Доживем до понедельника Валентина Рубцова

 

КАРЛОВ: У нас в гостях сегодня просто богиня. Из ее досье: она может хорошо пожарить картошку, даже не картошку, а картошечку...

КОКОРЕКИНА: А это очень актуально для Сашки...

КАРЛОВ: Она может сварить борщ или даже супчик.

РУБЦОВА: Да...

КАРЛОВ: Да! Родилась на Украине в большой-пребольшой семье, и мама всегда вкусно готовила. Российская актриса театра и кино, певица Валентина Павловна Рубцова у нас в гостях сегодня! Здравствуйте.

КОКОРЕКИНА: Здравствуйте, Валентина Павловна!

РУБЦОВА: Здравствуйте, здравствуйте, друзья!

КАРЛОВ: Собственно, многие знают вас по всевозможным сериалам, кинофильмам и театральным постановкам, но вот изнутри копнуть, так сказать, и понять, как из маленькой Валечки, которая...

КОКОРЕКИНА: Как из маленькой Валечки Валентина Павловна выросла?

РУБЦОВА: Ой, Валентина Павловна, кстати, появилась еще в детском саду, когда ей было там где-то, может быть, полтора года. Меня отдали в ясли, да, у нас большая семья, и поэтому мама работала...

КАРЛОВ: Некому было сидеть.

КОКОРЕКИНА: Конечно.

РУБЦОВА: Некому было, да, нянчиться, и меня в ясли отдали. И мама рассказывала, что еще в яслях меня называли по имени-отчеству. А почему? Да потому что я, прошу прощения за интимные подробности, единственная из группы, кто просилась на горшок.

КОКОРЕКИНА: В полтора года?

КАРЛОВ: Аплодисменты, аплодисменты!

КОКОРЕКИНА: Вот это дрессура, вот это родители!

КАРЛОВ: Слушайте, в полтора года...

РУБЦОВА: В полтора года, в полтора года.

КОКОРЕКИНА: Я не буду задавать вопрос по поводу того, как папа с мамой приучили в полтора года проситься на горшок.

РУБЦОВА: Не знаю. Не помню.

КОКОРЕКИНА: По доброй воле ребенок в полтора года сам на горшок не ходит.

КАРЛОВ: Я вспомнил, как котят приучают к лотку. В общем, я думаю, что, наверное, пользовались другой методикой, а не то что за шкирку и прямо вот...

РУБЦОВА: Без понятия.

КАРЛОВ: Слушайте, друзья мои, вот первая интимная подробность, которую еще никто не слышал.

КОКОРЕКИНА: В полтора года оказалась в яслях.

РУБЦОВА: Да.

КОКОРЕКИНА: А воспитательниц своих или нянечек помните?

РУБЦОВА: Никого не помню, вообще всё забыла.

КОКОРЕКИНА: То есть не было любимых таких, а-ля Арина Родионовна, вокруг вас?

РУБЦОВА: Нет, таких не было. Единственное, что вот только сейчас у меня какой-то флешбэк такой, я вспомнила, как мы в детском саду делали бусики. Знаете, вот на ниточку, на клей собираются, такие, на Новый год обычно вот это всегда.

КОКОРЕКИНА: Вот эта байда...

РУБЦОВА: Вот это всё, что я вспомнила.

КОКОРЕКИНА: Клеили байду...

КАРЛОВ: Это не байда, а гирлянда называется.

РУБЦОВА: Клеили постоянно что-то, гирлянды, да. И флажки еще, флажки вот эти на ниточке.

КОКОРЕКИНА: Еще одна детсадовская байда. А снежинки на окна, что, не клеили разве?

РУБЦОВА: Кстати, да, всплывает.

КОКОРЕКИНА: Обязательный же пункт программы.

РУБЦОВА: Да, да, портили окна.

КАРЛОВ: Так, Валентина Павловна, вы же наверняка были снежинкой как минимум уже в яслях.

РУБЦОВА: Ну, возможно, и зайчиком, и снежинкой могла быть.

КАРЛОВ: А что больше нравилось? Какая роль вам ближе, скажите, пожалуйста, Валентина Павловна?

КОКОРЕКИНА: Чей образ вы раскрыли глубже, Валя?

РУБЦОВА: Пришлось поработать, конечно, да, зазерниться еще в детском возрасте. Поэтому, наверное, снежинка, все-таки девочка.

КАРЛОВ: А как вы настраивались на эту роль?

РУБЦОВА: Знаете, очень долго. У каждого свои методы, и у меня, наверное, были с детства тоже свои методы. Пришлось попробовать снег на вкус, чтобы стать ближе.

КАРЛОВ: Белой, белой, да.

КОКОРЕКИНА: А не наказывали? Вообще за то, что снег ешь в детском саду, вот у нас наказывали.

РУБЦОВА: Я не помню. Уже, знаете, всё стираю из памяти, вот всё плохое, ничего не оставляю.

КАРЛОВ: А у нас не видели, кто чего ест... Я всегда хотел спросить: а о чем думают снежинки, когда, медленно кружась, падают с хмурого неба на промороженную землю?

КОКОРЕКИНА: На детский сад в Макеевке.

РУБЦОВА: Без понятия. Ну, может быть, это было какое-то просто наваждение, радость, ну не знаю. Я была не я, и вот это...

КАРЛОВ: И снежинка не моя...

РУБЦОВА: И снежинка не моя.

КАРЛОВ: Давайте все-таки к воспитанию, Валентина Павловна. Значит, большая семья, сидеть некому. Это как? Большая семья в каком смысле? Ну, понятно, что мама, папа, бабушка с этой стороны, дедушка с той стороны...

РУБЦОВА: Дедушек не было, бабушка только была.

КАРЛОВ: Одна?

РУБЦОВА: Нет, две бабушки. Значит, я помню, что очень рано, сейчас для меня это вообще немыслимо, но я помню, что в семь лет или в восемь лет мама дала мне денег, и я пошла покупать себе портфель. Дальше, я занималась в цирковой студии, и вот в шесть лет - мое первое воспоминание - я еду одна в автобусе, в цирковую студию нужно было ехать там 20 минут от нашего дома, 20 минут на автобусе, я этот путь проделывала самостоятельно. Вот сейчас я понимаю, что я своего ребенка в шесть лет...

