Профитроли Жанна Эппле

СТАХОВСКИЙ: Начинается рубрика "Школьная анкета". Сегодня у нас в гостях Жанна Эппле.

КУЗЬМИНА: Здравствуйте, Жанна.

ЭППЛЕ: Просто…

СТАХОВСКИЙ: А что еще надо сказать? Всем и так всё понятно сразу. Мы в "Школьную анкету" всегда стараемся, все уже знают, звать людей, которых произносишь имя - и всё понятно, можно ничего не говорить.

ЭППЛЕ: Спасибо. Наконец-то я дожила до этого момента, что можно не называть мои регалии.

СТАХОВСКИЙ: А много?

ЭППЛЕ: Ну, не много, но что-то зарабатывала, да, тяжким трудом.

СТАХОВСКИЙ: Ну, я думаю, что мы постепенно до этого обязательно дойдем, но заполняя по пунктам всё это дело. Значит, Жанна Владимировна Эппле.

ЭППЛЕ: Послушайте, вы первый, кто сказал, что Жанна Владимировна. Все говорят, что я - Жанна Викторовна.

СТАХОВСКИЙ: А почему Викторовна?

ЭППЛЕ: Я не знаю почему. Это в Интернете.

СТАХОВСКИЙ: А теперь надо спросить: а на самом деле как?

ЭППЛЕ: На самом деле я Владимировна.

СТАХОВСКИЙ: Все-таки.

ЭППЛЕ: И вы первый, кто правильно сказал. Знаете, мы не могли сломать эту ситуацию, мы не могли изменить, чтобы вот у меня в Интернете было правильно. Но однажды это даже мне помогло.

СТАХОВСКИЙ: Каким образом?

ЭППЛЕ: Когда мне пришла повестка в суд, то я не пришла.

СТАХОВСКИЙ: С чистой совестью.

КУЗЬМИНА: И потом сказали почему.

ЭППЛЕ: Да, потому что это было не мне.

СТАХОВСКИЙ: Так. День рождения - 15 июля, место рождения - город-герой Москва.

ЭППЛЕ: Только не надо говорить год.

СТАХОВСКИЙ: Хорошо, не будем.

ЭППЛЕ: Спасибо.

СТАХОВСКИЙ: Да. Значит, место рождения - город-герой Москва, да?

ЭППЛЕ: Правильно, всё правильно.

СТАХОВСКИЙ: А какой район Москвы?

ЭППЛЕ: Арбат, конечно, Арбат, роддом имени Грауэрмана. Для москвичей это такой код да Винчи.

СТАХОВСКИЙ: Святое место, в общем, да. А как так получилось, что именно там?

ЭППЛЕ: Ну, мой папа был коренным москвичом, жил на Арбате. Преподавала его тетка русский язык и литературу, моя мама пришла заниматься русским языком и литературой, потому что она поступала в МГУ на журфак, и увидела красавца-отца.

СТАХОВСКИЙ: И всё!

ЭППЛЕ: И влюбилась, да.

СТАХОВСКИЙ: И всё случилось. И вот вам результат.

КУЗЬМИНА: Вот они, друзья, подготовительные занятия. Никогда не отказывайтесь от дополнительных уроков.

ЭППЛЕ: Нет, просто никогда не знаешь, где встретишь свою судьбу.

КУЗЬМИНА: Первое детское воспоминание?

ЭППЛЕ: Вы знаете, мне кажется, что дети так устроены, что они помнят только или очень стрессовые какие-то ситуации в жизни, или невероятно яркие. Они не помнят вот такого повседневного.

КУЗЬМИНА: Хорошо, можно две - стрессовую и яркую.

ЭППЛЕ: Наверное, Дальний Восток, Сахалин, где я жила какое-то время у своего дедушки с бабушкой. Дед у меня был журналистом-международником, возглавлял издательство "Южносахалинский моряк". И однажды мы с дедом пошли на океан, и океан выбрасывает морскую капусту, она длинная-длинная, это по несколько метров. И вот мы тащили ее через весь город.

СТАХОВСКИЙ: Зеленая.

ЭППЛЕ: Зеленая, да. А потом из нее прекрасные готовят блюда. Второе воспоминание. Дело было там же, на Сахалине, когда на рынок мы ходили, тоже с дедом, и покупали там всякую корейскую еду. И вдруг при мне арестовали, как я думала, корейца, который продавал вот эту…

СТАХОВСКИЙ: Контрабандная какая-то история?

ЭППЛЕ: Оказалось, что это японский шпион.

СТАХОВСКИЙ: О, господи!

ЭППЛЕ: Да, и при мне его забирали.

СТАХОВСКИЙ: Ничего себе!

ЭППЛЕ: У меня было еще много, но я рассказала два, потому что вы просили только два. Больше не расскажу.

КУЗЬМИНА: Хорошо, я попросила только два, больше не попрошу.

СТАХОВСКИЙ: А как все-таки случился Сахалин? И почему девочка росла с бабушкой и дедушкой?

ЭППЛЕ: Ну, был какой-то период, наверное, так было удобно для моих родителей. Мама была очень молоденькая, ей было 18. Может быть, она была не очень готова к материнству, может быть, очень хотели бабушка с дедушкой, которые жили на Сахалине, на Дальнем Востоке. И я к ним поехала. Но в первый класс я пошла уже в Москве, в 49-ю спецшколу английскую.

КУЗЬМИНА: Вот интересно, таких родителей обычно осуждают, если, например, родители на заработках где-то находятся, а дети живут с бабушками и дедушками. А вот дети, уже много лет прошло, дети не осуждают своих родителей за такие поступки?

ЭППЛЕ: Мои дети?

КУЗЬМИНА: Нет, дети - в смысле вы.

СТАХОВСКИЙ: Вы в данном случае, да.

ЭППЛЕ: Я, вы знаете, чем дольше живу, тем более терпима ко всем, я не могу жить только в холоде и в нелюбви, в остальном же я могу жить при любых условиях и принимаю всё и вся.

СТАХОВСКИЙ: С тех пор вам удалось побывать на Сахалине еще?

