Профитроли Андрей Бильжо

СТАХОВСКИЙ:  Добрый вечер, друзья. Вера Кузьмина и Евгений Стаховский. Второй час шоу "Профитроли" по вторникам, как обычно, представляет ничто иное как "Школьную анкету", куда к нам приходят люди, в общем и целом в представлении не нуждающиеся.  Но иногда мы, конечно, просим у них некоторые исходные данные,  и, может быть, внесение некоторых поправок, оно тоже присутствует. Сегодня в "Школьной анкете" - Андрей Бильжо. Добрый вечер.

КУЗЬМИНА: Здравствуйте.

БИЛЬЖО: Здравствуйте.

СТАХОВСКИЙ: Значит, Андрей Георгиевич Бильжо. День рождения - 26 июня 1953 года, место рождения - город-герой Москва. А вот по поводу внесения поправок, с этого, кстати, и начнем, наверное. Потому что мне кажется, что полстраны привыкли к тому, что вы же "правдоруб" и "мозговед".

БИЛЬЖО: Не-е, я - "мозговед". "Правдоруб" - это Игорь Иртеньев, я только - "мозговед".

СТАХОВСКИЙ: Да? А, он был "правдоруб"?

БИЛЬЖО: Так как я по первой специальности психиатр и кандидат наук, и так далее, я – "мозговед".

СТАХОВСКИЙ: "Мозговед" все-таки. Точно, "правдоруб" был Иртеньев. Видите, уже все начинает что-то путаться в голове.

БИЛЬЖО: Да, поэтому нужно вносить поправки, да.

СТАХОВСКИЙ: Поэтому хорошо, что мы вас позвали, чтобы не забывать основное.

БИЛЬЖО: Да, время летит, да.

СТАХОВСКИЙ: Но в последнее время ведь, и абсолютно точно, вы же не работаете как врач сейчас?

БИЛЬЖО: Нет, как врач не работаю, да.

СТАХОВСКИЙ: И мыслите себя, видимо, все-таки как художник в первую очередь? Или как ресторатор?

КУЗЬМИНА: Или как писатель?

СТАХОВСКИЙ: Или как писатель? Вы кто?

БИЛЬЖО: Ну, по-разному. Когда меня представляют, говорят: художник, писатель...

КУЗЬМИНА: Основатель.

БИЛЬЖО: Да, основатель, ресторатор и так далее. Потом я все это перечеркиваю и говорю, что я ни тот, ни другой, ни третий, ни пятый, ни десятый, а просто я Андрей Бильжо - человек, который влезает... который каждой бочке затычка и который влезает в разные сферы творческой человеческой деятельности, и ему там нравится заниматься. Потому что на самом деле я... ну, 15 лет я проработал на телевидении и вел разные программы почти на шести каналах, был радиоведущим, и только прямые эфиры у меня были на радио "Культура". Потом, когда я понял, что меня уже не слушает полстраны, просто потому, что отсекались эфиры, и меня попросили заранее докладывать, о чем я буду говорить, я как-то потихонечку оттуда ушел. Вот. Поэтому я просто занимаюсь разными вещами, ну сделал 100 мультфильмов, получил какие-то премии там и прочее. Ну, просто Андрей Бильжо, в широком смысле наблюдательный человек.

СТАХОВСКИЙ: Ну вот, кстати, по поводу наблюдательности человеческой. Потому что я давно держу у себя в голове этот вопрос. Мне кажется, Андрей Бильжо - первый так или иначе врач-психиатр, который у нас в эфире. Криминалисты были, психологи были, но так, чтобы прямо - ух, серьезно, не было. Отсюда у меня совершенно простой элементарный вопрос, который вам наверняка задавали, может быть, не один десяток уже раз, но я позволю себе повториться.

БИЛЬЖО: Давайте.

СТАХОВСКИЙ: Потому что он меня тревожит в какой-то мере и степени.

БИЛЬЖО: Так, это уже неплохой заход.

СТАХОВСКИЙ: Да. Потому что я, когда общаюсь с теми или иными людьми, особенно когда впервые, например, встречаешься с человеком и знакомишься с человеком, я не знаю, в силу какой-то профессиональной уже, может быть, привычки я всегда обращаю внимание на то, как человек говорит.