КОКОРЕКИНА: В цирковую студию, во-первых, не отдам.

РУБЦОВА: Нет, ну, может быть, отдам в спорт. Но отпустить одну, чтобы она у меня вот этот путь проделала, - ни за что в жизни! Я вообще не понимаю, как это всё... Ну, самостоятельность нам мама привила с самых-самых ранних лет.

КАРЛОВ: Нам - это кому?

РУБЦОВА: У нас большая семья, нас пятеро у мамы.

КАРЛОВ: Детей?

РУБЦОВА: Да.

КОКОРЕКИНА: А, ну так вот это и позволило ей, конечно, прививать самостоятельность.

РУБЦОВА: Конечно.

КОКОРЕКИНА: Если бы она опекала всех пятерых, я не знаю, до совершеннолетия, от мамы бы уже просто ничего не осталось.

РУБЦОВА: Ну конечно.

КАРЛОВ: Сеструхи, братья? Кто там?

РУБЦОВА: У меня был старший брат, у меня старшая сестра и сейчас еще два младших брата.

КОКОРЕКИНА: Молодец мама!

РУБЦОВА: Я средняя, я средняя.

КОКОРЕКИНА: А у мамы есть орден, там "Мать-героиня"?

РУБЦОВА: Да, да, "Мать-героиня", медаль выдавали такую раньше в Советском Союзе.

КАРЛОВ: Ух ты, ух ты, ух ты! Какие-нибудь эти самые... льготы?

РУБЦОВА: Да, были льготы. И вот как сейчас помню, у нас был специальный магазин там для ветеранов и многодетных семей, и мама, значит, ходила раз в месяц, это такой долгожданный был день, потому что вот эта трехлитровая банка сгущенного молока, тушенка, что-то такое вкусное...

КОКОРЕКИНА: Сгущенка и тушенка?

РУБЦОВА: Да, сгущенка, тушенка, что-то еще давали там.

КАРЛОВ: Икра? Колбаса? Конфеты?

РУБЦОВА: Не помню, кстати, вот икру. Колбаса, да, сырокопченая колбаса.

КОКОРЕКИНА: Слушай, экипировали как в дальний поход, если честно.

РУБЦОВА: Да, но раз в месяц.

КОКОРЕКИНА: Потому что сгущенка не быстропортящийся продукт, точно так же, как и тушенка, точно так же, как и сырокопченая колбаса, вареная испортится гораздо быстрее.

РУБЦОВА: Конечно.

КОКОРЕКИНА: То есть они, видимо, знаете что, они втайне надеялись, что вы всё это сложите в рюкзачок и уйдете куда-нибудь.

РУБЦОВА: Ну, возможно. Но сгущенка эта уходила за два-три дня, трехлитровая банка.

КОКОРЕКИНА: Но Рубцовы возвращались и возвращались, и их всё прибывало и прибывало...

КАРЛОВ: А жилищные условия каковы были?

РУБЦОВА: Ну, сначала мы жили... вообще вот этого момента я не помню, мама рассказывала, сначала мы жили на какой-то квартире, это где-то в районе завода, где работала мама, а потом дали маме квартиру, в трехкомнатную квартиру мы переехали. Ну как, обычный спальный район, 8-й этаж.

КАРЛОВ: У вас была детская?

РУБЦОВА: Отдельной комнаты не было.

КАРЛОВ: Нет?

РУБЦОВА: Нет.

КАРЛОВ: А как дети все, где они, вповалку штабелями?

РУБЦОВА: Ну, все по комнатам, там все как-то мы размещались.

КАРЛОВ: Кто какую успеет вечером занять...

КОКОРЕКИНА: С кем приходилось делить комнату?

РУБЦОВА: С сестрой я вместе спала.

КОКОРЕКИНА: А, то есть вас двое там было?

РУБЦОВА: Нет, еще и брат на соседней кровати. Ну, как-то, вот я, честно говоря, не помню. Мы как-то так перемещались по комнатам, то есть не было такого, что вот здесь только живет сестра с братом, здесь... Мы как-то постоянно курсировали по комнатам.

КАРЛОВ: Ротация...

КОКОРЕКИНА: Понятно. А мама просто по головам пересчитывала перед сном и понимала, что неважно, в какой композиции дети расположились, они все тут.

РУБЦОВА: Наверное. Но, знаете, у нас с братьями и с сестрой у всех большая разница в возрасте, у нас нет погодков. С сестрой у меня 11 лет разницы, с братом со старшим чуть поменьше, с младшими братьями тоже 10 и 11 лет, у нас такая разница, поэтому мы как-то так все растили друг друга.

КАРЛОВ: Ну, нечасто вспышки нежности происходили, я так понимаю.

РУБЦОВА: Почему? Нет, старший брат меня очень любил, и братья мои, и сестра...

КАРЛОВ: Я сейчас про родителей...

РУБЦОВА: А, родители... Нет, любви у нас было предостаточно, и до сих пор мы это, слава богу, ощущаем.

КОКОРЕКИНА: Валя, а можно узнать, в шесть лет в цирковой студии что вообще может делать ребенок, кроме как сидеть в зрительном зале?

РУБЦОВА: Может, нет-нет, все может, он уже должен даже, более того. Я пришла, и девочки моего возраста уже делали сальто, фляки, прыгали там... И я поняла, что я-то уже старушка, я опоздала, куда там...

КАРЛОВ: В шесть лет...

КОКОРЕКИНА: А фляки - это прыжки через себя назад, да?

РУБЦОВА: Назад, да, с ног на руки и на ноги. Вот. И я понимала, что мне нужно догонять уже, догонять.

КАРЛОВ: Кто выбирал интересы, кружки, секции для детей в вашей семье?

РУБЦОВА: Подруга моей сестры была руководителем цирковой студии. И, собственно говоря, так я туда и попала, чем была очень довольна, рада, мне это понравилось.

КОКОРЕКИНА: Со словами: "Беспокойная у вас Валюшка, приводите к нам в цирковую..."

РУБЦОВА: Без понятия. Ну, привели и привели. Первое, конечно, что бросилось в глаза, что нужно догонять, нужно заниматься, нужно работать.