ЭППЛЕ: Да, я специально даже пошла сниматься в один фильм, который назывался "Морской закон", именно потому, что мы снимали на Дальнем Востоке.

СТАХОВСКИЙ: Ух ты!

ЭППЛЕ: Мне очень хотелось посмотреть те места.

СТАХОВСКИЙ: И как? Ну, ощущения, впечатления, воспоминания?

ЭППЛЕ: Ну да, тогда деревья были большими… Да, всё оказалось такое маленькое. Но во всяком случае мне перестал сниться океан.

СТАХОВСКИЙ: Понятно. Ну, это уже неплохо. Жанна, почему Жанна?

ЭППЛЕ: Почему Жанна, да еще Эппле?

СТАХОВСКИЙ: Еще и Эппле.

ЭППЛЕ: Да, вы знаете, это было непросто в моем детстве, потому что непонятно, что и кто я тогда была. Вокруг были как бы все нормальные девочки - Лена Петрова, Наташа Иванова, Лена Шарикова, а я была Жанна, да еще и Эппле.

СТАХОВСКИЙ: Хорошо, что Владимировна.

ЭППЛЕ: Рыжая, да. И меня все называли еврейкой.

СТАХОВСКИЙ: А на самом деле?

ЭППЛЕ: Вы знаете, во мне есть еврейская кровь, во мне есть французская кровь.

СТАХОВСКИЙ: Вы знаете, старый анекдот есть: все люди - евреи, просто не все об этом знают.

ЭППЛЕ: Просто перестали стесняться, да, стали об этом говорить. И я даже считаю, что с годами эта кровь во мне доминирует, это придает мне какой-то пикантности. Ну, а отец у меня, предок по отцу как раз, он был француз, даже такой аристократический род был, Артур де Эппле. А бабушка по отцу была Энтина, это очень известная такая еврейская фамилия.

СТАХОВСКИЙ: Вы в родстве с Юрием Сергеевичем?

ЭППЛЕ: Вы знаете, мы, наверное, в родстве, но как-то так получилось, что мои родители мне не передали родственников.

СТАХОВСКИЙ: А вы с ним не встречались? Я про Юрия Энтина, про поэта, я думаю, все понимают, о ком я говорю. Вы не встречались с ним, не обсуждали какие-то такие моменты?

ЭППЛЕ: Вы знаете, он не искал со мной встречи, а я не люблю навязываться.

СТАХОВСКИЙ: Понятно. Вот, Вера, тебе задание.

КУЗЬМИНА: Ой, спасибо большое. Остались какие-то вещи из детства, конкретные вещи, которые были с вами в детстве?

ЭППЛЕ: Нет. Мы столько переезжали, что всё растеряли.

СТАХОВСКИЙ: Подождите, а я так и не понял: почему Жанной-то назвали?

ЭППЛЕ: Почему Жанной? Ну, потому что, когда должен был родиться мой отец, ждали девочку, готовили именно это имя. И, наверное, просто хорошо сочетается, я так думаю.

СТАХОВСКИЙ: Да, может быть.

ЭППЛЕ: А потом родилась девочка - я, и мне просто перешло это имя.

КУЗЬМИНА: Хорошо. Храните ли вы вещи своих детей?

ЭППЛЕ: Конечно.

КУЗЬМИНА: Чтобы они остались все-таки у них?

ЭППЛЕ: Конечно, я хочу, чтобы у моих детей были корни, мне кажется, это важно. И я храню их вещи, я храню их первые детские мне открыточки, рисунки, я всё храню, я очень сентиментальна.

СТАХОВСКИЙ: Пинетки?

ЭППЛЕ: Ну, пинетки - нет, но в свое время, я не знаю, как сейчас, в роддоме на ножку или на ручку привязывали такой маленький кусочек клееночки, и там было написано: "мальчик, живой…" Вот это меня всегда поражало: мальчик, живой…

СТАХОВСКИЙ: На всякий случай. Ну, может, спит крепко.

КУЗЬМИНА: Были в детстве прозвища какие-нибудь?

ЭППЛЕ: Да, да, было. Меня почему-то называли Эппле-Пеле. Видимо, тогда был очень модный футболист.

КУЗЬМИНА: И какую-то связь все видели.

ЭППЛЕ: Ну, то, что я была нерусская, это точно.

СТАХОВСКИЙ: А спорт в молодости, в юности, в детстве присутствовал? Секции, спортивная гимнастика, баскетбол, я не знаю…

ЭППЛЕ: Постоянно.

КУЗЬМИНА: И даже, Женя, балет.

ЭППЛЕ: У меня было очень трудное, очень трудное детство, как принято говорить. Я думаю, что мои дети тоже вырастут и скажут: у них было очень трудное детство.

СТАХОВСКИЙ: Почему? Что так?

ЭППЛЕ: Ну, я шучу, я шучу. Но на самом деле, когда я приехала с Сахалина, встретила свою маму, видимо, мама решила, что надо меня так серьезно занимать. И всегда у меня было две школы, у меня был и балет, и художественная гимнастика, и плавание, и английский язык. И, в общем, я… это было трудно, но я очень благодарна за это моей маме, потому что это пригодилось.

СТАХОВСКИЙ: А что больше всего пригодилось в жизни? Вот без чего Жанна Эппле сегодня совершенно не принимается?

ЭППЛЕ: Скажу, да. Наверное, гимнастика.

СТАХОВСКИЙ: Все-таки.

ЭППЛЕ: Я вообще считаю, что для девочки невероятно важна пластика, стать, посадка головы. И это мне очень многое дало для сцены. У меня, к сожалению, для сцены очень слабый голос, потому что у меня несмыкание связок, такая врожденная патология, то есть мне нельзя заниматься речевыми профессиями, но я это компенсирую какими-то другими средствами.

СТАХОВСКИЙ: И потом, легкая такая сексуальность в голосе появляется…

ЭППЛЕ: Это когда я говорю близко к микрофону, а на сцене я визжу.

СТАХОВСКИЙ: Кем хотелось быть в детстве, профессии?

ЭППЛЕ: Никем.

СТАХОВСКИЙ: В смысле? Дома сидеть?

