборот, чуть ли не враждебные отношения, его обязательно надо подавить?

ДАВЫДЕНКО: У нас же не командный вид спорта...

БРЕДИНА: Но все равно против Южного или против Федерера игра все-таки по-разному, наверное, проходит эмоционально?

ДАВЫДЕНКО: Конечно, против Южного играешь… Он же не первый в мире, да, он не Федерер, он не выиграл там, например, 10-15 Гранд слэмов…

БРЕДИНА: То есть на это в первую очередь смотрите?

ДАВЫДЕНКО: Теннис немного другой. Значит, ты знаешь: у меня шанс выиграть матч. Выходишь выигрывать. Там получается, выходишь против Федерера, думаешь: у меня шанс… ну, не знаю. Я буду бороться на сто процентов, а там будет видно. Вот такая психология. На самом деле никто не выходит, например, против Джоковича и Надаля: да я его сейчас порву! Порви попробуй. Поэтому тоже все пробуют, но почему-то мало у кого получается. Я, например, 21 титул выиграл, и мне в финалах всегда удавалось того же Надаля обыгрывать. Почему-то, когда я до финала доходил, мне уже неважно было, кто в финале, и я просто концентрировался и играл в свой лучший теннис. Поэтому там уже меня было тяжело на самом деле остановить. А когда ты играешь против него первый круг, второй, ты такой: "А, я против Надаля!" - и не знаешь, как себя поставить, что сделать. Это психология на самом деле, это реальная психология.

БРЕДИНА: Понятно. То есть когда финал, то уже неважно, все равно уже финал играешь.

ДАВЫДЕНКО: Последний день турнира. На следующий день ты уже улетаешь. Уже мысли, что всё, сегодня последний день. Тебя уже следующий турнир ждет на следующий день, например. Тебе уже через день играть следующий турнир. Значит, всё, вот твой последний матч. Давай максимально всё, что ты можешь. И всё.

БРЕДИНА: А дальше будем отдыхать, расслабляться.

ДАВЫДЕНКО: Ну как? Выиграл и всё. Молодец! Следующий турнир.

САПРИН: Коля, а вы не устали? Тридцать два же вам? Не устали от всех этих переездов, перелетов, сборов чемоданов? Сыграл финал, получил приз, тут же в гостиницу и - на следующий турнир.

ДАВЫДЕНКО: Ну, вы не устали тут на радио со мной разговаривать?

САПРИН: Это одно и то же рабочее место. Я здесь фактически пять дней в неделю.

ДАВЫДЕНКО: Вот, вот. То же самое, пять дней в неделю…

БРЕДИНА: В одном городе, потом в другом городе.

ДАВЫДЕНКО: Да, да. И те же самые турниры на протяжении десяти лет. Туда-сюда. Я уже знаю, где корты, какие гостиницы. Практически не меняются. Те же самые самолеты, те же самые компании.

БРЕДИНА: Но в этом году компания все-таки изменилась, потому что появилась дочка Катя. Поэтому всё в этот раз по-другому, да?

ДАВЫДЕНКО: Да, да, конечно.

САПРИН: А как по-другому, расскажите? Как обычно вы переезжаете? Вы ее с собой берете же, да?

ДАВЫДЕНКО: Да, да. Ну, по Европе - да. А сейчас в Америку когда летал - нет. Далековато. Все-таки еще маленькая. Сейчас вот, например, опять мы вместе полетим в Европу, а потом в Америку я, наверное, полечу только с тренером, а они полетят назад в Москву. И как раз будут меня ждать четыре или пять недель, пока я вернусь.

САПРИН: А она в гостинице остается, или вы ее берете иногда на корт, на матч?

ДАВЫДЕНКО: На корт - нет. Она гуляет, например, с моей мамой, потому что моя мама тоже со мной летит, и она как няня. Она все время, 24 часа в сутки, с ней. Ну, а как еще? Я тренируюсь. Иногда бывает, что да, на кортах она, бывает, когда я тренируюсь, она видит, она уже машет. Мы уже говорим: "Как Катя машет справа?" И она уже бьет ракеткой. Смотрит, показывает пальцем: теннис… Уже год.