КАРЛОВ: А остальные братья и сестры чем занимались в жизни, какие у них увлечения, секции?

РУБЦОВА: Сестра тоже занималась в той же цирковой студии в свое время. Брат старший - не знаю, может быть, спортом занимался. И два младших брата, самый младший брат занимался в театральной студии позже, которую я посещала в свое время. Ну так, собственно говоря, активная, наверное, я была самая.

КАРЛОВ: Кроме Валентины Павловны кто-нибудь еще отметился на голубых экранах, на театральных подмостках?

РУБЦОВА: Нет, только Валентина Павловна.

КОКОРЕКИНА: Так, Валентина Павловна, а вершина, которой вам удалось достичь в цирковой студии?

РУБЦОВА: В цирковой студии? Ну, я там научилась только рондат делать.

КАРЛОВ: Что?

РУБЦОВА: Рондат. Ну, это...

КАРЛОВ: Рондат. Ну, это прилично.

РУБЦОВА: Это несложно. Это колесо, и колесо заканчивается тем, что вы соединяете в конце ноги обе, это называется рондат. Ну, это простой элемент. И потом, когда я пошла в школу и ездить в цирковую студию было совершенно неудобно, меня перевели сначала в школьную секцию спортивной гимнастики, потом уже в спортивную школу меня перевели, уже потом я ездила, постарше была. Ну, в общем, вот так вот.

КАРЛОВ: С ума сойти!

КОКОРЕКИНА: Так. А как из всего этого вот спорта нарисовалась театральная студия?

РУБЦОВА: Абсолютно, мне кажется, логично. Потому что я уже поняла, и даже еще в спорте и в цирковой студии мне нужно было, чтобы присутствовали зрители. То есть просто даже тренироваться элементарно - мне нужны были глаза, чтобы кто-то смотрел, потому что одна я не могла, всё, я ленилась, я там не выполняла программу, ничего не делала. И как только появлялись какие-то глаза, кто-то пришел, там подружки какие-то, кто-то еще, всё, сразу у меня как-то появлялся кураж, и я начинала...

КОКОРЕКИНА: Выпендриваться на глазах у подруг.

РУБЦОВА: Да, да, да.

КОКОРЕКИНА: Показывая, что я умею то, чего не можете делать вы.

РУБЦОВА: Ну да, приблизительно так. Вот. А потом в 14 лет совершенно случайно кто-то меня привел в театральную студию, и я поняла, что всё - вот, вот мое!

КАРЛОВ: Вот так!

РУБЦОВА: Да.

КАРЛОВ: Ну, о творческом пути Валентины Павловны Рубцовой мы еще сегодня поговорим. Хотелось бы вернуться к корням, к родителям. Папа шахтер, насколько я понимаю?

РУБЦОВА: Да, да.

КАРЛОВ: Что это за профессия такая, с точки зрения его дочери?

РУБЦОВА: О, это страшная профессия. У меня осталось только одно воспоминание с тех времен, когда я каждую ночь... ну, честно говоря, было страшно: вернется - не вернется...

КАРЛОВ: Вот так даже?

РУБЦОВА: Да, потому что это страшно, это вот такая...

КОКОРЕКИНА: А взрывы на шахтах уже тогда вовсю гремели, да?

РУБЦОВА: Всё, всё гремело. Это Донбасс, это там шахта на шахте, кругом шахты. И у него такая специальность, называлась "горнорабочий очистного забоя" (ГРОЗ). Это такое страшное дело, конечно, вот они спускаются туда... Сейчас мы поехали с папой на море, я говорю: ты там осторожно, там кислород... ну, приехали из Макеевки, там дышать нечем до сих пор, а тут море, Крым - всё здорово. Он говорит: "Да ты что, я спускался когда туда, какой там кислород? Там вообще ничего не было..." Там просто ад, товарищи!

КАРЛОВ: Ой-ой-ой...

РУБЦОВА: Как он это пережил... Слава богу, потом доработал до пенсии, сейчас вот на пенсии. Но, конечно, бесследно это не прошло.

КАРЛОВ: А что за дедушка такой был режиссером самодеятельного театра?

РУБЦОВА: Дедушка, да, был режиссер самодеятельного театра в нашем городе, это заводской клуб. Он сначала был директором клуба и параллельно был режиссером народного театра.

КАРЛОВ: Это чей папа - мамин, папин? Дедушка.

РУБЦОВА: Мамин. И мама в этой студии занималась. Но дедушка, к сожалению, трагически погиб в таком молодом возрасте. Вот. От него остались книги, от него остался Станиславский, от него остались вот эти редкие книги, за которыми люди стояли по ночам в очередях.

КАРЛОВ: Ну и талант, видать...

КОКОРЕКИНА: К лицедейству.

РУБЦОВА: Да, стремление.

КОКОРЕКИНА: Валя, а когда вы пришли в театральную студию, помнили имя деда? То есть это в каком-то смысле вам протекцию составило?

РУБЦОВА: Нет, нет.

КОКОРЕКИНА: Или Вале Рубцовой пришлось, так сказать, самой доказывать, что она чего-то стоит?

РУБЦОВА: Ну, конечно. И потом, у нас был замечательный педагог, он до сих пор преподает, это театральная студия, знаменитый театр "Штрих" в Макеевке, Александр Казачек. И как-то, вы знаете, как-то так сразу расставил все точки над i, он как-то сразу нас направил всех, как-то правильно. Надо учитывать, что 14 лет, все-таки такой возраст, ты мечешься туда-сюда, как, чего... И потом, у нас все-таки город, ну скажем откровенно, не самый благополучный в плане там...

КОКОРЕКИНА: Криминогенной ситуации?

РУБЦОВА: Криминогенной ситуации, да. И слава богу, что нас...

КАРЛОВ: Ну, скажем, не город театралов, да?

РУБЦОВА: К сожалению, нет. Но благодаря вот именно студии бОльшая часть подростков, большАя часть, у нас очень много ребят приходило, и вот Александр Казачек, он вытаскивал буквально с улицы, ну люди менялись на глазах.