ЭППЛЕ: Вы знаете, у меня не было "мечт". У меня была очень авторитарная, так скажем, мама, которая за меня очень многое в жизни всегда решала, особенно в первые годы. Она готовила меня в иняз, она считала, что это будет прилично, это интеллигентно. И я готовилась в иняз, но я не поступила в иняз, недобрала полбалла, потом я пошла на юрфак.

СТАХОВСКИЙ: А куда, в какой институт?

ЭППЛЕ: Вы знаете, был такой МЮЗИ - Московский юридический институт, для москвичей была вечерняя форма обучения. Но через полгода я поступила в театральный. Это была совершенная случайность, и так изменилась моя судьба.

СТАХОВСКИЙ: Но теперь уж надо спрашивать: что за случайность?

ЭППЛЕ: Что за случайность? Я скажу…

КУЗЬМИНА: Жанна ищет татуировки у себя на теле…

ЭППЛЕ: У нас у всех просто, кто сидит в студии, у всех татуировки в тайных местах…

СТАХОВСКИЙ: У вас есть в тайном месте татуировка?

ЭППЛЕ: У меня есть тайный знак вуду.

СТАХОВСКИЙ: Ух ты!

ЭППЛЕ: Это меня заклеймил мой мужчина…

СТАХОВСКИЙ: Ничего себе!

ЭППЛЕ: Хорошо, что никто нас не видит.

СТАХОВСКИЙ: Ну, как это не видит? Очень много людей нас видят.

КУЗЬМИНА: Женя, а тебя кто заклеймил?

СТАХОВСКИЙ: Слушай, меня кто только не клеймил! То, что написано у меня на пояснице, до сих пор некоторым, кто видит, не дает покоя.

ЭППЛЕ: А что у вас?

СТАХОВСКИЙ: Как хорошо, что никто не видит!

КУЗЬМИНА: Я вам потом скажу. Значит, мы остановились на случайном поступлении в театральный вуз.

ЭППЛЕ: Да, это было действительно случайно, потому что я никогда не думала, что я буду актрисой. Во-первых, в моей семье никого актеров не было. А во-вторых, моя мама всегда говорила, что это "моветон", - у нас очень были модны почему-то французские слова в семье, видимо, потому что в папе была французская кровь, несколько слов я знаю по-французски.

КУЗЬМИНА: Оливье, моветон…

ЭППЛЕ: Комильфо и не комильфо… Больше не знаю. Вот. Моя приятельница поступала много лет в театральный вуз и не могла поступить, и попросила меня с ней пойти за компанию. Я сидела в коридоре, сидела и ждала ее…

СТАХОВСКИЙ: Сидела моргала…

ЭППЛЕ: Ну, я была очень хорошенькая, у меня были прекрасные глазки, мне было 16 лет. И тогда из студии вышла Евгения Николаевна Козырева, народная артистка, известнейшая Медея, охлопковская еще. Она увидела меня, и, видимо, я просто ей понравилась чисто визуально, она мне сказала: зайдите.

КУЗЬМИНА: Как можно придти за компанию в театральный вуз…

СТАХОВСКИЙ: В ГИТИС, речь же о ГИТИСе?

ЭППЛЕ: Да.

КУЗЬМИНА: Подождите. Ну, Женя - понятно, он любой отрывок прочитает откуда угодно. Но человека, который на юрфак собирается или в иняз, попросить прочитать отрывок откуда-нибудь вот так просто…

ЭППЛЕ: Это был не отрывок, это были стихи, я читала Илью Сельвинского. Не знаю, знаете ли вы такого поэта, это была очень странная поэзия, я читала о том, что… о беременности.

СТАХОВСКИЙ: О, господи!

ЭППЛЕ: О процессе беременности, как пена океана бурлила в ней…там что-то рассказывала, длинную-длинную какую-то балладу.

КУЗЬМИНА: Но до этого вы ее выучили почему-то.

ЭППЛЕ: Нет, дело в том, что в мое время, - не знаю, как сейчас, я думаю, что сейчас это не так, - но в мое время интеллигентная девочка должна была прочитать какой-то определенный набор книг, у меня даже на стенке висел список книг, которые должна прочитать интеллигентная девочка. Я знала хорошие стихи, поэзию. И я просто прочитала первое попавшееся стихотворение. Потом, конечно же, она сказала: ужасно, больше никогда никому этого не рассказывай. Она мне предложила какую-то программу и пригласила меня сразу на конкурс. Действительно было так, и вот так решилась моя судьба.

КУЗЬМИНА: А поступила подруга?

ЭППЛЕ: Нет. И больше она мне не подруга, я больше никогда ее не видела.

КУЗЬМИНА: Правда?

ЭППЛЕ: Да.

КУЗЬМИНА: То есть этот человек пришел в жизнь только для этого…

ЭППЛЕ: Ну, мы с ней как-то общались, я даже помню, в каком-то лагере пионерском мы с ней вместе были, как-то вот оттуда было. Но люди почему-то, вот когда тебе плохо, они могут поддержать просто. Но когда тебе хорошо - очень редко, это самое страшное испытание.

КУЗЬМИНА: Хотя вроде бы должно быть, говорят, наоборот, что к счастливым и успешным тянутся.

ЭППЛЕ: Ну да, тянутся.

СТАХОВСКИЙ: Пытаясь выкарабкаться, чаще всего.

ЭППЛЕ: Пытаясь как-то использовать, так скажу, немного.

КУЗЬМИНА: Женя снял квартиру рядом с вашей, например…

ЭППЛЕ: Он специально снял квартиру рядом со мной?

КУЗЬМИНА: Конечно. А вы думали? Конечно, шел к этому 12 лет.

СТАХОВСКИЙ: Да. Уже вся страна знает, что мы с Жанной живем на одном этаже? Уже всё?

КУЗЬМИНА: Уже теперь всё, да. Кем вы не хотели стать? Если не было "мечт", то наверняка было то, что точно не нравилось.