БИЛЬЖО: Да.

СТАХОВСКИЙ: У вас тоже работает какой-то сканер профессиональный врачебный в этом смысле? То есть вы смотрите на человека, и какой-то такой легкий диагноз сразу в голове? Или это заблуждение?

БИЛЬЖО: Нет, это было бы невозможно жить просто. Ну, представьте себе, что если бы врач-стоматолог, беседуя со своими друзьями за столом и выпивая, заглядывал им в рот и смотрел, какие у них зубы.

СТАХОВСКИЙ: А почему нет? Разве так не делают?

БИЛЬЖО: Или, целуя свою девушку, он бы язычком отмечал бы, что у нее там правый резец чуть короче, чем левый резец, или клык там... у человека есть резцы, клыки и коренные зубы, как известно, и так далее. Нет, это невозможно. Ты становишься врачом тогда, когда ты хочешь стать врачом, или тот, с кем ты общаешься, хочет, чтобы ты был врач.

СТАХОВСКИЙ: Видеть в тебе врача, да?

БИЛЬЖО: Да. То есть нуждается в твоей помощи, или ты хочешь, и включается такое некое реле. Но то, что вы говорите о голосе, о прическе, о форме одежды, о том, как человек пожимает тебе руку, вспотели ладошки или не вспотели ладошки, и так далее, и тому подобное, все это имеет, конечно, значение большое для так называемого психического статуса человека. Когда ты сидишь в кабинете и к тебе заходит пациент, ты это все считываешь моментально, моментально, сканируешь сразу, не по чуть-чуть, а как бы моментально у тебя складывается этот портрет. Но если ты этого не хочешь и ты не работаешь врачом в компании своих друзей или находясь в мастерской в дребодан сумасшедших художников, ну тогда ты не сможешь просто с ними общаться и дружить. Поэтому ты просто человек, и всё.

КУЗЬМИНА: Мне кажется, у нашего слушателя, который видеотрансляцию сейчас смотрит, тоже возникает некоторый когнитивный резонанс.

БИЛЬЖО: А нас смотрят?

КУЗЬМИНА: Конечно. Потому что Женя сидит в футболке с коротким рукавом, и вокруг него явное лето. А наш гость сидит в шарфе, в куртке в теплой, в наушниках, чтобы не мерзли уши...

БИЛЬЖО: Это не куртка, это пиджачок. И в наушниках, да. Ну, к наушникам я привык, меня научили еще на радио, что одно ухо должно быть чуть-чуть так вот открыто, мне так нравится, поэтому еще они такие передвинутые. Ну да, ну что, все со странностями, безусловно.

КУЗЬМИНА: А ваше медицинское образование влияло по мере жизни Петровича - вашего персонажа главного, на его жизнь каким-то образом? Или...

БИЛЬЖО: Нет, это разное. Это все веточки одного и того же дерева, которое называется наблюдательность. Я часто говорю, что есть люди с абсолютным слухом, и неважно, музыканты они или нет, но мы знаем, что есть люди, которых бог наградил абсолютным слухом. Да, они повторяют любую мелодию, блестяще свистят и так далее, и так далее, и даже если они не музыканты.

СТАХОВСКИЙ: Он просто есть, и всё, да.

БИЛЬЖО: А есть люди, которые видят гораздо больше, чем среднестатистический человек. Как говорят, человек может смотреть, но ничего не видеть, а может смотреть и видеть гораздо больше, чем все остальные. Ну, вот меня... так от природы я умею видеть больше, чем кто-то.

КУЗЬМИНА: Мне почему-то кажется, что у вас наверняка есть коллекции чего-нибудь, вы наверняка что-нибудь собираете, кроме фотоаппаратов, о которых - во всех интервью, и об этой своей страсти вы рассказываете?

БИЛЬЖО: Нет, про фотоаппараты это там загнули. А откуда вы это знаете? Не глядя в интернет вы это сказали.

КУЗЬМИНА: Про фотоаппараты?

БИЛЬЖО: Нет, про то, что я коллекционирую.

КУЗЬМИНА: Нет, почему-то мне показалось, что вы человек, который...

СТАХОВСКИЙ: Вы похожи на человека, который коллекционирует что-то, да.

