Рейс 11-14 Юрий Грымов

БИТОВ: Юрий Грымов у нас сегодня в гостях. Здравствуйте.

ГРЫМОВ: Здравствуйте.

СНЕЖИНА: Здравствуйте, Юрий. Я бы хотела вам как женщина в первую очередь сказать, что вы вообще не меняетесь. Вы огромный и ужасно красивый.

ГРЫМОВ: Спасибо. Но на самом деле слушать это всегда как-то очень странно для меня.

СНЕЖИНА: А знаете, как измельчал современный мужчина!

ГРЫМОВ: Питаться надо больше, чаще.

БИТОВ: И не консервами. И сразу хотим сказать, мы уже здесь Юрию высказали всё по поводу того, под каким впечатлением мы находимся от новой театральной работы "Цветы для Элджернона". Премьера буквально пару недель назад состоялась. Мы видели второй спектакль. Вы ведь пока еще следите за ходом, как спектакль живет, как он рождается, появляется? И есть такая примета у актеров, что второй спектакль хуже.

ГРЫМОВ: Так оно и есть.

БИТОВ: Да? Был хуже?

ГРЫМОВ: Да, очень. Я очень был недоволен, потому что для меня есть вещи те, которые я не могу прогнозировать, те вещи, которые не могу контролировать. А что я могу контролировать? Я могу поставить, придумать, убедить, сделать концепцию спектакля, репетиции. Ну, понятно, декорации, свет, звук - всё это понятно. Но живой человек на сцене, прекрасный и талантливый, и вот в какой-то момент происходят вещи, которые не подвластны даже ему. Поэтому люди приходят на спектакль несколько раз, потому что он реально меняется, изменяется. Разговор о том, что он сырой, спектакль, или не сырой, или очень хорошо поставленный, думаю, что это немножко неправильно. Это очень живой организм. И, например, за день до премьеры у нас главный герой, который играет Чарли, прекрасный совершенно Максим, сломал большой палец на ноге. И он премьеру играл в гипсе. Ну, вы понимаете. Это всё имеет большое значение. И я не потому говорю, что я пытаюсь оправдываться, нет. Я уверен в том, что я делаю, но я думаю, что если за кулисой поставить камеру, то это будет еще сильнее. Как в футболе показывают тренеров, которые бегают вдоль полосочки, и у тренера есть еще возможность крикнуть какие-нибудь неприличные слова в адрес футбольного мяча, например…

БИТОВ: Да. В худшем случае его удалят.

ГРЫМОВ: Да. В моей ситуации во время спектакля (а я присутствую там, конечно) мои рекомендации давать нельзя. Это мешает, человек отвлекается.

СНЕЖИНА: А я еще в театре у Олега спросила: "Олег, а как ты думаешь, где Юрий сейчас?"

ГРЫМОВ: А я там везде. Я и за кулисами, я и в зале. Я не выпущу спектакль на таких условиях, что я не буду присутствовать. То есть я присутствую на каждом спектакле, это мой продукт, там написана моя фамилия.

БИТОВ: На каждом?

ГРЫМОВ: Ну конечно.

БИТОВ: То есть на протяжении всей его жизни?

ГРЫМОВ: Ну, пока вот мы договорились, год уж точно он будет выходить. Два раза в месяц выходит спектакль, я присутствую, мы репетируем, мы корректируем. Я же говорил о том, что это живое, а живое может меняться и не всегда в лучшую сторону. Понимаете? Кто-нибудь из артистов зерно роли найдет где-нибудь через полгода, и всё изменится.

СНЕЖИНА: Давайте для тех, кто не знает, о чем этот спектакль, как-то чуть-чуть скажем. Это мы с вами видели, а кому-то предстоит это впереди.

БИТОВ: В РАМТе идет этот спектакль, в Российском академическом молодежном театре, "Цветы для Элджернона" называется. Поставлен по произведению известного достаточно американского писателя. Инсценировку вы написали, я так понял?

ГРЫМОВ: Да, вместе с Леной Исаевой я писал инсценировку.

БИТОВ: Вот. И я хочу сказать, что Юрий продолжает препарировать человека, я бы так сказал, исследовать человека.

СНЕЖИНА: Залез ему в мозг.

БИТОВ: Во всяком случае, после "Казуса Кукоцкого", мне кажется, это такая продолжающаяся тема. Или я неправ?

