Доживем до понедельника Игорь Саруханов

КАРЛОВ: Вот и настала минута встречи с Игорем Сарухановым. Игорь, здравствуй.

САРУХАНОВ: Здравствуйте.

КОКОРЕКИНА: Привет.

САРУХАНОВ: Привет, ребята. Рад вас видеть.

КАРЛОВ: Рубрика наша географическая, где мы… Как бы это сказать-то правильно?

КОКОРЕКИНА: Беремся за руку звезды, и звезда нас ведет по местам боевой славы.

КАРЛОВ: Часто ты звезд за руку-то берешь?

КОКОРЕКИНА: Ну, когда руку подают, я обычно хватаюсь.

КАРЛОВ: Итак, на выбор. В какой из городов сегодня будет развернута экскурсия Игорем Арменовичем?

САРУХАНОВ: Экскурсия по городу? Господи!

КАРЛОВ: Конечно. А что?

САРУХАНОВ: А может, по городам пойдем?

КАРЛОВ: Давай по городам. С какого начнем?

САРУХАНОВ: Например, давайте с Самарканда. Там родился. Что произошло? Четыре годика пожил, там показал всем, что я, оказывается, могу вставать на стульчик (это моя сцена первая была), звал всех и показывал весь этот бред.

КОКОРЕКИНА: А кому показывал? Аудиторией-то кто был?

САРУХАНОВ: Маме, папе, бабушкам. Там много было народу.

КОКОРЕКИНА: А соседи через стеночку слушали?

САРУХАНОВ: Во-первых, я не помню. В четыре-четыре с половиной года не всё помнится. Помню стульчик, помню собаку, то ли Пальма, то ли Эльма ее звали, которая меня укусила, и до сих пор шрам на попе у меня есть.

КАРЛОВ: За что? Первый критик твой был.

САРУХАНОВ: Потому что я ее палкой, наверное. Что-то я делал, провоцировал.

КОКОРЕКИНА: А это про тебя песня написана: "Тонкий шрам на любимой попе - рваная рана в моей душе"?

САРУХАНОВ: Не знаю. А кто написал ее?

КОКОРЕКИНА: Если память не изменяет мне, то, по-моему, Макаревич.

САРУХАНОВ: Я думаю, Андрей Вадимович про меня нескоро напишет. Хотя всякое может быть.

КАРЛОВ: Да, всё бывает в жизни.

САРУХАНОВ: Нет, я ему нравлюсь. Кстати, вчера концерт великолепный прошел. Так вот, я просто хотел сказать, что я ставил фонограмму, а фонограмма была в виде пластинки. Понимаете? Тогда уже была "фанера". Тогда.

КАРЛОВ: Ты первопроходец в этом смысле? Ты первый под "фанеру" выступал!

САРУХАНОВ: То есть четырехлетний Игоречек вставал на стульчик… Ну, там не знаю, по пятнышкам по каким-то я определял нужную мне пластинку, по царапинкам, ставил и пел: "Жалобно стонет ветер осенний, листья кружатся поблекшие…"

КАРЛОВ: Но гитары-то у тебя тогда…

САРУХАНОВ: А гитары не было. Ну что ты! Мама играла на фортепьяно и понимала, что тут, в общем, понятно всё… И так карты легли, я не знаю, или звезды встали, папа защитил диссертацию в Москве, в МИХМе.

КАРЛОВ: Ух ты!

САРУХАНОВ: Круто, да. Это очень крутой институт. И всё. И мы туда переехали. В Москву. В Долгопрудный. То есть сначала в Подмосковье, естественно. Сразу, знаете как, не получалось в Москве в те годы-то. И поэтому в "Турист". Знаете такое место, да? Где сейчас на лыжах катаются. Шуколовская гора. Мы там катались на лыжах, там я пошел в первый класс. И вот начинается жизнь в Подмосковье. Замечательная! Вы знаете, какие были зимы, ребята! Всё хрустело, никакой грязи, слякоти не было, соли не было. Было чисто.

КАРЛОВ: Машин не было опять же.

САРУХАНОВ: Машин мало вообще. Была только у нас машина и еще у кого-то.

КОКОРЕКИНА: Игорь, а у меня, знаешь, какой вопрос возник? Когда у тебя в речи появилось вот это выражение: "в наше время зимы были другие"?