БРЕДИНА: Тоже спортсменкой будет?

ДАВЫДЕНКО: Не знаю. Но в год она уже что-то понимает. Если видит теннис, начинает уже пальцем показывать.

САПРИН: Мячик уже держала в руках?

ДАВЫДЕНКО: Конечно. И мою ракетку, уже ударила моей ракеткой себе по лбу.

БРЕДИНА: Ракетка-то тяжелая.

ДАВЫДЕНКО: Ну да. Она ростом с ракетку мою.

САПРИН: То есть нравится ей теннис? Сакраментальный вопрос: если вдруг заинтересуется?

ДАВЫДЕНКО: Я займусь ею.

БРЕДИНА: В качестве тренера?

ДАВЫДЕНКО: Да. Не только я, и брат мой займется ею. Вся семья займется тогда ею.

САПРИН: Интересный вопрос к нам на форум пришел как раз про детский теннис: "Почему, как вы думаете, в нашей стране теннис делают таким недоступным для простого народа? Час аренды не лучшего корта для ребенка без тренера стоит 1200. Если ребенок будет играть два раза в неделю по два часа, для многих семей это будет неподъемная сумма".

ДАВЫДЕНКО: Да, знаю. Это на самом деле реальная сейчас проблема. Эта проблема началась уже давно - то, что теннис перешел более в бизнес. Так как наш президент Ельцин начал играть в теннис, и все бизнесмены… Ну, теннис вырос в таком плане, в бизнес перешел. И сразу, как говорится, опа, нашли какую-то лазейку, где зарабатывать деньги. И всё, цена аренды кортов начала расти. Я, например, помню прошлый год перед Уимблдоном. Я тренировался с Андреевым в Лужниках, я тоже платил полторы тысячи рублей за корты.

БРЕДИНА: И даже никто не смотрит, кто тренируется?

ДАВЫДЕНКО: Мы играли на искусственной даже траве, нашли в Лужниках эти корты, и платили тоже деньги. Ну, а что делать? Не только дети платят, мы даже иногда платим. Потому что нет у нас условий. Я не знаю, почему это. Задавайте вопросы не мне, потому что все-таки этим должна заниматься федерация. Почему у нас детский теннис стоит дорого? Почему не сделают, допустим, отбор, да? Сделать отбор детей, и за счет бюджета оплачивать тренера, и он их тренирует. Могу опять же сказать: а зачем тренеру, например, их профессионально тренировать, если идет там определенная зарплата? Тоже он не будет напрягаться. Потому что напрягаются, когда есть деньги. А если есть деньги, стараются где-то в другом месте, в Испании, например, в других странах, где более профессионально пытаются подготовить, например, игрока уже с маленького возраста.

САПРИН: Вот Нина Братчикова была, наша теннисистка, и есть, собственно говоря, она уезжает в Португалию, потому что здесь условий нет, здесь ей не по карману.

БРЕДИНА: А в России вообще может сейчас вырасти хороший теннисист? Именно в России, не уезжая ни в США, ни в Европу, никуда не уезжая.

САПРИН: Не случайный вопрос, потому что смена вам должна идти…

БРЕДИНА: Потому что смены-то нет, получается.

ДАВЫДЕНКО: Не знаю. Но вот смотрите, Южный, например, вырос в России. Дементьева тоже здесь, она на ЦСКА...

САПРИН: Тогда аренда стоила по-другому.

ДАВЫДЕНКО: Нет-нет-нет. У них всё бесплатно было.

САПРИН: Да?

ДАВЫДЕНКО: Конечно. Они тренировались на ЦСКА. Там очень хорошо, у них такая база была. И я там с ними тренировался, тоже бесплатно на самом деле. Например, Игорь Куницын на ЦСКА тренировался. Там им бесплатно дается. Например, где есть базы такие для игроков, там детей тренируют бесплатно, там, возможно, да, могут выйти профессиональные игроки. Но их мало. Я на самом деле плохо знаю, но вот у нас есть Олимпийская, например, новая деревня. Макарова, например…

САПРИН: Катя, да?