ГРЫМОВ: Нет, ну конечно, меня интересует только человек, потому что я тоже… я - млекопитающий, я - мужчина, у нас много общего, мы одинаково производим детей с вами. То есть у нас много общего. И при этом мы все совершенно разные. Это связано с нашим воспитанием, душой и так далее. Конечно, только про человека, это то, что меня интересует. И фильмы, которые я снимаю, и спектакль (вот в данной ситуации сегодняшний спектакль) - конечно, о человеке. Потому что то, что происходит на сцене, и то, что происходит в зале, это одно и то же. Я не думаю, что мы рассказываем историю про странного молодого человека. Это рассказ про меня, про вас, вот про вас. То есть, как жить, как общаться с противоположным полом, как входить в этот мир, что такое знания, отсутствие, присутствие знаний. Что такое друзья. Это то, что происходит с каждым из нас каждый день. И то, что роман Дэниела Киза стоит на полках научной фантастики, для меня крайне странно. Я не захожу туда (не любитель я фантастики), но он там стоит. Потому что научный эксперимент, который происходит в романе, такого не может быть с медицинской точки зрения. Не может быть. Точка.

БИТОВ: Это всего лишь предлагаемые обстоятельства.

ГРЫМОВ: Да, да. А всё остальное - это мы с вами. Мы так же приходим в этот мир, нас окружают женщины разного возраста. И как мы с ними общаемся, как мы вместе развиваемся - вот это для меня всегда интересно.

СНЕЖИНА: Уже на нашем форуме появились сообщения людей, которые видели спектакль и читали книгу. И как вы реагируете на мнение, что вы книгу, скажем так, изуродовали?

ГРЫМОВ: Я не вижу в этом ничего удивительного, в таких мнениях. Люди, которые подобное высказывают, для меня довольно-таки странные люди по одной простой причине: книга-то есть. И когда я снимал по Улицкой "Казус Кукоцкого", Люся сказала совершенно правильную вещь: "Я книгу-то уже написала, а теперь ты снимаешь кино". Ну, эти вещи могут совершенно даже не пересекаться. А то, что вы прочитали книгу и имеете свое мнение - это ваше мнение. Но я же тоже имею свое мнение. Вы приходите в театр, где написано: "Дэниел Киз в постановке Юрия Грымова". И если вы замкнуты на себе, вообще центрично в себя, то вам не надо, конечно, это смотреть, и никто вас не уговаривает.

БИТОВ: Но это же такое очень известное и популярное мнение, что инсценировать, ставить на сцене или снимать фильм по произведению литературному всегда очень сложно, потому что человек читает книгу, у него рождаются свои образы.

ГРЫМОВ: Конечно.

БИТОВ: Свое видение ситуации, человека, героя.

ГРЫМОВ: Но тогда эти люди странные, зачем они ходят в театр? Я все время думаю: ну чего пришел в театр? Литература - я считаю, что это вообще верх искусства. То есть кинематограф, театр гораздо ниже. Ну, сидите, читайте. Чего поперлись-то? Чтоб потом в Интернете написать, что это не похоже на ваше мнение? Ну а у вас оно есть? А у вас оно есть, это мнение? Поэтому я к этому отношусь очень спокойно. Я очень рад, что зрители идут, и я вижу в зале много плачущих людей. И я считаю, что это прекрасно, когда люди плачут в зале, а не в жизни. Плакать надо в кино и в театре. А в жизни плакать не надо. Ну, то есть у вас горя не должно быть. А в театре вы должны переживать, сопереживать и образовываться. И вот эти эмоции, которые я вижу в зале, я им очень рад. Для меня это первый раз в моей практике, что до декабря билеты вообще практически все раскуплены. Это очень приятно. И, пользуясь случаем, как принято говорить, большое спасибо тому самому внимательному зрителю, что он приходит.

БИТОВ: Юрий, а кто занят, какие актеры?

ГРЫМОВ: Актеры? Это практически… не вся, но большая часть труппы театра РАМТ. Когда меня пригласил Бородин поставить спектакль какой-нибудь, единственное условие, которое он мне выдвинул, что будет работать труппа театра. Да, я понимаю эту позицию, и мы работали с труппой театра. Там работает для меня идеальное (в нашем спектакле), идеальное сочетание молодых актеров и зрелых актеров, народных артистов России. Плюс дебюты. Это очень важно, когда есть дебют и опытный артист. Вот это нерв, я считаю, что это идеальное сочетание.

БИТОВ: А приглашенные есть?