САРУХАНОВ: А я не сказал "в наше" - в те времена. Экология другая была. Я это имел в виду. А когда у меня в связи с моим возрастом, ты имеешь в виду?.. Спасибо! А потом еще они на нас обижаются! Хорошо. Я не обращал внимания, я не знаю, когда это у меня такое появилось. Главное, что экология была другая, всё было другое, люди были чище, всё было интереснее, веселее. Зажигали знаешь как?! О! Мы отдыхаем с тобой! То есть у нас это всё какие-то там гулянки на кухне были тогда. Значит, эти ребята, профессура, весь этот научный мир, они собирались на Пречистенке, тогда называлась Кропоткинская, дом 8, у профессора Плановского (это ученый, руководитель моего отца), они собирались вечерком, например, и так зажигали, что могли на следующий день или через два дня уехать в Ташкент, сделать соскок. Они соскоки делали просто. И со всеми детьми, это всё с детьми происходило. Это человек пятнадцать…

КОКОРЕКИНА: Подождите, а научная работа? Кто ею занимался в этот период?

САРУХАНОВ: Мне было сколько лет? Откуда я знаю? Оля, я был маленький мальчик, я смотрел на свою маму, папу, они взрослые для меня были. Они были младше меня вот сегодняшнего. И они делали соскоки. Вот в чем дело! Не сколько там мне лет, а то, что они могли посидеть, поговорить, выпить, закусить, при этом у них лаборатории работают, сотрудники работают, старшие, научные и так далее. Всё работает. А они говорят: "Поехали в Ташкент к нам". А у нас же там был дом.

КАРЛОВ: В Ташкенте.

САРУХАНОВ: Да, всё было. Ну просто даже пожить в гостинице и походить по местам, где они выросли. Потому что мы жили и в Ташкенте, и в Ангрене (видите, какая передача у вас хорошая), и в Алмалыке, там мой брат родился, и в Самарканде. Но последний порт приписки был уже, откуда мы отчаливали, это Ташкент, Вахшский переулок, дом 10, куда я приехал, когда уже был популярным, стучусь, говорю: "Здравствуйте". (С камерой.) Открывает женщина дверь: "Ой, здравствуйте!"

КОКОРЕКИНА: С криком: "Мама!"

САРУХАНОВ: Нет, нет. "Здравствуйте, дорогой". Оля, что с тобой происходит?

КАРЛОВ: Оля и я - мы очень давно в шоу-бизнесе современном.

САРУХАНОВ: Оля, меня знают. Я 35 лет на экране. Поэтому, когда меня видят, они говорят: "Ой, мама! Здравствуйте". Они знают, что мы там жили. Я прохожу с камерой, снимаю. Бабушка еще была жива, думаю, надо для бабушки, а то в Ташкенте побывал и не привезти! В общем, все-все-все отснял. Я, кстати, себя проверил - мне же было четыре годика, когда мы уехали, - и я помнил, где подвал, где меня ставили в угол, направо - одна дверь, налево - другая. И так далее. Вот это по Ташкенту. Так они туда приезжали, соскакивали, вместе с детьми, на самолетах улетали на этих жутких…

КАРЛОВ: Ан-24.

САРУХАНОВ: Нет, какое Ан-24. Ты что! Там был Ил-18. Три часа летел. Короче, с Ташкентом разобрались и потом приехали сюда. Потом переехали в Долгопрудный. Папа защитился.

КАРЛОВ: Привет тебе, Долгопа, вечно стоящая в пробках в современности!

САРУХАНОВ: Родная, причем, Долгопа, потому что там первый вокально-инструментальный ансамбль. Рок-группу создал.

КОКОРЕКИНА: А кто сколотил? Сам?

САРУХАНОВ: Я. Конечно. Вот представляешь, я не знаю, неужели ни у кого не было желания и даже мысли? А я не мыслил без группы, учиться и чтобы не было группы. Так вот вышло. Барабанщик был из девятого класса, я в шестом.

КАРЛОВ: Ничего себе!

