Профилактика В студии ДеЦл, он же Le Truk, он же Джузеппе Жёстко

КУЗИЧЕВ: У нас в студии еще один человек, друзья, между прочим, это Джузеппе Жёстко. Правильно?

ТОЛМАЦКИЙ: Да. Добрый вечер. ДеЦл, он же Le Truk, он же Джузеппе Жёстко. Он же Чубака, он же Доширак…

ПОЛЯКОВ: Каждый день новое имя? Что за страсть к смене наименований?

ТОЛМАЦКИЙ: Это обычное дело для исполнителей моего стиля музыки. Потому что, допустим, брать Паф Дэди, он же Шон Джон.

САВЕЛЬЕВ: И Ди-Ди.

ПОЛЯКОВ: Ди-ди - сокращенно уже от Пав Дэди.

САВЕЛЬЕВ: Он сказал, что все, он сказал, что "Паф Дэди" кто меня назовет, в морду получит.

ТОЛМАЦКИЙ: Короче, это нормально. У писателей тоже есть привычка менять псевдонимы.

КУЗИЧЕВ: Максим Кононенко, а раньше был мистер Паркер.

САВЕЛЬЕВ: Антоша Чехонте, в конце концов.

ТОЛМАЦКИЙ: Да. Это шоу-бизнес.

ПОЛЯКОВ: Джугашвили тоже.

КУЗИЧЕВ: Сейчас опять упадем в эту яму, и неделю будем выкарабкиваться. А они символизируют эти псевдонимы какой-то этап творческий или просто прикольно? Джузеппе Жестко - это смешно.

ТОЛМАЦКИЙ: Звучит, мне кажется, интересно.

КУЗИЧЕВ: Клево звучит, я говорю.

ТОЛМАКЦКИЙ: Мне все псевдонимы дают друзья. В начале карьеры все очень долго думали, что же такое придумать, чтобы охарактеризовало меня? Ну, смотрят: мелкий дрыщ. Давай ДеЦлом назовем. Но мог бы быть и Дрыщом, в принципе.

ПОЛЯКОВ: "Золотой граммофон" получает какой-то Дрыщ.

ТОЛМАЦКИЙ: Вот. Соответственно, решили, что лучше, чем Дрыщ, лучше ДеЦл. ДеЦл - это такое молодежное, сленговое чуть-чуть.

КУЗИЧЕВ: А как к тебе сейчас обращаться? Вот во время интервью сегодня, вот сейчас?

ТОЛМАКЦИЙ: Вообще ко мне последние несколько лет "Кирилл Александрович" все обращаются.

КУЗИЧЕВ: Кирилл Александрович, а сколько тебе лет-то?

ТОЛМАЦКИЙ: 29.

КУЗИЧЕВ: А ты не против - Кирилл?

ТОЛМАЦКИЙ: Не против.

КУЗИЧЕВ: Кирилл, а вот это "Джузеппе Жестко" никакой коннотационной связи с грядущим конклавом кардинальским не имеет?

ТОЛМАЦКИЙ: Нет, не имеет. У Джузеппе юмор такой достаточно жесткий был. Притащить папе Карло полено разговаривающее, мне кажется, это надо было...

САВЕЛЬЕВ: Это надо было просто папу Карлу… напоить хорошенько. А сына своего ДеЦл тоже?

ТОЛМАЦКИЙ: Нет, почему? Что это значит?

САВЕЛЬЕВ: Просто это переходящее по наследству.

ПОЛЯКОВ: Джузеппе, Жестко, Джуниор. Все нормально.

ТОЛМАЦКИЙ: Он - Антоний.

КУЗИЧЕВ: Почему?

ТОЛМАЦКИЙ: Так назвали. Мне очень нравится - Тони - сокращенное имя.

КУЗИЧЕВ: По паспорту - Антоний.

ТОЛМАЦКИЙ: Антоний, Меркурий-Антоний.

КУЗИЧЕВ: По паспорту: Меркурий-Антоний Кириллович.

ТОЛМАЦКИЙ: Давай дальше уже не будем углубляться.

КУЗИЧЕВ: Меркурий-Антоний Кириллович.

ТОЛМАЦКИЙ: Да. Серьезно звучит.

КУЗИЧЕВ: Нормально. Кирилл, скажи, пожалуйста, мы, когда в студию входили, не успели до конца дообсудить и разогнать мысль по поводу выбора Папы. Ты неожиданно нам какую-то исполнил такую "телегу", интересной нам она показалась.