ГРЫМОВ: Нет, приглашенных нет. Это правильно, потому что театр должен жить своей жизнью, для этого есть труппа театра. А всевозможные варяги, которые приходят, для этого есть антреприза.

БИТОВ: Но я бы хотел, чтобы все обратили внимание на имя Максима Керина, человека, который сыграл главную роль. Потрясающий, на мой взгляд, парень.

ГРЫМОВ: Да, это большой… Вот если есть зрители, которые как-то собирают, коллекционируют свои впечатления, я просто приглашаю посмотреть на это. Объясню почему. Мне не довелось (я думаю, что и вам не довелось) увидеть молодого Ефремова, Евстигнеева, Яковлева. Здесь уникальный случай - увидеть молодого артиста большого размера. Как жизнь сложится у Максима, мы же не знаем. Сейчас всё соединилось: произведение, театр. Ну всё сложилось, и он прекрасно с этой работой справился, очень трудной работой. Что будет дальше? Мы знаем примеры - два-три дурацких сериала, и артист исчезает. Дай бог, у него всё получится. Идите посмотрите. Очень интересно наблюдать такого… Самородок - слово, наверное, неправильное, мы все самородки в какой-то степени, но это очень большой артист. Хотя это дебют.

СНЕЖИНА: Юрий, а что сначала появилось: желание поставить новый спектакль или предложение поработать?

ГРЫМОВ: Нет, всё соединилось. Потому что с кинематографом я, наверное, расстался на какое-то время…

БИТОВ: Не надо нас пугать.

ГРЫМОВ: Я не пугаю. Я себя уже напугал. Меня государство напугало. Киноиндустрия разрушена полностью, национального кино практически не существует.

СНЕЖИНА: Но вы же говорили, что это нормально. Сейчас мы похороним, а потом возродим.

ГРЫМОВ: Да. Поверьте, это можно так сделать, но есть большая индустрия США, которая просто занята внешней политикой своего государства, не только индустрия кино, это внешняя политика. А сегодня 90% кинотеатров принадлежит американским компаниям. Государственное финансирование кино совершенно неправильно происходит. Должны создавать условия, при которых выгодно работать, а не выдавать деньги любимым или нелюбимым. Поэтому хотел поставить что-то в театре. У меня был уже опыт до этого двух постановок. И раздался звонок Бородина, он пригласил, и я с радостью, прямо с радостью… ну, слово "согласился", наверное, слишком высокомерно - я принял предложение и рад.

БИТОВ: То есть у вас замысел был, что вы поставите именно Дениела Киза?

ГРЫМОВ: Нет, у меня было желание пойти в театр. Объясню почему. Я, наверное, ленивый. Я очень возбуждаюсь, когда начинаю работать над чем-то, читаю, вот этот момент, и я так не могу - всё сделать, а потом предлагать театру. Это немножко неправильно. Когда мы договорились и я выбрал произведение, тогда я уже предложил, как это будет выглядеть. Для меня это - моя работа. Это не просто прочитать книжку, это же немножко другое всё.

БИТОВ: Вот вас называют, во всяком случае раньше называли, сейчас, может быть, в меньшей степени, очень креативным человеком, креативным режиссером. И таким, может быть, даже заумным режиссером, придумщиком и так далее. А почему вы не становитесь на стезю мейнстрима? Не хотите выдать на-гора просто хорошо сделанную, качественную комедию или боевичок какой-нибудь снять?

ГРЫМОВ: Ну, это просто, наверное, немножко не мое. Потому что идти в мейнстрим (раньше это слово называлось на букву "г", а теперь называется мейнстрим)… Или еще говорят, раньше тоже называлось жанровое кино…

БИТОВ: Извините, я вас перебью. В одном из ваших интервью я прочитал, вы сказали, что человек, снимающий фильм, должен всегда частичку себя в него вкладывать, неважно, что ты снимаешь.

ГРЫМОВ: Всегда про себя.

БИТОВ: Вот в вас нет того, что вы хотели бы вложить в продукцию подобную, да?

