Профитроли Алика Смехова

СТАХОВСКИЙ: Вторник, а значит - школьная анкета. И в студию аккуратно и вальяжно… красота неземная. Видишь, аж в зобу дыханье сперло. Алика Смехова у нас сегодня.

СМЕХОВА: Добрый вечер.

СТАХОВСКИЙ: Заполняем мы нашу школьную анкету, как всегда, постепенно. Алика Вениаминовна Смехова.

СМЕХОВА: Ой-ой-ой, без отчества, это пережитки.

СТАХОВСКИЙ: Ну, нам надо понять, что происходит. День рождения - 27 марта. Ой, то есть скоро.

СМЕХОВА: Да. Вы запишите себе и не забудьте поздравить.

СТАХОВСКИЙ: Непременно, непременно и аккуратно.

КУЗЬМИНА: У тебя главный вопрос сегодня был, когда анонсировал, Женя, час с Аликой.

СТАХОВСКИЙ: А что я спросил?

КУЗЬМИНА: Как тяжело живется красивой женщине. Почему-то это именно тебя интересовало.

СТАХОВСКИЙ: А, я спросил, да, интересно, трудно ли быть красивой женщиной? Я вот полдня сегодня думаю об этом.

СМЕХОВА: Очень.

СТАХОВСКИЙ: Очень?

СМЕХОВА: Вообще женщиной трудной, а красивой… А умной - вообще ужасно!

СТАХОВСКИЙ: А что делать с этим?

СМЕХОВА: Знаете анекдот про обезьяну, которая не могла разорваться? Красивые звери в одну сторону, а умные - в другую. Она бегает и говорит: господи, куда же мне, куда же мне, разорваться, что ли?

СТАХОВСКИЙ: Это когда лев всех собрал. А знаете новую трактовку этого анекдота? Она в итоге за льва замуж вышла, чтобы не разрываться.

СМЕХОВА: О-го! А мне нравятся ваши мысли.

СТАХОВСКИЙ: Вот видите! А это я еще вспомнил, я давеча с перепугу решил пересмотреть пару серий сериала про бальзаковский возраст.

СМЕХОВА: О-о-о! Так вот с этого тогда и начнем. Дело в том, что вы как раз можете уже не пересматривать, а 8 марта в 19:20 на канале НТВ четыре серии новые, специально подарок всем не только женщинам, надеюсь, "Бальзаковский возраст. Все мужики сво… 5 лет спустя".

СТАХОВСКИЙ: С ума сойти!

КУЗЬМИНА: Подожди, четыре серии в один вечер?

СМЕХОВА: Мы сняли, да, четыре серии в один вечер - вот такой вам подарок. Три часа вы будете смотреть наш замечательный сериал, а после этого еще фильм о фильме. То есть четыре часа с нами вы проведете в компании. Я надеюсь, это будет очень хорошо под праздничное застолье.

СТАХОВСКИЙ: 8-го? То есть в пятницу уже ближайшую?

СМЕХОВА: Да. Вообще-то праздник.

КУЗЬМИНА: Это то есть в праздник, Женя.

СТАХОВСКИЙ: А вы любите вообще 8 марта?

СМЕХОВА: Я вообще март люблю, май…

КУЗЬМИНА: Начало весны.

СМЕХОВА: Август…

КУЗЬМИНА: А-а-а…

СМЕХОВА: Ну, я как-то так отношусь. Мне, конечно, приятно, когда меня поздравляют и когда кто-то вспоминает, что надо меня поздравить, это очень трогательно. Но я предпочитаю, когда ко мне или вообще к женщине относятся всегда как-то благородно и красиво, а не только вот именно по календарю, вот 8-го надо, а все остальные дни не надо.

КУЗЬМИНА: Давайте к школьной анкете ближе. Ты можешь вспомнить самое раннее…

СМЕХОВА: Как смело сейчас на "ты" ко мне вдруг.

КУЗЬМИНА: Извини, пожалуйста.

СМЕХОВА: Нормально!

КУЗЬМИНА: Ну, раз Вениаминовна - это пережитки.

СМЕХОВА: Всё-всё, годится.

СТАХОВСКИЙ: Статус переходим, да, ладно.

СМЕХОВА: Никто же не видит, что мы выпиваем сейчас брудершафт практически.

КУЗЬМИНА: Ты же нами командуешь, Женя.

КУЗЬМИНА: Можешь ли ты вспомнить, самое первое детское воспоминание какое у тебя есть? Самое первое, что ты помнишь из детства.

СМЕХОВА: Я помню, как увидела маму и закричала "мама". И это было 27 марта, сколько лет назад - не хочу говорить.

КУЗЬМИНА: То есть как только ты родилась…

СМЕХОВА: В городе Москве. Когда я поступала в комсомольцы, или как, в комсомол, я так боялась неправильно составить анкету. В Советском Союзе, знаете, нельзя было нарушать. И я написала, место рождения я вместо города Москва написала "роддом".

СТАХОВСКИЙ: И не соврала причем, да.

СМЕХОВА: Не соврала, да. Все смеялись и даже не стали спрашивать меня про медали комсомола, и приняли просто потому, что… А, Смехова, ну все ясно, роддом указала - молодец! И я потом в этом роддоме родила всех своих детей, на улице Еланского.

СТАХОВСКИЙ: Всех - это всех двух?

СМЕХОВА: Да. Но когда два мальчика, кажется, что их очень много.

СТАХОВСКИЙ: А что такое? А младшему же сейчас пять лет?

СМЕХОВА: Пять, да.

СТАХОВСКИЙ: То есть подготовка к школе началась.

СМЕХОВА: Ой, давайте не будем о грустном.

СТАХОВСКИЙ: Ужас какой. Давайте немножко, раз уж мы заговорили о детстве, немножечко о родителях. Ну, с папой-то все ясно - Вениамин Смехов, народный артист России.

СМЕХОВА: Нет, вот секундочку. Он не народный, и просит об этом…

СТАХОВСКИЙ: Как это?

СМЕХОВА: Он и не заслуженный.

СТАХОВСКИЙ: Да вы что?!