ТОЛМАЦКИЙ: Да, много всяких там теорий, заговоров и так далее. Я был в Венеции не так давно на биеннале. И там много раз я замечал на улицах плакаты типа: "Долой Папу! Мы доверяли вам наших детей. Вы не оправдали наше доверие!" А дальше плакаты висят типа, вот давайте нам Папессу. То есть женщине в религии можем доверять больше, чем мужчине. Типа такая ситуация. Дальше я знаю, что есть некая Мария-мессия, которая была перевезена не так давно. Ну, как "не так давно"? Какое-то время назад. В Ватикан. И, в общем (это уже такие мои какие-то догадки), что они, в принципе, хотят в дальнейшем объединять католическую и православную церковь. А это может сделать только женщина. А у них как бы Мария является мессией. Соответственно, если брать все эти моменты, и сейчас очень интересное такое время там. И я не думаю, что будет там Папа афроамериканец, как вы говорите, ею. Скорее всего, потому что это вызовет очень серьезный резонанс. Скорее всего, возможно, они обсуждают там как раз присутствие на папском престоле Папессы. В общем, сейчас такая ситуация, что, допустим, в Бразилии, насколько я понимаю, женщина - президент.

КУЗИЧЕВ: В Германии вообще канцлер.

ТОЛМАЦКИЙ: Соответственно, сейчас женщины берут свое в какой-то момент. То есть, они по любому влияют на внутреннюю политику страны. Потому что женщина, находясь близко с мужчиной, может психологически на него повлиять. Поэтому женщины всегда оставались в тени, но при этом…

КУЗИЧЕВ: Нам же надо как-то противостоять. Нет?

ТОЛМАЦКИЙ: Нет. Зачем? Это любовь.

САВЕЛЬЕВ: Женщина всегда была шеей. Женщина - шея, мужик - голова. Куда женщина скажет повернуться, туда… А сейчас такие времена, что женщины безбашенные.

ТОЛМАЦКИЙ: Нет, просто мужики перестали слушать женщину. То есть все очень независимые. Для него эта вся ерунда, когда женские права и так далее? Феминизм и все такое. Женщины независимы от мужчин. На самом деле, они не понимают, что мужчины всегда зависимы от женщины. Потому что, если у мужчины долгое время нет женщины, у мужчины начинает просто крыть башню.

ПОЛЯКОВ: Они развязывают войны.

КУЗИЧЕВ: Слушайте, мы присоединимся к этому лозунгу? "Нам не нужен Папа, дайте нам Папессу!"

ТОЛМАЦКИЙ: Я бы присоединился. Я - "за".

ПОЛЯКОВ: А ты, Кирилл, вообще за все эти прогрессивные западные ценности? То есть, короче говоря, садомиты, вот это вот?

КУЗИЧЕВ: Короче, ты за геев?

ТОЛМАЦКИЙ: Причем здесь "за", "против". На самом деле, это не очень по мне. На мой взгляд, это не очень правильно. Но не в моем праве судить. Правильно? Не суди, да не судим будешь. У них своя судьба, свои заморочки, им дальше двигаться …

ПОЛЯКОВ: В гиену огненную.

ТОЛМАЦКИЙ: После того, они оставят этот бренный физический мир, им дальше двигаться. А там законы совсем другие.

ПОЛЯКОВ: Как они там объяснят, почему они решили.

ТОЛМАЦКИЙ: Да здесь это все можно объяснить словами, а энергии-то, на самом деле, это немного другого толка. Потому что те люди, которые работают с энергиями, они понимают, что есть низкого толка энергии, есть высшего толка энергии. Соответственно, кундалини - это немножко супер-приземленная тема.

КУЗИЧЕВ: Давайте не углубляться в кундалини. Правда. Я однажды в кундалини погрузился, две недели не было.

ТОЛМАЦКИЙ: Просто надо разбираться во всем, надо понимать, что есть определенные вещи в этом мире, которые, может быть, как-то не так складываются, как тебе хотелось бы. Ну, почему бы и нет? Такая тема. Просто Россия - у нас всегда такая страна была, была против этого всегда. Но, на самом деле, это огромная проблема для жителей нашей страны. Потому что действительно некоторые себя ощущали таковыми и не могли себе позволить. И они создавали семью и жили долгое время с детьми и с женой, а на самом деле им хотелось совершенно другого. Всю вот эту злобу и ненависть к этой системе они выражали скандалами, драками в семье и так далее. А там им просто нужно было иметь социальный статус. Соответственно, если бы он был другой ориентации и показал бы всем, что вот он другой, то у него бы уже не было бы социального статуса.

КУЗИЧЕВ: Ты прав в том смысле, что любая фрустрация, она, конечно, выплескивается в какую-то агрессию.

ТОЛМАЦКИЙ: Да. Когда человек себя сдерживает и не может раскрыть себя, он начинает проявлять себя очень нетактично.