ГРЫМОВ: Частично, наверное, меня бы интересовало создание того, что сегодня называется коммерческое кино. Но я не думаю, что то коммерческое кино, которое я вижу в последнее время, оно меня радует. Я считаю, что человек не должен терять время. Если вы приходите в кино или в театр, вы должны получить знания о себе. Зачем-то вы потратили два часа, да? А просто там есть попкорн, смотреть на экран и ходить в туалет после какой-нибудь кока-колы постоянно - я вот как бы не из этих. Но у меня нет комплекса. Конечно, я не пижоню, мне хочется иметь аудиторию шире свою. Конечно. Но я не буду бегать за всеми и уговаривать: придите, посмотрите то, что я делаю. Я делаю. Аудитория, которая разделяет… Допустим, вот вы сказали приятные слова для меня. Я очень рад, мне приятно. Конечно, мне это приятно. Но уговаривать кого-то: обрати внимание, как там сделано, посмотри, как там сыграно, а какие решения! - я не буду. Я не вижу в этом смысла. Если я вам не интересен, то и вы мне тоже не интересны. Мы не встречаемся. Ну, это нормально. Мы не травмируем друг друга.

БИТОВ: Опять же повторю ваши слова из одного интервью: "Я боюсь понравиться всем".

ГРЫМОВ: Нельзя. Вот это самое страшное. Когда начинают говорить про какие-то страшные два-три миллиона человек, которые посмотрели тот или иной фильм, я все время думаю: как так возможно? Правда? У нас так много разного. С одной стороны, мы одинаковы, потому что мы с планеты Земля, мы люди и так далее. Но мы же разные. Ну как может всем нам понравиться? Я не понимаю этого. Значит, чего-то я недодал искренне, значит, я сделал какую-то котлеточку, ну фастфуд какой-то, который можно съесть, а о последствиях с желудком потом никто не будет думать.

СНЕЖИНА: Но есть же песни, например, которые миллионы человек любят и считают гениальными.

ГРЫМОВ: Уверен в этом, что такие песни есть. Но опять, если вы посмотрите шире, вы поймете, что тоже пересечений мало. Я ставил спектакль про Курта Кобейна "Нирвана", считаю, что одного из последних представителей большой музыки. Не шоу-бизнеса, да, а вот большой музыки. Я не думаю, что вы найдете большую аудиторию, по-настоящему большую аудиторию этого человека, тем более в России. Это не значит, что он плохой исполнитель. Это важно. Нет неудобства, понимаете. Все мы разные. Мы находим свою стаю, своего автора. К счастью, кто-то находит свой театр, режиссера. Это хорошо, когда всё вместе, и вы ходите, вы общаетесь на одном языке. Знаете, зачем люди приходят в театр? Они же хотят посмотреть на себе подобных. Они в зале сидят. Они видят себе подобных. Они приходят - там такие же люди: девушки, женщины, мужчины. Они ходят в фойе, они так одеты определенно. Они относятся к себе по-другому. И на сцене - такие же. И вот тут начинается единение. А в кино в последнее время, я смотрю, зрители, и я думаю: они не мои. Хорошо, давайте не так: я не для них. Пожалуйста, у них всё хорошо, пусть смотрят эти подростковые…

СНЕЖИНА: Убить время пришли.

ГРЫМОВ: Да. Убить время. Страшно! Представляете? А фактически, может, убить себя? Убить время.

БИТОВ: Убить свое же время. Конечно.

ГРЫМОВ: Да, свое время. Мне просто очень жалко этих людей. И потом, кино, театр - это же всё очень трудно делается. Это не просто так: раз - и сделали. Это большое производство.

СНЕЖИНА: А потом пришли люди, убили время. И пошли обратно домой. Скажите, а почему в театре все время перед спектаклем так много пьющих людей?

ГРЫМОВ: Пьющих? Я не видел.

СНЕЖИНА: Вы знаете, вот я в буфете… Меня этот вопрос очень волнует. Я каждый раз прихожу и думаю: ну, может быть, я просто чаще бываю в кино, а там как-то не принято винцом заливаться.

ГРЫМОВ: Да? Ну, вы знаете, я к алкоголю отношусь с большой симпатией, я люблю, мне нравится алкоголь. Но, во-первых, не забывайте, что люди приходят после рабочего дня. И происходит это иногда в пятницу, в четверг. Я считаю, что это абсолютно нормально. Человек, который себя может контролировать, то есть он может… Я не представляю, как можно есть и не выпивать вино. Я честно, я правда не понимаю. Ну как это возможно? Или есть на скорую руку, знаете, на уголочке стола сесть, чего-нибудь там поесть. Я не очень понимаю. Это другая история. Еда - это одно из таких удовольствий, которое нам дано. И этим надо пользоваться. Поэтому я считаю, что нормально, если люди немножко выпивают. Даже скажу такую вещь. Если бы у меня была возможность влиять на это, я бы подбирал бы еще вино к спектаклю. Нет, я сейчас не шучу. Потому что я бы сказал: я рекомендовал бы вот это вино, потому что сочетание вот этого послевкусия с началом спектакля, а в антракте давайте вот это, а после спектакля чуть-чуть кальвадоса… Прекрасно, мне кажется.