ДАВЫДЕНКО: Да. Вот у нее, например, есть база, я тоже там тренировался, неплохая. Зимний корт. Я не знаю, где она на летнем тренируется, но зимних там четыре корта хороших. Мы там с Южным тренировались. Есть места, где дают, где можно тренироваться, тоже не платить деньги. Но мы - профессионалы.

САПРИН: Коля, в Москве находитесь уже, наверное, продолжительное время? Потому что с "Ролан Гаррос" вылетели довольно рано. Чем занимались, что делали? Наверняка не каждый год доводится в Москве в это время находиться.

ДАВЫДЕНКО: Встретил день рождения здесь.

САПРИН: Поздравляем запоздало.

ДАВДЕНКО: Ну, как встретил? Как раз в день, когда я вылетал. Мой день рождения был ровно в полете Париж – Москва.

САПРИН: 2 июня.

ДАВЫДЕНКО: Да-да-да. И прилетал часов где-то в семь вечера. Начинаю писать всем еще в Париже, собирать посидеть, так просто отдохнуть. Там и Сафин пришел, теннисисты Куницын, Андреев. Южный не мог, потому что он остался играть. Турсунов тоже, по-моему, еще был в Париже. И вот кого смог собрать, там знакомых, друзей, просто немножко посидеть. Ну, и что-то так загуляли, потом перешли с одного места в другое. Там Андреев со мной еще остался до конца. И было весело на самом деле. Где-то в семь утра я уже вернулся.

САПРИН: А режим?

ДАВЫДЕНКО: Ну, режим, когда турниры. Все-таки я вернулся с турнира в Москву. В Москве тяжело режим соблюдать. В Москве нельзя соблюдать.

САПРИН: То есть, как правило, все-таки на "Ролан Гаррос" отмечали день рождения, если учитывать еще и то, что вы там далеко заходили, на чемпионате Франции?

ДАВЫДЕНКО: Да, да, да. Я помню, по-моему, два раза, когда я доходил до полуфинала, как раз мне на корт заносили тортик. Очень мне понравилось один раз, когда я выходил на корт Сюзанн Ленглен, и все трибуны "Happy birthday" пели. Это, конечно, было нереальное впечатление, когда стадион полный и поет "Happy birthday", когда заходишь, я это никогда не забуду.

САПРИН: К нам дозвонился Игорь. Добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. С прошедшим днем рождения, Николай. Всего самого хорошего вам.

ДАВЫДЕНКО: Спасибо.

СЛУШАТЕЛЬ: У меня такой вопрос. Почему все-таки вы не любите играть на траве? И какие ваши планы дальнейшие по турнирам? Я как любитель, в принципе, когда играл на траве, получал удовольствие от игры на траве.

ДАВЫДЕНКО: На самом деле как любитель я тоже на траве… мне нравится падать. Это так классно! Это лучшее впечатление. Не вымазываешься, как на песке. Но все-таки у нас трава четыре недели, да, и у меня все время было неудобство переходить с покрытия на покрытие. Особенно с грунта на траву. Вот эти подскальзывания, уже совсем другие ощущения, там уже так аккуратно бегаешь. И я из-за этого постоянно боялся. Например, я не мог адаптироваться к траве, и все время у меня движения были нескоординированные. Из-за этого, может быть, я не мог играть в свой лучший теннис, не мог показывать на максимальной вот эти движения. И все время как-то было нелегко. Даже когда я полуфинал "Ролан Гаррос" сделал, я не мог все равно на Уимблдоне ничего сделать.

САПРИН: А по турнирам, по планам ближайшим?

ДАВЫДЕНКО: Да, сейчас я почему пропускаю траву? Хочу еще три недели сыграть на грунте - тот же самый Штутгарт, Гамбург и Гштаад, как раз вот буду с семьей, и эти три турнира еще на грунте хочу какой-то результат показать. И потом уже начнется у нас Америка.

