Профитроли Школьная анкета. Максим Суханов

СТАХОВСКИЙ: Добрый вечер! В студии Вера Кузьмина и Евгений Стаховский. В шоу "Профитроли" на "Маяке", как обычно по вторникам, рубрика "Школьная анкета". В гостях у нас сегодня Максим Суханов. Добрый вечер.

КУЗЬМИНА: Здравствуйте, Максим.

СУХАНОВ: Здравствуйте.

КУЗЬМИНА: Сегодня праздник у девчат... и у мальчат тоже.

СТАХОВСКИЙ: У мальчат тоже сегодня, конечно, праздник. Ну, первые пункты анкеты заполняем по-быстрому прямо, чтобы успеть всё остальное. Максим Александрович Суханов. День рождения – 10 ноября 1963 года, место рождения – город-герой Москва. А вот, кстати, повлияло как-то на жизнь рождение в Москве? Скажем, если представить гипотетическую ситуацию, что Максимка родился бы в каком-то другом городе, жизнь пошла бы иначе, может быть, нет?

СУХАНОВ: Я думаю, конечно, повлияло. Если бы я родился в Африке, я бы воспринял всё то, что было бы там, и отличался бы.

СТАХОВСКИЙ: А если взять Россию?

КУЗЬМИНА: Женя, можно больше сказать: повлияла ли жизнь в Ветошном переулке, а не в Южном Бутове? Это тоже две космически разные единицы.

СТАХОВСКИЙ: Думаешь?

СУХАНОВ: Да, но, по-моему, на тот момент Южного Бутова не существовало. Хотя...

СТАХОВСКИЙ: Не было.

КУЗЬМИНА: Хорошо. Черкизовский рынок, он был всегда.

СТАХОВСКИЙ: Есть незыблемые ценности...

СУХАНОВ: Вы знаете, нас выселили из Ветошного переулка, и мы жили в Перово. Я думаю, что, конечно, всё влияет, и улица влияет, но прежде всего влияет семья. Так или иначе семья сопротивляется улице.

СТАХОВСКИЙ: Которая говорит: не ходи туда, там тебя плохому научат. А сопротивлялась семья?

СУХАНОВ: Ну, или говорит, что не часто ходи туда, ходи еще и сюда. Поэтому, наверное, если бы я родился вообще бог знает где...

КУЗЬМИНА: Бог знает, как всё бы произошло, Женя, я так думаю.

СТАХОВСКИЙ: Ну, понятно. Мы заговорили уже о семье и о том, что она, может быть, противостояла улице. И вот этот конфликт, не хочется от него уходить далеко… Родители строгие были?

СУХАНОВ: Нет-нет, конфликта никакого не было, наоборот, моя мама всячески была за то, чтобы я гулял на улице, чтобы я как можно больше знакомился со своими сверстниками, совершенно разными. Но также это не мешало мне с удовольствием с ней вместе куда-то ездить и общаться с людьми, с которыми она меня знакомила.

КУЗЬМИНА: Вам нравится ваше имя?

СУХАНОВ: Имя Максим? Конечно. Ну, не так, чтобы я каждое утро просыпался...

СТАХОВСКИЙ: И думал: какое счастье...

СУХАНОВ: И какое счастье, думал, да, что меня зовут именно так, но раздражения никогда оно у меня не вызывало.

СТАХОВСКИЙ: А откуда оно взялось? Оно в честь кого-то? Или почему Максим?

СУХАНОВ: Нет, не в честь кого-то. Я так понимаю, что просто моей маме нравилось это имя или понравилось это имя, поэтому она меня так и назвала. Надо у нее спросить.

СТАХОВСКИЙ: Опять же новая тема для разговора. Какое ваше самое раннее воспоминание детства?

СУХАНОВ: Мое самое раннее воспоминание, когда мне подарили голубой барабан.

СТАХОВСКИЙ: О, господи!

СУХАНОВ: Мне было года три, наверное. И тоже года три, когда мы купались в пруду в Ясенево, и я одному мальчику помог забраться на берег.

СТАХОВСКИЙ: А он не мог?

СУХАНОВ: Он уже не мог.

СТАХОВСКИЙ: Ой, а что это? Это какая-то мелодраматическая история?

СУХАНОВ: Нет-нет, это я просто таким голосом рассказываю...

СТАХОВСКИЙ: Какой-то ужас в голове нарисовался…

СУХАНОВ: Нет, ну мне потом так рассказали, что вот он уже не мог, а я ему помог.

СТАХОВСКИЙ: Еще мог, ага.

СУХАНОВ: Ну, я-то был на берегу.