КОКОРЕКИНА: Валя, а свой первый триумф в этой театральной студии вы пережили в каком спектакле, что это была за роль?

РУБЦОВА: Это была замечательная роль Лягушки-путешественницы. Да, это была моя роль, и этот триумф я пережила... Знаете, это была яркая история, потому что это был театральный фестиваль "Театр, весна, дети" в Донецке, и меня наградили, значит, звание присвоили "Лучшая синтетическая актриса фестиваля" и наградили путевкой в "Артек".

КАРЛОВ: Ох! А что такое "синтетическая"?

РУБЦОВА: Вот! Я тогда тоже не понимала. Мне потом объяснили, сказали, что актриса, которая делает всё - и играет, и поет. Я и делала, прыгала на сцене там...

КОКОРЕКИНА: Так, Валя, а вот этот кульминационный момент, когда ее несут, по-моему, гуси, какие-то перелетные птицы, а она начинает вопить, что это я лечу, лечу... значит, соответственно падает.

РУБЦОВА: Ну, это происходило на земле.

КОКОРЕКИНА: Да. А как вам-то это пришлось воплощать, вот это падение?

РУБЦОВА: Ну, это всё гораздо проще мы решили, она просто была на земле, и утки находились где-то там, на каких-то кубиках, где-то вверху. То есть зритель должен был додумать, что я там лечу и что-то еще. В общем, вот так вот.

КАРЛОВ: А голос какой-нибудь специальный был?

РУБЦОВА: Нет, голос был мой, я наделила Лягушку своим голосом, и она полетела.

КОКОРЕКИНА: И зритель поверил, что так и разговаривают лягушки.

РУБЦОВА: И поверил зритель, и комиссия поверила, и все.

КАРЛОВ: Спрашивать, как вживалась в образ лягухи, или не надо?

КОКОРЕКИНА: Да мы уже спросили про снежинку, сейчас еще про лягушку давай спросим...

КАРЛОВ: Хорошо. Оля всё про театр, а я всё, значит, про бытовуху.

РУБЦОВА: Давайте, конечно.

КАРЛОВ: Бытовуха - это самое интересное.

РУБЦОВА: Бытовуха - это наша жизнь.

КАРЛОВ: Бытовуха - это то, что делает рейтинги.

РУБЦОВА: Да? Ну давайте, поговорим.

КАРЛОВ: А кто тебя в детстве порол?

РУБЦОВА: Никто.

КАРЛОВ: Расскажи мне, пожалуйста, ну кто... На самом деле кто был самым строгим воспитателем?

РУБЦОВА: Мама.

КАРЛОВ: Мама, да?

РУБЦОВА: Мама, да. Мама так эмоционально всё это… Там математику я вообще совершенно не понимала, до сих пор не понимаю, зачем мне это надо было.

КОКОРЕКИНА: Да?

КАРЛОВ: Ну, гонорары считать сейчас.

РУБЦОВА: Ну, для этого есть специальные люди сейчас уже.

КОКОРЕКИНА: Они могут обсчитать, Валя.

РУБЦОВА: Ну, это близкие люди, всё в семью, всё в семью.

КАРЛОВ: А-а-а... Понял.

КОКОРЕКИНА: Муж считает, мы поняли.

РУБЦОВА: Ну да.

КАРЛОВ: Артур, да?

РУБЦОВА: Да.

КАРЛОВ: Так, хорошо. И как могла мама наказать? Слушайте, у нас есть такая рубрика "Преступление и наказание". Сейчас мы тебе объясним... Самое страшное твое детское преступление, самое страшное, против воли родителей, и последующая вот эта вот буря, наказание. Расскажи нам, как это было.

РУБЦОВА: Прогуляла школу с подружкой, три дня не ходила в школу.

КОКОРЕКИНА: Что такое?

РУБЦОВА: Три дня прогуливала.

КОКОРЕКИНА: А что делали все эти три дня?

РУБЦОВА: Ну, это, конечно, подружка. Она у своей мамы вытащила из кошелька 10 рублей, и мы поехали в город...

КАРЛОВ: По ресторанам...

РУБЦОВА: Да, мы поехали в город на шашлыки.

КАРЛОВ: Что? Сколько лет было?

РУБЦОВА: Это был лет двенадцать нам.

КАРЛОВ: На шашлыки...

РУБЦОВА: Мы поехали в город на шашлыки.

КОКОРЕКИНА: Ну, было на что погулять, надо сказать.

РУБЦОВА: Да гуляли, не знали куда тратить, потом уже пошли носки какие-то покупать, гольфы... Я вообще не понимала, как с такой суммой, что вообще делать...

КАРЛОВ: Подожди, подружка утащила, скрала у мамы 10 рублей?

РУБЦОВА: Да, да, да.

КАРЛОВ: Ну а что с ней потом сталось-то?

РУБЦОВА: Ну, сталось... Потом, как и мне тоже, сталось...

КОКОРЕКИНА: И она покраснела так же, как десятка?

РУБЦОВА: Видимо, да. Мы все краснели потом, потому что...

КАРЛОВ: Подожди, вы с ночевкой, что ли, уехали?

РУБЦОВА: Нет.

КОКОРЕКИНА: Просто день за днем?

РУБЦОВА: Во время школьных занятий мы уезжали туда. "Мама, мы в школу", - с портфелем, а сами на шашлыки поехали.

КАРЛОВ: Господи!

КОКОРЕКИНА: Так, а что мама сделала потом?

КАРЛОВ: Во-первых, кто сдал?

РУБЦОВА: Сдала учительница, которая пришла домой и сказала: "А где ваш ребенок вообще? Почему вы не появляетесь, что случилось?" У нас тогда даже не было городского телефона дома, и поэтому учителя приходили домой...

КОКОРЕКИНА: Поэтому Валечка была уверена, что ее никто не засечет.

РУБЦОВА: Да, да. Но я ошиблась.

КАРЛОВ: Ах, Рубцова, Рубцова...

КОКОРЕКИНА: Так, что мама сделала? Надо узнать, Саша, это же наказание, вторая часть.

РУБЦОВА: Ой... Ну как, наказала, наказала, конечно. Несколько дней дома, никаких гулянок, никакой улицы, ничего. Это, конечно, для ребенка тяжело вообще - постоянно дома находиться.