САРУХАНОВ: А руководитель я. Ответственный - я. За аппаратуру - я. Всё стоит в учительской. Понимаешь, да? Люди избегали учителей. Идет какая-нибудь учительница, лучше свернуть куда-нибудь, потому что она спросит: "А ты выучил это?" А я туда заходил постоянно, чтобы забрать гитары. Ну, гитара была моя.

КОКОРЕКИНА: А как они разрешили вообще хранить эти гитары там?

САРУХАНОВ: А больше негде. Учительская, которая закрывалась.

КОКОРЕКИНА: Это понятно, что больше негде. Но учителя-то сами как с этим смирились?

САРУХАНОВ: А что делать? Бесплатно выступает ансамбль.

КАРЛОВ: Подождите, подождите!

САРУХАНОВ: Бесплатно. А так иди, свой бюджетик школьный дербань... А в институте, физтех, если вы знаете, Московский физико-технический институт, он славился тем, что на каждом факультете, на каждом курсе обязательно были группы, и вот группа, в которую я потом уже из школы попал, знаете, как она называлась?

КАРЛОВ: Как?

САРУХАНОВ: "Аквариум".

КАРЛОВ: Боже!

САРУХАНОВ: Так это был 1969-70 год, а "Аквариум" питерский появился в каком? В 1972-м. И я руководил "Аквариумом" московским. И вот вчера-позавчера мы разговаривали с Маргулисом…

КОКОРЕКИНА: Я думала, с Гребенщиковым.

САРУХАНОВ: Ну при чем здесь Гребенщиков? Гребенщикова-то не было. Он был, но "Аквариума" не было. Вот какая правда-то есть еще.

КАРЛОВ: А что играли, кстати?

САРУХАНОВ: А играли Deep Purple, Led Zeppelin, группу "Цветы" я играл.

КАРЛОВ: Подождите, Игорь Арменович, вы нам разрушаете сейчас идеологически выстроенную новую историю.

САРУХАНОВ: Led Zeppelin я играл третий альбом.

КАРЛОВ: Такого не может быть. Вас должны были исключить из пионеров, выгнать из школы.

КОКОРЕКИНА: И запретить хранить гитары в учительской.

САРУХАНОВ: И вот когда они это захотели сделать и вызвали моего папу, папа спросил: почему вы хотите это сделать? То есть хотели исключить из школы за то, что я руководитель ансамбля, единственного, неповторимого, который бесплатно работал (а вот это ключевой момент), и мы просто сыграли для того, чтобы оплатить свои гитары, струны, которых не было, они стоили очень дорого. Ставка преподавателя 120 рублей, а гитара 250 рублей стоила. Понятно, да? А надо было деньги где-то брать. У папы-мамы просить - ну, неудобняк. Вот. Решили заработать сами. Заработали, нас кто-то увидел и сдал.

КАРЛОВ: А где заработали-то?

САРУХАНОВ: А заработали в кафе, там есть девятиэтажка красная, все знают, там было кафе.

КОКОРЕКИНА: А как вообще разрешили? Вы же несовершеннолетние? Как вам администрация кафе разрешила там выступать?

САРУХАНОВ: Рассказываю. Дело в том, что это был популярный ансамбль, который работал не только в стенах школы, но и на долгопрудненских тусовках. У нас там есть ДК, у нас там есть танцплощадки. Танцплощадка - это самое главное место во всех городах, вообще везде. Вот. И узнали, что мы зарабатываем деньги. А комсомолец не должен зарабатывать деньги.

КАРЛОВ: Как называлась группа, ответьте нам?

САРУХАНОВ: Никак. Никак вообще. Просто: команда школы № 6. Которая приносила, кстати, удачу на всех… Я выезжал один от школы № 6 на областные, на городские соревнования художественной самодеятельности и получал первое место.

КОКОРЕКИНА: Блестяще! Итак, папа пришел, и ему сказали: "Исключаем дитятю из школы, потому что дитятя несообразно возрасту зарабатывает деньги".

САРУХАНОВ: Да. Комсомолец несчастный не должен зарабатывать. А папа говорит: "А куда вы деваете бюджетные деньги, которые у вас распределены (бюджетик есть) на проведение мероприятий?"

КОКОРЕКИНА: А папа прямо как сотрудник ОБХСС с ними поговорил?

САРУХАНОВ: Но папа же у меня опытный дядька-то.