ЭППЛЕ: Наверное бы, я не хотела быть педагогом, потому что, мне кажется, это самое страшное вообще на свете, самый адский труд. Педагоги, я считаю, что это просто люди, которым надо ставить памятник. Как это можно всё вынести? Тут своего ребенка через час просто готова убить, когда делаешь с ним уроки, и я не представляю, как… Поэтому я никогда бы не хотела быть педагогом, это точно. Хотя моя мама педагог была, и это очень большой труд.

СТАХОВСКИЙ: Но поэтому близок опыт, да.

КУЗЬМИНА: Хорошо. Если предположить, что есть следующая жизнь, в какой профессии хотелось бы себя попробовать?

ЭППЛЕ: Я, когда вела передачу на одном канале как телеведущая, "Клуб бывших жен", я даже поступила на психфак, и мне это было очень интересно. Наверное, я с удовольствием бы занималась этой профессией, не стала бы актрисой, потому что у меня невероятное желание помочь людям и невероятное какое-то чутье на это.

КУЗЬМИНА: То есть идут друзья и знакомые, звонят и советуются…

ЭППЛЕ: Идут, идут и пишут, до сих пор пишут женщины трудной судьбы: Жанна, дайте совет, помогите…

СТАХОВСКИЙ: А ты думаешь, я зря живу с Жанной на одном этаже?

ЭППЛЕ: Правда, в конце концов это заканчивается тем, что они просят денег на пластическую операцию.

СТАХОВСКИЙ: Как это часто бывает.

ЭППЛЕ: Как это часто бывает, да. Но тем не менее меня очень часто встречают люди просто на улице, в аэропорту, не знаю, на вокзале и обязательно спрашивают каких-то советов. Видимо, я в этой области…

СТАХОВСКИЙ: Располагаешь.

ЭППЛЕ: Да.

СТАХОВСКИЙ: Я хочу вернуться к тому списку литературы, который висел дома на стеночке. Наверняка же была какая-то книга юности, настольная книга, или, может быть, если не настольная, то книга, которая перевернула сознание…

ЭППЛЕ: Была тайная книга.

СТАХОВСКИЙ: Что это?

ЭППЛЕ: Это был Мопассан. Это то, что в мое детство запрещалось.

СТАХОВСКИЙ: "Милый друг"?

ЭППЛЕ: Да, я любила Мопассана, я любила всё такое… страшненькое.

СТАХОВСКИЙ: Ой, красота!

КУЗЬМИНА: А дневник вы вели?

ЭППЛЕ: Конечно, вела дневник, и у меня были всякие вырезки из журналов с красивыми картиночками, у меня были какие-то признания. Но это было всегда опасно и чревато, это как сейчас телефон и эсэмэски.

СТАХОВСКИЙ: Не сохранился, естественно?

ЭППЛЕ: Нет, конечно же.

СТАХОВСКИЙ: Все сожжено где-нибудь во дворе втихаря.

ЭППЛЕ: Наверное. Я даже не помню уже, где всё.

СТАХОВСКИЙ: Ух ты! Ну ладно, хорошо, с Мопассаном разобрались. А музыка?

ЭППЛЕ: Я закончила музыкальную школу.

СТАХОВСКИЙ: По классу?

ЭППЛЕ: По классу фортепьяно. И когда я закончила ее, я больше никогда не подошла. Потому что, как говорила Цветаева, я люблю музыку, но я не люблю свою музыку - то, что исходило из-под моих пальцев. Я просто была влюблена в каком-то классе в мальчика, который великолепно играл на аккордеоне, и я пошла в музыкальную школу. А, как потом выяснилось, у меня не очень было хорошо со слухом. И представляете, я закончила музыкальную школу! Представляете, какой у моей мамы был характер!

СТАХОВСКИЙ: Да, заставить ребенка заниматься на пианино при отсутствии слуха… Красота!

ЭППЛЕ: Да.

СТАХОВСКИЙ: А что сейчас, с девчонками песни попеть на завалинке собираетесь, нет?

ЭППЛЕ: С какими девчонками?

СТАХОВСКИЙ: Да с какими-нибудь…

ЭППЛЕ: Какие завалинки? Вы о чем? Что такое завалинки с девчонками?

КУЗЬМИНА: Женя, вы живете на 29-м этаже оба. Где завалинка в вашем районе? - хочется спросить.

ЭППЛЕ: Скажите, где она?

СТАХОВСКИЙ: Я потом, по секрету. Есть место ключевое, горячая точка.

КУЗЬМИНА: Хорошо. Есть музыка, которая нравится? Современная, которая играет в машине или где-то…

ЭППЛЕ: Вы знаете, у меня два сына - мальчик и мальчик.

СТАХОВСКИЙ: Это вас положительно характеризует.

ЭППЛЕ: И я с утра до ночи слышу музыку, их музыку. Один любит, предположим, "Градусы" и поет, всё время кричит: "как мне нравится, когда ты голая по квартире ходишь…" Другой любит негров. А я люблю тишину. Вы знаете, я так люблю тишину…

КУЗЬМИНА: Сейчас мы вам на полторы минуточки тишину устроим...

СТАХОВСКИЙ: Жанна Эппле сегодня в "Школьной анкете". Уходя на новости, выяснили, что Жанна страшно любит тишину.

ЭППЛЕ: И все поэтому ушли, быстро ушли из студии, чтобы дать мне тишины немного.

СТАХОВСКИЙ: Да. Ну ладно, вернемся к нашим любимым вопросам, есть несколько и у Веры, и у меня. Можно уже по списку?

КУЗЬМИНА: Конечно, конечно.

СТАХОВСКИЙ: В какой исторической эпохе хотелось бы побывать? Ну, в отпуск съездить, посмотреть, что там происходило на самом деле.

ЭППЛЕ: Ух ты! Даже не знаю, что сказать. Недавно посмотрела прекрасный фильм со своими сыновьями, а мы очень часто просматриваем вместе фильмы, "Мы из будущего". Про войну сейчас показывают очень много фильмов.

СТАХОВСКИЙ: Наш, про четырех ребят.

ЭППЛЕ: И это было прямо невероятное какое-то патриотическое воспитание для моих сыновей.

СТАХОВСКИЙ: Ну, первый очень неплохой, да.