САВЕЛЬЕВ: Поэтому, уважаемые слушатели, если вы в последнее время замечаете за собой приступы агрессии, взгляните на себя внутрь, это значит, что…

КУЗИЧ ЕВ: Вы, скорее всего, гей.

САВЕЛЬЕВ: Нет, не "скорее всего"…

ПОЛЯКОВ: Злой и агрессивный гей.

ТОЛМАЦКИЙ: Скорее всего, это какая-то недосказанность.

ПОЛЯКОВ: Что-то, где-то вы себя сдерживаете. Значит, надо немножко остановиться и разобраться.

ТОЛМАЦКИЙ: Из-за этого, кстати, онкология. Онкология - это болезнь, которая четко от головы. Это как бы фундаментируются какие-то проблемы, недосказанности и так далее. Соответственно, начинают развиваться опухоли. Поэтому у нас в России, говорят, большой процент онкологических больных. И, соответственно, это тоже является одной и причин, что люди не всегда могут сказать то, что они думают.

КУЗИЧЕВ: Я давно мечтал об этом спросить. Вообще про путь человека, который с ДеЦльного (простите за каламбур очень остроумный) возраста и состояния начинает выступать на сцене, что, в принципе, для человека юного, наверное, противоестественно. Я не думаю, что у тебя изломанная психика чудовищно, но каким-то образом, явно, это наложило отпечаток на всю оставшуюся жизнь. Чем ты сейчас занимаешься? И как из той ситуации выкарабкался, если она была?

ТОЛМАЦКИЙ: Я занимаюсь тем же, чем занимался - музыкой. Поскольку я выбрал своим путем по жизни.

КУЗИЧЕВ: А ты сам выбрал в том юном возрасте?

ТОЛМАЦКИЙ: Наверное, частично мне помог отец, частично мне помогли друзья выбрать свой путь. Так и должно быть, в принципе, я считаю. Человек должен определяться…

КУЗИЧЕВ: При помощи самых близких людей, естественно.

ТОЛМАЦКИЙ: Да. Самых-самых… Но не суть. Соответственно, я понял, что для меня этот путь открывает очень много перспектив, в первую очередь. И понятие, для чего мне эти перспективы, ко мне пришло чуть позже, нежели, чем тогда, когда я начал этим заниматься. Тогда это было просто прикольно. Я занимался брейк-дансом, потом в какой-то момент мне предложили записать трек и так далее. То есть для меня это было, как театр, как что-то такое. То есть я с детства очень любил какие-то перформансы устраивать. Уже с 4-5 лет в Сочи меня все ждали в местном кафе и, когда я приду, буду рассказывать стишок про бычка. Обычно музыканты делали именно в эти три минуты самую большую часть своей выручки. Но не суть. Просто это было так всю жизнь. И я решил продолжить этим заниматься, но заниматься этим по-своему. Поскольку я знаю все подводные камни, я видел, как здесь развивалась эта индустрия.

КУЗИЧЕВ: Они те же самые, на тех же местах подводные камни, что 15 лет назад, что сейчас?

ТОЛМАЦКИЙ: Да, никуда не сдвинулись.

КУЗИЧЕВ: Можно хоть намекнуть?

ТОЛМАЦКИЙ: Монополизация, личные отношения.

КУЗИЧЕВ: То есть, все вот так вот?

ТОЛМАЦКИЙ: Ну, да. Все очень такое. Но ситуация начала меняться с появлением Интернета. Потому что появилось пространство свободное для собственной реализации. И, соответственно, если ты делаешь что-то интересное, это по любому заметят. Раньше такого не было. Раньше надо было иметь договоренности на телевидении, на радио и так далее. То есть, ты должен был знать людей или как-то пробиваться, стучаться в закрытые двери, пихая свою кассету, диски и еще что-то и говорить: "Вот, вот, послушайте. Может, вам понравится, может, вы поставите в эфир". Сейчас все гораздо легче. Сейчас человек делает продукт, запускает на YouTube или еще на какие-то сервисы, соответственно, в какие-то соцсети. И, соответственно, это само по себе, сарафанным радио начинает работать. Если это действительно интересно. Таких возможностей, когда я начинал, не было ни у кого. Сейчас эта возможность есть у всех без исключения.

САВЕЛЬЕВ: Ты сейчас сам себе командир?

ТОЛМАЦКИЙ: Ну, да. Нет смысла примыкать к какой-то большой компании, которая держит монополию, потому что она уже не держит монополию. Потому что есть утечки.

КУЗИЧЕВ: Я так думаю, с точки зрения молодого музыканта, предположим, наверное, в самом начале, в первый период у молодого музыканта есть полное ощущение, что он гений. А гению, как известно, ничего не нужно, только холст и масло.