БИТОВ: Это как я в Испании был на одной винодельческой ферме. Обычно как? Заказываешь блюдо в ресторане, и тебе рекомендуют к этому блюду вино, а там наоборот - там ты выбираешь вино, и тебе к этому вину определенное блюдо приносят, потому что вот только так.

ГРЫМОВ: Это культура, поверьте. Это культура. Очень мало сегодня из-за запрета алкоголя рекламы, этого нету, мы теряем эту культуру. Потому что люди превращаются иногда в свиней, когда пьют. А нужно об этом говорить, нужно учить людей этим пользоваться.

БИТОВ: Очень много вопросов. Много спрашивают по поводу того, смотрели ли вы "Сталинград", Юрий, и ваше мнение. Юрий пока не смотрел "Сталинград".

ГРЫМОВ: Да. Я был занят постановкой спектакля.

СНЕЖИНА: Ищет время.

БИТОВ: Очень много благодарностей в ваш адрес по поводу спектакля.

СНЕЖИНА: "Хочется сказать Юрию Грымову спасибо за то, что он есть".

ГРЫМОВ: А я все-таки ехал и думал: вот чего?.. Очень приятно. Значит, я приехал в единственный выходной день с дачи…

БИТОВ: Что же я получу-то от этого, да?

ГРЫМОВ: Да, вот что? Обычно, знаете, на радио дарят какие-нибудь ненужные вещи: кепки, майки. А когда любви вот так перепадает, то, значит, не зря приехал.

БИТОВ: Но и спрашивают про кино. Что, когда порадуете, когда от вас ждать новый фильм, спрашивает Иван.

ГРЫМОВ: Я думаю, что нескоро. Я уже говорил в первой части, что большая проблема, что индустрии не существует. Разрушилась, разорвалась цепь зрителя и производителя, я имею в виду национальное кино. Попасть в прокат крайне сложно, фильм - это дорогостоящая история. Все-таки театр - это гораздо дешевле в плане производства. Поэтому у меня есть в планах съемки детского фильма одного. Я считаю, что надо детское кино снимать сегодня. Обязательно.

БИТОВ: И вчера еще надо было снимать и позавчера.

ГРЫМОВ: Ну, это уже всё, пролетели мы. Новая Россия 20 лет, а детских фильмов нету. Детский фильм хотел снимать по Элинор Портер, прекрасная книга. И также у меня проект лежит - это "Последнее искушение Адама". Я бы хотел рассказать эту историю заново, про Адама и Еву.

СНЕЖИНА: Спрашивают: "Не хотите вернуться в клипы?" Вот не кажется ли вам, что не хватает вас там?

ГРЫМОВ: А там ничего не происходит уже очень давно. Я уже, наверное, лет десять, даже больше, наверное, пятнадцать не занимаюсь ни рекламой, ни клипами. Там всё закончилось, потому что шоу-бизнес российский закончился, а артисты не собирают стадионы, а поют на корпоративах, на свадьбах. А зачем им это надо? Зачем стараться, понимаете? Зачем им стараться, они снимут с себя крупный план, покажут на каком-нибудь музыкальном телевидении. Там не нужен креатив, это всё закончилось. Они, к сожалению, люди, которые вышли из ресторана, туда же и вернулись. Только он по-другому называется, называется это "корпоратив". Но всё то же самое. Мне это, честно, ну просто неинтересно заниматься обслуживанием.

БИТОВ: Интереснее было в 90-х?

ГРЫМОВ: Конечно! Я вообще мечтаю снять фильм. Мне бы очень хотелось снять фильм про 90-е. То, что называют "лихие 90-е", я немножко не согласен. Для меня это такой был аттракцион, "американские горки". Страшно, всё в лампочках, много музыки, интересно. Кто-то вылетает, конечно, с этой горки навсегда. Но было бы интересно снять. Потому что я застал таких знаковых фигур, с которыми я работал, и политики, и шоу-бизнеса. Я против всевозможной чернухи, но есть о чем рассказать, мощные люди, мощные люди. И мне очень жалко, что, когда эти люди сейчас уходят, как их по телевидению хают, прямо оскорбляют этих людей, потому что они очень сильные люди. Когда они были, перед ними все прогибались. Ну просто прогибались. А когда их не стало, теперь можно против них сказать всё что угодно. Ну, это маленькие люди, они сами об этом, кстати, знают, что они - маленькие, поэтому кусают ушедших.