КОКОРЕКИНА: Молодец. Так.

САРУХАНОВ: Просто он умный очень, понимаете? Умный человек. Диссертацию обычно защищают за три года, а он за год и семь месяцев. То есть он отдельный человек совершенно. Вот. Его, кстати, отметили. И папа говорит: "А куда вы деваете деньги? Ведь он же вам экономит, у вас экономика какая, смотрите! Он вам экономит деньги, которые бы вы тратили на проведение мероприятий. В год их пять-шесть в школе, вы бы вызывали ансамбль и платили бы 50-100 рублей".

КОКОРЕКИНА: А так вы бесплатно эксплуатировали детский труд, в том числе и труд моего сына.

САРУХАНОВ: Да, да! И говорит: "Знаете, вы говорите так легко: надо выгнать - и всё! Вы знаете, гитара сколько стоит?" Но там же никто ничего не знал, все лохи, понимаешь! Лоходром такой был, вообще! Им лишь бы выгнать за то, что ты там какую-то закорючку не поставил, а зато мероприятие хорошо прошло позавчера, бесплатно.

КАРЛОВ: А кстати, какую вы песню тогда сыграли Led Zeppelin?

САРУХАНОВ: Из третьего альбома, "Since I’ve Been Loving You" называется, это очень сложный блюз. И я его играл, потому что у меня голос был высокий. И вот папа меня отмазал. Понятно, они все хвосты поджали, поняли: деньги-то экономятся, действительно. Большая сумма. Там 500 рублей в год экономия, нормально. Парень в 7-м классе. Да, но я там еще разруливал какие-то моменты. Например, девочек обижают из 8-го класса, меня просят, чтобы я договорился с десятиклассником, с барабанщиком. Он там дает команду: не трогать! Понимаете, да?

КАРЛОВ: Авторитет!

САРУХАНОВ: Был таким авторитетиком не большим, а маленьким.

КАРЛОВ: А самые любимые места? Я тебе обещал карту показать, где я свое детство в Долгопе провел.

САРУХАНОВ: Ну, Котово там в конце. Я знаю.

КАРЛОВ: А у тебя любимые места какие были? Во-первых, на канал купаться ходил?

САРУХАНОВ: Конечно. А как же! Ты что!

КАРЛОВ: А где? У первых заградворот?

САРУХАНОВ: Я ходил, это самое-самое знаменитое место было, если от военкомата спуститься вниз туда, вот там.

КАРЛОВ: Там сейчас видел что? Ну ты же видел.

САРУХАНОВ: Сейчас там… Я сейчас вижу другое. Я сейчас член клуба "Нептун". И поэтому я хожу туда и…

КОКОРЕКИНА: А как на члена клуба "Нептун" какие обязанности возложены?

САРУХАНОВ: А никакие обязанности. Лодка есть - ставь. Нет - не ставь. Приходи, отдыхай.

КАРЛОВ: А "Нептун" это где?

САРУХАНОВ: Это прямо сразу, если от Котова переезжаешь через переезд и сто метров или двести, где старая…

КАРЛОВ: Заливчик там…

САРУХАНОВ: Нет. Где поворотик возле какого-то якобы ГАИ. Там какой-то постик стоит кирпичный. Вот тут налево поворачиваешь и всё.

КОКОРЕКИНА: Игорь, а где в Долгопе первый раз попробовали спиртное?

КАРЛОВ: Вот вопрос!

КОКОРЕКИНА: Потому что я не представляю себе школьного концерта с танцами-шманцами-обжиманцами…

САРУХАНОВ: Сейчас скажу. Я тебя понял. Я тебя услышал, ты что, еще как услышал тебя. Я думаю, что это где-то классе в девятом, наверное.

КОКОРЕКИНА: И что это было? При каких обстоятельствах? Я как сотрудник детской комнаты милиции допрашиваю.

САРУХАНОВ: Нет, ни в какую детскую комнату милиции меня никто никогда не брал. Я просто точно помню, что мы очень сильно напились на выпускной. И я думал, как же мне придти домой? Вот у меня был вопрос.

КОКОРЕКИНА: А ноги не несли?