ТОЛМАЦКИЙ: Я могу объяснить. В тот момент, когда я начинал, я не хотел быть никакой звездой, никаким супер-музыкантом. Мне просто было интересно. Мне просто нравилось. Я никогда не думал, что так будет. Что, раз, и вся страна начнет слушать. Раз, и ты везде, по всем… То есть, это мне не нужно было. Сейчас многие артисты начинают уже с таким прицелом.

ПОЛЯКОВ: То есть коммерческий подход изначально закладывается.

ТОЛМАЦКИЙ: Это не совсем правильно.

КУЗИЧЕВ: Если ты хочешь славы, то не обязательно хочешь ее конвертировать в "бабки". Некоторые люди просто на этом повернуты, на славе.

ТОЛМАЦКИЙ: Это неправильный путь. Потому что она придет в тот момент, когда она ему не нужна будет. А до этого мир будет с ним играть и кидать его в разные такие ситуации, которые будут показывать, что он просто дурачок как бы.

САВЕЛЬЕВ: Ты не подсел на этот наркотик славы?

ТОЛМАЦКИЙ: Это, конечно, очень приятно, когда ты можешь объявиться где угодно, и где угодно тебе будут рады. Но не все артисты имеют такой статус.

САВЕЛЬЕВ: Но про тебя конкретно. Ты имел такой статус.

ТОЛМАЦКИЙ: И сейчас. В связи с тем, что я ограничил свое появление на телевидении и постоянное навязывание продукта и так далее. То есть, если человеку интересно, он заходит в Интернет, интересуется, что же ДеЦл делает сейчас.

САВЕЛЬЕВ: Да. Как вот мы, например.

ТОЛМАЦКИЙ: Ему там выдают кучу фотографий, кучу видяшек новых, кучу новых композиций и так далее. И, в принципе, человек видит: о, ни фига! А как это так? У человека идет жизнь, движение и все такое, а я не знаю. Интересно, надо посмотреть. Это, как называется, дефицит информации. И, соответственно, мне приятно такое отношение людей, что им интересно. Что они как бы, раз, цепляются за какую- то фразу и еще что-то, за какой-то трек и начинают дальше уже углубляться.

КУЗИЧЕВ: То есть, имеется в виду, случайный человек. Знаешь, в самом конце 90-х, когда только-только появились в стране сотовые телефоны, я помню, мы все себе накупили прямых номеров (считалось пафосно), один парень (мы все спрашивали: "А зачем тебе вот этот префикс дурацкий?" (еще тогда были 902), он говорит (не знаю, он просто экономил деньги или на самом деле у него была такая концепция), он говорит: "Понимаешь, случайные люди, когда у тебя такой номер, они не позвонят". То есть, ты же имеешь в виду, что случайный человек просто так где-то на тебя не наткнется. Только осознанно как-то можно тебя найти.

ТОЛМАЦКИЙ: Меня не интересует навязанная популярность. Не интересует просто СМИ-персонаж. А интересует, чтобы люди углублялись в продукт и как бы понимали, о чем идет речь вообще, насколько глубоко это все.

КУЗИЧЕВ: Скажи, пожалуйста, а вот твоя (не знаю, можно ли, корректно ли это назвать карьерой), карьера музыкальная или работа твоя в этом жанре, она плавная или был период какого-то скачка? Когда ты перестал быть подростком, перестал быть ДеЦлом, но еще не стал (условно) Джузеппе Жестко?

ТОЛМАЦКИЙ: Жизнь, она вся волнами, вообще все - световибрация.

КУЗИЧЕВ: Что-то волнами, а что-то ступеньками. Я про это спрашиваю.

ТОЛМАЦКИЙ: Нет, наверное, все же волнами. Я, честно говоря, не могу иногда прочувствовать заранее, когда эта волна начнется. То есть, был спад, потом опять подъем. И вот сейчас это как-то все, не знаю, наверное, волнисто, но все-таки вверх идет, а не вниз. Поскольку я сотрудничаю много с Европой, с Соединенными Штатами, с Ямайкой и так далее, потому что как бы объем работы увеличился, раз, и, плюс, как бы присоединились еще другие континенты. Это не только на Россию. То есть у меня изначально цель: свое творчество вынести за пределы Российской Федерации. Чтобы не только здесь знали, воспринимали и любили мое творчество, но и там. Потому что я не первый год уже, не первое десятилетие делаю треки на английском. То есть с первого альбома у меня в каждом альбоме было один-два трека, две-три песни на английском. Естественно, я к этому стремился с самого начала своего пути. И я добьюсь своего, но в определенный момент. Всему свое время. Сейчас просто так получилось, что я вот на такой свободной волне, без поддержки лейблов, без поддержки каких-то менеджерских команд и так далее. Но пытаюсь как-то сам в этой схеме разобраться. Как только я ее досконально изучу, пойму, как мне двигаться дальше вот именно в направлении за пределами Россию, я активизируюсь еще сильнее. Сейчас пока тестовые какие-то…