КАРЛОВ: Лишение свободы. Так, раз.

КОКОРЕКИНА: А слова?

РУБЦОВА: Слова самые... ну, самые серьезные.

КАРЛОВ: "Паразитка, что ж ты мать-то доводишь? Мать тебя воспитала..."

РУБЦОВА: Ну, не знаю. Но, в общем, было больно, словами было больно.

КАРЛОВ: А может, лучше бы отшлепала?

РУБЦОВА: Не знаю, наверное.

КОКОРЕКИНА: А как искупала?

РУБЦОВА: Ой, да никак. Потом пошла в школу, пыталась учиться хорошо, но все равно не получалось.

КОКОРЕКИНА: Ну а через сколько стало понятно, что мама сердцем смягчилась, что больше она не держит зла за эти прогулы?

РУБЦОВА: Ну, довольно быстро, довольно быстро.

КОКОРЕКИНА: Да? Ну, эмоциональные люди, они так всегда.

РУБЦОВА: Да, мама быстро отходит...

КАРЛОВ: Валентина Рубцова у нас. Друзья, ну, конечно же, это и мюзиклы "12 стульев", и "Cats", и "Слава богу, ты пришел" телевизионная программа, и "Универ".

РУБЦОВА: "Большая разница".

КАРЛОВ: Да. А кого ты там приложила?

КОКОРЕКИНА: Да кого она там только не...

РУБЦОВА: Да, кого я там только не...

КАРЛОВ: Ну а все-таки, все-таки, самое любимое твое?

РУБЦОВА: Ну, моих там было несколько долгожданных образов, даже я пародией это не называю, скорее это наблюдение, и так я выражала свою любовь этим артистам, Наташе Королевой...

КАРЛОВ: Кто бы мог подумать. Какая связь может быть?

РУБЦОВА: Да-да-да...

КАРЛОВ: "Желтые тюльпаны..."

РУБЦОВА: Нет-нет, там у нас был хороший номер про Сколково, мы там придумали, "Сколковская страна" песня. Такое актуальное очень.

КАРЛОВ: Я этот выпуск пропустил, кстати, да. Наташа Королева...

КОКОРЕКИНА: А еще кто?

РУБЦОВА: Анжелика Варум.

КАРЛОВ: А ее как?

РУБЦОВА: Прекрасно, ее с Леонидом Агутиным.

КАРЛОВ: А Леньку кто делал?

РУБЦОВА: Володя Кисаров, замечательный актер.

КАРЛОВ: А там чего придумали?

РУБЦОВА: Ну, посмотрите, так в двух словах не рассказать, нужно смотреть просто номер.

КАРЛОВ: Королева и Варум - вообще-то разница большая.

КОКОРЕКИНА: Ну а собственно первоисточники подражания, они как отреагировали?

КАРЛОВ: Как они выразили свою любовь к тебе?

КОКОРЕКИНА: И восхищение.

РУБЦОВА: Ну, мы лично не встречались, к сожалению.

КАРЛОВ: Слава богу...

РУБЦОВА: Да, и пока незнакомы. Но когда они приходили на программу и смотрели номер, ну, положительно отреагировали.

КОКОРЕКИНА: Ну, слава богу.

КАРЛОВ: Положительно. Смолчали, то есть?

РУБЦОВА: Нет, они что-то сказали хорошее...

КОКОРЕКИНА: А как отреагировала большая семья Валентины Рубцовой в Макеевке, когда Валя сказал: "В Москву, в Москву..."

РУБЦОВА: Ой, положительно тоже отреагировали.

КОКОРЕКИНА: Тоже положительно?

РУБЦОВА: Да-да-да. Но там была целая история. Потому что я приехала, я поступила в ГИТИС и как гражданка Украины должна была искать деньги. Приехала домой, а какие у нас там деньги... Там бешеные деньги - это было 2 тысячи долларов, для нас это вообще какая-то была сумма...

КОКОРЕКИНА: А на что нужно было 2 тысячи долларов?

РУБЦОВА: Оплатить год обучения в ГИТИСе как иностранной гражданке. Вот. И мы принялись искать эти деньги.

КАРЛОВ: Да лучше бы мужа принялись бы искать...

КОКОРЕКИНА: Валентина, надо было вступать в фиктивный брак.

КАРЛОВ: Что ты, ей-богу...

РУБЦОВА: Не такой я человек, наверное, просто. В общем, слава богу, мы нашли, нашелся человек, который помог, безвозмездно дал мне эту сумму.

КОКОРЕКИНА: Безвозмездно?

РУБЦОВА: Да, Петр Николаевич Дьяченко, он на тот момент был начальником УВД нашего города, вот так помог.

КАРЛОВ: А откуда у него такие деньги?

КОКОРЕКИНА: Дядя Петя-милиционер....

КАРЛОВ: Большое спасибо дяде Пете, кстати, да.

РУБЦОВА: Да, Петр Николаевич, большое вам спасибо. Буду всегда благодарна, потому что если бы не он, я бы… не знаю, поступила бы и вообще училась бы я когда-нибудь в Москве, и сложилась бы так моя судьба?

КАРЛОВ: У Петра Николаевича наверняка контрамарки на все твои спектакли, да?

РУБЦОВА: К сожалению, мы не виделись. Он переехал в другой город, он работает в другом городе, и надеюсь, мы обязательно встретимся здесь, в Москве.

КОКОРЕКИНА: И у него все хорошо?

РУБЦОВА: У него все хорошо, у него взрослые дети. Да, насколько я знаю, он работает в другом городе, по-моему, в Сумах, Сумы - такой украинский город, по-моему, он там работает, все хорошо.

КОКОРЕКИНА: Так, деньги искали. А вообще вот эта разлука, жизнь в чужом большом городе...

РУБЦОВА: Тяжело мне далась, тяжело, да. Потому что я не думала, что я домашняя, но оказалось, что я домашняя, потому что, несмотря на самостоятельность и вот эти все мои истории, мне не хватало очень родных, близких. Я плакала каждый день, я из общаги звонила маме каждый день, при том что у нас до сих пор не было домашнего телефона, мама ходила к соседке. Я, значит, звонила соседке, соседка поднималась на восьмой этаж, звала маму, мама спускалась, всё это время я висела на телефоне, там стояла очередь из студентов, которые хотели тоже позвонить к себе домой...