САРУХАНОВ: Я долго ходил вокруг дома: Театральная, 6-а, длинный восьмиподъездный дом. Я пытался привести себя в порядок всеми возможными способами, которые мы знаем. И вот мне показалось, что я вроде как уже более-менее… А у меня идет каруселька и всё. Закрываю глаза и… Вертолетик. В общем, когда уже карусели и вертолетики улетели, оставили меня в покое, я тогда пошел домой. Но это на самом деле ничего хорошего. Я помню, что мы из горлышка пили водку и огурцом закусывали.

КАРЛОВ: Дорогие товарищи радиослушатели! Бухать плохо!

Я, например, недавно обнаружил, что в Долгопрудном, оказывается, до сих пор остались те двухэтажные красного кирпича дома рядом с Гранитным, где была почта в свое время, сберкасса.

САРУХАНОВ: И на Октябрьской улице тоже остались. Там Мишка мой живет. Миш, привет! Мы с ним вместе в 10 лет пошли в музыкальную школу долгопрудненскую №1. И с тех пор мы с ним дружим, каждый день созваниваемся. Понимаешь, да, сколько лет? Ужас!

КАРЛОВ: Город гордится тобой! А какие еще города гордятся тобой?

САРУХАНОВ: Ну, я думаю, что… Как гордятся? Так нельзя говорить. Я, во-первых, не знаю, я не спрашиваю. Я во всех городах был по многу раз. Практически во всех городах. Благодаря группе "Цветы" (потому что она была гиперпопулярна) мы работали во всех городах, даже городках, я бы сказал. В пригородах. Всего СНГ. То есть всех-всех-всех наших вот этих стран.

КАРЛОВ: Ну, "Цветы" - это вообще бомба была в свое время.

САРУХАНОВ: Понимаешь, многие украинцы даже не знают таких городов. Нет, знают, слышали, но не были там никогда, понимаешь? Жили себе в своей Одессе и ничего больше не видели. А я видел все города.

КОКОРЕКИНА: А Узбекистан, в котором ты родился, когда впервые встретился с Игорем Сарухановым – певцом и композитором?

САРУХАНОВ: Это было нечто! Мои друзья, знакомые решили сделать нам концерт. Три города - это всё стадиончики – Самарканд, Навои, Бухара. Я не отказался, вроде всё получилось.

КОКОРЕКИНА: А небольшое уточнение: какой год?

САРУХАНОВ: То ли 1989-й, то ли 1990-й. Что-то такое, вот на стыке.

КОКОРЕКИНА: Понятно. На стыке эпох. Да.

САРУХАНОВ: Да, на стыке. Приятно, конечно, было проехать, всё были аншлаги, всё замечательно. Саша Масляков согласился вести, мы же друзья столько лет еще по телевидению. Саша с Лолой были тогда еще, кабаре-дуэт "Академия". Потом Крис Кельми, "Рок-ателье" называлась группа. Было много-много ребят. И хедлайнером там считался я. Это как бы без этих всяких... Вот. Первое, что мне понравилось, я просто удивился, смотрю, два "икаруса" стоят и третий еще для нас. "А это что такое?" - "А это, - говорят, - школьники из твоей школы". Объяснюсь в двух словах: с шестого по восьмой класс я учился в Самарканде, потому что папу попросили преподавать там. Мы там прожили два года. Это были знаковые, важные для меня как для мальчишки годы: первые друзья, первая любовь, Маринка из 10-го, я в 6-м. Ну, вот так было.

КОКОРЕКИНА: Маринка попала на тот концерт?

САРУХАНОВ: На какой "на тот" концерт?

КОКОРЕКИНА: Когда друзья устроили вот этот вояж по трем городам?

КАРЛОВ: Вот ты сейчас рассказывал.

САРУХАНОВ: Нет, нет, этого я не знаю. Просто я объясню, почему меня встречали два "икаруса" из школы 32, в которой учились мой папа, мой дядя в Самарканде. И я просто был настолько тронут! Нельзя было ехать в гостиницу, они меня привезли сразу в школу. И если бы мне когда-то, шестикласснику, сказали, что во дворе этой школы дети, первоклашки будут давать мне концерт, они, видимо, готовились, это видно было… Есть фотография, я если бы знал, привез. Самое интересное, что директор тоже, все-все-все те же остались. Я плакал там конкретно. На меня надели чапан, тюбетейку. Для них был праздник. Я не знаю, может быть, даже моим именем там назвали эту школу. Наверное. Но я просто хотел сказать, что это так было приятно! Это было очень трогательно. И после этого надо было давать концерт. Меня очень сильно колотнуло и тряхнуло, потому что это было замечательно. Меня привели за мою парту, эта парта жива. То есть на этом месте, там стояла старая, сейчас новая. Это было потрясающе.