КУЗЬМИНА: Протянул руку трехлетний ребенок.

СТАХОВСКИЙ: С помощью барабана, я все понял, да.

СУХАНОВ: Нет, барабан мне подарили не в этот день.

СТАХОВСКИЙ: А, это отдельная история.

КУЗЬМИНА: Это две эмоционально окрашенные истории, очень сильно, судя по всему.

СУХАНОВ: Да, да.

КУЗЬМИНА: О как, Евгений.

СТАХОВСКИЙ: Да, хорошо, принимается.

КУЗЬМИНА: А какие-то вещи из детства, кроме барабана, который, я не знаю, наверное, не остался, вообще конкретные вещи из собственного детства остались?

СУХАНОВ: Вещи были. Допустим, огромный таз я помню, я с удовольствием играл в шофера троллейбуса и "рулил" этим тазом.

СТАХОВСКИЙ: С остановками, с объявлением каких-то улиц, я не знаю?

СУХАНОВ: Да. Потом у меня был резиновый негр, я тер им зубы, которые еще не выросли, его я тоже очень хорошо помню.

СТАХОВСКИЙ: Стер до основания.

СУХАНОВ: Ну и так какие-то безделушки… Ну, естественно, бабушку я помню очень хорошо.

СТАХОВСКИЙ: Это мамина мама, да?

СУХАНОВ: Да.

КУЗЬМИНА: А вам писали когда-нибудь письма? Может быть, остались письма какие-то? Нет?

СУХАНОВ: Из детства?

КУЗЬМИНА: Вообще, просто письма когда-нибудь писали вам?

СТАХОВСКИЙ: Вы были в пионерлагере каком-нибудь?

СУХАНОВ: Нет, пионерлагерь я никогда не любил. Письма мне, конечно, писали. И мне бабушка писала письма, когда я уезжал куда-то на юг, и друзья писали письма. Конечно, есть.

СТАХОВСКИЙ: Не сохранились?

СУХАНОВ: Я не знаю. Давайте еще раз встретимся, я подготовлюсь к этому.

КУЗЬМИНА: Какие качества, как вам кажется (хотя, может быть, это говорить не вам, а тем, кто вас хорошо знает), достались вам от родителей, от мамы и от папы? Если достались какие-то родительские качества.

СУХАНОВ: Вы знаете, наверное, достались. Хотя я не знаю, можно ли сказать, что они так впрямую переходят, эти качества. Допустим, в моей семье никогда не было заведено кричать и повышать голос и вообще по какому-либо поводу так уж открыто нервничать, это совершенно точно. Я думаю, что в большой степени от мамы ко мне это перешло.

СТАХОВСКИЙ: Это самообладание какое-то? Или это все-таки: так, ребята, тормозим сейчас...

СУХАНОВ: Нет-нет-нет, я думаю, что это самообладание. Хотя, допустим, моя бабушка, наоборот, любила дать жару, но вот этот жар все равно в моих воспоминаниях остался гораздо меньше, нежели чем спокойный и уравновешенный характер моей мамы.

СТАХОВСКИЙ: А чего волноваться-то, правда? Всё же можно решить.

СУХАНОВ: Ну да, конечно.

КУЗЬМИНА: А мне еще кажется, просто от вашей сути генетической это зависит. Вы в принципе не... ваш вид не передает импульсивного такого разрывания на куски.

СТАХОВСКИЙ: Коротко говоря, Вера хотела сказать, что Максим Суханов не производит впечатления нервного человека.

КУЗЬМИНА: Спасибо, Женя.

СУХАНОВ: Ну да, это правда. Ну а что рваться на куски? Надо как-то быть в хорошем настроении всегда и улыбаться.

СТАХОВСКИЙ: И тогда, может, всё получится.

СУХАНОВ: Да я уверен, обязательно получится.

СТАХОВСКИЙ: Помимо водителя троллейбуса и барабанщика, кем хотелось быть в юном возрасте? Какая-то профессиональная мечта в детстве была?

СУХАНОВ: Мне всегда как-то были интересны животные, мне нравилось то, что мои животные, которые находились у меня дома, они размножались постоянно.

СТАХОВСКИЙ: Хомячки, кролики?

СУХАНОВ: У меня размножались хомячки, у меня размножались попугаи, морские свинки и очень много рыбок.

СТАХОВСКИЙ: Ну, эти-то да, плодятся тоже.

СУХАНОВ: Которых я, в общем, и продавал на Птичьем рынке.

СТАХОВСКИЙ: О, это первые деньги были заработанные?

СУХАНОВ: Ну, почти первые.