САПРИН: А Америка, какие планы на нее? Потому что тоже определенное количество турниров, наверное, с учетом US Open предстоящего вы хотите провести?

ДАВЫДЕНКО: Да, да. Там же два крупных мастерса идет, это Монреаль и Цинциннати. И до я хочу сыграть в Вашингтоне, крупный турнир, пятисотка будет. И потом уже, да, US Open.

САПРИН: Опять Игорь Матвеев спрашивает: "Позволяют ли ваши призовые пользоваться услугами лучших тренеров мира? И если нет, то на сколько, вы думаете, подниметесь в рейтинге, если попадете к такому специалисту?" Это сталкивание, видимо, лбами с Эдуардом, что ли, получается?

ДАВЫДЕНКО: Нет, нет. Вот мне интересно, а кто такой специалист?

САПРИН: Лендл, допустим, под руководством которого Маррей прибавил.

ДАВЫДЕНКО: А Лендл был игрок… Нет, нет, я хочу сказать, пусть Лендл создаст игрока с нуля. Почему это Лендл стал специалистом? Взял Маррея из пятерки, из тройки мира, ведет его на топ-позиции. Нужно говорить про специалистов, кто прямо с нуля создают игроков, выводят в единицы, в лучших игроков мира. Вот я знаю, Давид Феррер, например, да, у него один тренер был, и сейчас он с ним постоянно. Вот, пожалуйста, хороший специалист, хороший тренер.

САПРИН: Дядя Тони?

ДАВЫДЕНКО: Да, Надаля тренер, то же самое.

САПРИН: Карлос Родригес тоже?

ДАВЫДЕНКО: Да. И Карлоса Мойя тренер - я знаю, тоже был на Майорке, я там тренировался, знаю этого тренера. Или, например, тренер Кориа, который раньше играл, тренер аргентинца сейчас. Вот есть классные специалисты, которые с нуля молодых, юниоров поднимают и делают хороших игроков, ну десятку мира. Поэтому вот таких я воспринимаю, я знаю, что это очень хорошие тренеры.

САПРИН: Эдуард все-таки ваш брат, и наверняка он знает лучше вас, чем кто бы то ни было. И наверняка какие-то (мало ли что) отдельные послабления время от времени, ежедневно он себе позволяет в вашем отношении? Или не так? Или он все-таки самый строгий судья?

ДАВЫДЕНКО: Сейчас-то конечно. Он столько уделил мне времени, он даже не уделял столько своей семье. Поэтому все-таки, когда он вывел меня на такой вот уровень, он уже, конечно, дал такую поблажку себе, что он хочет отдыхать, он не хочет летать. И мне, конечно, тоже тяжело одному. Я пытался кого-то взять помогать, тренировать, тоже брал тренера на неделю, на месяц. Но я чувствовал: всё равно результат не тот, я устаю от другого тренера. В этом-то и проблема, что тяжело найти тренера, от которого ты не устанешь.

БРЕДИНА: А что значит - устанешь? Психологически давит?

ДАВЫДЕНКО: Нет, всё нормально, хорошо тренирует, всё нравится. Но проблема такая, что ты уже не хочешь его видеть. Просто не хочешь его видеть. Неважно, какой он, он хороший человек, например, всё делает для тебя. Но просто я уже не могу его видеть, не знаю, вот мне не хочется.

БРЕДИНА: Брата хочу.

ДАВЫДЕНКО: Да! Вот почему-то я до такой степени уже привык. При том, что у меня, например, брат такой тоже непростой человек, тоже тяжелый. Постоянно заставит чего-то делать. Но у меня нет такого ощущения, что я его ненавижу или, например, не хочу его видеть. Мне все время с ним спокойно.

САПРИН: А были ситуации, когда не хотелось?

ДАВЫДЕНКО: Конечно. Я могу и матом послать. Серьезно. И на корте и за кортом. Но в основном это такая немножко эмоциональная ситуация в течение там трех секунд, и потом, конечно, понимаешь, что сам сглупил, и всё нормально становится.