БИТОВ: Вы в одном из интервью назвали несколько имен, кто для вас является любимыми режиссерами, авторитетами в какой-то степени. Герман-старший прозвучала фамилия, Данелия. А из, скажем так, другого поколения есть кто-то, за чьими работами вы с любопытством наблюдаете, как минимум?

ГРЫМОВ: Скажем так… Вот вы говорили про фильмы современные российские, я практически, давайте так, 90% точно смотрю. Потому что мне интересно, что происходит.

СНЕЖИНА: Дома или в кинотеатре?

ГРЫМОВ: Нет, я в кино не хожу, закончились мои походы туда. Во-первых, там нет тех фильмов, которые я хочу смотреть, я уже вышел из этого возраста. А если человек в 45 или в 50 лет смотрит эти подростковые картины, нужно обратиться к специалистам, профессиональную помощь получать людям. Вот. Я смотрю дома. Жду, когда выходит лицензия. Причем я отношу себя к кинолюбителям, я жду лицензию в Америке, потому что качество выше, чем в России, дисков производства. Почему я сказал – девяносто процентов, а раньше было сто? Сейчас я уже четко понимаю, чего ждать, а чего не ждать. Некоторые картины, которые делаются на потребу, чтоб зрителей заманить в темный зал и обмануть, - знаете, когда свет выключают, можно обмануть, главное, дотащить их дотуда…

СНЕЖИНА: После кассы уже.

ГРЫМОВ: Да, после кассы – всё уже, всё, дали бокс-офис, собрали деньги. Вот такие картины я не смотрю. Я смотрел раньше такие тоже, мне было интересно. У меня другое отношение к кино. Объясню почему. Я воспринимаю кино на территории искусства, понимаете? Для меня вот это важно. А не на территории вот этого фастфуда, то, что мы с вами говорили. Такого много стало.

БИТОВ: Очень часто ведь звучала мысль эта, потом она как-то поугасла, потому что, видимо, не реализовалось всё это, когда говорили: "Ну ладно, ладно! Сейчас вот они нажрутся деньгами, сейчас они наснимают всякого "г…", а потом они начнут вкладывать деньги в искусство, и действительно хорошие фильмы появятся".

ГРЫМОВ: Нет, такого не происходит и в мировой практике. Посмотрите, что происходит с Америкой. Какие фильмы сегодня снимаются в количественном плане, их качество. Отношение к кино тогда - там были фамилии, сейчас режиссер - это функция. У меня нет такого комплекса - желания работать в Америке. У меня вообще этого нет, потому что я знаю, что это такое. Я вот работал, делал фильм "Чужие" с американцами и с арабами, я знаю, что это за цена, такая работа. Мне неинтересно. Я за кино, где все-таки есть моя позиция, и есть зритель, который мою позицию разделяет или возмущается моей позицией. Вот это и есть движение. Таких фильмов стало для меня мало. И вот как раз в театре, почему я говорю, что в театре замечательные зрители, они за этим и приходят - они хотят посмотреть другое, вместе поразмышлять, а не просто съесть попкорн и на светящийся экран посмотреть.

БИТОВ: Ира задает вам из Ростовской области сразу несколько вопросов. И по ее сообщению видно, что она вам очень доверяет и очень надеется на искренность. Во-первых, самый простой вопрос: "Стоит ли ждать ваши спектакли в Ростове-на-Дону?"

ГРЫМОВ: Это зависит не от меня. Скажу честно, вот честно говорю: мне очень бы хотелось проехать по стране. Очень интересно. Разные залы, разные люди.

БИТОВ: Он же технически сложный спектакль.

ГРЫМОВ: Технически сложный, много людей. И даже актеры просят, чтобы когда-нибудь снять нам видео, что происходит за кулисами. Там - ад. Учитывая, что всё быстро происходит на сцене, и это же не компьютерная графика - нарисовал, да, а это всё настоящее. И там, конечно, ад. Поэтому с большой радостью. Если кто-то пригласит, давайте звоните в театр, приглашайте.