СТАХОВСКИЙ: А самые первые какие?

СУХАНОВ: Самые первые – на рыбок...

СТАХОВСКИЙ: Все-таки.

СУХАНОВ: ...мне дали.

СТАХОВСКИЙ: Так. Значит, всегда нравились животные, и поэтому что – зоотехник, ветеринар?

СУХАНОВ: Ну да, мне нравилась медицина, наверное, можно сказать так, в этом во всем разбираться, скрещивать…

СТАХОВСКИЙ: Почему не получилось? Как ушли в сторону, в актерство в итоге?

СУХАНОВ: Ну, актерство как таковое, я думаю, было со мною всегда. Потому что так или иначе то, что рассказывала моя мама, – когда я приходил, допустим, к ней на работу, я с большим удовольствием входил в разные кабинеты и говорил, что сейчас я вам буду петь, или сейчас я вам буду читать стихи.

СТАХОВСКИЙ: С порога.

СУХАНОВ: Да, ну, наверное, с порога. Мне хотелось что-либо людям показать или чем-то их удивить уже с детства. Поэтому даже если бы я и стал врачом, то каким-то поющим, наверное, читающим стихи.

СТАХОВСКИЙ: Стоматологом поющим...

КУЗЬМИНА: Сейчас тоже вон Митя Фомин, не знаю, прыгает с вышки, понимаешь, тоже пловец поющий, поэтому вы бы как раз сейчас развернулись бы вовсю.

СУХАНОВ: Да.

КУЗЬМИНА: Хорошо, что вас нет в этих проектах. Так вот, вернемся. Была какая-то музыка в детстве, может быть, мама пела, или она звучала, эта музыка, первые музыкальные кассеты с какими-то исполнителями? Что это было?

СУХАНОВ: Ну, так или иначе колыбельные, конечно, были, и мама пела колыбельные. Что касается кассет, конечно, та же мама познакомила меня с "Битлз".

СТАХОВСКИЙ: Все-таки.

СУХАНОВ: Да. И познакомила меня с рок-оперой "Иисус Христос – суперзвезда", это был, по-моему, 1970 год. Дальше как-то я стал сам интересоваться тоже музыкой, ну и какие-то знакомые, естественно, появлялись…

СТАХОВСКИЙ: Которые говорили: вот пластиночка...

СУХАНОВ: Или пластиночка, или бобиночка.

СТАХОВСКИЙ: Бобиночки тогда еще были, да.

СУХАНОВ: Да. И, в общем, эти группы для нас были как с другой планеты, все группы.

СТАХОВСКИЙ: Зарубежные в особенности, конечно.

СУХАНОВ: Да, но уж очень они нравились, и нравятся многие до сих пор.

КУЗЬМИНА: Ну, я думаю, что многие наши слушатели считают, что и гость наш сегодня с другой планеты.

СТАХОВСКИЙ: Максим Суханов сегодня в "Школьной анкете". Не могу не спросить – мы скоро уйдем уже из детства, пойдем в какую-то сознательную жизнь, – была какая-то книга, которую в детстве или в юности можно было считать настольной? Или книга, которая перевернула, может быть, немножко сознание?

СУХАНОВ: Знаете, за последний месяц меня очень часто об этом спрашивают.

СТАХОВСКИЙ: И есть ответ.

СУХАНОВ: И есть ответ у меня, да, постоянный. Могу сказать, что я порядка, наверное, раз двенадцать или больше читал "Три мушкетера". И даже бывало так, что, допустим, я ставил себе альбом "Хелп" и брал эту книгу, дочитывал ее и опять начинал читать с начала с большим удовольствием.

СТАХОВСКИЙ: То есть приключенческая литература, дружба верная опять же.

СУХАНОВ: Думаю, что не только приключенческая, а думаю, что именно та коммуникация, которая была между людьми в этой книге, она во многом помогала коммуникации на улице и вообще с моими друзьями.

СТАХОВСКИЙ: То есть книга помогала понять, как это должно быть, рассказывала, как хочется.

СУХАНОВ: Ну, тем более то, что там происходило, всё очень нравилось.

СТАХОВСКИЙ: А было хулиганство какое-то в детстве? Вот друзья, улица, все-таки Перово – не самый центральный район Москвы, и в то время-то тем более.

СУХАНОВ: Ну, естественно, какие-то были хулиганства, я их сейчас уже и не помню, но так или иначе невозможно, находясь на улице, находясь в компании, сталкиваясь с другими компаниями, о чем-то не спорить и не хулиганить, конечно.

СТАХОВСКИЙ: Но без экстрима, видимо.