СМЕХОВА: Папа отказался от званий, когда ему предлагали. Ну, видимо, не так предлагали. Но он все равно, он считает, что если Владимир Семенович Высоцкий без званий прекрасно себя чувствовал, то он, наверное, тоже обойдется.

СТАХОВСКИЙ: И многие другие артисты, в общем, я тоже знаю примеры.

СМЕХОВА: Да, тем более в наше время какие-то странные артисты бывают со званием. Хотя я скромно промолчу, у меня звание есть.

СТАХОВСКИЙ: Вы же заслуженная?

СМЕХОВА: Я - да. Но мне стыдно тоже, потому что если папа без звания, я лучше тогда буду тоже…

СТАХОВСКИЙ: Ну и бог с ними, с этими званиями, в конце концов, человек всегда выше всяких разных званий.

СМЕХОВА: Да. Кстати говоря, папа недавно выпустил книгу "Золотой век Таганки". Потрясающая книга, я всем рекомендую почитать, как раз-таки рассказал о восьми спектаклях того времени. И для меня это очень приятная книга еще и потому, что это все воспоминания моего детства. "Золотой век Таганки".

СТАХОВСКИЙ: Ух! То есть она только-только появилась? Можно искать в магазинах города?

СМЕХОВА: Да, да. Он много писал книг, но это вот новинка.

СТАХОВСКИЙ: Ну прямо свежачок совсем.

СМЕХОВА: Свежачок. Я тоже, кстати, написала книгу "А и Б сидели на трубе".

СТАХОВСКИЙ: Это что - любовный роман, детектив?

СМЕХОВА: Это мелодрама "А и Б сидели на трубе". Но я боюсь, что вы купите ее только через Интернет, потому что как им-то странным образом она исчезла с прилавков.

СТАХОВСКИЙ: А что такое? 18+? Или…

СМЕХОВА: Да нет.

КУЗЬМИНА: Нет, это, знаешь, легенды, может быть, экранизировать кто-то хочет, и чтобы никто не знал конца.

СМЕХОВА: Ну, я автор, у меня все права, я бы, конечно…

КУЗЬМИНА: А действительно странным образом?

СМЕХОВА: Ну, это такая история, мы не будем сейчас о ней. Я думаю, герой книги захотел, чтобы она исчезла с прилавков.

СТАХОВСКИЙ: Мистическая совершенно история. А есть, хочется спросить, Алика… Сейчас я пока теряюсь с "вы" и "ты"…

СМЕХОВА: Главное, не называйте меня Алик в процессе.

СТАХОВСКИЙ: А бывает?

СМЕХОВА: И АликА, и АлИка. Я шучу.

СТАХОВСКИЙ: Я про мистику хотел спросить. Веришь ли ты в какие-то мистические элементы в нашей жизни?

СМЕХОВА: В элементы. Я верю в Бога, во-первых, прежде всего, и это меня останавливает в моменты моих мистических изысканий. Хотя, к сожалению, я, конечно, человек суеверный, как любая артистка, и вынуждена признать всякие какие-то мистические моменты. Но как бы это достаточно интимный вопрос.

СТАХОВСКИЙ: А, но так это же самое интересное, когда интимный вопрос.

СМЕХОВА: Так. И?

СТАХОВСКИЙ: А если суеверия театральные, то в чем это заключается?

СМЕХОВА: Ну, все артисты суеверные, у всех свои какие-то есть прибамбасы.

СТАХОВСКИЙ: Ну, а что это, например?

СМЕХОВА: Ну, каждый по-своему…

СТАХОВСКИЙ: Да бог с ним, с каждым, у нас же Алика Смехова в гостях.

СМЕХОВА: Ну, хорошо! Есть общее, например, если у вас падает текст из рук, вы должны срочно на него сесть попой, куда бы он ни упал.

СТАХОВСКИЙ: Так. Что-то у нас было про ноты такое, да.

КУЗЬМИНА: Вот у вас, музыкантов, про ноты.

СТАХОВСКИЙ: У нас музыкантов про ноты, да.

СМЕХОВА: Нельзя свистеть на площадке, есть семечки. Я не знаю, ну масса всяких есть каких-то мелких суеверий. Нельзя говорить "последний" съемочный день, надо говорить "крайний".

КУЗЬМИНА: Как у парашютистов.

СМЕХОВА: И не только. У спецназа тоже так, как выяснилось.

СТАХОВСКИЙ: Про маму хочется все-таки хотя бы пару слов.

СМЕХОВА: А мама - как ваша коллега, кстати говоря, очень долгое время проработала на радио, тогда это была радиостанция… ой, господи, что же у меня все повылетало… "Юность", "Юность", конечно, "Юность". И выпускала замечательные программы. Потом работала в литдрамвещании на радио, и сейчас она продолжает работать завлитом в Театре "Ромэн".

СТАХОВСКИЙ: Прекрасно! Все понятно.

КУЗЬМИНА: Который, между прочим, недалеко отсюда находится, Евгений. Могли бы как-нибудь и сходить с вами.

СТАХОВСКИЙ: Вы приглашаете, Вера Николаевна?

КУЗЬМИНА: Конечно, легко!

СМЕХОВА: Кстати, очень любопытный театр, да.

СТАХОВСКИЙ: Да, почему бы и нет?

КУЗЬМИНА: Везде написано, что твое детство не отличалось от детства других людей и детей. А ты помнишь, я не знаю, может быть, какие-то яркие моменты, которых у других ты не знаешь, что были такие в детстве?

СМЕХОВА: Ну, конечно, закулисье в театре, встречи с замечательными артистами с детства, тот же Владимир Семенович или там, я не знаю, Олег Павлович Табаков. Ну кого я только… Я не знаю, всех, и всё это в детстве, и в каких-то еще домах отдыха специальных в Крыму.

СТАХОВСКИЙ: А было в детстве ощущение, что эти люди, которых знает и любит вся страна, а я вот тут девочка стою рядом с ними и практически держу за пальчик.