ЭППЛЕ: Первый фильм очень сильный, я не понимаю, что произошло во втором, почему вдруг поменяли главного героя. И я точно знаю, что там бы я не хотела быть в то время, наверное. В какое хотела бы быть? Вы знаете, мне хорошо здесь и сейчас, здесь и сейчас хорошо. Недавно с моим младшим сыном мы ходили на "Мамма миа!", и это произвело невероятное на него впечатление.

СТАХОВСКИЙ: На мюзикл?

ЭППЛЕ: Да, на мюзикл "Мамма миа!". И эти песни, казалось бы, наши, моя молодость, но он был под таким впечатлением от мюзикла, от этих песен, что мы пришли домой вечером, и он закачал себе эти песни, и он танцевал, и мы с ним провели великолепный вечер.

КУЗЬМИНА: Пользовались ли вы когда-нибудь служебным положением в личных целях?

ЭППЛЕ: А какое у меня положение? Соблазнить молодых артистов, для их продвижения?

КУЗЬМИНА: Нет, почему? Хорошо, узнаваемостью своей пользовались?

ЭППЛЕ: Вы знаете, я действительно, непонятно почему, невероятно узнаваема.

СТАХОВСКИЙ: Почему непонятно-то?

ЭППЛЕ: Ну, я не так много снимаюсь, есть кто гораздо больше меня снимается, а мне прямо проходу не дают люди. Ну, видимо, мои образы, вот этот мой яркий образ полоумной Юленьки из "Бальзаковского возраста", видимо, он настолько произвел большое впечатление на людей, и, видимо, она настолько была положительно наивна и инфантильна, что ко мне люди очень по-доброму относятся, то есть никогда не было никакой агрессивной реакции. И все люди, вы не представляете, пытаются сделать мне что-то хорошее, только хорошее.

СТАХОВСКИЙ: Да, мы же за кадром уже вспоминали, что Жанна как поставит машину… И как бы ни поставила, все говорят: господи, ну Жанна припарковалась… И всё, и хорошо, и ладно, и бог с ней, пусть ставит, как хочет, свою машину…

ЭППЛЕ: Простите меня. У меня очень большая машина, и у нас очень маленький двор, и надо что-то делать, конечно, с парковкой. Может быть, кто-нибудь услышит…

КУЗЬМИНА: Ну, это вы за кадром уже с Женей решите со своим ТСЖ.

СТАХОВСКИЙ: Мы договоримся как-нибудь, да.

ЭППЛЕ: Вот видите, даже за это на меня люди не сердятся, что я черт-те как ставлю машину.

СТАХОВСКИЙ: Не сердятся совершенно.

КУЗЬМИНА: Какой самый необычный подарок делали люди, может быть, близкие, вот такой необычный, что до сих пор помнится?

ЭППЛЕ: Жизнь моего младшего сына. Это был невероятный подарок для меня. Врач-реаниматолог детский, он как бы… благодаря ему мой младший сын выжил, и это для меня был самый большой подарок на свете.

СТАХОВСКИЙ: Ой! А что случилось?

ЭППЛЕ: Ну, я думаю, это уже дело…

СТАХОВСКИЙ: Ну ладно, всё в прошлом, и слава богу, и всё хорошо.

КУЗЬМИНА: Самый необычный подарок, конечно, не у каждого такое случается, слава богу.

СТАХОВСКИЙ: Есть в жизни что-то, что хотелось бы исправить?

ЭППЛЕ: Да полжизни хотелось бы исправить.

СТАХОВСКИЙ: Да ладно!

ЭППЛЕ: Да, я, конечно, наломала дров. Но я приобрела жизненный опыт большой. Многое я делала не так.

КУЗЬМИНА: Чего нам, людям, не стоит делать? Может быть, мы еще не успели наломать?

ЭППЛЕ: Ну, наверное, не всем доверять. Никогда не ставить свои настоящие подписи на непонятных бумагах.

СТАХОВСКИЙ: На неизвестных бумагах.

ЭППЛЕ: Да, на неизвестных бумагах. И брать расписки, если даешь деньги.

СТАХОВСКИЙ: О как! Какой из периодов вашей жизни вы считаете наиболее ценным? Ну, вот абстрагируясь, отойдя от "здесь и сейчас", - это мы выяснили. Не "здесь и сейчас", а если как-то пытаться жизнь разделить на…

ЭППЛЕ: До и после?

СТАХОВСКИЙ: Может быть, да.

ЭППЛЕ: Наверное, последние два года, после того как я наконец-то живу самостоятельно, независимо. Это оказался очень полезный опыт, потому что я наконец-то сама принимаю решения, может быть, не всегда правильные, это самое трудное после развода.

КУЗЬМИНА: Есть привычки, от которых хотелось бы избавиться?

ЭППЛЕ: Ну, избавиться – нет. Дело в том, что наши привычки - это уже наша как бы индивидуальность становится. И я не хочу от них избавиться, я такая, какая я есть. Я ленива, я, наверное, не очень умна, я… даже не знаю, у меня много дурных привычек.

КУЗЬМИНА: Все мои, что найдете, всё моё.

ЭППЛЕ: Всё моё, да.

СТАХОВСКИЙ: Что всегда есть в вашем холодильнике?

ЭППЛЕ: Колбаска.

СТАХОВСКИЙ: Ух ты!

ЭППЛЕ: Колбаска, да.

КУЗЬМИНА: Говорят же, что вредно колбаску.

ЭППЛЕ: Но дети, дети. Я бы, наверное, вообще ничего бы не имела в холодильнике, потому что последние годы все труднее и труднее быть красавицей профессиональной, поэтому я бы там оставила минимум. А дети любят колбаску очень.

СТАХОВСКИЙ: И пусть лопают на здоровье, конечно.

ЭППЛЕ: И пусть лопают, и пусть на здоровье лопают.

КУЗЬМИНА: Есть что-то, чем себя радуете? Вот сегодня я могу себе позволить…

ЭППЛЕ: Я скажу чем. Дело в том, что когда ты достигаешь какого-то статуса в жизни, то начинает имя работать на тебя. Есть такое волшебное слово "бартер", а поскольку мы, известные люди, очень любим халяву, то нам очень много дарят подарков, в том числе всякие СПА, и я с удовольствием балую себя.