БИЛЬЖО: Ну, если вы залезете в Интернет на самом деле и то что называется "прогуглите", вы, конечно...

КУЗЬМИНА: Что вы любите всякие вещи, вот как-то так было сказано?

БИЛЬЖО: Ну, естественно, про это написано-переписано, снято-переснято и даны сотни интервью. Ну, собственно говоря, клуб "Петрович" - это клуб, который состоит на 90 процентов из моей коллекции старых вещей. И тогда, когда он создавался, слово "ностальгия" еще не было таким затертым и застиранным, как сегодня. Тогда все смотрели в будущее и ко всем словам приставляли приставку "евро". Это были европоддоны, евростаканы, евроремонт и так далее, и так далее. Я собирал давно старые вещи и испытываю к ним некий трепет, это вовсе не антиквариат, а именно то, что называется старье. "Старье берем" - кричали старьевщики, которые ходили по улицам, знаете, это была такая фраза, и это как бы одно слово, не состоящее из двух "старьеберем, старьеберем, старьеберем...", и так далее.  Вот. Да, я люблю старые идиотские вещи, и это моя страсть. Чем больше в вещи идиотизма, ну вот кича или идиотизма, как я говорю, тем она мне приятнее. Не считая вещей, которые просто семейные, семейные вещи, семейные так называемые реликвии я просто не могу выбросить, я их привожу в порядок, реставрирую и так далее.

КУЗЬМИНА: А вот кроме семейных реликвий, какие-то ваши конкретные вещи из детства у вас остались, в которые вы в детстве, я не знаю, душу вкладывали, которые вам, может быть, были подарены?

СТАХОВСКИЙ: Которые, может быть, теперь тоже стали реликвией?

БИЛЬЖО: Ну, например, на моей выставке четырехэтажной, которая была относительно недавно в Ермолаевском, там сидел, на венском стуле сидел плюшевый мишка, который практически мой ровесник. У него просто одежда поменялась, потому что ту он уже проносил, и ухо одно заменено на другое, потому что мои школьные друзья, которые приходили, они брали его за ухо и использовали как боксерскую грушу, поэтому ухо отрывалось, потом пришивалось, отрывалось-пришивалось, но потом его заменили просто на другое, замшевое, поэтому у него разные уши. Он такой как бы жертва Майка Тайсона, но с другим ухом.

КУЗЬМИНА: Ну, он счастливый обладатель... хотела сказать отца-пластического хирурга.

БИЛЬЖО: Да, у него, кстати, и история про этого мишку вошла даже в сборник, что-то там связанный с ЕГЭ, вот мой текст, и мне рассказывали, что дети плачут, когда пишут это изложение. Этот мишка прожил большую судьбу на самом деле, и подарила мне его бабушка, которая вернулась из Акмолинского лагеря жен изменников родины, и после ссылки в Тюмени. Вот. А потом его отвезли на дачу, сослали. А потом повезли как раз делать это ухо, а в это время дача сгорела, и на даче сгорело всё, а мишка остался цел. И потом я уже его никуда не возил, и вот он живет у меня в мастерской.

СТАХОВСКИЙ: То есть он настоящий артефакт?

БИЛЬЖО: Ну, он такой, да, абсолютно...

СТАХОВСКИЙ: Его можно назвать талисманом? Или есть в жизни что-то другое?

БИЛЬЖО: Я далек от этих вещей. Ну, представьте себе, психиатр и талисман.

СТАХОВСКИЙ: Ну, мало ли - как только жизнь не раскорячит...

БИЛЬЖО: Нет, я вовсе не суеверен.

КУЗЬМИНА: А психиатр может верить в приметы, в гороскопы, в бабок-гадалок?

БИЛЬЖО: Психиатр может всё! Как и любой другой человек, верить во все что угодно, но он про это не должен говорить.

СТАХОВСКИЙ: На всякий случай?

БИЛЬЖО: Так же, как незаметно он с себя должен  сбрасывать чертиков и крокодильчиков, чтобы это никто не увидел. Вот. Нет, мишка - это мишка, это как бы часть моей судьбы.