СМЕХОВА: Было. Ну, дело в том, что у меня родители требовали, чтобы я это ощущала и гордилась. Но так как дети принимают все как данность, как и мои дети, которые тоже общаются с уникальными людьми, тем не менее как данность. Ну, я в принципе росла в таком обществе. Единственное, конечно, когда к нам в гости пришел Этуш, а он был папиным мастером, это, конечно, для меня было потрясающе. Вот почему-то Этуш на меня произвел самое сильное впечатление.

СТАХОВСКИЙ: Вот это детское, да?

СМЕХОВА: Да.

СТАХОВСКИЙ: То есть это человек, с которым хотелось дружить, его хотелось любить, на него хотелось быть похожим?

СМЕХОВА: Нет, Андрей Миронов. Моя первая любовь - Андрей Миронов, потому что папа с ним учился на одном курсе. И, конечно, все фильмы моего детства - "Бриллиантовая рука", естественно, и все остальное, великолепнейший артист, "Сказка странствий" последняя замечательная его работа, и в театре тоже.

СТАХОВСКИЙ: А женщины? Вы все-таки мужчин называли, а женщины-актрисы какие-то были в детстве?

СМЕХОВА: Ну вы же не спрашиваете ничего про женщин.

СТАХОВСКИЙ: Вот я спрашиваю.

СМЕХОВА: Моя самая любимая женщина-артистка наша - это Раневская. И я вообще мечтаю быть ею с годами.

СТАХОВСКИЙ: Ах! Ну, может быть, есть шансы.

СМЕХОВА: Ну, надеюсь.

СТАХОВСКИЙ: На язычок-то вы, насколько я знаю, остры.

СМЕХОВА: Остра, остра.

СТАХОВСКИЙ: Да, и коллеги рассказывают.

СМЕХОВА: Могу, могу.

СТАХОВСКИЙ: К нам заходят, рассказывают про вас многое.

СМЕХОВА: Страшные вещи про меня рассказывают?

СТАХОВСКИЙ: Ну почему страшные? Наоборот, добрые и хорошие, любят вас в основном.

СМЕХОВА: Ну, слава богу. Любят?

СТАХОВСКИЙ: В основном, да.

СМЕХОВА: Боятся - значит уважают.

СТАХОВСКИЙ: В том числе. И я пытаюсь понять-то все про это театральное детство. И сразу с детства захотелось быть на сцене? Или были какие-то профессии, которые хотелось постичь?

СМЕХОВА: Нет, конечно. Я хотела быть воспитательницей в детском саду.

СТАХОВСКИЙ: Слава богу, хоть что-то человеческое.

СМЕХОВА: Конечно. Но в итоге…

СТАХОВСКИЙ: Не сложилось.

СМЕХОВА: С человеческим не сложилось. Дома воспитываем.

КУЗЬМИНА: Про школу 31-ю, в которой ты училась. Там же учились дети очень известных людей, известные дети.

СМЕХОВА: Известные дети, потому что мы просто все жили рядом. Раньше же в школу пешком ходили. Да, учились, и замечательная школа, и мы все дружим до сих пор, вот в «Фейсбуке» у нас яркая дружба очень.

КУЗЬМИНА: А кто, например, одноклассники? Или это, может быть, из параллельных классов - те, кого мы знаем?

СМЕХОВА: Ну, вы не всех знаете. Из известных - он старше меня, старшеклассник, это Федя Бондарчук, с которыми мы очень дружили и дружим до сих пор. В классе моей сестры - еще старше, это Миша Ефремов, Юлечка Рудберг тоже вышла из нашей школы. У меня есть подозрение, что и Катя Рождественская у нас училась. Ну, много разных людей, очень замечательных и достойных. К сожалению, просто, наверное, не все будут известны.

СТАХОВСКИЙ: Какой самый нелюбимый предмет был в школе?

СМЕХОВА: Все не гуманитарное, потому что я гуманитарий, физика, химия, алгебра, геометрия…

СТАХОВСКИЙ: А не любимые - потому что это было непонятно или не интересно вообще?

СМЕХОВА: Я просто до сих пор, у меня ребенок даже уже 12-летний Артем, когда у него алгебра, он мне только показывает издалека, я говорю: сынок, ты знаешь, даже не показывай. То есть он уже лучше меня в свои 12 лет, чем я… ну, катастрофа здесь, что делать?

СТАХОВСКИЙ: А если гуманитарные науки, то что - литература в первую очередь?

СМЕХОВА: Обожаю русский, литературу, историю, географию, биологию могу любить.

СТАХОВСКИЙ: Но тогда придется спрашивать, конечно, про любимую настольную книгу детства и юности.

СМЕХОВА: Ну, я бы сказала, все-таки самый любимая - это Булгаков "Мастер и Маргарита", я считаю, это книга книг. А сегодня, мне кажется, она, кстати, очень продолжает булгаковскую тематику, это Улицкая Людмила, обожаю этого автора.

СТАХОВСКИЙ: Она потрясающая! Недавно ей 70 лет исполнилось.

СМЕХОВА: Ну, для меня она вечно молодая. Потрясающий писатель, и мы живем просто в эпоху такого гения.

СТАХОВСКИЙ: В эпоху Улицкой, да?

СМЕХОВА: Да.

СТАХОВСКИЙ: То есть вы бы назвали сегодняшнюю эпоху эпохой Улицкой в литературе?

СМЕХОВА: Я бы назвала, что в литературе вот мне больше ничего и не надо на сегодняшний день.

КУЗЬМИНА: Значит, этот вопрос уже закрыла Улицкая в твоем случае. Были у тебя какие-нибудь прозвища?

СМЕХОВА: Смешок.

КУЗЬМИНА: Это в школьные годы?

СМЕХОВА: Ну да, я же Смехова - Смешок, Хохотушкина, я не знаю.

СТАХОВСКИЙ: А обидное что-нибудь, нет?

КУЗЬМИНА: Это смотря как воспринимать.

СМЕХОВА: Обидное было недолго, потому что я очень поздно развитие получила женственное, грудь выросла лет в 16-ть, но зато так, что уже затмила все остальные грудя… Ну вот, поэтому как-то меня дразнили, но недолго, и сейчас эти дразнильщики опускают глаза стыдливо.

КУЗЬМИНА: Какая музыка нравилась в детстве?