КУЗЬМИНА: А когда вы плакали последний раз?

ЭППЛЕ: Постоянно плачу, я очень сентиментальная становлюсь с возрастом. Я много смотрю фильмов, сериалы смотрю и плачу, плачу, плачу…

СТАХОВСКИЙ: Но это не слезы горя, да, это именно сентиментальность? То есть романтичность какая-то, да?

ЭППЛЕ: Не от горя, не от горя, слава богу.

КУЗЬМИНА: Есть что-то в нашем городе, что очень хотелось бы, чтобы поменялось?

ЭППЛЕ: Климат.

СТАХОВСКИЙ: А что не так с климатом - хочется теплее или холоднее, или что?

ЭППЛЕ: Ну, то слишком холодно, то слишком жарко, никогда нет золотой середины.

СТАХОВСКИЙ: Все не так. Может, это капризы?

ЭППЛЕ: Это еще мой недостаток - капризы.

КУЗЬМИНА: Хорошо. Есть места на земле, например Мадейра, на которой всегда одна и та же температура, от 14 до 23 градусов, всегда, и не бывает ниже, не бывает выше. Может быть, у вас есть свое любимое место?

ЭППЛЕ: Нет такого места, нет такого места на земле. Я очень много где была, и я очень люблю возвращаться домой.

СТАХОВСКИЙ: Все-таки.

ЭППЛЕ: Все-таки.

СТАХОВСКИЙ: А есть места, куда периодически все равно хочется возвращаться?

ЭППЛЕ: Ну, главное – какая компания. С хорошим парнем везде хорошо.

СТАХОВСКИЙ: О-о-о! Хороший подход. С каким историческим персонажем хотелось бы побеседовать?

ЭППЛЕ: Ни с каким.

СТАХОВСКИЙ: А почему? Ну их всех?

ЭППЛЕ: Ну их всех.

СТАХОВСКИЙ: Ну и правильно.

КУЗЬМИНА: Хорошо. Есть в вашей жизни люди-боги? Для вас?

ЭППЛЕ: Ну, я бы не сказала так громко, но люди, которые на каком-то этапе жизни для меня очень были важны и много для меня сделали, есть. Это мои партнеры по сцене, это люди, которые из меня сделали профессиональную театральную актрису, потому что я абсолютно никогда не думала, что я когда-нибудь стану такой крепкой театральной актрисой, актрисой антреприз - есть такое сейчас очень модное слово. Это Станислав Садальский, это Лариса Удовиченко, это Татьяна Васильева. Это вот такие имена…

СТАХОВСКИЙ: Серьезные товарищи, да.

ЭППЛЕ: Я никогда не представляла себе раньше - это же люди, которые еще советского экрана звезды, - что когда-нибудь я буду с ними стоять на равных как партнер на сцене, и они будут меня уважать. Это счастье.

КУЗЬМИНА: А есть звезды, с кем хотелось бы рядом постоять?

ЭППЛЕ: С Мерил Стрип.

СТАХОВСКИЙ: Все-таки.

ЭППЛЕ: Все-таки!

СТАХОВСКИЙ: Вы говорите, что очень много смотрите фильмов, сериалов и так далее. Ну, понятно, и с детьми, и с точки зрения профессии надо смотреть, что делается…

ЭППЛЕ: Нет-нет-нет, совсем не те сериалы я смотрю. Я совершенно не смотрю телевизор, не смотрю наши, российские сериалы, - я смотрю сериалы очень хорошие, вот сейчас могу посоветовать "Менталист" посмотреть, посмотреть "Родина/Homeland", очень много чего смотрю…

СТАХОВСКИЙ: А "Отчаянные домохозяйки"?

ЭППЛЕ: "Отчаянные домохозяйки", все восемь сезонов.

СТАХОВСКИЙ: Есть любимая?

ЭППЛЕ: Ну, конечно. Та рыжая, даже кошку я назвала Бри в честь нее.

СТАХОВСКИЙ: Ух ты! Бри Ван де Камп знает толк в мытье окон, конечно… А какой самый идиотский фильм, который вы посмотрели в последнее время?

ЭППЛЕ: Самый идиотский? Ну, не знаю, мы периодически смотрим все премьеры, например, "Железный человек". Я сижу всегда и думаю: господи, когда же это закончится, все так шумно, все эти…

СТАХОВСКИЙ: Но он, говорят, веселый.

ЭППЛЕ: Нет, дело в том, что просмотры фильмов и сериалов - это очень хорошая традиция, которая осталась от моего бывшего мужчины, он был невероятно образованный человек, издатель, и он подарил мне много традиций. Это очень объединяет, совместный просмотр с сыновьями.

СТАХОВСКИЙ: А мультики?

ЭППЛЕ: Мультики? Ну, старшему уже 13, у него переходный возраст, вы понимаете, если он поет…

СТАХОВСКИЙ: Младшему.

ЭППЛЕ: Младшему уже 13, да, и если он поет: "Нравится мне, как ты голая по квартире ходишь…", то уже мультики чуть переросли мы. Мы смотрим сейчас очень хороший сериал, называется "Корабль".

СТАХОВСКИЙ: О, господи! А есть любимый мультипликационный герой свой, может быть, какой-то?

ЭППЛЕ: Мой любимый мультипликационный? Ну, не знаю, наверное, Ежик в тумане.

СТАХОВСКИЙ: Все-таки.

КУЗЬМИНА: Караоке?

ЭППЛЕ: Но я же без слуха и без голоса, вы что?

КУЗЬМИНА: Конечно.

СТАХОВСКИЙ: Это никогда никого не останавливает, как известно.

ЭППЛЕ: Дело в том, что я действительно пою на сцене, это, правда, такое актерское исполнение, меня опять же заставил это делать Станислав Садальский, и я получаю огромное удовольствие, не знаю насчет зрителей… Я вступаю на счет: раз, два, три, четыре - и я вступаю.

СТАХОВСКИЙ: И пошла, и всё. Главное - не промахнуться.