БИТОВ: И вот смотрите, какой еще вопрос Ира вам задает, не относящийся к вашей сфере деятельности, а вот такой житейский совет просит. "У меня маленький бизнес. Чтобы он стал большим, что нужно сделать? Идея, цель или что?"

ГРЫМОВ: Сложный вопрос. Мне кажется, вера. Вера в себя. Это очень важный момент. Если вы эту веру в какой-то момент теряете в себя, то ни деньги, ничего вам уже не поможет. Вы должны верить в себя, верить в свой успех. И если вы двигаетесь… Например, у нас сейчас премьер-министром стал, до этого он был президентом… да, точно, Медведев был президентом, сейчас премьер-министр, он сказал такую вещь, которая меня очень удивила. Помните, он говорил про социальные лифты и так далее? Это у него лифт. Нормальный человек идет по ступенькам. Какой лифт? Ступеньку вверх, ступеньку вниз, ступеньку вверх, упал, ударился, пошел вверх. Поэтому я и говорю про веру. Вот если у вас вера есть в ваше дело, целеустремленность, то вы найдете деньги, у вас будет успех. И сейчас еще социальные сети всякие появились, там все же друзья, типа, они друг другу пишут всякие гадости про кого-то, чего-то, - вот вы не должны обращать на это внимание. Потому что вот это желание кого-то опустить, оно существует. Поэтому вы должны двигаться только вперед.

СНЕЖИНА: Вам не кажется, что вы с возрастом стали более категоричным и негибким?

ГРЫМОВ: Наоборот. Я был всегда более категоричным, чем сейчас. Сейчас я могу спокойно отступить. Вот если сейчас мы начнем с вами спорить, я скажу: да, извините. Раньше я бы в кровь бился.

БИТОВ: Сразу в морду.

ГРЫМОВ: Нет, до такой степени - нет. Но я бы бился. Потом просто понял, что практически в этом нет смысла.

СНЕЖИНА: Мало желающих побиться.

ГРЫМОВ: Сейчас как раз, наоборот, более лояльный. И даже скажу такую вещь, например, касаемо того же спектакля. (Кино - другая вещь, в кино всё зависит от меня, 99% в кино зависит от меня. Швабра будет играть, понимаете, швабра будет играть.) Наверное, все-таки моя задача в театре сделать так, чтобы все люди, которые работают в этом коллективе, могли себя проявить. Ну, в рамках моей задачи. Но надо сделать такие условия, чтобы они хорошо работали. И вот прекрасные артисты, которые там играют, и постановочная часть, и всё, и свет у нас там очень непростой, постановка света, - чтоб работали люди.

СНЕЖИНА: А для этого условия должны быть тепличными или наоборот?

ГРЫМОВ: Нет, ну какие тепличные?

СНЕЖИНА: Некоторым, чтоб раскрыться…

ГРЫМОВ: Знаете, я благодарен вам, что вы хоть вопрос еще не задаете такой дурацкий, его постоянно задают: Юрий, а вы тиран? Режиссер-тиран? Хрень такая. Я всегда отвечаю как тиран: нет ни одного человека нормального, который хочет придти и кого-то есть. Его же доводят до такого состояния.

БИТОВ: Юрий, у вас была своя школа кино и телевидения. Без малого 10 лет она просуществовала.

ГРЫМОВ: Да, 10 лет.

БИТОВ: Потом вы ее закрыли, сказали, что вам это неинтересно. Но, оговорились вы, возможно, я к этой идее еще вернусь. Вот что послужило причиной того, что вы ее закрыли, и почему не возвращаетесь, коли наше кино разрушено, по вашим словам, и надо его заново восстанавливать? Может быть, и надо искать новые кадры, новые кирпичики, из которого оно будет восстанавливаться?

ГРЫМОВ: Ну, скажем так, наверное, это все-таки уже не моя задача, а задача государства. То есть людей, которых мы выбираем. В том числе и Министерства культуры. Мне просто немножко надоело, честно говорю, надоело 10 лет преподавать. Просто устал, и стало мне это неинтересно. Объясню, почему еще. Я поймал себя на мысли, что я очень ладно говорю про то, как надо работать. Так хорошо я всё рассказываю, всем так всё нравится. И я поймал себя на мысли, что а вдруг я только умею разговаривать… Правду говорю. Прямо так хорошо у меня всё выстроилось за 10 лет, вел мастер-классы… И я поймал себя на мысли, что я этого совершенно делать больше не хочу. И для меня, конечно, идеальное состояние такое – то, что называется нормально подмастерье: кто-то с тобой ходит, носит за тобой стул, и момент этого обучения происходит. А вот эти лекции для меня…

БИТОВ: Ну да, профессия такая практическая.