КУЗИЧЕВ: Я понял. Ответь, пожалуйста, на такой вопрос. Это такой абстрактный анонс: скоро на канале "Культура" запускается, по-моему, фантастически клевый проект под названием "Большой джаз". К нам приедет новоорлеанский настоящий такой, профессиональный, суперский джаз-бенд и будет с нашими музыкантами работать. Я так полагаю (мы еще по этому поводу поговорим с нашими коллегами), что результат будет такой, что новоорлеанские ребята приедут и скажут нашим джазменам: "Вы очень клевые. Но то, что вы называете джазом, это просто немножечко другое ". Понимаешь, в чем вопрос? Ты пытаешься выйти на Запад с тем, что они называют хип-хопом?

ТОЛМАЦКИЙ: Я уже протестировал свою музыку и свое творчество там не раз. И это все воспринимается на ура.

КУЗИЧЕВ: Да?

ТОЛМАЦКИЙ: Да. Это, раз. Два, я частенько работаю с джазовыми музыкантами. С Олегом Бутманом мы часто работаем (братом Игоря Бутмана). Он, в свою очередь, жил долгое время в Америке и там же тоже работал джазовым барабанщиком, и никто из "черных братьев" ему не говорил такого. Хотя, опять же, есть такой момент, что белому человеку свинг почувствовать немного сложнее, чем черному. Выступали мы в Dizzy's Club Coca-Cola в Нью-Йорке вместе с Олегом и Наташей Смирновой, тоже с джазовой импровизацией. И я могу сказать, если бы наши джазовые музыканты пытались как-то сотрудничать с современными стилями музыки, то, возможно, они как бы приходили к новым открытиям для себя, в первую очередь.

КУЗИЧЕВ: Понятно.

ТОЛМАЦКИЙ: Поскольку они тоже немного консервированы, консервативны и мало сотрудничают с альтернативными музыкантами, соответственно, у них как-то это все аутентично получается.

ПОЛЯКОВ: Американская субкультура. В Америке же большая часть проходит заграничных попыток, экспериментов?

ТОЛМАЦКИЙ: Нет. Больше даже в Европе. То есть Ибица, Майорка, Барселона.

ПОЛЯКОВ: Наша, русская, такая с 90-ых, рэп-культура сильно отличается? И в какую сторону? Потому что там рэп - это прям музыка веселых, богатых людей.

КУЗИЧЕВ: И немножечко бандитских.

ПОЛЯКОВ: Да. И с гангстерским налетом. А у нас зачастую такая депрессушка про нашу сложную жизнь.

ТОЛМАЦКИЙ: Если брать рэп как стиль, в России умирает сейчас. Умирает, да. И возродиться ему будет очень сложно, если он не переключится на именно эту легкую, танцевальную, ни к чему не обязывающую музыку.

САВЕЛЬЕВ: А почему умирает-то? Из-за депрессухи своей?

ТОЛМАЦКИЙ: Да.

САВЕЛЬВ: То есть, все. Народ устал.

ТОЛМАЦКИЙ: То есть, это слушают только дети. И взрослые некоторые, те, кто имеет отношение к группировкам всяким, им интересно, они еще как бы… Ну, то есть , вот эта районная тема интересна.

КУЗИЧЕВ: И еще один момент. Просто там, как правило, извините, друзья, очень слабые, детские, школьные тексты.

ТОЛМАЦКИЙ: Я смотрю на это творчество так, что вот мне стыдно был бы поставить сыну послушать или нет? И вот, если бы он повторил, допустим, мой текст в школе, было бы мне стыдно за то, что он повторил этот текст или нет? Вот с этой как бы позиции.

КУЗИЧЕВ: Понять.

ПОЛЯКОВ: Так, завтра с папой в школе. Пусть папа дочитает. Уже интересно стало слушать.

КУЗИЧЕВ: А это хип-хоп , вообще в широком смысле?

ТОЛМАЦКИЙ: Нет, я экспериментирую. Я бы не стал себя в рамки загонять именно хип-хоп музыки. Сейчас в основном дэнс-холл, регги-музыка. В конце послушаем передачи.

САВЕЛЬЕВ: Кирилл, а ты когда говорил, что "я своего добьюсь", когда мы говорили, что жизнь волнами идет. Ты говоришь, что мы не только в России, но и за рубежом, я своего добьюсь. Я так смотрю на тебя и понимаю, что "своего" - это не значит славы и денег. Чего - своего?