КОКОРЕКИНА: Ну и счета накручивались, конечно.

РУБЦОВА: Да. Ну что делать? Потом я, конечно, втянулась, потом уже, конечно, так обросла кожей, панцирек какой-то приобрела, вот. Потом стала реже и реже звонить, реже и реже, и также реже бывать дома. А так, конечно, я каждые каникулы приезжала домой.

КОКОРЕКИНА: Гостинцы из дома приходили в общагу?

РУБЦОВА: Конечно, конечно!

КОКОРЕКИНА: Что это было?

РУБЦОВА: Это была, значит, колбаса "Махан" конская...

КОКОРЕКИНА: "Махан"?

РУБЦОВА: "Махан", да, так называется конская колбаса, тогда я еще ела мясо.

КОКОРЕКИНА: Ну, сырокопченая, да?

РУБЦОВА: Получается, что да, наверное, я не помню. Эту палочку я съедала быстро. Даже икра приходила, вещи мне присылали, одежду мне присылали. Потому что денег не было абсолютно, я еще там не работала, не подрабатывала, только с третьего курса я начала работать. И да, вот приходили продукты, и всё необходимое, что мне нужно было, всё получала.

КАРЛОВ: Ну ладно, девчонки, всплакнули, да?

РУБЦОВА: Да.

КОКОРЕКИНА: Да-а-а...

КАРЛОВ: Давайте романтики.

РУБЦОВА: Давайте.

КАРЛОВ: Значит, вдруг в каком-то ночном клубе ты увидела его. Диджей стоял за пультом...

РУБЦОВА: Это всё неправда, слушайте!

КАРЛОВ: А как это было?

РУБЦОВА: Во-первых, мой муж не диджей, кто-то пустил эту утку в Интернете.

КАРЛОВ: Послушайте, в Интернете написано "диджей", значит, пусть учится.

РУБЦОВА: Вообще в Интернете много чего написано, но неправда, он не диджей.

КАРЛОВ: Но его зовут Артур?

РУБЦОВА: Да, его зовут Артур.

КАРЛОВ: И он Мартиросян?

РУБЦОВА: Да, он Мартиросян.

КАРЛОВ: Гарику не родственник?

РУБЦОВА: Нет. Но мы друзья близкие, Гарик сыграл тоже в моей судьбе большую роль. Вот.

КОКОРЕКИНА: О чем Артур до сих пор не знал.

РУБЦОВА: Нет, знал, почему? Как раз это случилось и с Артуром, и с Гариком, это одновременно на одном мероприятии случилось.

КАРЛОВ: Два Мартиросяна на одном мероприятии - это бомба.

РУБЦОВА: Да, за одним столом.

КОКОРЕКИНА: Это была встреча армянской диаспоры Москвы?

РУБЦОВА: Нет, это был день рождения Сати Казановой в Москве. Вот, там мы и встретились. То есть я познакомилась с Артуром в кинотеатре 12 декабря 2001 года на фильме "Из ада" с Джонни Деппом, вот там мы познакомились.

КАРЛОВ: А как это знакомятся в кинотеатре, мне интересно?

РУБЦОВА: Ну, вы знаете, какой-то был странный период в моей жизни абсолютно, и всё как-то казалось с ног на голову перевернуто, и уже группа у нас как-то особо не существовала, в общем, работы нет.

КОКОРЕКИНА: Группа "Девочки"?

РУБЦОВА: Да. Работы нет особой. В общем, я решила заняться спортом активно, по две тренировки в день, чтобы голова меня вообще не отвлекала. И позвонил как-то наш пиар-директор: премьера, приезжайте. И я вот так с сумкой спортивной, в пуховике, без макияжа, без ничего, приехала в кинотеатр "Прага". И мне в принципе было все равно, я просто хотела посмотреть кино. Что там, как папарацци, я как бы на это никогда не реагировала. Ну, что сказать? А Андрей Рыжий...

КАРЛОВ: На какому ряду сидела?

РУБЦОВА: Сейчас не помню, я не помню этот ряд. Потому что познакомил нас Андрей Рыжий из "Иванушек", поскольку мы все вместе там в одном продюсерском центре существовали, и он говорит: вот это мой друг из Сочи. А они же сочинские оба, друг друга знают там с детства. И вот: мой друг Артур... Я говорю: "Ну, хорошо, Артур..." Ну, как-то разговорились, я не придала этому значения. Потом, значит, зашли в кинотеатр, премьера, аншлаг. Раздается звонок…

КАРЛОВ: На мобильник.

РУБЦОВА: На такую мобилу, знаете, такие огромные мобилы тогда еще были.

КОКОРЕКИНА: Помним-помним...

РУБЦОВА: В 2001-м году, вот такая мобила...

КАРЛОВ: Это у тебя, да?

РУБЦОВА: Да, вот такая у меня была мобила. Вот такая огромная. И: "Это Артур". Какой Артур? Я уже и забыла, у меня вылетело... "Ну, мы только что познакомились". - "А, да, здравствуйте". - "У вас нет свободного места?" Ребята, вы не поверите, единственное свободное место рядом со мной было, рядом со мной, да!

КАРЛОВ: Судьба, судьба!

КОКОРЕКИНА: А вы знаете, кто его предусмотрел, да?

РУБЦОВА: Ну конечно, я тогда еще не понимала...

КАРЛОВ: Андрюша Рыжий из "Иванушек".

КОКОРЕКИНА: Старый сводник...

РУБЦОВА: Да, в общем, единственное свободное место... И всё. Потом мы, значит, разъехались, потом позвонила на домашний, мы до утра проговорили, пока у обоих там телефоны не сели. В общем, так вот закрутилось.

КАРЛОВ: Слушай, а чем он тебя?.. Что там, глаза красивые?

КОКОРЕКИНА: Ухаживал хорошо?

КАРЛОВ: Что так привлекло в нем? Общие темы?

РУБЦОВА: Вот я не понимаю, как объяснить, вообще, мне кажется, такие вещи нельзя объяснить одним словом, это вот так - гоп, и всё, и всё сразу тебе!