ГРЫМОВ: Абсолютно. Она абсолютно такая - коленки в кровь и погнали. А если этого нет, то, знаете, можно философствовать. Вы сейчас будете мне говорить про спектакль, а я вам говорю: "Вы знаете, нет. Там же глубина, она же туда ушла…" Вы говорите: "Да я сижу, я же ничего не вижу". - "Нет, а зерно роли ушло, оно потом развивается…" Поверьте, это кто на что учился, как Бродский говорил. Поэтому я ушел из педагогики. Красиво, да? Я ушел…

СНЕЖИНА: Очень красиво.

ГРЫМОВ: Да, такой Макаренко. Ушел.

СНЕЖИНА: И желающих носить стулья за вами тоже появилось огромное количество сразу. Юрий, у вас были музы? Она одна, или каждая для отдельного проекта?

ГРЫМОВ: Нет, конечно, одна. Во-первых, у меня через год будет юбилей свадьбы - 25 лет.

СНЕЖИНА: Ну, не всегда муза - это женщина, с которой ты живешь.

ГРЫМОВ: Нет, в моей ситуации очень большое значение имеет семья. Это важно.

БИТОВ: А что для вас это?

ГРЫМОВ: Важно. Это важная составляющая меня лично. Не какого-то общежития, знаете такое - "мы живем", а меня лично. Мне кажется, что это важно.

БИТОВ: А жена - первый зритель? Нет?

ГРЫМОВ: Жена? Ну, на кино она со мной работает постоянно уже последнее время, хотя она врач по образованию. Но в театре… Театр - вещь такая очень долгая, очень кропотливая. И это человек, который мне может сказать, в отличие от многих, правду. Реальную правду, потому что все остальные иногда бывают просто добрые люди.

БИТОВ: Но добрые люди тоже должны существовать.

СНЕЖИНА: А как вы поняли, что она говорит правду? Потому что, наоборот, существует мнение, что мама, жена, дочь - это люди, которые: о!

ГРЫМОВ: Нет. У нас такого не было в семье никогда. Никогда вот этого не было. Бабушка еще говорила, царствие ей небесное: работать (я рисовал с детства), подписывать свою картину. Обязательно подписывать. Почему? Потому что должны люди знать, кто это сделал плохо или кто сделал это хорошо. Обязательно. Не может быть инкогнито. За это, кстати, меня многие ругали, когда я писал: "Фильм Юрия Грымова", "Спектакль Юрия Грымова". Я же не писал, что это "великое кино о великой войне". Я просто писал фамилию. Это возмущает людей. Я не прячусь, я открыт, потому что я делаю это искренне. Да, я могу заблуждаться, но - вот вы спрашивали вначале - я все равно это надеваю на себя, все равно это часть меня. И фильмы, я не разделяю их с собой. Я же не могу делать про то, что я не чувствую. Я даже не к тому, что нужно обязательно пройти войну, чтобы снимать фильм о войне, я сейчас не про это. Но нужно что-то такое в себе поднять и найти. Мне не хватало знаний, когда я снимал по Улицкой "Казус Кукоцкого", про акушерство и гинекологию, я окончил курсы, потому что мне было важно разобраться. Даже не в ремесле врача, а - что такое мужчина, который с женщиной говорит на одном языке. Это непросто. Это темперамент должен быть у меня заложен абсолютно всего, что я транслирую актерам.

Поэтому семья важна. А если муза… Музыка для меня очень большое имеет значение. Если вы обратили внимание, в спектакле много музыки. Это одна из моих любимых музык. Это такой стиль музыкальный – прогрессив, который я очень уважаю. Это где-то 70-80-е, вот этот период. Это самый расцвет музыкальный.

БИТОВ: Спектакль вообще очень здорово аудиоспродюсирован и сделан очень хорошо. Еще раз рекомендуем всем "Цветы для Элджернона" в РАМТе. Юрий Грымов был у нас сегодня в гостях. Спасибо вам.

СНЕЖИНА: Спасибо вам огромное.

ГРЫМОВ: Спасибо. До свидания.

БИТОВ: Возвращайтесь в кино все-таки.