КУЗЬМИНА: Был парк "Кусково" и "Луна-парк", которого сейчас там нет, и аттракционы.

СУХАНОВ: Да, были аттракционы, да.

КУЗЬМИНА: Ну вот, всплакнули все жители Восточного округа Москвы, те, кто когда-то на них укатывался...

СТАХОВСКИЙ: А есть у вас любимый, кстати, район в Москве, вот не тогда, а сегодня, может быть, место, в которое хочется приходить иногда, заезжать?

СУХАНОВ: Знаете, мне нравится центр, нравятся набережные, Остоженка, Зачатьевские переулки, где-то нравится Арбат, какой-то район Таганки, может быть. Ну вот как-то так.

КУЗЬМИНА: Максим, если бы вы были цветом, то каким?

СТАХОВСКИЙ: Цветом?

КУЗЬМИНА: Цветом из палитры.

СУХАНОВ: Какой-то сиреневый, наверное.

КУЗЬМИНА: Сиреневый? Жалко, у нас нет психотерапевтов... В смысле, может быть, среди слушателей есть и каким-то образом нам объяснят. Но говорят же, что это такой цвет сумасшествия, цвет, раздражающий психику.

СУХАНОВ: Сиреневый?

КУЗЬМИНА: Сиреневый.

СУХАНОВ: Я думаю, что фиолетовый скорее раздражает психику.

КУЗЬМИНА: Да? А сиреневый?

СУХАНОВ: А сиреневый – нет. Наоборот, он такой цвет восторженный и спокойный, ну на мой взгляд. И такого, как вам сказать, хорошего самочувствия цвет.

СТАХОВСКИЙ: Тем более что сирень-то бывает еще и белая, а не только...

СУХАНОВ: Сиреневая.

СТАХОВСКИЙ: …а не только сиреневая, да, да.

КУЗЬМИНА: Мальчики объяснили девочке, какая бывает сирень. Спасибо.

СТАХОВСКИЙ: Да. Были любимые предметы в школе, которые, скажем, давались лучше остальных?

СУХАНОВ: Вы знаете, до 5-го класса, в общем, у меня всё было хорошо, а после 5-го класса я для себя понял, что существует то, что мне очень нравится.

СТАХОВСКИЙ: Это что, например?

СУХАНОВ: Это физкультура, литература, что-то по труду, русский язык и иногда английский – всё зависело от педагога, который нам преподавал. Все остальные предметы мне вообще не казались...

СТАХОВСКИЙ: Важными?

СУХАНОВ: Нужными, важными. В общем, я на них не ходил, на что моя мама совершенно не обижалась.

СТАХОВСКИЙ: То есть нормально было, что ребенок прогуливает геометрию какую-нибудь, да?

СУХАНОВ: Ну, да, да.

СТАХОВСКИЙ: Не ходит и не ходит, зато вон как прыгает хорошо и стихи читает.

СУХАНОВ: Да.

КУЗЬМИНА: А не бывает моментов разочарования в себе тогдашнем, что, например, не знал и не учил историю? Ну, например.

СУХАНОВ: Ну, историю я не назвал, хотя я ее учил. Могут быть какие-то сожаления, допустим, связанные с физикой, но исключительно как еще одной областью любопытства. Ну, они бывают, но они не трагические.

КУЗЬМИНА: А вот про области любопытства. Есть что-то вне профессии основной, что очень любопытно, и, например, если сейчас нет на это времени, в следующей жизни хотели бы быть или знать всё о...

СУХАНОВ: Ну, для этой профессии вообще полезно, наверное, многое. Но так или иначе, допустим, мне нравятся проблемы, связанные с физиологией, с нейрофизиологией, и всё то, что касается мозга, мне кажется, что это область очень интересного и неизведанного, и также в соединении так или иначе с психикой.

СТАХОВСКИЙ: То есть вот эти детские увлечения медициной, они все-таки продолжают сегодня несколько тревожить. Чувствуется, что хочется как-то добить вот этот момент...

СУХАНОВ: Несколько тревожить... Да. Ну, я могу сказать, что я продолжаю быть любопытным к этому, да.

КУЗЬМИНА: И это не может не радовать, хочется сказать.

СУХАНОВ: Да.

СТАХОВСКИЙ: В какой исторической эпохе хотели бы побывать, если бы была возможность на две недели смотаться туда в отпуск, в какое-то время историческое?

СУХАНОВ: Если в отпуск, то я с удовольствием в любую бы эпоху смотался и просто созерцал бы, наверное, в любую.