КАРЛОВ: Это вообще важно для мужчины.

САРУХАНОВ: Для меня это было очень важно.

КОКОРЕКИНА: Игорь, а вот с водителем, который перевозил…

САРУХАНОВ: Сейчас расскажу. И вот мы приехали. Сначала школа, протокол, так сказать. Потом саундчек на стадионе. Великолепно прошел концерт, замечательно. Уезжаем в Навои, в Навои то же самое, то есть тоже хорошо концерт прошел. И Бухара. В Бухаре мы отыграли, и вдруг… Организаторов нет. Никого нет. Нет билетов. Ну, мы должны были приехать в Самарканд и оттуда улететь. То есть это билеты на самолет. Это человек тридцать. Понимаете, да? Тут деньги, в общем. А никого нет. И предоплату, так сказать, извините, я оставил в Москве. Ну, чего огромные деньги таскать-то? Взял на такие мелкие расходы, потому что там что, шопинг, что ли, устраивать в Навои? Ну так, мелочь какую. А всё это слышит Ахмед, водитель этого "икаруса", это его собственный "икарус". Его пригласили, у него свое агентство, вот он развозит гостей Самарканда. И он, значит, смотрю, заводит машину, выругался по-своему, по-узбекски: шайтан… что-то такое, шайтан-майтан! И говорит: "Игорь, все будет нормально. Сейчас едем ко мне домой". Мы приезжаем к нему домой. Это огромный двор, в центре двора стоит огромный котел, в котором можно купаться. Понимаете, да, про какой котел я говорю?

КОКОРЕКИНА: А там в этот момент не купаются, а что делают?

САРУХАНОВ: Казан! А там уже делают плов женщины. А там еще раньше было принято, что там есть такие кабинки, туда иностранцы, англичане любят приходить покушать. Потому что сухой закон был, а там было всё, пожалуйста. И вот он нам выделил какое-то огромное помещение, большой такой банкетный зал, в котором ковер и больше ничего. То есть там на полу сидят. Подушки и так далее. Вот он нас там поселил, мы там переночевали. За это время он дал команду своей сестре, которая работала в кассах "Аэрофлота", она нам выписала за его собственные деньги, он нам подарил 30 билетов, сколько нас там было человек. Просто чтобы было понятно, на что способны вот эти восточные замечательные, хлебосольные люди. Я такого не могу примера привести, например, где-нибудь в Сибири. Но наверняка такие тоже есть. Вообще, на самом деле мы - это продукт коммунистической эпохи какой-то. Но там было не так всё плохо, скажу я вам, друзья. Потому что вот сегодня такой доброты я не встречал, честно говоря, почему-то. Не знаю. И мы дружно улетели. Я обнял его. Помню Свету, это его сестра, она тоже нас у трапа провожала. Я никогда этого не забуду.

КАРЛОВ: Но прости за журналистский вопрос: предоплата-то осталась цела?

САРУХАНОВ: Конечно. Предоплату я давно отдал.

КАРЛОВ: Ну, слава богу.

КОКОРЕКИНА: А куда делись администраторы?

САРУХАНОВ: А не знаю.

КАРЛОВ: До сих пор их ищут.

САРУХАНОВ: Никто не ищет. Ну, понятно, деньги на билеты - это тоже большие деньги.

КАРЛОВ: У нас меньше минуты до песни. Расскажи, что будет звучать. Твоя песня.

САРУХАНОВ: Ребята, поздравьте. Альбом вышел месяц назад "Черные, белые полосы".

КАРЛОВ: Так называется, да?

САРУХАНОВ: Да. Наши с вами любимые полосы, в жизни встречающиеся.

КАРЛОВ: Переосмысление идет, да?