СМЕХОВА: Мне она нравилась и нравится сейчас. Это Окуджава, это все барды, Вероника Долина (мы дружили, кстати, я ходила на все ее концерты), мне всегда нравились какие-то старые, несовременное все. И, может быть, благодаря этому я сейчас с огромным удовольствием играю с папой, такое у нас есть музыкально-поэтическое представление "Старомодное признание", где наконец-то я пою тот материал, который я действительно люблю, это романсы русские плюс кое-что из репертуара Изабеллы Юрьевой. И как раз совсем скоро, 16 марта в Доме актера у нас будет тот редкий случай, когда мы играем этот спектакль. Я не сказала, что папа читает поэзию XIX века, любовную лирику. А также 11 апреля в Доме литераторов мы даем в Москве "Старомодное признание". Итак, дорогие друзья, 16 марта и 11 апреля мы всех ждем.

СТАХОВСКИЙ: То есть этот спектакль с папой вместе?

СМЕХОВА: Смотри-ка, записал себе.

СТАХОВСКИЙ: Я записал, конечно, а как же?

СМЕХОВА: Приятно. Да, с папой вместе, и папа читает стихи. У нас есть еще один спектакль "12 месяцев танго", это немножечко другое, это польский "Танго" 30-40-х годов. Папа написал новые тексты, он читает потрясающую поэзию Серебряного века, я пою танго с оркестром, и каждый месяц - каждое танго, 12 танго - январь, февраль и так далее. Потрясающий совершенно спектакль!

КУЗЬМИНА: Папа сам появился в «Твиттере», или это была идея дочери?

СМЕХОВА: Нет, наоборот, это он меня. Сначала это была идея его жены - нашего вдохновителя, идейного продюсера Галины Аксеновой, она нас заставила. Сначала папу посадила в «Твиттер», потом убедила меня, потому что у меня кретинизм с кнопочками, я тяжело с компьютером, я очень плохо, но сейчас я даже активно стала и в «Фейсбуке», как-то вдруг начала чего-то нажимать, все еще с трудом, но это…

КУЗЬМИНА: Средства массовой информации не упустили этот момент, что Алика Смехова просто вся в Интернете и в виртуальной жизни.

СМЕХОВА: Я объясню. Нет, средства массовой информации, как всегда, немножко тупят, потому что они просто не могут понять той загрузки, которая у меня есть. А чем удобен «Фейсбук», потому что есть между планами, кадрами сидишь. Съемочный процесс, и бывают какие-то минуты, 12-15, какие-то журналы дурацкие читать не хочется, книгу невозможно, потому что не вникнешь. И вот прекрасное время для всех этих социальных сетей, прекрасно.

КУЗЬМИНА: Приятно и полезно.

СМЕХОВА: И полезно. А потом, действительно с кем-то общаешься, поддерживаешь какую-то связь. Я, к стати, очень долго презирала все эти социальные сети, а сейчас нет, во всяком случае «Фейсбук» мне очень нравится.

СТАХОВСКИЙ: А что такое за коренной перелом?

СМЕХОВА: Ну, наверное, годы… одиночество подпирает… Да не знаю я что, вот как-то так пришла я к этому.

СТАХОВСКИЙ: У нас будет перерыв в виде новостей, и я как-то клянусь зайти и посмотреть, что же там происходит в «Фейсбуке» у Алики Смеховой. Надо как-то людям рассказать!

СМЕХОВА: Сейчас там написано, что у меня с вами эфир, и чтобы они звонили, именно сейчас.

СТАХОВСКИЙ: Да вы что? У нас на странице нашей с Верой в «Фейсбуке», что у нас с вами эфир сейчас, поэтому у нас как-то взаимопроникновение происходит.

СМЕХОВА: Ну! И в «Твиттере» у меня написано, что у меня с вами эфир. Но нам звонят вообще, нет?

КУЗЬМИНА: А нам нужно, чтобы нам звонили?

СТАХОВСКИЙ: А вы хотите или нет? Мы можем сказать, да.

СМЕХОВА: Ну, я людей обманула, сказала: звоните.

СТАХОВСКИЙ: Нет, ради бога, если есть вопросы…

КУЗЬМИНА: Ну и хотелось бы, чтобы все-таки соблюдать формат "школьной анкеты". Помните те несколько вопросов, самых главных, как казалось, которые могут описать полностью твою личность: что ты любишь, твой любимый цвет, что-то такое без затей.

СМЕХОВА: Слушайте, ну это идиотизм! А зачем описывать свою личность, тем более тремя словами? Извините, ребята.

КУЗЬМИНА: А у тебя не было в школе школьных анкет, девочки не заполняли никогда?

СМЕХОВА: Нет, я вообще все это ненавижу, это бредятину всю: "люби меня, как я тебя…"

КУЗЬМИНА: Так они тоже развлекались на переменках, им нечем было заняться, вместо «Фейсбука» они заполняли анкеты.

СМЕХОВА: Ну, не знаю. Нет, ну я могу, конечно, вам ответить, но это никак мою личность не откроет, потому что я сама свою личность до сих пор открыть, может быть, не могу. Ну, я люблю яркие цвета, конкретные, еду простую, полезную. Мужчин - благородных и в меру упитанных.

КУЗЬМИНА: В самом расцвете сил.

СТАХОВСКИЙ: Кстати, про еду. А что всегда есть в холодильнике?

СМЕХОВА: Ой, здесь, к сожалению, будет долго, потому что у меня определенное питание, я не употребляю некоторые продукты, и у меня обязательно должен быть хлеб без глютена и без дрожжей.

СТАХОВСКИЙ: Вера, записывай.

СМЕХОВА: А зачем ей записывать? Она же не зовет меня в гости. Это мне не надо, а вам-то, может быть, все это надо. Ну и масса других моментов, которые… Это просто скучновато.

СТАХОВСКИЙ: Ну ладно, хорошо, бог с ним. Тогда, с вашего позволения, вернемся к поэзии. Потому что папа читает XIX век, папа читает Серебряный век.

СМЕХОВА: Папа читает всё! Папа великолепный, один из, вот он и Юрский - это кто у нас замечательно читает стихи.