СТАХОВСКИЙ: Ну, это опять любопытство то самое, да?

СУХАНОВ: Да. А если совсем переселиться, то думаю, что ни в какую. Мне кажется, что всего достаточно в нашем времени, чтобы было интересно.

СТАХОВСКИЙ: Да? А может, в будущее?

СУХАНОВ: В будущее? Ну, оно же вот-вот уже будет.

СТАХОВСКИЙ: Да, вот уже... Какая-то есть старая присказка, что "завтра сегодня будет вчера".

КУЗЬМИНА: Не хотелось ли когда-нибудь побыть женщиной недолго, например?

СУХАНОВ: Это очень интересно, думаю, во всяком случае, испытать то, что в тебе зреет плод, – это совершенно точно, и это и невозможно, и в то же время, наверное, это потрясающе, я бы так сказал.

СТАХОВСКИЙ: А я вот, кстати, не помню, извините, не было же женских ролей, да? Или были какие-то?

СУХАНОВ: Женских ролей у меня?

СТАХОВСКИЙ: Ну, я имею в виду вот эти варианты с переодеванием в женскую одежду, бывают роли.

СУХАНОВ: Пока не было.

СТАХОВСКИЙ: Не было, да?

СУХАНОВ: Пока не было, да.

КУЗЬМИНА: Всё впереди, Евгений.

СТАХОВСКИЙ: Максим Суханов сегодня в "Школьной анкете". Максим, вот о чем хочется спросить. Вот вы говорите, что вы – человек, любопытный в общем ко всему, что происходит в жизни, к каким-то моментам, понятно, больше, к каким-то меньше. А в связи с этим – удивить вас вообще легко? Ну, чтобы так: ах...

СУХАНОВ: Ну, конечно. Я, допустим, когда гуляю по зоопарку, я все время делаю вот так вот...

СТАХОВСКИЙ: Все время удивляетесь.

СУХАНОВ: Да. Поэтому легко, конечно, конечно.

СТАХОВСКИЙ: Но опять же какие-то природные вещи, животные вызывают…

СУХАНОВ: Да почему? Ну и поступки человеческие тоже могут вызвать такую реакцию.

СТАХОВСКИЙ: И положительные, и отрицательные?

СУХАНОВ: Я не из тех, кто говорит, что "всё понятно, здесь всё понятно..." Нет-нет, я лучше буду удивляться, да.

СТАХОВСКИЙ: Наверняка в жизни были люди, которые удивляли настолько... Сейчас спрошу по-другому, переходя уже к современной, может быть, жизни. Было много ролей, конечно, и в кино, и в театре, но вот Сталина играть приходилось дважды в кино. Правильно я понимаю, да?

СУХАНОВ: Пока да.

СТАХОВСКИЙ: Это в "Утомленных солнцем", в "Цитадели", но там такая, в общем, небольшая роль. И достаточно крупная, серьезная роль – в "Детях Арбата".

СУХАНОВ: Да.

СТАХОВСКИЙ: Что, по моему мнению, был лучший Сталин за всю историю Сталина в кино во всяком случае.

СУХАНОВ: Спасибо.

СТАХОВСКИЙ: Но это мое частное мнение совершенно, да. Сложно было играть вот именно Сталина? И вообще, какое отношение к этому человеку?

СУХАНОВ: Ну, это две разные вещи – какое отношение к этому человеку и какое отношение к той роли, которую тебе дается сыграть. Так или иначе мне необходимо ту роль, которую я играю, любить и в нее влюбляться, иначе она просто не будет интересной. В данном случае, если мы говорим о картине "Дети Арбата", то интереснее всего мне было работать над его одомашниванием, скажем так. Потому что в головах у многих это – фигура очень каменная, очень стереотипная, и никакие документальные кадры, ни архивы нам здесь никак не могут помочь для того, чтобы покопаться в том, каким он мог быть в одиночестве, каким он мог быть в своих собственных страхах, каким он мог быть, кокетничая со своей горничной, допустим, или просто даже когда он очень вкусно ест.

СТАХОВСКИЙ: Он же ест, меняет какие-то сапоги там все время, говорит какие-то слова, улыбается.

СУХАНОВ: Да, да. Нам даже удалась, я считаю, микроэротическая сцена.

СТАХОВСКИЙ: Да, есть немножко.

СУХАНОВ: Поэтому вот в эту сторону мне было его очень интересно развивать. Вот, собственно, и всё.

СТАХОВСКИЙ: Видимо, поэтому он получился таким интересным действительно. А человеческое мнение не о роли, а об этой исторической фигуре?