САПРИН: У нас здесь на СМС-портал Владимир прислал несколько сообщений. Одно из них по поводу книги ваших, возможно, мемуаров. Потому что Андре Агасси написал, многие теннисисты писали. Кстати, книги Андре Агасси выходили потом миллионными тиражами, это был прорыв настоящий. Очень много откровенных вещей сказал о мире тенниса. Вам есть, наверное, тоже что сказать?

ДАВЫДЕНКО: На самом деле я об этом не думал. И я хотел бы не то что написать - лучше бы это возвести, мне кажется, лучше это как-то сотворить, что-то показать. Не знаю, что будет дальше, буду ли я дальше в теннисе вообще, буду ли я кого-то тренировать. Конечно, хотелось бы своих детей. Если мой ребенок захочет играть в теннис, я бы его с удовольствием тренировал. Но писать книги - это не мое.

САПРИН: Мир тенниса, насколько он вообще отличается от обычного? Есть там свои законы какие-то внутренние?

ДАВЫДЕНКО: Я не знаю, но мы такие же люди, как и все остальные. Может быть, как-то нас воспринимают по-другому, как таких зажравшихся немножко, как богатых спортсменов. На самом деле я просто могу сказать, например, иногда просят нас автографы дать, мы даем, фотографируемся. Но мы не можем всем давать подряд. Бывает, например, я отказываю, потому что я понимаю, если я сейчас не откажу, ко мне подбегут еще человек двадцать. Я понимаю, что надо отказать сейчас, и тогда ко мне не подойдут те двадцать человек. Иногда вижу, что один подошел и рядом никого нет, я дал быстро автограф или сфотографировался и ушел. И я вам всем скажу, кто слушает меня: если находите спортсмена, такого профессионала или кто вам нравится, самое главное, чтобы рядом никого не было. Вы быстро возьмите автограф, он всегда вам даст, сфотографируйтесь, но чтобы не было толпы - тогда вы ничего не получите.

САПРИН: То есть толпу не любите?

ДАВЫДЕНКО: Это никто не любит. Никто не будет очень долго стоять и всем раздавать. Ни у одного спортсмена, я думаю, нет такого.

САПРИН: Стоп! А когда вы Кубок Кремля выиграли впервые и вас в один день узнала вся страна, наверняка вы тогда жаждали какой-то славы, признания?

ДАВЫДЕНКО: Нет, я всегда всем говорил, и жене: я не люблю на самом деле быть суперзнаменитым, чтобы меня везде дергали, пальцем тыкали. Я хочу как-то более свободно перемещаться, чтобы меня не замечали, не знали. При том что я был в десятке мира, в пятерке, третьим в мире, меня меньше знали, чем когда я уже не являюсь им. Не знаю, может быть, за это время просто накопилось, стали больше смотреть теннис и как-то стали в последнее время больше узнавать, чем раньше, когда я играл намного лучше.

САПРИН: Самые неожиданные места, где вас узнавали? Были такие?

ДАВЫДЕНКО: В основном меня узнавали в самолете, в аэропорту.

САПРИН: В метро не узнавали? Или не спускаетесь?

ДАВЫДЕНКО: В метро просто косятся: чего я там делаю? Иногда, меня просто поражает, иногда они не верят, что это я. Потому что я спускался в метро, да, они так смотрят, но думают, что это невозможно. Ну, как может Давыденко в метро спуститься? Возможно, всё возможно!

БРЕДИНА: За последнюю неделю много автографов раздали? Узнают?

ДАВЫДЕНКО: Ну как? В основном все хотят - сейчас же айфоны - сфотографироваться.

БРЕДИНА: То есть автографы - это уже прошлый век?

ДАВЫДЕНКО: Да, кому нужны бумажки вот эти? Все ж хотят уже сфотографироваться. Фотографируюсь, когда пара человек подошло, сфотографируюсь, конечно.

САПРИН: "Судя по Кубку Дэвиса, - меняет резко тему Олег Маркевич, - после Вас (написано с большой буквы, уважает, как мало кого) останется печалька".