ЭППЛЕ: Главное - не промахнуться.

КУЗЬМИНА: Приходите и услышите.

СТАХОВСКИЙ: Что надо сделать, чтобы вы разозлились?

ЭППЛЕ: Что сделать? Даже не знаю. У меня великолепный характер. У каждого из актеров есть репутация, потому что, когда тебя берут в какой-то проект, в сериал, в театральный большой проект, это как в разведку.

СТАХОВСКИЙ: А как же капризы?

ЭППЛЕ: Ну, я дома покапризничаю сама с собой…

СТАХОВСКИЙ: Втихаря, потихонечку. И пошла на работу.

ЭППЛЕ: Или с любимым мужчиной, да.

СТАХОВСКИЙ: Вы суеверный человек?

ЭППЛЕ: Да.

СТАХОВСКИЙ: Мистика, приметы, колдуны, я не знаю, столы говорящие.

ЭППЛЕ: Я очень, я очень суеверна. Ну как же не посмотреть в зеркало, если возвращаешься…

СТАХОВСКИЙ: Шестнадцать раз, да?

ЭППЛЕ: Да, шестнадцать раз. Вы знаете, у меня есть прямо вещие сны.

СТАХОВСКИЙ: Ух!

ЭППЛЕ: Да. Наверное, если бы я развивала в себе вот эти способности, то, наверное, я бы могла быть ясновидящей.

СТАХОВСКИЙ: А не приходилось в жизни сталкиваться со всякими колдунами, ясновидящими людьми, гадалками?

ЭППЛЕ: Конечно, и я очень уважаю. Вы знаете, я совершенно недавно поняла, как они работают. Оказывается, эти люди реально… вот физики же доказали, что можно переместиться во времени, предположим, они только не знают, как это сделать, а теоретически доказано. А они, оказывается, входят в транс и перемещаются во времени. И я реально поняла, как этот механизм работает. Так что это очень всё интересно.

СТАХОВСКИЙ: Ничего себе откровения какие. Давайте, знаете, сейчас вот что сделаем на этой мистической ноте. У нас есть рубрика в нашей программе, она называется "Секрет", как в любой школьной анкете. Очень простая. Человек, который был у нас на прошлой неделе, в прошлой программе, задает вопрос нашему следующему гостю, естественно, не зная, кто это будет. И вот сейчас у нас будет именно такой вопрос. Пожалуйста.

БАРДИН: Я, Гарри Бардин, хочу задать вам вопрос. Вопрос, который я задаю иногда сам себе. Вот вы состоялись в вашей профессии, иначе бы вас сюда не позвали. А вы хотели бы всё начать сначала? Но именно повторить всё то, что вы прошли.

КУЗЬМИНА: Гарри Бардин.

СТАХОВСКИЙ: Гарри Бардин, мультипликатор.

КУЗЬМИНА: Вы состоялись в вашей профессии. Вы хотели бы пройти всё то, что вы прошли, с самого начала?

ЭППЛЕ: Ну что вы, у меня нет сил всё по новой, нет… Но я одно могу сказать, что я - невероятно счастливый человек: я занимаюсь любимым делом и зарабатываю еще за это деньги. Я невероятно счастлива.

СТАХОВСКИЙ: То есть, будь возможность сейчас избрать тот же самый путь, был бы избран тот же самый путь?

ЭППЛЕ: Да, да.

СТАХОВСКИЙ: Даже с какими-то…

КУЗЬМИНА: "Но дров я наломала…" – давайте вспомним.

ЭППЛЕ: Это в личной, в личной жизни я наломала, а в профессии, мне кажется, что я не достигла каких-то особых высот. Мне хотелось бы, конечно, сыграть более яркие роли в кино, на экране. Но, может быть, еще всё впереди.

СТАХОВСКИЙ: Но люди любят, люди узнают, вон прохода не дают.

ЭППЛЕ: Люди любят, да, есть такая народная любовь. И мне приятно.

КУЗЬМИНА: Как не наломать дров в личной жизни? Про подпись - это мы поняли, это отдельная история…

СТАХОВСКИЙ: Сейчас у Веры важный момент.

КУЗЬМИНА: Да, у меня важный момент, конечно.

ЭППЛЕ: Тема ранимости, да, это наша тема ранимости. Да невозможно не наломать. Всё тот же путь бы прошла.

СТАХОВСКИЙ: Все ломаем, конечно.

ЭППЛЕ: Все ломаем.

КУЗЬМИНА: А есть комплексы у вас?

ЭППЛЕ: Я вся состою из комплексов. Мне кажется, что актеры - самые закомплексованные люди на свете. В жизни, например. А на сцене я невероятно свободна, я на сцене могу творить всё что угодно, а в жизни себе ничего бы не позволила. Потому что ты прячешься за какой-то образ, это не ты на сцене, это твоя героиня, которую зовут там Света или Маша.

КУЗЬМИНА: И Светой быть легче, чем самой собой?

ЭППЛЕ: Да, да.

СТАХОВСКИЙ: А потому что от Светы никто ничего не ждет. Человек приходит смотреть спектакль, как всё это происходит…

КУЗЬМИНА: Ну да, у Светы есть начало и конец.

СТАХОВСКИЙ: Да, у Светы есть начало и конец, ты совершенно правильно сказала. А у личности, у человека ни начала, ни конца. То есть тоже, конечно, есть и начало, и конец, но совершенно не в том смысле. Поэтому быть собой трудно. Кто такой для вас настоящий друг?

ЭППЛЕ: Мужчина обязательно?

СТАХОВСКИЙ: Ну почему? Настоящая подруга.

ЭППЛЕ: А дело в том, что у меня нет друзей-мужчин. Хотя нет, есть, есть один друг, я очень дорожу им, это Олег Рой, писатель. А у меня очень хорошие подруги, я очень ими дорожу.

СТАХОВСКИЙ: И как, и кто? Какое-то определение можно дать?

ЭППЛЕ: Ну, во-первых, это невероятные красавицы. Во-вторых, это невероятно состоявшиеся женщины, которые сами всё сделали, никто им не помогал, не содержал, не спонсировал. Мы на равных, у нас нет зависти, мы уважаем друг друга.