КУЗЬМИНА: Вы коснулись... три прекрасные буквы ЕГЭ. Про ЕГЭ, может быть, мы впервые услышали, а вот то, что вы иллюстрировали учебник русского языка для старшеклассников и абитуриентов... Расскажите нам, пожалуйста. У вас есть экземпляр?

БИЛЬЖО: Это учебник для старшеклассников. Да, конечно, у меня есть. Это учебник, которая написала Людмила Великова, он выдержал уже второе издание. Я его проиллюстрировал, не просто проиллюстрировал, там 40 портретов писателей и почти 100 картинок еще. Вот. И школьники меня наградили дипломом таким, школьники, которые уже стали студентами Московского университета, разных факультетов, они собрались и вручили мне диплом, и сообщили, что они полюбили русский язык благодаря моим картинкам, что мне очень приятно. Но я еще иллюстрировал "Азбуку", и в замечательной школе Сергея Казарновского на первом этаже висят картинки из этой "Азбуки", а на последнем висят картинки, вот 40 портретов этих писателей, которые я подарил этой школе. Это уникальная школа, и мне это очень приятно. Поэтому от "Азбуки" до учебника русского языка, до старшеклассников, это правда. При этом я не очень грамотный.

СТАХОВСКИЙ: Как это? В смысле? Как любой врач, это же вот так надо писать?

БИЛЬЖО: Ну, делаю ошибки, обожаю русский язык, влезаю в словари, которых у меня много. Но есть люди от природы грамотные, а я вот наблюдательный.

КУЗЬМИНА: У меня есть свои плюсы?

СТАХОВСКИЙ: Да, и с хорошей памятью. Мне хочется вернуться, сделать шаг назад и чуть-чуть вернуться в детство.

БИЛЬЖО: Давайте.

СТАХОВСКИЙ: Кем хотелось быть маленькому Андрюшке?

БИЛЬЖО: Вы знаете, ничего как бы удивительного я вам не скажу. Я жил в коммунальной квартире на улице Домниковской, это была большая коммунальная квартира, огромная, если не сказать больше. Коридор, и из него комнаты направо-налево. Здание осталось.

СТАХОВСКИЙ: А ведь сейчас там кто-то живет?

БИЛЬЖО: Там никто не живет. Здание осталось, а улицу всю снесли. В той части, где жили мы, потом какое-то время был Якутский университет. Когда снимали программу про меня, канал "НТВ", вот мы туда приехали, и там оказался Якутский университет. В комнате, куда принесли меня маленького из роддома, оказался туалет, потому что там проходил стояк. Это бывшая католическая гимназия до революции. И вот в этом доме мы жили. Когда я мыл руки на общей кухне, стоя на маленькой лавочке такой, одна из хозяек сказала: "Андрюша тщательно моет руки, он, наверное, будет врачом". И собственно вот это и произошло. А параллельно с детства я все время рисовал, поэтому у меня был такой момент, когда я захотел быть архитектором, после 8 класса поступил в архитектурную школу около кинотеатра "Форум", побеждал на всех олимпиадах. А потом спустя 10 дней вернулся в свою родную школу, потому что скучал по своим друзьям и подругам, вот. И я вернулся в родную школу. Вот собственно и всё.

СТАХОВСКИЙ: Вот такая история.

КУЗЬМИНА: Да. Слушайте, огромное количество вопросов, потому что и наши слушатели присоединяются вовсю, опять же те, кто смотрит видеотрансляцию.

БИЛЬЖО: Давайте.

КУЗЬМИНА: "Сложно ли ухаживать за усами?" Вот такие даже вопросы, хотя, в общем, они очень личные, на мой взгляд.

БИЛЬЖО: Нет, за усами ухаживать не сложно, их нужно периодически постригать. Так как мне больше постригать нечего, голову я брею, поэтому усам я могу уделить немножко внимания. Но моя подруга привезла мне из Азербайджана, художница, привезла мне,  я даже не знал, что такое существует, такие накладки на усы. Это вот на ночь накладываются такие вот...

СТАХОВСКИЙ: Чтобы не топорщились?

БИЛЬЖО: Вот такие, ну повторяющие как бы форму усов, с завязочками сзади, вышитые золотом, такие штучки, они у меня лежат на книжной полке среди забавных экспонатов, но вот такие вещи были. Вот я думаю, что Эркюль Пуаро на ночь...