СТАХОВСКИЙ: Да, в этом не приходится сомневаться. Русскую поэзию при этом, естественно?

СМЕХОВА: Ну а какую вы хотите?

СТАХОВСКИЙ: Ну, мало ли, я не знаю…

СМЕХОВА: Ту би о нот ту би…

СТАХОВСКИЙ: Почему нет?

СМЕХОВА: Вай нот?

СТАХОВСКИЙ: А Алика Смехова что предпочитает из поэтических экзерсисов?

СМЕХОВА: Мой любимый автор, и кого я читаю, и мне иногда дозволяется читать тоже со сцены с папой в этих спектаклях, это Анна Андреевна Ахматова.

СТАХОВСКИЙ: Все-таки. Сегодня день смерти Анны Андреевны, 5 марта она умерла.

СМЕХОВА: Да, царствие небесное. Великий поэт и потрясающая женщина. У меня есть огромная мечта ее когда-нибудь сыграть, потому что мне кажется, я на нее похожа, и я очень чувствую ее поэзию. Вот, кстати, сегодня на «Фейсбуке» Альтмана портрет мой любимый выложил один мой товарищ, знаменитый портрет в кубизме Анны Андреевны. Вот светлая ей память!

КУЗЬМИНА: Скажи, пожалуйста, смотришь ли ты сериалы?

СМЕХОВА: Смотрю.

КУЗЬМИНА: Какие?

СМЕХОВА: Свои. Недавно просмотрела два сезона "Дневник доктора Зайцевой", на НТВ я буду смотреть "Бальзаковский возраст" обязательно. Еще впереди у меня выйдет фильм "Женский день" и "Домоправитель". А вообще сериалы…

СТАХОВСКИЙ: Но это фильмы, а не сериалы уже, да?

СМЕХОВА: Да, это киномувики такие, ТВ-мувики мы их назывем, ТВ-мувики. А вообще на самом деле, если у меня есть время, я с удовольствием смотрю сериалы. Не всегда есть время.

КУЗЬМИНА: Но то, что дает телевидение, или ты сама ищешь в Интернете, например?

СМЕХОВА: Ой, нет, я же идиот, я в Интернете ничего не могу найти. Я то, что дает телевидение. Ну, бывает отпуск или еще что-то, как-то или вдруг раз - вечерами. Вчера с огромным удовольствием смотрела "Анну Каренину", вот из-за вас сегодня не могу посмотреть, не успею доехать до дома. Я просто очень люблю Соловьева, его творчество, мне оно приятно, понятно, как-то оно такое вдохновленное, вдохновенное, и артисты замечательные, и материал тоже. Вот с удовольствием посмотрела, например.

КУЗЬМИНА: А когда ты пересматриваешь себя в сериях, в которых ты снималась, ты довольна собой? Чаще довольна своей работой или критична очень?

СМЕХОВА: Вообще я стараюсь критично, не то, что стараюсь, я достаточно критично к себе отношусь. Но мне кажется, я сейчас не только на пике своей красоты, но и профессионализма, ну просто роскошно, что ни посмотрю - ну так все хорошо, ну просто не знаю, мне кажется, уже Народную надо давать.

СТАХОВСКИЙ: С этим не поспоришь. У нас до новостей буквально 30 секунд, но мы успеваем, по крайней мере, может быть, вопрос услышать. Але, здравствуйте. Как зовут вас?

СЛУШАТЕЛЬ: Александр. Я хотел бы вопрос задать Алике. Алика, добрый вечер.

СМЕХОВА: Привет!

СЛУШАТЕЛЬ: Очень рад вас слышать. Мне всегда приятно вас видеть и на телевидении, и на экране. Но, к сожалению, не видел ни одного вашего фильма с вашим участием.

СМЕХОВА: У вас впереди, вы на НТВ посмотрите.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, конечно, обязательно.

СМЕХОВА: Вопрос?

СЛУШАТЕЛЬ: Алика, вопрос. Значит, у вас очень прекрасный голос, вы очень фотогеничны. Понятно, что в Голливуде вас могут видеть, слышать. Но латиноамериканские песни, танцы - хотелось бы вот это в вас увидеть.

КУЗЬМИНА: А, серьезно.

СМЕХОВА: Я Александру хотела бы ответить, что действительно испанская культура и вообще все, что связано с этой страной, мне очень как-то понятно, и я это тоже хотела. Я вообще раньше мечтала сыграть "Кармен", но как-то так пронеслась жизнь, не успела ее сыграть. Поэтому и музыка испанская меня очень трогает, и культура Фламенко, и вообще то, как самовыражается этот народ, мне это очень нравится. Поэтому совершенно прав Александр, мне бы это пошло, я это могу. Более того, моя самая любима песня – это…Потрясающая! Я даже когда участвовала в проекте "Танцы со звездами", танцевала под нее румбу. Помню, это прямо было потрясающе.

СТАХОВСКИЙ: А танцы вообще в жизни играют важную роль?

СМЕХОВА: Вообще никакого.

СТАХОВСКИЙ: Движения, пластики - нет, ничего?

СМЕХОВА: Нет, ну почему? Движение для меня большую роль, я занимаюсь йогой, спортом, люблю вообще двигаться. Ну если меня пригласит на медленный танец приятный молодой человек, я не откажу, конечно.

СТАХОВСКИЙ: Есть в жизни что-то, что хотелось бы исправить?

СМЕХОВА: Ну и вопросики! Я не жалею ни об одном прожитом дне.

КУЗЬМИНА: Помогает ли тебе твоя популярность (это слушатели наши спрашивают) в решении бытовых проблем?

СМЕХОВА: Помогает.

КУЗЬМИНА: Ставрополь, я думаю, что вы удовлетворены ответом.

СМЕХОВА: Помогает, но не всегда.

КУЗЬМИНА: Да, но чаще помогает, я надеюсь.

СМЕХОВА: Ну, конечно, помогает. Вообще какой-то бонус может быть?

СТАХОВСКИЙ: Что надо сделать, чтобы Алика Смехова разозлилась?