ДАВЫДЕНКО: Да нет! Почему сразу так? Всегда после взлетов - падения, после падений - взлеты. Правильно? Нельзя считать, что всё, мы уже похоронили теннис мужской, допустим, с этим Кубком Дэвиса. Всегда появятся новые теннисисты молодые. У нас страна большая. Все равно кто-то будет. Я не говорю про сейчас, но все равно в будущем, я надеюсь и уверен, что опять будем играть в высшей лиге, и будет, я думаю, у нас хорошая команда.

БРЕДИНА: То есть нужно подождать сейчас?

ДАВЫДЕНКО: Да. Я не знаю сколько. Вот как мы ждем в футболе…

БРЕДИНА: В футболе мы, я думаю, никогда не дождемся.

ДАВЫДЕНКО: Нет, ну почему? Я думаю, что и в футболе. Можно и все-таки надо дождаться. Не сто лет я имею в виду, но, может, так через 5-10 лет сформируется новая команда и будут игроки хорошие.

САПРИН: Почему у нас так не любят футболистов? Любят футбол, но не любят футболистов?

ДАВЫДЕНКО: Нет, почему? Вот смотрите. Спортсмен спортсмена уважает. Все. Неважно, он футболист, хоккеист, теннисист, например, или боксер. Мы уважаем, и мы понимаем их, например, как их ненавидят, как о них плохо говорят. Когда, я помню, наши проиграли в Англии и Аршавин что-то там или Кержаков…

САПРИН: "Ваши ожидания - это ваши проблемы" - слова Аршавина вы понимаете?

ДАВЫДЕНКО: Я его понимаю. Я, во-первых, понимаю, все как-то вот так относятся… И я понимаю, что он отдал всё. Он как мог, вот он отдал. Он же не робот, правильно? Его нельзя запрограммировать, чтобы он бегал и всё выигрывал. Поэтому я все равно поддерживаю любого, и Аршавина, и Кержакова, и кого угодно. Потому что спортсмен никогда плохого не скажет о другом спортсмене. Поэтому, как бы другие не думали, я все равно их буду всегда уважать. Я думаю, это закон у всех спортсменов. Потому что мы проходим через такой тяжелый труд за всю нашу карьеру, и у нас будет всегда так.

БРЕДИНА: А к вам какое-то негативное отношение было в период…

ДАВЫДЕНКО: Да это всегда, это всегда! Кто-то кого-то не любит. Вот, например, кто-то начинает ставить деньги на матч. Если я проиграл в первом круге - ох, он опять слил матч! Вот этих сейчас полно. На самом деле этого сейчас не избежать. Пятьдесят процентов тебя ненавидят, пятьдесят процентов тебя любят. И это везде, во всем спорте. И так нельзя, у нас страна слишком большая, чтобы тебя все любили.

БРЕДИНА: Как говорили в свое время: главное, чтобы как-то относились. Чтобы не было нейтрального отношения. Чтобы либо любили, либо ненавидели - тогда обязательно будут говорить.

ДАВЫДЕНКО: Реклама, неважно какая, плохая или хорошая. Я где-то слышал такое: неважно, как о тебе отзываются, главное, чтобы говорили.

САПРИН: Но когда говорили применительно к вам про договорные матчи, был вот этот шлейф разговоров, наверняка это было очень непросто. Как вы пережили этот период, эту черную полосу?

ДАВЫДЕНКО: Опять же с поддержкой семьи. Конечно, это было непросто. Но я особо не любитель читать газеты или заходить в Интернет. Я в основном только читал, например, одну обычную информационную газету, что творится в мире. Но я никогда не читаю "Спорт". Я не слежу за спортивными, я не читаю другие спортивные газеты или что-то. Поэтому я как-то воспринял это спокойно, потому что я не читал комментарии какие-то обо мне. Поэтому для меня прошло это более спокойно. Конечно, прошло время, не знаю, полгода, а может, год, как это всё слегло. Потому что после меня начали тогда проверять всех теннисистов, да, и начали всё там контролировать, всё смотреть. Но ничего не нашли, у нас не было. Поэтому, я думаю, всё нормально у нас.