СТАХОВСКИЙ: Что-то подобное, конечно, да, творил.

БИЛЬЖО: Что-то такое подобное делал. Я этого не делаю.

СТАХОВСКИЙ: Ну, понятно. У вас есть любимые мультипликационные герои?

БИЛЬЖО: Ну, из последних, я такой большой знаток мультфильмов стал, потому что я стал ходить со своим внуком и смотреть мультфильмы, ну, конечно, это мой любимый фильм "Рататуй", где крыса работает поваром. И удивительный ход, и потрясающее кино, которое я очень люблю.

СТАХОВСКИЙ: Да, добро, добро же?

КУЗЬМИНА: Да, побеждает зло, ты хотел сказать? Есть какие-то профессии,  которых вы... с восхищением можете смотреть на людей, которые ими обладают?

БИЛЬЖО: Любой профессионал вызывает у меня чувство восторга, любой! И ты это чувствуешь сразу.

СТАХОВСКИЙ: То есть каждый труд у нас в почете, да?

БИЛЬЖО: Говорит он или работает руками, понимаете? И вот когда ты смотришь за руками повара, ты понимаешь, вот когда он нарубает огурец или лук, или там что-то еще, это потрясающее удовольствие. Мой друг - художник Сережа Цигаль, например, который здорово готовит, вот я наслаждаюсь, когда вижу, как работают его руки. Ну, про это можно говорить про любого - про электрика, про кого угодно. Профессионала ты чувствуешь просто вот чутьем, носом, кожей и прочее.

СТАХОВСКИЙ: То есть это человек, которому можно доверять сразу, да?

БИЛЬЖО: Да, конечно. Ну как? Профессионал хирург, профессионал врач. Вот по тому, как врач надевает халат, как он застегивает пуговицы, ты уже чувствуешь - профессионал или нет. Как движется хирург, по тому, как он идет к операционному столу, как начинает беседу психиатр, как пожимает руку. Старые психиатры подавали руку своему пациенту, сегодня этого не делает почти никто, потому что по рукопожатию уже мог многое сказать старый психиатр, сделать какие-то выводы: крепкое, не крепкое, такое-сякое... ну и так далее, и тому подобное, можно на эту тему долго распространяться. Профессионал, их становится все меньше и меньше, поэтому это такие раритеты вообще, профессионал вызывает у меня чувство восторга, чем бы он ни занимался.

СТАХОВСКИЙ: Вы думаете, уходят какие-то, я не знаю, не могу сказать, поколения людей, но человек в целом мельчает, получается, если вы говорите о том, что вот они были...

БИЛЬЖО: Он не мельчает, он размазывается. Он размазывается просто потому, что гигантское количество информации, гигантское количество потоков этой информации.

СТАХОВСКИЙ: Нет времени сосредоточиться на чем-то одном?

БИЛЬЖО: Да, нет времени сосредоточиться на чем-то одном. Поэтому профессионалы все больше и больше вызывают восторг. Понимаете, часовщик, вы сейчас не встретите часовщика, у которого вот... который надевает вот эту вот лупу на глаз и который работает тонкими отвертками, и так далее, и так далее. Профессионал.

СТАХОВСКИЙ: Андрей Бильжо сегодня в "Школьной анкете". Андрей, скажите, пожалуйста, а вы любите узнавать секреты других людей?

БИЛЬЖО: Ну, как-то я задумался... Смотря каких, смотря каких людей.

СТАХОВСКИЙ: Смотря какие секреты?

БИЛЬЖО: Смотря какие секреты, да.

СТАХОВСКИЙ: А что вас смущает в этом процессе узнавания секретов?

БИЛЬЖО: Ну, понимаете, если человек тебе близок, то я не хотел бы знать про него все секреты, если он не хочет, чтобы я про них знал. То есть если он мне рассказал, то значит, он то, что мне рассказал, а влезать я дальше не хочу.

СТАХОВСКИЙ: То есть, есть какие-то вот эти шлагбаумы, границы?

БИЛЬЖО: Да, не хочу я. Потому что я не хочу узнать тот секрет, который вдруг помешает мне...

СТАХОВСКИЙ: Нарушит ваш покой?