СМЕХОВА: Ой, что сделать? Быть тупым, глупым, бездарным и самовлюбленным.

СТАХОВСКИЙ: Совсем или на сколько-нибудь процентов?

СМЕХОВА: Ну, я дураков совершенно не перевариваю, самовлюбленных, напыщенных дураков. Не могу!

СТАХОВСКИЙ: Самовлюбленных и напыщенных дураков. Все в таком мужском роде. А если девушка, если женщина?

СМЕХОВА: Ой, и дур тоже.

СТАХОВСКИЙ: То есть вне зависимости.

СМЕХОВА: Ну, мне их жаль, женщин мне жаль. Ну, дурочка она, но в принципе ей можно это простить, она, может, готовит хорошо. А мужчина-дурак - это непоправимо.

КУЗЬМИНА: Как бы он ни готовил после этого, да.

СТАХОВСКИЙ: Какой из периодов своей жизни ты считаешь наиболее ценным?

СМЕХОВА: Конечно, сейчас, в данную минуту, сегодня, с вами, здесь.

СТАХОВСКИЙ: А были ли в жизни какие-нибудь коренные переломы, когда было одно, а потом раз - и совершенно другое?

СМЕХОВА: Ну, конечно, конечно, было. Это моя личная жизнь, менялась, когда она. Наверное, это и есть такие коренные переломы.

СТАХОВСКИЙ: То есть личное совершенно, внутреннее, да?

СМЕХОВА: Ну, связанное с личным, с рождением детей, с какими-то изменениями в жизни.

КУЗЬМИНА: Понятно, есть что-то, что ты уже не успеешь. Что это?

СМЕХОВА: Как это? Что же я не успею, интересно?

КУЗЬМИНА: Ну, есть что-то, что ты уже не успеешь?

СМЕХОВА: Ну, вот "Кармен". Хотя могла бы, на сцене бы, в опере могла бы, в опере не важен вопрос, там можно и…

СТАХОВСКИЙ: Но очень важен голос.

СМЕХОВА: Ну так! Он есть у меня.

КУЗЬМИНА: "Их есть у меня…"

СМЕХОВА: Их есть у меня. Кстати, у музыкантов голосом называется грудь. Ну, это такой сленг.

СТАХОВСКИЙ: Понятно.

КУЗЬМИНА: Что еще-то? Кармен, видишь, вроде бы не успею, но успею. Что еще? Может быть, есть что-то, что уже не успеешь?

СМЕХОВА: Да вы знаете, мне кажется, это тоже неправильная формулировка - так жить и думать: ты уже что-то не успеешь. Мне кажется, я все успею. Все, что нужно, я должна успеть. А если я чего-то не успела, значит, это и не надо было.

КУЗЬМИНА: Когда ты последний раз плакала?

СМЕХОВА: Ну вы что? Я стараюсь этого уже не делать. Но вообще я могу заплакать, когда какая-то новость неприятная, когда с детьми что-то происходит.

СТАХОВСКИЙ: Катастрофа?

СМЕХОВА: С любыми, меня всегда это очень трогает, со стариками, с детьми. Какая-то несправедливость, какие-то болезни, несчастные случаи - я могу. Или там какой-нибудь смотрю фильм, сериал, какой-нибудь момент сентиментальный, я могу прямо всплакнуть.

КУЗЬМИНА: А как ты к благотворительности относишься?

СМЕХОВА: Я очень хорошо отношусь. Я просто считаю, что человек должен тихо этим заниматься. Я очень не люблю, когда меня в день десять раз требуют на какие-то благотворительности, это совершенно неверно, потому что каждый человек, который чувствует в себе это, он этим занимается. А когда это такая работа и вот требуется, это меня немножечко раздражает. Что я могу, что в моих силах, я, конечно, делаю. И считаю, что каждый человек хоть копейку, хоть рубль, но должен обязательно благотворить.

КУЗЬМИНА: Забыла я мой любимый вопрос. Есть вещи из детства, конкретные, не знаю, пинетки детские, что у тебя осталось из твоего детства, тетрадки?

СМЕХОВА: Ну, мама у меня сохранила мои все, я очень любила рисовать, альбомы. У меня сохранена вот эта штучка, которая на руке была написана на жуткой рыжей клеенке…

КУЗЬМИНА: Бирочка.

СМЕХОВА: Да, бирка, что я все-таки девочкой родилась, в каком весе и росте. То же самое я у своих детей сохранила. Ну, есть какие-то вещи из детства, да.

КУЗЬМИНА: Хранятся у мамы.

СМЕХОВА: Нет-нет, мама мне все отдала, ей не надо ничего хранить, она не хочет запыляться, она запыляет меня.

СТАХОВСКИЙ: Есть какая-то историческая эпоха, в которой хотелось бы даже если не пожить, то хотя бы съездить туда в отпуск на пару недель?

СМЕХОВА: Ну, мне безумно нравится начало XX века, немое кино.

СТАХОВСКИЙ: XX века в Соединенных Штатах?

СМЕХОВА: Везде, почему? У нас тоже была Вера Холодная.

СТАХОВСКИЙ: Ну, было, конечно.

СМЕХОВА: Вот сегодня, кстати, на «Фейсбуке» прочла, что уже снимают, и опять без меня, понимаете ли.

СТАХОВСКИЙ: А что снимают про нее?

СМЕХОВА: Ну, это мы не будем делать никому сейчас… Давайте про меня поговорим.

СТАХОВСКИЙ: Ладно, хорошо, да, давайте.

СМЕХОВА: Мне это время очень интересно - начало вот века, Серебряный век такой, скажем. Но точно бы не хотела в 37-й год я попадать, да, честно говоря, и в 60-е особо не тянет.

СТАХОВСКИЙ: Ну, то есть никаких древних веков, ничего такого? Россия, начало века…

СМЕХОВА: Нет, мне не хочется, потому что я в принципе иногда в моменты медитации попадаю в какие-нибудь эпохи, я даже понимаю, где я там кем могла быть. Я бы сказала не про эпохи, а про страны, может быть. Вот мы уже говорили про Испанию, может быть, какие-то такие латиноамериканские действительно моменты были бы мне просто по темпераменту, подошли бы, были бы интересны.