КОКОРЕКИНА: Но это ощущение, оно пришло сразу, еще в ту первую ночь, когда вы так долго разговаривали по телефону?

РУБЦОВА: Да, постепенно стало приходить, может быть, не сразу, но постепенно.

КОКОРЕКИНА: Ну, где-то к шести часам утра...

РУБЦОВА: Я поняла, что я успокоилась. Я поняла, что я становлюсь спокойной с ним, я становлюсь собой. Я успокоилась, я задумалась, я стала по-другому смотреть на какие-то вещи обычные, банальные. Всё-всё-всё... И я поняла, что Валя-то возвращается с ним. И мне не надо ничего доказывать, и мне не надо что-то из себя представлять, строить, выдумывать.

КОКОРЕКИНА: А кто кому первый сказал "Слава богу, ты пришел"?

РУБЦОВА: Наверное, он. Потом через полгода мы увиделись, потому что он уехал, и через полгода мы встретились, на гастроли мы поехали в Сочи с группой. Мы заходим в гостиницу "Жемчужина", и он играет в бильярд с Игорем Матвиенко. Он играет блестяще на бильярде. И я, значит, всё, я поняла, что я потерялась, там я уже поняла, что всё, я окончательно...

КАРЛОВ: Валька втюрилась...

РУБЦОВА: Да!

КАРЛОВ: Ой, ой, господи... А он, а он, а он?

РУБЦОВА: А он уже тогда, оказывается, до того, как мы встретились, он передавал приветы. Потом всё это у меня всплывало, как Андрей передает приветы от Артура какого-то, с которым я еще не знакома. Он тогда еще увидел меня, гораздо раньше, чем мы познакомились. В общем, вот такая история.

КАРЛОВ: Как предложение-то делал?

РУБЦОВА: Ну, не было вот этих всяких там вещей...

КОКОРЕКИНА: Саша, этой истории уже 12 лет, ты понимаешь? Валя уже пережила первый восторг от этих долгожданных слов.

КАРЛОВ: Нет, ну подожди, а как? На коне на белом, бриллиантовое кольцо...

РУБЦОВА: Нет, единственное ощущение, которое я помню, когда в Сочи тогда, мне было 25 лет, первый раз у меня пришла такая мысль, и я поняла окончательно и бесповоротно, что я хочу ребенка только от этого человека. До этого мысли о детях, хотя я выросла в многодетной семье... Ну, как-то так, всё карьера...

КАРЛОВ: Слышала эту поговорку? "Иногда смотришь на мужчину, и хочется рожать борщ и варить детей". То есть полная прострация такая, да?

РУБЦОВА: Ну, детей захотелось очень. Я поняла, что он будет самым лучшим отцом наших детей.

КАРЛОВ: Слушай, вот счастливая какая!

КОКОРЕКИНА: Но вы ему этого не сказали?

РУБЦОВА: Нет, это я об этом подумала.

КОКОРЕКИНА: Утаили.

РУБЦОВА: Но как-то все равно женщина, она старается сберечь всякие мысли, не озвучивать, и я не озвучила это.

КОКОРЕКИНА: Правильно, правильно, да, эту энергию надо в себе держать.

РУБЦОВА: Я это в себе оставила, да.

КАРЛОВ: Ну, он понял это по глазам, по взмаху ресниц...

КОКОРЕКИНА: Он это понял по двум полоскам, которые ему Валя показала потом...

РУБЦОВА: Ой, это было, конечно... Я думала, что я оторвалась от земли, когда я это увидела... Я их сохранила, кстати.

КОКОРЕКИНА: Вот этот тест-тельняшка, да, женщины его хранят.

КАРЛОВ: В рамочку, друзья, и на стенку. Кстати, к чему эти две полоски привели, вы тоже узнаете, дорогие друзья. Валентина Рубцова у нас в гостях - российская актриса театра и кино, певица. И вот Артур Мартиросян... Слушай, ты сейчас не Мартиросян, нет?

РУБЦОВА: Я - нет, дочка - да.

КАРЛОВ: А дочка Мартиросян. Как ее зовут?

РУБЦОВА: Софья.

КАРЛОВ: Софья Мартиросян.

КОКОРЕКИНА: А кто имя выбирал?

РУБЦОВА: Мы вместе писали список, он до сих пор у нас хранится, там много было.

КОКОРЕКИНА: Так, а какие имена в приоритетах изначально было у Вали?

РУБЦОВА: Мы как-то вместе, вот честно, у нас не было так, что...

КОКОРЕКИНА: А, просто выписали всё, что пришло в голову, да?

РУБЦОВА: Мы выписали то, что нам нравилось, и потом решали уже. Уже Сонечка родилась, а мы всё еще не могли определиться, уже пора там документы...

КОКОРЕКИНА: И как же вы ее называли?

РУБЦОВА: Ну, любимая наша девочка... как?

КОКОРЕКИНА: Солнышко.

РУБЦОВА: Солнышком, в общем, да.

КОКОРЕКИНА: Понятно, какое-то время она пребывала в статусе Солнышка, потом у нее появилось имя.

РУБЦОВА: Да-да-да.

КОКОРЕКИНА: Хорошо. А как Артур отреагировал на известие про те самые две полоски?

РУБЦОВА: Это было что-то потрясающее! Во-первых, мы превратились в каких-то сумасшедших людей, и у нас какой-то странный взгляд появился, глаза забегали... Потому что это было настолько долгожданное событие, мы так долго этого ждали, что мы боялись спугнуть свое счастье, и мы как-то сдерживали эмоции. Но бурлило всё, и было видно, что сейчас вот если взорвется, вот эти две бомбы счастья...

КОКОРЕКИНА: Валя, это видно даже сейчас. Дочке почти два года, но вас по-прежнему трясет.

РУБЦОВА: Да, да.

КОКОРЕКИНА: Так. А он стал очень бережным?

РУБЦОВА: Он и до этого был бережным, но тут, конечно...

КОКОРЕКИНА: А тут вас просто перестал из дома выпускать...