БИЛЬЖО: Да, нарушит мой покой и нарушит мои взаимоотношения с этим человеком.

СТАХОВСКИЙ: А вас сложно удивить?

БИЛЬЖО: Нет, не сложно. Я пока еще не устал, не разучился удивляться и не устал удивляться.

СТАХОВСКИЙ: Что-нибудь, что вас удивило, последнее?

БИЛЬЖО: Ну, вы знаете, я очень много езжу. Я сегодня написал там в блог свой пост на одном сайте одного радио... ну, чтобы соблюдать все правила...

СТАХОВСКИЙ: Вы сейчас так говорите, и я начинаю понимать, кто напишет тексты для некоторых телепередач про теорию заговора...

БИЛЬЖО: Этические правила, да. И там один комментатор написал, значит, иногда я читаю так выборочно, чтобы тоже не очень расстраиваться, и один комментатор написал: "Пускай Бильжо выедет за московскую кольцевую дорогу, и тогда он увидит мир". Я здесь должен сказать этому человеку и всем остальным, что вот скоро выходит в издательстве "МИФ" (Манн, Иванов, Фербер) выходят сразу две мои книжки, и одна из них называется "Заметки авиапассажира". Вторая - истории про еду, это второе, дополненное издание.

СТАХОВСКИЙ: Это дневники, эссеистика такая, да?

БИЛЬЖО: Там, да, эссеистика, но это не заметки. У меня была "Заметки пассажира", это заметки авиапассажира, там все перемешано, это не путевые заметки, там много историй.

КУЗЬМИНА: Но это издательство не публикует абы что и не выпускает...

БИЛЬЖО: Нет, не абы что, да. Вот я как раз хотел сказать, что я очень много езжу и постоянно удивляюсь. И мои поездки от Гваделупы и острова Ревиньон до Норильска и Камчатки, и в Норильске я был дважды, и спускался в шахту более чем на тысячу метров вниз, самая глубокая шахта. И я всегда удивляюсь, потому что когда ты видишь совершенно необычные вещи или встречаешь необычных людей и необычные места, ну как здесь не удивиться, да?

СТАХОВСКИЙ: Ну и собственные способности удивляют, наверное, тоже: надо же, я в шахте на глубине тысяча метров?

БИЛЬЖО: А то! Ну а как, ну а как?

СТАХОВСКИЙ: Ничего себе, я забрался, вот я молодец!

БИЛЬЖО: Ну а как? Да, а вот я это сделал. Конечно. Ну, меня удивляет, например, вот последняя книжка, которая вышла моя, называется "Моя Венеция", она достаточно популярна, в Венеции я живу почти 10 лет периодически, и завтра в 8 утра я туда улетаю.

КУЗЬМИНА: Люблю на берегу, значит, венецианских набережных выпить белого вина?

БИЛЬЖО: Белого вина, да.

КУЗЬМИНА: Это же ваши слова?

БИЛЬЖО: Люблю, люблю, люблю. И вот это город, который меня удивляет всегда, бесконечно, потому что там не существует для меня хорошей или плохой погоды, там бывает солнце, бывает дождь, бывает наводнение со льдом, бывает снег зимой, особенно это люблю время.

СТАХОВСКИЙ: Ну и несколько интересных могил, наверное, кладбищ?

БИЛЬЖО: Несколько интересных могил ... Кладбища не люблю.

СТАХОВСКИЙ: Нет?

БИЛЬЖО: Нет. Как сказал мой приятель, это не мой формат. На кладбищах приходится бывать, и этого не обойти, этой части. И потом, кладбища интересны еще тем, что это... ну, в Москве, например, это единственные места, которые не меняются.

КУЗЬМИНА: Только хотела сказать, да.

СТАХОВСКИЙ: Пока, слава богу...

БИЛЬЖО: Если посмотреть на город, в котором я родился, где изменилось все, абсолютно все, и для меня из города, который я любил, превратился в город, который я, мягко говорю, не очень люблю, и для меня он стал совсем чужим, вот кладбища не меняются. Вот если ты хочешь увидеть место, которое в Москве не изменилось, то это, пожалуй, кладбища.