КУЗЬМИНА: Что самое сложное в вашей профессии?

СТАХОВСКИЙ: Я бы сказал, не в вашей профессии, а в вашей работе, в вашей конкретно.

ЭППЛЕ: Дороги.

СТАХОВСКИЙ: Дороги?

ЭППЛЕ: Надо иметь хорошее здоровье и очень дисциплинировать себя, не распускаться.

СТАХОВСКИЙ: Какая сейчас цель в жизни?

ЭППЛЕ: Выплатить кредит.

СТАХОВСКИЙ: Вот что роднит Жанну Эппле с миллионами россиян!

КУЗЬМИНА: Да.

ЭППЛЕ: Да, я тоже человек.

КУЗЬМИНА: Есть вы в соцсетях?

ЭППЛЕ: Буквально недавно я на фейсбуке появилась, и я недавно освоила всё - Интернет, скайп.

КУЗЬМИНА: А кто помогал?

ЭППЛЕ: Мне мой друг подарил хороший телефон, айфон.

СТАХОВСКИЙ: В котором можно всё это делать.

ЭППЛЕ: Да. Ну, имея такой телефон, ничего не уметь делать… стыдно. Потому что дети бы тогда сказали: мама, зачем тебе такой телефон?

КУЗЬМИНА: Наверняка много разных благотворительных организаций просят быть лицом, в каких-то мероприятиях участвовать. Отказываетесь или соглашаетесь?

ЭППЛЕ: Какие-то вещи - святое, особенно то, что касается детей, я никогда не отказываюсь, потому что я знаю, как мне дорого они достались, и я всегда откликаюсь на такие предложения, приглашения.

СТАХОВСКИЙ: Если бы вам задали вопрос: "чего вы точно не знаете?" - что первое пришло бы на ум?

ЭППЛЕ: Да я ничего не знаю!

СТАХОВСКИЙ: Ну как же?

ЭППЛЕ: Я все по верхам, по верхам. Если меня копнуть поглубже, я ничего не знаю.

СТАХОВСКИЙ: Ой, ну вы прямо как Сократ…

ЭППЛЕ: Как Сократ?

СТАХОВСКИЙ: Да.

КУЗЬМИНА: Есть что-то, что вы уже не успеете?

ЭППЛЕ: Ну, наверное, уже не буду никогда молодой.

КУЗЬМИНА: А кроме этого? Это вроде бы как очевидно, а мы хотим копнуть глубже.

ЭППЛЕ: Не знаю, это трудный вопрос, я должна подумать.

КУЗЬМИНА: Хорошо, до следующего раза.

СТАХОВСКИЙ: Да, договорились. Есть любимое место в Москве?

ЭППЛЕ: Мой дом, моя крепость.

СТАХОВСКИЙ: Все-таки, все-таки.

ЭППЛЕ: Он мне очень дорого достался.

СТАХОВСКИЙ: Хорошо, а если погулять захочется? Вот захочется выйти на улицу, просто пройтись по улице, погулять, куда пойдете?

ЭППЛЕ: Наверное, я поеду в Париж.

СТАХОВСКИЙ: Все-таки, да?

ЭППЛЕ: Да.

СТАХОВСКИЙ: Угу. А секреты других людей узнавать любите?

ЭППЛЕ: Я умею хранить, потому что я несколько раз попадалась на этих вещах, я умею хранить секреты.

СТАХОВСКИЙ: Но это же ответственность.

ЭППЛЕ: Но люди мне доверяют, и я храню. Я знаю много секретов.

СТАХОВСКИЙ: Ух! Это сейчас опасное было признание.

ЭППЛЕ: Но я их не расскажу.

СТАХОВСКИЙ: А под пытками?

КУЗЬМИНА: Я вас попрошу остаться…

СТАХОВСКИЙ: Что из подаренного в последнее время наиболее ценно? Не было у нас такого вопроса?

ЭППЛЕ: Телефон. Не потому, что он был дорогой, а потому что я благодаря ему… То есть нам всегда ценно, когда нам кто-то подарил нас самих. Я в себе открыла какие-то такие возможности, знания, которые я до этого не открывала.

КУЗЬМИНА: Есть любимый напиток у вас?

ЭППЛЕ: Напиток? Водка.

СТАХОВСКИЙ: Все-таки? Нормально, по-русски.

ЭППЛЕ: Ну, по-русски… это здоровье, это здорово. В нашей гастрольной жизни - здоровье.

СТАХОВСКИЙ: Конечно, что стесняться-то? Совершенно нормальная история.

КУЗЬМИНА: Без канистрочки не обойтись.

СТАХОВСКИЙ: Никак не обойтись.

ЭППЛЕ: Ну, не без канистрочки, здоровье не то, но…

СТАХОВСКИЙ: Что такое успех?

ЭППЛЕ: Успех? Как-то я не думала об этом, что такое успех.

СТАХОВСКИЙ: Что, не важен?

ЭППЛЕ: Я очень люблю финал спектакля, когда аплодисменты.

СТАХОВСКИЙ: А, и вот это успех.

ЭППЛЕ: Ну, я вам скажу. Наверное, очень трогает меня, когда зрители в зале, вижу их глаза, когда они благодарны. Знаете, мне даже руки целуют иногда.

СТАХОВСКИЙ: Ух! Это приятно должно быть.

ЭППЛЕ: Да, и меня это невероятно трогает.

КУЗЬМИНА: Волнуетесь, когда выходите на сцену?

ЭППЛЕ: Ужасно! Всегда это как экзамен. У меня портится настроение. Я говорю, самый любимый момент - когда спектакль заканчивается и аплодисменты.

СТАХОВСКИЙ: Думаешь: слава богу, наконец-то!

КУЗЬМИНА: Мне кажется, сейчас самый любимый момент, друзья мои, наступает.

ЭППЛЕ: Аплодисменты!

СТАХОВСКИЙ: Спасибо. Жанна Эппле была у нас в гостях сегодня. До новых встреч!

ЭППЛЕ: Спасибо. Всего доброго!

КУЗЬМИНА: Спасибо.