БРЕДИНА: У нас в гостях Николай Давыденко, не поехавший на Уимблдон, но пришедший сегодня к нам в эфир. Впервые на радио, как нам сказал Коля до эфира. Так что такой небольшой дебют. Вообще с журналистами много получается общаться и любишь ли?

ДАВЫДЕНКО: У нас, например, обязательно нужно после матча, если у нас официальная пресс-конференция, да, нужно быть. Ты не можешь отказаться - будет штраф. Конечно, иногда не хочется, а надо. Тебя заставляют. Когда есть свободное время, кто-то просит вживую, не по телефону, а нормально пообщаться, я без проблем. Просто иногда меня так нервировало, что звонили, когда я, например, турниры выигрывал, пытались дозвониться до турнира, чтобы взять комментарий. Я отказывался сразу. Приезжайте, я вам дам интервью. Полчаса, час - сколько хотите, да. Но я не люблю, когда сидят в Москве и по телефону пытаются взять у меня информацию. Если очень хотят, могут приехать в любой момент и взять у меня. Потому что я не люблю по телефону давать интервью.

САПРИН: Значит, на будущее: всегда лицом к лицу.

ДАВЫДЕНКО: Да, лучше встретиться и где угодно, в любом кафе посидеть в спокойной обстановке. Так будет проще.

САПРИН: А если все-таки люди в Москве сидят, а вы за границей и в ближайшее время в Москву не собираетесь, все равно, да, это принцип?

ДАВЫДЕНКО: Да, это такой принцип. Тогда посылайте кого-нибудь на турнир.

САПРИН: Тут просит совета Владимир. У него ракетка, говорит, уже 15 лет. Нужно ли натягивать леску, или пускай дальше лежит, потому что ни разу не играл ею. Насколько сложно натягивать струны? Вопрос непрофессионала профессионалу.

ДАВЫДЕНКО: Во-первых, это струны, не леска, правильно? Леска только, я знаю, на рыбалке. Но если там леска и уже 15 лет, то я думаю, что лучше поменять на струны… И ракетке 15 лет. Лучше, я думаю, просто взять и купить новую. Или, может, кто-нибудь найдет более современную, лучше взять такую.

БРЕДИНА: Мне сразу вспомнился Чесноков, который рассказывал, как в свое время он еще играл деревянными ракетками.

ДАВЫДЕНКО: Все играли деревянными. Я тоже, когда был маленький, тренировался деревянными. Всегда любят все вспомнить, что было раньше.

БРЕДИНА: А когда начинали, тоже деревянные ракетки, всё это было?

ДАВЫДЕНКО: Да, да, да. Я помню, это ракетка "Восток". Мне было, сейчас вспомню… 6 лет, начинал с деревянной. Но потом мне брат сразу же поменял на алюминиевую, он привез с какого-то турнира, как-то переплавили, что-то сделали, и я уже потом играл алюминиевой. И потом потихонечку уже графитовая, всё с каждым годом у меня улучшались ракетки. Поэтому 15 лет, как вот сейчас у человека, ракетка с леской - это плохо. На самом деле надо пытаться идти к будущему. Надо всегда искать новшества, самое новое всё, что есть.

САПРИН: Время для вас сейчас быстрее бежит? Обычно для взрослых, чем старше, тем быстрее бежит время. Быстрее, чем в 17, 20 лет?

ДАВЫДЕНКО: Да. Не знаю… Пока еще не очень замечаю. Но вот я вижу, как ребенок растет, как меняется. Может быть, и поэтому время летит быстро.

САПРИН: Приоритеты и ценности в жизни меняются? Тем более с рождением ребенка?

ДАВЫДЕНКО: Да. В основном сейчас всё для ребенка, всё хочется для нее. Меньше себе уже что-то уделяешь, хочется всё своим.

БРЕДИНА: Но сейчас все-таки играете на результат либо больше в свое удовольствие?