СТАХОВСКИЙ: И что не властно над истинными ценностями. У вас бывают профессиональные сны? В любой из ваших профессиональных областей?

БИЛЬЖО: Профессиональные сны? Да, сны я вижу все время.

СТАХОВСКИЙ: Я, знаете, почему спросил? Я вспомнил почему-то Борхеса, мне почему-то кажется, что вы должны любить Борхеса, не знаю почему?

БИЛЬЖО: Я люблю Борхеса.

СТАХОВСКИЙ: Ну, вы производите впечатление человека, который должен любить Борхеса.

БИЛЬЖО: Я уже его давно любил, да.

СТАХОВСКИЙ: Да, да, да. У Борхеса есть выражение одно, одно из очень многих, то есть он говорил, что литература - это управляемое сновидение. Вы как человек, который в некотором роде занимаетесь и одним, и другим, потому что мне кажется, что изучение вот этих мозговых процессов человеческих, оно предполагает, наверное, и изучение сновидений, это же очень важная наверняка часть каких-то моментов. Поэтому мне вот интересно: вы согласны с Борхесом в этой связи?

БИЛЬЖО: Ну, и согласен, и не совсем согласен. Сны меня замучили и достали, потому что я не помню в своей жизни ни одной ночи, когда бы я не видел сна. И сны у меня насыщенные, яркие.

СТАХОВСКИЙ: Фантастические или жизненные?

БИЛЬЖО: Нет, от бытовых до фантастических. И во сне, вот что не очень хорошо, я не отдыхаю на самом деле. И когда я работал на телевидении, я часто придумывал, я ложился и давал себе задание, а мне нужно было сдать текст уже утром, тот текст, который я сам читаю, и я придумывал часто тексты. А уж сколько я карикатур придумал ночью, несть числа.

СТАХОВСКИЙ: То есть рождались тексты, образы и все остальное?

БИЛЬЖО: Тексты, образы, да. Когда ты ложишься, ты все равно думаешь о той работе, которую ты выполняешь, существуют сроки, ну и так далее, и поэтому ночью часто ты просыпаешься, и в какие-то минуты бессонницы вдруг рождается что-то. Вот в этом просоночном состоянии то, что называется, когда ты между сном и явью, это как раз идеальное состояние, когда рождаются какие-то необычные совсем решения, приходят в голову необычные решения.

СТАХОВСКИЙ: Да, понятно.

КУЗЬМИНА: Хочу вернуться к бытовухе.

БИЛЬЖО: Давайте.

КУЗЬМИНА: Что всегда есть в вашем холодильнике?

БИЛЬЖО: В моем холодильнике?

КУЗЬМИНА: Если у вас есть холодильник, конечно.

СТАХОВСКИЙ: В венецианском холодильнике, да.

КУЗЬМИНА: А в любом на самом деле, неважно, если есть любимые...

БИЛЬЖО: Кстати, да. Кстати, если у вас есть холодильник... В Венеции у меня есть маленький холодильник, но он мне, в общем, там не нужен. Там всегда стоит бутылка белого вина, вот, и зелень. Собственно говоря, в московском холодильнике ровно то же. Ну и много зелени. Так как я в свое время похудел. Вот сейчас внимание, все радиослушатели должны сделать стойку, особенно желающие похудеть! В свое время я похудел на 25 килограммов.

КУЗЬМИНА: По собственной диете?

БИЛЬЖО: По собственной диете, да. И с тех пор я питаюсь, и мне так вкусно питаться...

КУЗЬМИНА: Вином и зеленью?

БИЛЬЖО: Да, абсолютно, вином и зеленью, да. Вином и зеленью, травами всевозможными, салатами, и так далее, и тому подобное.

КУЗЬМИНА: Мясо?

БИЛЬЖО:  Крайне редко.

КУЗЬМИНА: Булки, сахар?

БИЛЬЖО: Нет, нет, сахар я не ем уже лет 15, наверное.

КУЗЬМИНА: "Оливье" раз в год на Новый год?

БИЛЬЖО: "Оливье" раз в год на Новый год, причем майонез разбавляю кефиром, и мне это вкусно. А мясо ем тоже крайне редко. Но в Италии ем, конечно, спагетти, всю рыбную кухню ем, да.