ТОЛМАЦКИЙ: Признания творчества.

САВЕЛЬЕВ: А миссию какую-то… Ты же чего-то несешь людям.

ТОЛМАЦКИЙ: Интересно когда иностранцы начинают русских писателей обсуждать и с достаточно умным лицом. Достоевского, Булгакова. Хотя Булгакова, мне кажется, вообще на английский язык невозможно перевести. И интересно со стороны даже, как там…

КУЗИЧЕВ: Но, кстати, подожди, есть мнение (и, кстати, оно вполне авторитетное), что, например, Шекспир по-русски, по крайней мере в переводе Пастернака, ничуть не уступает английскому оригиналу. Если ни сказать больше.

ТОЛМАЦКИЙ: Я и говорю, что английский достаточно упрощенный язык. И, соответственно, эти все сложные обороты, они немножко по-другому все равно выглядят, нежели чем это написано на русском. Потому что язык у нас богатый, и изъясняться можно прямо очень, очень интересно.

КУЗИЧЕВ: Но ты все равно пишешь на английском, пытаешься прорваться за границы богатого языка.

ТОЛМАЦКИЙ: Да, чтобы поэзия была признана там тоже. Потому что я знаю не только английский и не только русский. Еще частично и французский, испанский и еще диалект патва, это на Ямайке разговаривают бывшие рабы. Но я могу сказать, что по менталитету черные ямайцы это прям деревенские русские. Прям вот ноль. Никакого отличия, только цвет кожи. То есть, как они общаются, как они себя ведут, они очень похожи на русских. Это прям очень даже странно.

КУЗИЧЕВ: Я вот рассказывал случай, я там был…. Ты там, видимо, пробыл долго, а я всего неделю.

ТОЛМАЦКИЙ: Не раз.

КУЗИЧЕВ: Тем не менее, вот мы вышли из нашего отеля и идем в сторону какого-то городка (Негрил, кстати, он назывался почему-то)…

ТОЛМАЦКИЙ: Это самый благополучный городок.

КУЗИЧЕВ: Да, да. Мы идем, потому что нам нужен банкомат, чтобы снять денег наличных местных. Идем, идем, идем, нам навстречу идет парень в шапке такой смешной. Мы говорим: "Здравствуйте, где тут у вас банкомат?" - "А, - говорит, - пойдемте". Разворачивается в противоположную сторону и идет вместе с нами. Минут сорок идем. Он болтает, рассказывает, что он вырезает фигурки, предложил нам: "А хотите еще купить…"

ТОЛМАЦКИЙ: Никогда не просите местных жителей показать вам дорогу куда-либо. Они вас приведут в другую сторону.

КУЗИЧЕВ: Все нормально. Наоборот, он нам показал банкомат. Мы сняли там денежки. Он предложил купить фигурку, мы отказались. Купили чего-то другого. Потом пошел с нами обратно, туда же. Я говорю: "Послушайте, а вы куда, собственно, шли-то?" - Он говорит: "А! Точно!" Куда-то свернул и пошел дальше. Он два часа бродил с нами: "А, точно!" И ушел.

ТОЛМАЦКИЙ: Так это же нормально. Человек общительный. Он забыл, что у него было, он с вами отвлекся от повседневных проблем.

САВЕЛЬЕВ: А ты, я так понимаю, на Ямайке такой завсегдатай?

ТОЛМАЦКИЙ: Не то, что прям завсегдатай, но я достаточно досконально знаю всю культуру.

САВЕЛЬЕВ: А ты живешь там в белых отелях? Или уже нормально, уже как-то…

ТОЛМАЦКИЙ: Я все-таки предпочитаю, да, вот как раз в Негриле белые… Ну, не то, чтобы они прям белые отели, просто там нормальные пляжи. Сейчас, например, Люся Грин, она тоже радиоведущая, уже давно висит на Ямайке.

КУЗИЧЕВ: И там очень весело? И очень солнечно.

ТОЛМАЦКИЙ: Да. И она не хочет, мне кажется, оттуда уезжать. Там круто вообще.

КУЗИЧЕВ: Там ужасно расслабляет. Вот я не знаю, почему Кирилл не расслабился до полной амебообразности.

ТОЛМАЦКИЙ: Нет, нет. Там 2-3-4 недели, и все, и хватает. Потому что там именно такой идет поток творческой энергии. И тебя в какой-то момент начинает разрывать, и ты хочешь куда-то бежать и делать что-то.

САВЕЛЬЕВ: Тебе кажется, что все возможно.