СУХАНОВ: Ну, конечно, оно резко отрицательное. И я считаю, что это, конечно, паранойя высокого класса. Ну, в том смысле, что всё то, что за этой фигурой стоит в нашей стране трагического, во всем, конечно, его вина целиком и полностью. И даже не знаю, что еще к этому прибавить.

СТАХОВСКИЙ: Если бы была возможность, например, с ним встретиться и поговорить, вы бы решились на такой шаг? Есть вопрос, может быть, который вы бы хотели ему задать?

СУХАНОВ: Это очень гипотетический вопрос.

СТАХОВСКИЙ: Ну, конечно, такой фантазийный совершенно, да.

СУХАНОВ: Я думаю, что со всеми бы было о чем поговорить из прошлого людьми, конечно. Только надо очень хорошо подготовиться, и можно идти разговаривать с ними.

СТАХОВСКИЙ: А не просто так.

КУЗЬМИНА: Максим, а вы верите в гороскопы, в мистику, в приметы?

СУХАНОВ: Знаете, так или иначе гороскопы дают правильные ответы, но не на все вопросы, я так думаю. Потому что все-таки знания, связанные со звездами, думаю, что не все перешли целиком и полностью к нам откуда-то. Поэтому считаю, что какие-то существуют нюансы, о которых мы не знаем.

КУЗЬМИНА: Но вы же Скорпион, да, судя по дню рождения?

СУХАНОВ: Это правда.

КУЗЬМИНА: А никогда не встречали вы людей, которые говорили: "А, ну Скорпион, тогда всё ясно..."

СУХАНОВ: Вы знаете, также я встречал и людей, которые говорят: "Ну, Лев, понятно, себя любит, эгоист, ну понятно..." Или там Овен: ну понятно... Всегда такие люди находятся. Нужно же о чем-то поговорить.

КУЗЬМИНА: Хорошо, это гороскопы. Про мистику, приметы?

СТАХОВСКИЙ: Ведьмы, колдуны, я не знаю...

СУХАНОВ: Приметы? Я никогда не был склонен любить какие-то приметы.

СТАХОВСКИЙ: Хотя вот в актерской среде, вы же знаете, это достаточно принятая вещь, очень многие перед выходом на сцену…

СУХАНОВ: Конечно, да, конечно, конечно. Ну, я как-то контрапунктно существую, поэтому думаю, что их только надо начать любить, эти приметы, и их станет сразу очень много, это заразная очень вещь.

СТАХОВСКИЙ: Можно увлечься, да?

СУХАНОВ: Конечно.

КУЗЬМИНА: Да, не станут ли они управлять тобой.

СУХАНОВ: Ну вот, а еще и управлять тобой, это совсем тогда беда.

СТАХОВСКИЙ: Это кошмар и ужас. Давайте знаете что сделаем? Вот прямо сейчас, мне кажется, самое время. У нас есть рубрика в этой программе, она называется "Секрет". Суть ее очень проста. Человек, гость, который у нас был в прошлой программе, то есть ровно неделю назад, задает вопрос нашему следующему гостю, совершенно не имея представления, кто это будет. То есть такой вопрос в пустоту по большому счету, но в данном случае – вам от нашего предыдущего гостя.

ЛИЕПА: Здравствуйте, это Андрис Лиепа. Хочу задать вам вопрос на сообразительность. В моей жизни было очень много поездок, очень много работал за границей, и я понимаю, что наши драматические артисты очень много теряют, также и наши кинофильмы не пользуются такой популярностью, как пользуется наш классический балет. Скажите, пожалуйста, почему балет популярнее на Западе, чем драма и наши кинофильмы?

КУЗЬМИНА: Спасибо, Андрис.

СТАХОВСКИЙ: Сон, что называется, в руку. Вот такой вопрос от Андриса.

СУХАНОВ: Я думаю, что, конечно, коммуникация между зрительным залом и сценой, где происходит действие балета, она...

СТАХОВСКИЙ: Проще, спокойнее?

СУХАНОВ: Дело не в том, что проще. Она космополитична, и всё то, что происходит, понятно людям на земном шаре гораздо больше, нежели чем нужно для того, чтобы привезти, допустим, драматический спектакль на языке чужом…

СТАХОВСКИЙ: То есть балет не нужно переводить, получается.

СУХАНОВ: Конечно, конечно. Поэтому, мне кажется, это очень легкий вопрос.

СТАХОВСКИЙ: А как вы думаете, кроме балета, допустим, который действительно, надо отдать Андрису должное, да и всем остальным, балет наш – это такое народное достояние…

СУХАНОВ: Да, да.