РУБЦОВА: Нет, я предмет тяжелее чашки с чаем не поднимала вообще. Потому что, как только я что-то хотела там взять, он: "Куколка моя, зачем тебе это надо? Нет, ничего не трогай, ничего..." Он так меня оберегал!

КАРЛОВ: Он тебя куколкой зовет?

РУБЦОВА: Да.

КАРЛОВ: А ты его как?

РУБЦОВА: Любимый.

КОКОРЕКИНА: Кукловод...

КАРЛОВ: Так, значит, Софья Артуровна и Валентина Павловна. В его семье теперь две женщины.

РУБЦОВА: Да.

КАРЛОВ: Но не ревнуешь? Ведь он, наверное, с ума сходит по дочке, на тебя уже внимания не обращает?

РУБЦОВА: Обращает, всё нормально.

КАРЛОВ: Нормально всё, да?

РУБЦОВА: Мне кажется, это я как-то так растворилась в дочери, мне нужно так немножечко...

КОКОРЕКИНА: Иногда про Артура вспоминать.

РУБЦОВА: Да.

КОКОРЕКИНА: А он в мягкой форме напоминает о себе? Валечка, есть же кроме Софочки еще и я, твой Артурчик верный?

РУБЦОВА: Нет, мы помним друг о друге, всё нормально.

КАРЛОВ: Хорошо, вот это молодцы. А теща? Как теща-то?

КОКОРЕКИНА: Теща - это у мужчины. А у женщины?

РУБЦОВА: Свекровь. Свекровь, всё замечательно.

КАРЛОВ: Свекровь. Ну, к нему-то теща приезжает...

РУБЦОВА: Да, приезжает моя мама помогать, родители мои приезжают.

КАРЛОВ: Ну вот!

РУБЦОВА: Да. И мама Артура приезжала тоже нам помогать. Потому что я вышла работать, Сонечке было полгода, и я в такой жесткий график сразу вошла, продолжая кормить грудью. И сейчас, кстати, я тоже продолжаю кормить.

КОКОРЕКИНА: Что? Ей же почти два года.

РУБЦОВА: Да, да.

КОКОРЕКИНА: А вы до армии решили ее, да?

РУБЦОВА: Ну, я решила, да...

КОКОРЕКИНА: Ну и правильно, Валя.

КАРЛОВ: Девочки в армии не служат, по-моему, пока...

КОКОРЕКИНА: Кто-то из Рубцовых должен попасть в Книгу рекордов Гиннесса. Почему бы не Валя?

КАРЛОВ: Давай не так, давай как-нибудь по-другому. Так.

РУБЦОВА: В общем, жесткий график, и вот приехали мои родственники.

КОКОРЕКИНА: То есть няней не было, да?

РУБЦОВА: Нет, вообще нет, до сих пор нет.

КОКОРЕКИНА: И это принципиальная позиция?

РУБЦОВА: Да.

КАРЛОВ: Ты их боишься, что ли?

РУБЦОВА: Да, да. Ну, как боюсь? Я не готова пока чужому человеку доверить.

КОКОРЕКИНА: А детсад?

РУБЦОВА: Детсад - мы сейчас думаем об этом.

КОКОРЕКИНА: А там чужие люди.

РУБЦОВА: Там чужие, да. Но она станет повзрослее, сейчас она очень привязана ко мне, она привязана ко мне очень серьезно, да. Вот я сейчас выехала на часок, там сейчас ребенок пока спит...

КАРЛОВ: Чем увлекается девушка Софья?

РУБЦОВА: Ой, Сонечка любит очень читать книжки с мамой и с папой. Очень любит играть на пианино детском, прямо вот играет там, что-то играет... Ну, в общем, всё любит, она барабанить любит, активная очень девочка, поет...

КОКОРЕКИНА: Валя, а она в маму пошла? Она как к горшку относится?

РУБЦОВА: Отрицательно.

КОКОРЕКИНА: Я просто свою дочь примерно в возраст вашей Сонечки застала за занятием: она пыталась горшок спустить в унитаз, потому что мы ее приучали, а ей это категорически не нравилось.

РУБЦОВА: Нет, не нравится.

КОКОРЕКИНА: А другой раз пыталась, значит, затолкать его в ящик с бельем, тоже как вариант, куда-то припрятать его, одним словом.

РУБЦОВА: Ну, у нас пока он служит для того, чтобы, например, просто в него встать, что-то положить...

КАРЛОВ: Я не понимаю, куда катится этот мир? Дети сейчас какие-то странные, им не нравятся горшки... А горшки ведь сейчас разноцветные... Детишечки, вы своей попой в холодную посудину хоть раз в жизни садились? Когда мороз по детской коже, понимаете, проходит... В эмалированный вот этот. Вы не слышали никогда грохот крышки этого эмалированного горшка?

РУБЦОВА: Зачем? Не надо им этого...

КОКОРЕКИНА: Изъеденного ржавчиной, кстати, местами.

КАРЛОВ: Изъеденного местами ржавчиной.

РУБЦОВА: Ой, кошмар!

КАРЛОВ: Распустились совсем! Пороть надо!

РУБЦОВА: Да нет, пусть делают, что хотят.

КАРЛОВ: Значит, Артур не диджей?

РУБЦОВА: Нет.

КАРЛОВ: А кто?

РУБЦОВА: Бизнесмен.

КАРЛОВ: Друзья мои, у Валентины Павловны Рубцовой (я сейчас обращаюсь лично к Википедии, поправьте), значит, муж Артур Мартиросян, бизнесмен. Ни фига никакой не диджей, что ж вы унижаете человека...

КОКОРЕКИНА: А во всем остальном - всё правда.

РУБЦОВА: Да.

КОКОРЕКИНА: Валентина Рубцова - актриса. И дочь действительно зовут Софья.

РУБЦОВА: Да.

КАРЛОВ: Долгих лет, счастливой, любовью проникнутой творческой жизни вам и вашей семье. Вашему мужу успехов в бизнесе. Софочка пусть радует, растет на радость всем! Спасибо большое!

РУБЦОВА: Спасибо вам большое, спасибо.

КОКОРЕКИНА: Удачи, Валя! От души.

РУБЦОВА: Спасибо, было очень приятно, спасибо.

КОКОРЕКИНА: Спасибо.