ТОЛМАЦКУИЙ: Да. Все! Ты - супермен. Ямайка - она на разломе, там земля вся из красной глины, то есть такое место достаточно интересное энергетически. Там именно для творческих людей остров.

КУЗИЧЕВ: Тут, видно, от друга какого-то СМСка: "Кирюха - красавец! Никогда не забуду, как сидели у тебя в Мини, ты клип презентовал. Давай, возвращайся. Респекты тебе". Знаешь парня, нет?

ТОЛМАЦКИЙ: Я никуда не уходил. Ну, не знаю. Может быть. Я достаточно общительный человек.

КУЗИЧЕВ: Вот вам вопрос из Самарской области: "Кирилл, отличается ли публика в больших и малых городах? Как тебе публика, например, в Тольятти?"

ПОЛЯКОВ: Вообще гастрольный график у тебя есть?

ТОЛМАЦКИЙ: В Тольятти я недавно был.

КУЗИЧЕВ: А мы тебе звонили в Тольятти, нет, на той неделе?

ТОЛМАЦКИЙ: В Саратов. В Тольятти достаточно тяжелая публика, но, вроде, как раскачал под конец. Потому что они такие… Ну, и плюс место было, видимо, такое достаточно… Как сказать? Аккуратное. Место аккуратное. В основном все последние выступления проходят на ура. То есть люди сразу уже на несколько месяцев вперед на повторное выступление. Не знаю, в связи с чем это связано. Вот сейчас программа полностью поменялась. То есть, опять же, это не совсем хип-хоп, это в большей степени даже все танцевальный дэнс-холл, то есть такая ямайская музыка. И все танцуют. И всем очень нравится, все на позитивных эмоциях, все улыбаются. И плюс, я никогда не отказываюсь фотографироваться, давать автографы. Это очень важный момент. Многие артисты после выступлений: да ну на фиг всех, я устал. Не трогайте меня, я - звезда!

КУЗИЧЕВ: А у тебя есть райдер?

ТОЛМАЦКИЙ: Конечно. У каждого артиста есть.

КУЗИЧЕВ: Ой, как я мечтаю! Вот у радиодиджея вообще нет никакого райдера, да?

ПОЛЯКОВ: Вот мне чай принесли.

ТОЛМАЦКИЙ: Будь проще, и к тебе потянутся люди. Сейчас не так важен райдер.

ПОЛЯКОВ: Ты говоришь, последний раз у тебя было…

ТОЛМАЦКИЙ: В последний раз в Минске, я не смог дать автографа, потому что я просто отрубился после выступления. Сразу вырубился, потому что у меня был перелет 10-часовой из Таиланда. Потом у меня выступление сразу в Москве, потом я не спавши поехал в Минск. Там мне не удалось поспать, я выступил. И уже после выступления думаю: ну, сейчас раздам автографы. И, короче, раз, и отрубился. Просто уснул.

ПОЛЯКОВ: Ты сказал, что ты сам сознательно выбрал тактику самоустранения из медийного пространства.

ТОЛМАЦКИЙ: Да.

ПОЛЯКОВ: Нет клипов. Я тебя чаще в жизни встречал почему-то в течение года, чаще встречались мы на каких-то мероприятиях, чем в медийном пространстве. Это как-то влияет на количество людей на концертах? Ты продолжаешь собирать аудитории?

ТОЛМАЦКИЙ: Да. Потому что это социум, у тебя идет прямой контакт. Меня видно и слышно. Ты же говоришь, что меня встречаешь где-то на мероприятиях. То есть у меня личное общение с людьми идет, я не телевизионный, СМИ-персонаж, которого можно увидеть только на телевидении. А я тот человек, которого можно увидеть у себя в городе, поздороваться за руку, пообщаться.

САВЕЛЬЕВ: То есть, если к тебе подойти в клубе и сказать "Кирилл, привет"…

ТОЛМАЦКИЙ: Нет барьера и стены. Нет двух охранников злых, которые охраняют. Это нормально.

САВЕЛЬЕВ: Но с точки зрения бизнеса и шоу-бизнеса, законов существующих. Все же как считают? Побольше клипов, завалить всевозможные ротации, и тогда где-то, не знаю, соберутся залы.

ТОЛМАЦКИЙ: Сейчас это не так. Может быть, частично так. Но твои поклонники или слушатели в этот момент, они одноразовые. Как только ты пропадаешь, к тебе интерес пропадает. А здесь стабильный интерес всегда. Вот это личное общение, сарафанное радио, когда люди имеют возможность спросить у человека, как, что, где и почему, и они видят, что он реальный, то есть, это вызывает больший интерес, нежели чем телевидение постоянно.

ПОЛЯКОВ: То есть в плане концертов ты - исполнитель востребованный?