СТАХОВСКИЙ: А 27 марта - это же Овен.

СМЕХОВА: Это Овен. Более того, 27 марта - Международный день театра. Вот так вот получилось.

СТАХОВСКИЙ: Все совпало.

СМЕХОВА: Совпало.

СТАХОВСКИЙ: А ты веришь в гороскопы?

СМЕХОВА: Ну, опять-таки вопрос "веришь" мне не нравится, потому что надо верить в Бога. Я интересуюсь гороскопами, любопытствую. Да, я в этой теме.

СТАХОВСКИЙ: То есть в этом есть что-то?

СМЕХОВА: В этом много чего есть, это наука все-таки, и достаточно точная. Я очень люблю по Луне какие-то вещи делать, я знаю, в каком знаке у меня Луна - в Рыбах, что дает мне романтичности и смягчает моего Овна, усмиряет.

СТАХОВСКИЙ: То есть нам сегодня повезло очень сильно? Сегодня у нас такая мягкая…

СМЕХОВА: Вот когда закончится эфир, вы поймете - повезло вам или нет.

СТАХОВСКИЙ: Да, у нас есть еще 15 минут, давайте их доживем.

КУЗЬМИНА: Есть что-то, что ты должна, и ты это знаешь для себя?

СМЕХОВА: Конечно.

КУЗЬМИНА: Что это?

СМЕХОВА: Я должна моим детям. Это, наверное, только единственные люди, которым я должна, и родителям. И должна их поставить на ноги, я должна дать им образование, я должна их накормить, каждый день притом, они растут, хотят кушать. Я должна следить за их здоровью и вообще как бы должна-должна-должна…

СТАХОВСКИЙ: А чего хочется для детей? Алика Смехова, она такая направляющая мать? Может быть, подталкивающая, подсказывающая? Или темперамент того же Овна и здесь?

СМЕХОВА: Ну, я, конечно, очень доминирующий человек, что делать. Но при этом, так как я артистка, я вот так могу хулиганить, что очень нравится моим детям, быть несерьезной, что им тоже нравится, могу все в форму игры перевернуть. Вообще мне очень хочется быть детям другом, и чтобы они всем как бы со мной делились. Мне очень хочется их оградить от всего того плохого, что, к сожалению, сейчас вылезло, прямо какие-то вурдалаки вокруг. Мне хочется, чтобы они были сильные и дальше смогли бы уже без меня.

СТАХОВСКИЙ: А у них есть тяга какая-нибудь к чему-нибудь? Ну, у старшего, наверное, в основном.

СМЕХОВА: Они очень развитые, и старший мальчик Артем увлекается разным: и спортом, и футболом, и архитектурой он увлекается.

СТАХОВСКИЙ: Ох!

СМЕХОВА: Да, он ходит в архитектурную школу.

СТАХОВСКИЙ: Неожиданно как-то.

СМЕХОВА: Он танцует. А, сейчас у него реслинг еще, огромное увлечение, он безумно увлечен.

СТАХОВСКИЙ: А когда же успевать все это?

СМЕХОВА: Успевает. А мальчик маленький увлечен, Макар, увлекается динозаврами, девочками, он очень любит девочек, дружит с ними, ухаживает, у него разные есть девочки. Ой, он потрясающий ребенок. Завтра я к нему иду в садик на праздник для мам, он будет петь тоненьким голосом песенку очень трогательную. Я завтра буду плакать.

КУЗЬМИНА: Дедушка, между прочим, в «Твиттере» очень много о Макаре пишет.

СМЕХОВА: Ну а что еще остается дедушке? Конечно. А Макар у нас такой замечательный, что о нем грех не написать, он необыкновенный.

КУЗЬМИНА: Как ты считаешь, ты легкий в общении человек?

СМЕХОВА: Я очень легкий, позитивный человек, веселый. Меня всегда очень любят в гости звать, в компании, в какие-то праздники, потому что я вся искрюсь и веселюсь.

СТАХОВСКИЙ: Но при одном условии: если перед Аликой…

СМЕХОВА: Нету дураков.

СТАХОВСКИЙ: Не тупой, тщеславный и самовлюбленный там кто-то.

СМЕХОВА: А что ты на нее показываешь? Она хорошая девочка.

СТАХОВСКИЙ: Нет, Вера-то - понятно. Вот хоть кто-то тебя защитил, наконец-то.

КУЗЬМИНА: Действительно. У тебя есть любимый анекдот? Вот про обезьяну мы уже слышали, но это, по-моему, за кадром прозвучало.

СМЕХОВА: Ну, у меня какие-то детские анекдоты. А, да, про лося. Ой, но это, наверное, неприлично…

СТАХОВСКИЙ: А что, там есть неприличные слова?

СМЕХОВА: Ой, про лося мне нравится. Когда лось бежал, бежал, рогами задевал ветки, мчался на свидание. А лось был знатный плейбой леса, все с ума сходили от этого лося, нереальный лось, у которого вообще возможности были потрясающие, и всех он осчастливливал, женщины просто в очередь стояли. И он несется на новое свидание, рогами задевает все. Раз - и не заметил, как его достоинство попало между бревен, отлетело, а он так дальше и бежал гордо. Добежал, прибегает к ней, а она так: "Здравствуйте, я Маша". А он так дышит, вдруг - раз, посмотрел вниз, посмотрел на нее и говорит: "А я - лось, просто лось".

КУЗЬМИНА: Лось и женщина, вот так вот.

СМЕХОВА: Ну, люблю я этот анекдот.

СТАХОВСКИЙ: Но зато он как много объясняет.

СМЕХОВА: К 8 марта для женщин, чтобы в вашей жизни встречались только северные олени, а не лоси.

КУЗЬМИНА: У которых все на месте, друзья мои.

СТАХОВСКИЙ: Алика Смехова у нас сегодня в гостях. У нас же есть еще и сюрприз, я так понимаю, некоторый, мы же должны еще как-то и о музыке, и о песнях поговорить, а то мы все об актерской судьбе.

СМЕХОВА: Обязательно, песню, песню. Я вам принесла песню.