САРУХАНОВ: Да, совершенно верно. И вот там одна из песен, которую, я думаю, что многие долго ждали. Но правильно поймите, потому что я профессионал, я знаю, я в курсе, что происходит. Это медляк, хороший медляк, которого я ждал. Вот 10 лет не было "Скрипки-лисы", понимаешь? В 90-е была только "Скрипка-лиса". Поверьте, это не я сказал, это сказали специалисты, которые сказали, что «а в 80-е были "Дорогие мои старики"». Вы понимаете, да, о чем идет речь? Но почему-то, к сожалению, говорят не мои друзья об этом, как бы должны специалисты говорить. Вот, а сейчас эта песня, называется "Искренность". Я надеюсь, что это то же самое.

КАРЛОВ: Ну вот, теперь можно искренне спросить Игоря Саруханова, какие места у него любимые в городе-герое Москве?

САРУХАНОВ: Друзья, я рассказывал, что мои зажигали, значит, на Пречистенке. Учился плавать я в бассейне имени Москвы. Почему? Потому что…

КАРЛОВ: В том самом?

САРУХАНОВ: В том самом.

КОКОРЕКИНА: Где храм Христа Спасителя?

САРУХАНОВ: Да. Просто потому, что там профессор Плановский жил в доме 8, шикарный двор, мы там собирали грибочки шампиньоны. Вы не в курсе, да? В Москве шампиньоны вообще-то росли всегда во всех дворах.

КОКОРЕКИНА: Куда подевались?

САРУХАНОВ: Не знаю. Здесь очень много чего куда подевалось. Но вот прекрасные места. Естественно, Комсомольский проспект, Фрунзенская - это мои любимые места, и Кутузовский тоже, я там прожил 13 лет. Улица Правды. Простите, вот просто за вашей за этой стеной - дом 11/13, дворик. Я там жил. Я там создал первые клипы. То есть первый клип "Barber" был создан там Хлебородовым, в этой квартире. Там первое клипмейкерство, все клипмейкеры, все-все-все, неизвестные, но очень сумасшедшие, известные сейчас - это Кеосаян, Бондарчук.

КАРЛОВ: А "Скрипку" тебе кто снимал?

САРУХАНОВ: Кеосаян.

КАРЛОВ: Потрясающе сделал.

САРУХАНОВ: И вот они все жили практически у меня дома и ждали, когда Хлебородов отснимет ту песню, потом когда Саруханов даст эту песню…

КОКОРЕКИНА: Хлебородов, на выход! Кеосаян, заходи!

САРУХАНОВ: Они все-все-все, в принципе, отсняли. Они даже там иногда ночевали у меня.

КАРЛОВ: Ты думаешь, я сейчас как журналист подхвачу...

САРУХАНОВ: Потому что так было хорошо нам всем! Понимаете, мы там зажигали. Невозможно было расстаться.

КАРЛОВ: А вот сейчас так можете заночевать друг с другом?

САРУХАНОВ: Сейчас мы даже созваниваемся-то редко, к сожалению.

КАРЛОВ: Это почему? Потому что добились чего-то?

САРУХАНОВ: Я звоню. Мне - нет. Я обижен. Это я говорю в прямом эфире своим друзьям близким.

КОКОРЕКИНА: А вот теперь объясните своим друзьям у нас в прямом эфире, почему прошли годы, и Игорь Саруханов выехал за пределы Москвы и поселился… И поселился где?

САРУХАНОВ: Объясню. Потому что надо было строить. Если ты живешь в Москве, а строишь где-то под Москвой, то у тебя всё украдут. Вот. В 2000 году я еще проживал на Кутузовском. И вот я думаю: ну пускай он строит, если он хочет, мой водитель. Он говорит: "Я буду вам строить". Я говорю: "Ой, как здорово! Мне не надо будет ехать никуда".

КОКОРЕКИНА: А водить он отказался в тот момент?

САРУХАНОВ: Он водил и якобы строил. На самом деле он строил себе дом на мои деньги. Да! А потом, когда уже я приехал посмотреть на свою избушку, которую он построил, мне сказали, что на самом деле он строил у себя там где-то.

КАРЛОВ: Пришлось поменять водителя.