СТАХОВСКИЙ: …есть у нас сейчас, например, в России какие-то еще явления, я не знаю, бренды или что-нибудь такое, что мы можем назвать "нашим", сильное, достойное?

СУХАНОВ: Вы имеете в виду "нашим" – русским?

СТАХОВСКИЙ: Ну, балет тоже не русское изобретение, но он вроде как теперь наш, то есть мы главные. Как, например, в фигурном катании мы очень долго были где-то впереди планеты всей. То есть, есть что-то такое, чем мы можем гордиться сегодня?

СУХАНОВ: Ну, насчет гордиться я не знаю, но думаю, что те машины, которые мы выпускаем, одинаково у нас воспринимаются и за рубежом.

СТАХОВСКИЙ: Ну, это действительно так, да.

СУХАНОВ: Я думаю, это правда, да.

КУЗЬМИНА: Есть какое-то ноу-хау от Максима Суханова? Есть что-то (ну, может быть, крошечное), что вы изобрели самостоятельно? Делаете что-то так, как не делают другие?

СУХАНОВ: Не знаю. Мне надо это проанализировать, делаю ли я что-то…

КУЗЬМИНА: Уже у нас есть два вопроса к следующему вашему приходу.

СУХАНОВ: Да, надо проанализировать.

СТАХОВСКИЙ: А вы любите вообще что-нибудь делать руками? Я не знаю, готовка, выпиливание... ну, черт его знает, что там.

КУЗЬМИНА: Выжигание.

СТАХОВСКИЙ: Почему нет?

КУЗЬМИНА: Запах канифоли...

СУХАНОВ: Не могу сказать, что я очень умею что-то делать руками. Но когда мне необходимо было, я, в общем, очень быстро научался, и у меня это получалось. Но потом я это забывал. Поэтому не думаю, что я вот прямо так жажду делать что-то руками.

КУЗЬМИНА: Есть какие-то профессии, что прямо поражаешься, как люди в этом себя находят и насколько они отдаются? Я не знаю, может быть, какие-то такие, которые вам кажутся просто космическими.

СТАХОВСКИЙ: Космонавтов ты имеешь в виду?

КУЗЬМИНА: Может быть, может быть. В моем вопросе содержался ответ, как обычно...

СТАХОВСКИЙ: Мне тоже так кажется, да.

СУХАНОВ: Интересный вопрос. Думаю, что всё то, что связано с медициной и с тем, что... даже с нетрадиционной медициной, где тоже нужна человеческая душа, которую ты жертвуешь для спасения кого-либо. Вообще всё то, что касается помощи другим людям, я считаю, что это потрясающе.

СТАХОВСКИЙ: В этом есть какой-то энергетический уровень совершенно другой, да?

СУХАНОВ: Конечно, конечно. И очень хочется, чтобы этого становилось больше.

СТАХОВСКИЙ: Всё больше и больше. А что такое успех для вас, Максим?

СУХАНОВ: Ну, прежде всего понимать, что ты востребован, конечно.

СТАХОВСКИЙ: И это есть сейчас в жизни, да?

СУХАНОВ: Ну, это продолжается. Но это обязательно должно совмещаться с тем, что тебе этим еще и продолжает быть интересно заниматься.

СТАХОВСКИЙ: То есть, как только становится скучно – всё!

СУХАНОВ: Конечно, конечно.

СТАХОВСКИЙ: Это самое главное. Что сейчас происходит? Во-первых, вышел на большие экраны, не на много, но тем не менее на большие экраны, фильм "Роль", да, последний фильм Константина Лопушанского.

СУХАНОВ: Да, фильм Константина Лопушанского "Роль".

КУЗЬМИНА: Это драма.

СТАХОВСКИЙ: Где Максим играет соответственно главную роль. Это фильм же про актера, там что-то во времена...

СУХАНОВ: Да, это происходит в гражданскую войну, революцию. Это актер, мой герой – актер, который так или иначе проникнут идеями Евреинова – ну, и идеями символистов, и в том числе Евреинова, – о том, что из драматического театра должно уходить всё ненатуральное, лубочное, имитационное, и как можно больше театр должен насытиться всем, что мы видим в жизни, всё то, что нас окружает. Ну, вот мой герой идет дальше, и ему кажется, что это его судьба…

СТАХОВСКИЙ: Что что-то здесь не так, да?

СУХАНОВ: Дело не в том, что что-то здесь не так, а дело в том, что ему кажется, что ему необходимо роль свою единственную, последнюю, может быть, сыграть в жизни. И он сталкивается сначала с дневником комиссара, который пишет свои воспоминания обо всех своих действиях в боях. В конце концов он сталкивается уже с самим этим комиссаром неожиданно, и их должны расстрелять...