ТОЛМАЦКИЙ: Да.

КУЗИЧЕВ: Не проиграл после этой концепции? После того, как ею воспользовался?

ТОЛМАЦКИЙ: Нет. Более того, я могу сказать, что, собирая без рекламы, а с хорошей рекламой я собираю большие площадки.

КУЗИЧЕВ: Я хотел бы задать вопрос. Вот, смотри, каждый музыкант, артист, кто угодно, считает себя (иногда справедливо, но чаще - нет) гением. Ему не нужен не продюсер, ни тот, кто направит его, ни тот, кто познакомит … Помнишь, ты говорил про всякие подводные камни и так далее. Сейчас изменилась ситуация. Сейчас уже есть лейблы, они есть формально, но их значение, вес и смысл гораздо меньше и жиже, чем раньше. Но вот что пришло на смену лейблам или продюсерам, которые помогают человеку что-то сделать, а не только сидеть с ощущением собственной гениальности?

ТОЛМАЦКИЙ: Сейчас продюсер вообще в России - это же топ-менеджер. То есть, есть продюсер, который продюсирует, то бишь делает музыку.

КУЗИЧЕВ: Музыкальный продюсер.

ТОЛМАЦКИЙ: Музыкальный продюсер. А все остальное - это менеджмент.

КУЗИЧЕВ: Вот этот институт музыкальных продюсеров он есть?

ТОЛМАЦКИЙ: Он есть, но не в России. В России, опять же, это такая монополизированная, местечковая ситуация. То есть, есть некий Крутой, есть некий Александр Яковлевич, есть некий Боря Зосимов, которого уже нет. Боря Зосимов он в Америке сейчас. Не знаю, где он сейчас, короче. Но не суть. Потом Айзеншпис, царствие небесное. Вот определенная узкая компания сформировала для себя комфортный круг, с ними постоянно советуются. И без них в этом топовом бизнесе не происходит никаких движух. Такая тема. Если ты хочешь, чтобы что-то происходило, тебе надо либо с Аллой Пугачевой быть знакомым, либо с ее, не знаю, кто он там, внучатый племянник. То есть, тебе надо знать кого-то, вот оттуда, с топовой верхушки. Либо того, кто к этому человеку приближен.

КУЗИЧЕВ: И до сих пор у нас именно так?

ТОЛМАЦКИЙ: До сих пор.

КУЗИЧЕВ: Эра Интернета. Вроде ты говоришь, что можно… И все равно именно так все?

ТОЛМАЦКИЙ: Нет, нет! Это им немножко подорвало. Это им бизнес немножко подорвало. Потому что сейчас многие артисты, которые уже имеют статус, просто не обращаются к продюсерской компании, поскольку продюсерская компания не выпускает сейчас носителей. Точнее, она, может быть, и выпускает, но носители не продаются, потому что есть социальные сети, потому что есть Интернет, где все это качается бесплатно. И выходить из дома не надо за диском.

КУЗИЧЕВ: Понятно.

ТОЛМАЦКИЙ: Соответственно, почему раньше артисты обращались в "Рекорд-лейбл", это потому что "Рекорд-лейбл" мог помочь им записать альбом.

КУЗИЧЕВ: Он распространял, прежде всего.

ТОЛМАЦКИЙ: Напечатать его и распространить. И артист получал как бы какой-то процент, погасив задолженность за запись альбома.

КУЗИЧЕВ: Понятно.

ТОЛМАЦКИЙ: Сейчас люди записывают дома. Не менее качественно, чем это записывалось раньше на больших студиях, поскольку технологии позволяют. Вот. И распространяют сами. И получают где-то, еще где-то какие-то там доллар, два-три с продажи, я не знаю.

КУЗИЧЕВ: Скажи, реально, не обращаясь к традиционным средствам распространения, не просто свое творчество распространять, но зарабатывать?

ТОЛМАЦКИЙ: Да, реально.

КУЗИЧЕВ: Не обращаясь к традиционным средствам?

ТОЛМАЦКИЙ: Совершенно реально. В наше время это очень, очень и очень реально.

САВЕЛЬЕВ: Можешь рассказать о песне, которую мы сейчас будем слушать. Представить ее.

ТОЛМАЦКИЙ: Эта песня называется "Позовите подмогу из космоса ". Исполняю ее я и мой друг. Он еще не популярный артист на Ямайке, но он с Ямайки, и я его записал там. Текст, который он поет, мой. То есть, я ему написал, попросил его спеть определенным образом. Вот, в общем, такая получилась композиция очень интересная. Регги.

КУЗИЧЕВ: Кирилл, спасибо тебе огромное. И удачи.

ТОЛМАЦКИЙ: Спасибо вам. До свидания.