СТАХОВСКИЙ: Алика Смехова - совершенно неподражаемая в своем уме, блеске, языке и красоте. Вот так я зайду, сразу, вот так! А теперь про песни, как и обещано.

СМЕХОВА: Ой, у меня новая песня, совершенно потрясающая, романс, но современный, на стихи замечательного Виктора Пурги, который все это и придумал, кстати, говоря, предложить мне песню. А музыка Николая Анисимова и Владимира Дона. И у Виктора родилась идея, он мне долго писал письма со стихами, и вдруг я увидела это стихотворение, оно мен я как-то тронуло, и музыка, и всё. И мы сделали вот такую вот песню, которая мне кажется совершенно замечательной, и я с удовольствием хотела бы ее сегодня вам презентовать, дорогие радиослушатели. Итак, романс "Меня, любимый, не зови".

СТАХОВСКИЙ: Драматично!

СМЕХОВА: Вот так вот!

КУЗЬМИНА: Не плачь, Евгений.

СТАХОВСКИЙ: А чем любовь отличается от влюбленности?

СМЕХОВА: Ну как? Любовь - это когда ты хочешь, чтобы и другому человеку было хорошо, а не только тебе. Наверное, это любовь.

СТАХОВСКИЙ: Принимается. У нас в "Школьной анкете" есть рубрика, которая называется "Секрет". Суть ее крайне проста. Человек, который приходит к нам в гости, в данном случае на прошлой неделе, задает вопрос человеку в будущее, то есть тому, кто придет, нашему следующему гостю. Ну и сейчас, видимо, под занавес уже нашего сегодняшнего эфира пришло время этой самой рубрики. Давайте запустим Берлагу…

ПОЛИЦЕЙМАКО: Здравствуйте. Это Михаил Полицеймако. И у меня к вам вопрос. Скажите, а вообще можно отучить людей воровать?

СТАХОВСКИЙ: Вот так неожиданно Миша Полицеймако…

СМЕХОВА: Сейчас Миша в нашем сериале, будет на НТВ 8-го марта, какую он смешную роль сыграл!

СТАХОВСКИЙ: Он нам рассказал за кадром, мы решили не раскрывать все карты, пусть люди смотрят.

СМЕХОВА: Очень смешно, да-да-да. Мишенька, как научить не воровать? В Бога верить, там заповедь есть: не воруй. Или буддизмом увлечься, там тоже воровать запрещают.

СТАХОВСКИЙ: Ну, на худой конец - есть ведь Уголовный кодекс.

СМЕХОВА: Ну, он же обслуживает тех, кому надо.

СТАХОВСКИЙ: Тоже верно, да.

СМЕХОВА: Поэтому предлагаю как-то к божественному обратиться.

КУЗЬМИНА: А мне кажется, что люди многие неправильно понимают: не воруй. Вот это прямое: не бери чужое. А когда люди перепродают что-то, навариваясь на этом.

СМЕХОВА: Это уже бизнес называется.

КУЗЬМИНА: Вот, и они говорят, что это бизнес, и уже - извините, это мы тут ничего не воруем.

СМЕХОВА: Ну да. А объясните мне, если газ из земли нашей с вами идет, почему кто-то это продает? Земля-то наша.

КУЗЬМИНА: В Египте египтяне тоже спрашивают свое правительство: почему все, что идет из их земли, продает кто-то, а не они, и не им достается.

СТАХОВСКИЙ: А они живут за счет туриста.

СМЕХОВА: Ну. А вы платите налог, что вы живете в этом городе, и за воздух, и за все.

СТАХОВСКИЙ: За все на свете.

КУЗЬМИНА: А ты вообще социально активный человек?

СМЕХОВА: Ну, в меру.

КУЗЬМИНА: Всякие подписывают, больницы сохраняют…

СМЕХОВА: Нет, я всякие - нет, но которые меня беспокоят, я буду подписывать, которые за детей, например, в защиту, или что-то такое. Не все петиции. Я не сумасшедшая и не хожу ни на какие… там к радости или к сожалению, я не знаю. Ну потому что у меня есть такая агорафобия - боязнь толпы, я не могу находиться в толпе, я могу стоять на сцене напротив толпы, но я не могу быть в толпе, с советских времен я к этому испытываю аллергию и вообще ко всякого рода митингам и так далее, у меня аллергия на все на это. Я просто, к сожалению, понимаю, что на добрых хороших порывах, за ними стоят какие-то не очень хорошие обычно люди. А мне очень хочется, чтобы увидеть хорошего человека, и тогда, может быть…

КУЗЬМИНА: Мы немного о проблемах поговорили. Вот в двух словах: что-то радует, что в городе происходит?

СТАХОВСКИЙ: Мне кажется, мы получили ответ.

СМЕХОВА: Да уж.

КУЗЬМИНА: Короткий.

СТАХОВСКИЙ: Хорошо, а есть любимое место в Москве, все-таки в котором хочется бывать?

СМЕХОВА: Вы знаете, мой город, в котором я родилась, я его вообще не узнаю, что с ним сделали, и вообще что происходит, он вообще уже не похож на себя. То есть были мои любимые места - это Новодевичий монастырь, Воробьевы горы, куда нас папа в детстве возил, например. Я очень люблю гулять в районе Бронных, вокруг Патриарших. Кстати, еще более-менее сохранились.

КУЗЬМИНА: Вот все они, между прочим, сохранились, спасибо, пока еще.

СТАХОВСКИЙ: Пока еще более-менее, да.

СМЕХОВА: Еще чуть-чуть, да. Но все ужасно.

СТАХОВСКИЙ: Спасибо большое. Алика Смехова была у нас в гостях. 16 марта и 11 апреля концерты.

СМЕХОВА: Наши спектакли. 8-го марта - НТВ. И вообще, друзья мои, смотрите и следите за рекламой. Я люблю вас! «Твиттер», «Фейсбук» - все в вашем распоряжении.

СТАХОВСКИЙ: Спасибо большое. Вы потрясающи!

КУЗЬМИНА: Алика, спасибо большое.

СМЕХОВА: Пока, пока!

КУЗЬМИНА: Пока!