СТАХОВСКИЙ: Ой, давайте не будем раскрывать всех карт.

СУХАНОВ: Ну да, да, это долго рассказывать. Сюжет в общем такой...

СТАХОВСКИЙ: Да, да, надо пойти и посмотреть, конечно, тем более что фильм вышел.

КУЗЬМИНА: Фильм вышел, можно идти прямо сегодня и смотреть.

СУХАНОВ: Да.

СТАХОВСКИЙ: Да. А на театре что? Что происходит в театральной жизни? Гастроли, спектакли главные, где сейчас увидеть можно?

КУЗЬМИНА: Да уж, про востребованность вашу мы наслышаны, вот так скажу я.

СУХАНОВ: Да, спасибо. Мы сейчас готовимся к гастролям по Германии, у нас будут гастроли в десяти городах Германии, это спектакль "Предательство", спектакль Владимира Мирзоева, где играю я, Андрей Мерзликин и Анна Чурина, и вот мы поедем с 25-го. Первый спектакль в Берлине, и дальше мы едем по городам, не только для русскоязычной публики, но и для немецкой публики, с титрами, будем играть спектакль.

СТАХОВСКИЙ: Слава богу, сейчас есть технические возможности уже.

СУХАНОВ: Да. А что касается репетиций, мы приступили сейчас, тоже режиссер Владимир Мирзоев, приступили в сотрудничестве с "Другим театром" Сергея Петрейкова, в ДК имени Зуева мы репетируем пьесу Пинтера "Возвращение домой", вот там репетируют Максим Виторган, Виктория Чилап, я репетирую, ну еще другие актеры.

СТАХОВСКИЙ: Да, то есть в скором времени... Когда это можно уже ждать? Весной?

СУХАНОВ: Премьера должна состояться в первой декаде февраля.

СТАХОВСКИЙ: То есть уже даже зимой, уже мы сможем, значит, посмотреть, что из всего этого дела получится.

СУХАНОВ: Да.

СТАХОВСКИЙ: Что самое сложное в вашей работе вообще? Как вам кажется?

СУХАНОВ: Вы имеете в виду психологическую или техническую сложность?

СТАХОВСКИЙ: Как вам будет угодно.

СУХАНОВ: Ну, техническая сложность может быть связана с тем, что тебе необходимо развести несколько проектов, для того чтобы...

СТАХОВСКИЙ: Везде успеть.

СУХАНОВ: Везде успеть и никого не подвести. А что касается психологической – ну, наверное, находить способы для того, чтобы абстрагироваться от этой работы, уходить на другие территории, опять возвращаться и возвращаться с новыми силами.

СТАХОВСКИЙ: То есть, погрузившись в роль, избежать того, чтобы роль стала жизнью, получается так.

СУХАНОВ: Это нужно обязательно, иначе это всё перерастет в большой диагноз, конечно. И этим тоже нужно заниматься не абы как, а, в общем, целенаправленно, я считаю.

СТАХОВСКИЙ: Да, понятно.

КУЗЬМИНА: Есть роли, от которых пришлось отказаться или отказываетесь?

СУХАНОВ: Есть. Но в основном это связано с неглубокой драматургией или с чем-то, что...

КУЗЬМИНА: То есть не с отсутствием времени?

СТАХОВСКИЙ: Скучно, да?

СУХАНОВ: Да, в основном это связано с качеством материала или, допустим, с режиссером. Но если по-настоящему предлагается что-то интересное, а это предлагается не так часто, то я стараюсь, конечно, время находить. Даже если мне предлагают прочесть какую-то интересную книгу на радио, я тоже с удовольствием это делаю.

КУЗЬМИНА: Да, ваш голос узнаваем на раз, можно не говорить, кто в гостях. Вот так легко и непринужденно наши слушатели сразу написали, что в гостях – вы.

СУХАНОВ: Да, спасибо.

СТАХОВСКИЙ: Очень много сообщений, пока мы разговаривали, пришло с благодарностями, с поздравлениями, с ожиданием будущих премьер. Поэтому спасибо вам.

СУХАНОВ: Да, приходите.

СТАХОВСКИЙ: И вы к нам тоже, мы о многом недоговорили.

КУЗЬМИНА: У нас много вопросов осталось, да.

СУХАНОВ: Хорошо.

СТАХОВСКИЙ: Максим Суханов сегодня был в "Школьной анкете". Спасибо вам большое.

СУХАНОВ: Счастливо!