ДАВЫДЕНКО: Странно говорить "в удовольствие". Удовольствие всегда есть, когда показываешь результат. Вот когда проигрываешь, удовольствия нет. Или когда плохо играешь, или когда чувствуешь неуверенность, нет удовольствия. Результат всегда получается, если ты чувствуешь… И удовольствие после этого, после результата, и всё происходит. Не знаю, нет, не могу ответить, что у меня вообще есть... Есть что-то. А удовольствие… Кажется, как работа. Думаю, это какой-то сейчас автоматизм: пришел на работу, потренировался, матч, турнир, всё такое. Мне вот это надо, и всё. А то, что я чувствую, это уже неважно.

БРЕДИНА: Может быть, еще поэтому в Кубке Дэвиса отказались принимать участие пока что?

ДАВЫДЕНКО: Да. Правда, я от Кубка Дэвиса отказываюсь еще по причине, что это очень сильное психологическое давление. Все-таки ты играешь за страну, и тебе нужно показывать хороший результат. Например, я стоял в пятерке мира, я играл за страну, я был первый в команде, я должен был играть, потому что я знал, что я в хорошей форме, я приеду, я буду играть, я буду бороться, я должен выигрывать. А сейчас я не могу сказать, что я приеду и я выиграю, например. И поэтому я пытаюсь этого избежать. Конечно, это плохо. Нужно стараться. Я же профессиональный спортсмен, я должен, например, за страну играть. Но нужно ж показывать результаты для страны. Правильно? А чтобы просто появиться и проиграть - для меня это, во-первых, психологически еще хуже. Вот в конце сезона у нас же опять матч будет. И если хорошо наберу форму, если буду чувствовать уверенно… У нас как раз после Кубка Кремля сразу будет Кубок Дэвиса. И мы еще не знаем где, в Москве или где-то…

САПРИН: На каком покрытии?

ДАВЫДЕНКО: Да, мы еще сами не знаем, что нас ожидает. Если всё будет хорошо, без травмы, и буду уверен, и рейтинг будет хороший, например, буду в двадцатке мира, почему бы не сыграть? Потому что я чувствую себя уверенно и могу еще сыграть за страну и попытаться вытащить ее. Может быть, и Южный будет играть, и команда будет сильнее, и получится, что мы сможем показать результат.

САПРИН: То есть далеко идущих планов не строите. И тем не менее, вот сейчас многих спрашивают и многие спрашивают, где вы будете в середине февраля 2014 года? Собираетесь ли поехать на Олимпиаду в Сочи?

БРЕДИНА: Или все-таки турниры в первую очередь?

ДАВЫДЕНКО: На Олимпиаду в Сочи мы не поедем. Все-таки там нет теннисных кортов, лёд. Для нас лёд еще не придумали.

САПРИН: Но такое событие все-таки!

ДАВЫДЕНКО: Я знаю, я знаю. Но если бы я уже закончил в теннисе, если бы я сказал, что моя карьера в этом году закончится, я бы, конечно, поехал. Конечно да. Но все-таки я не говорю, что я заканчиваю свой год. Значит, все-таки у меня в феврале еще много турниров, и буду играть, наверное, турниры.

САПРИН: Хорошо. 2018 год, чемпионат мира по футболу. Это наше всё?

ДАВЫДЕНКО: Я не хочу сказать, что я поеду на чемпионат мира по футболу сам играть там. Но если я буду в Москве, вообще, конечно, хотелось бы хоть раз попасть на стадион футбольный, посмотреть, поболеть за Россию хотя бы вживую. Потому что всё время по телевизору. Ну, интересно в баре посидеть тоже, пива попить.

САПРИН: Вопрос такой философский. "Что еще хотите сделать в жизни?" - задают нам вопрос из Ростова.

ДАВЫДЕНКО: На самом деле меня всё устраивает в моей жизни. И хотелось, чтобы у меня еще один ребенок был. Мальчик, девочка - уже неважно. Хотелось бы увеличить свою семью.

САПРИН: Мы вам этого желаем. Равно как и все новых и новых достижений на теннисных кортах.

БРЕДИНА: Больше побед. Чтобы было больше удовольствия от того, что делаете.

ДАВЫДЕНКО: Спасибо.