САРУХАНОВ: Да, поменять. Он спрятался, уволился, испугался. Ну, что я могу сделать? Отнять у него дом, что ли?

КОКОРЕКИНА: Ну, ладно! Это неприятный эпизод. А приятный?

САРУХАНОВ: А приятный эпизод - я построил дом, живя там. И понял, что можно остановить только стройку. Я построил достаточно большой комплекс, в котором всем хорошо. То есть явно, что это не для одного человека. Там есть гостевой дом, там есть баня отдельно стоящая, там есть сауна внутри дома. Там все необходимое человек для 10-15 найдется.

КАРЛОВ: И студия.

САРУХАНОВ: Студия там тоже есть. Предыдущую пластинку, которая называлась "Алые паруса", я записал ее в своем доме. Но я думаю, что студия - это отдельная тема. Я ее расформировал, потому что не нужно. Это глупо. Это надо заниматься, надо любить заниматься этим делом.

КАРЛОВ: То есть лучше профессионалам денег дать?

САРУХАНОВ: Конечно, да! Совершенно верно! Пришел к своему близкому другу, к Сашке Казаку, мы там пишемся. Я как дома. Я ему отправляю песню, через день он мне присылает приблизительные варианты аранжировки. Я говорю: да, конечно. На следующий день я приезжаю и пишусь, потом пьем чай. Вот так лучше. И еще, конечно, я хотел бы сказать спасибо Саше Стрижкову. Это мой друг, с которым мы 20 лет дружим, и вдруг спустя 20 лет он мне показывает стихи. И получается, что это "Искренность", что это семь песен из этой пластинки или восемь, уж не помню. Мы написали в общей сложности двадцать четыре. То есть еще одиннадцать у нас записанных произведений, которые мы оставили на конец этого года - начало следующего. Это потрясающе! Я честно вам скажу, что мне очень приятно, что происходит сейчас со мной. Хорошие песни, умные. То есть я думаю, что мне не будет… Главное, ребята, вот самое главное, чтобы ты четко понимал, что при встрече с кем-либо ни ты, ни твои друзья никогда не опускали глаза, никогда не было за тебя стыдно. Это очень важно. Это говорил один мой очень близкий друг Андрей. Мы с ним говорили, он умный очень человек, я его безумно люблю, фамилию я говорить не буду, он это не очень любит. Он говорил: чтобы никогда твоим и тебе не было стыдно за тебя, это самое главное. Чтобы ты не опускал глаза при встрече.

КАРЛОВ: Вот это смысл жизни, ребята!

САРУХАНОВ: Потому что, когда ты вдруг, допустим, переходишь и начинаешь петь песню в любимом хард-роке, и вдруг ты хочешь туда вложить 100 тысяч долларов, чтобы это был потрясающий какой-то хит, и показать, что ты тоже умеешь… Я считаю, что это неправильно, это не нужно.

КАРЛОВ: То есть проторенная дорожка, она всегда приведет тебя…

САРУХАНОВ: Да. Идешь ты своей дорогой. Да, улучшай, раздвигай горизонты, но не лезь не в свое дело. Понимаешь? Не в свою нишу не лезь. Она у тебя уже есть. И, кстати, самое страшное - это не увидеть ее, свою нишу, не определить, что она у тебя давным-давно есть.

КОКОРЕКИНА: И напоследок вопрос: а любимая площадка для выступлений есть?

САРУХАНОВ: Да. Одна из самых моих любимых - это "Фестивальный" в Сочи, по звуку круче площадки я не слышал. Потому что они висят, они висят над тобой, их много, колонок этих, и ощущение, что ты в огромных наушниках находишься внутри. Вот этот звук замечательный. Там, кстати, и микрофон… Случайно услышал, что, оказывается, есть такой микрофон (я не буду называть его), и я моментально позвонил в Москву, прямо с площадки, прямо с репетиции, он меня уже ждал в Москве. И потом я выясняю, что, оказывается, в этот микрофон поет Стиви Уандер. Очень приятно.

КАРЛОВ: Вот на этой интересной ноте мы и отпустим нашего сегодняшнего гостя.

КОКОРЕКИНА: Игорь, удачи!

САРУХАНОВ: До свидания, друзья! Спасибо.

КАРЛОВ: Всего самого хорошего.