СТАХОВСКИЙ: Понятно. Что надо сделать, чтобы вы разозлились? Нет, я сейчас не собираюсь вас провоцировать и совершать какой-то поступок, просто интересно.

БИЛЬЖО: Нет, разозлить меня довольно легко, очень легко. Я иду по улице Москвы и злюсь, и злюсь на машины, которые перекрывают весь тротуар, злюсь на грязь, злюсь на то, на се, на пятое-десятое... Часто злюсь. В злости есть очень много положительной энергии на самом деле.

СТАХОВСКИЙ: Что вы имеете в виду?

БИЛЬЖО: Злость можно повернуть так, что она становится позитивной. И если ты хочешь что-то изменить в этом мире, то вот эта вот, заметьте, злость - не агрессия, то эту энергию, вот эту негативную энергию, можно направить в очень позитивное русло, и взять и изменить. Ну, взять и куда-то позвонить, взять самому что-то сделать, взять и убрать...

СТАХОВСКИЙ: То есть начать исправлять то, что мешает?

БИЛЬЖО: Конечно, конечно.

СТАХОВСКИЙ: Но не агрессивно, как вы говорите?

БИЛЬЖО: Ну, конечно. Если ты злишься на грязь в своем подъезде, ну сделай так, чтобы в подъезде сделали ремонт, или убери свою лестничную площадку, или покрась лестницу. Вот у меня лестница ведет в мастерскую с пятого этажа на чердак, я покрасил ее в синий цвет, получилось такое Марокко, но до этого она была... Она вся такая щербатая, такая страшная, ужасная лестница, и грязь с нее не смывалась никогда, но я покрасил ее в синий цвет, и она стала такой марокканской неровной старой лестницей.

СТАХОВСКИЙ: Симпатичной?

БИЛЬЖО: Да. Вот я злился, злился, злился, а теперь я получаю от этого удовольствие. Поэтому злость бывает очень позитивной.

СТАХОВСКИЙ: Да, понятно.

КУЗЬМИНА: Есть что-то в жизни, чего вы уже не успеете сделать? Вот лестницу покрасили...

БИЛЬЖО: Ну, об этом написал Михаил Михайлович Жванецкий великолепно: "Я никогда не буду уже капитаном дальнего плавания, я не буду водить пароходы...", и прочее, прочее, прочее. И очень много. Если бы было две или три жизни, я бы, например, ну я бы точно был бы в одной жизни поваром, в другой жизни был бы дегустатором и сомелье, я бы занимался лошадьми и занимался бы выездкой, потому что я люблю лошадей. Ну, много чего. Но я и в этой-то успел, собственно говоря, профессий шесть или семь каким-то образом освоил.

СТАХОВСКИЙ: Немало, да.

КУЗЬМИНА: Обуздать, обуздать...

БИЛЬЖО: Обуздал, говоря лошадиным языком, да.

СТАХОВСКИЙ: Да. В какой исторической эпохе хотелось бы побывать? Я не спрашиваю жить, а вот если бы была возможность такая, представить себе, вот машина времени, я не знаю, любой другой способ, и есть возможность на две недели один раз отправиться в отпуск куда-то во время, что бы это было?

БИЛЬЖО: Ну, мне интересно два времени. Это середина, первая половина 19 века.

СТАХОВСКИЙ: Россия?

БИЛЬЖО: Россия, да.

СТАХОВСКИЙ: Первая половина 19 века.

БИЛЬЖО: Ну, интересно быть современником Пушкина, а потом Гоголя. Нет, почему, с Гоголем бы я поехал в Италию с удовольствием, с Николаем Васильевичем, это мой любимый писатель, и с удовольствием посидел бы с ним в Риме и поел бы спагетти с огромнейшим удовольствием, и выпил бы вина. Вот. А второе время, которое мне очень интересно и которое я чуть-чуть застал, но мне бы хотелось там побольше побыть, это 60-е годы, и не только в России.

СТАХОВСКИЙ: 60-е годы 20 века?

БИЛЬЖО: 60-е годы 20 века, да. 60-е годы в Италии и во Франции, и в России. Это годы студенческих революций, это годы появления совершенно нового кино в Италии, Франции, и в России в том числе. Потрясающее время! И новой литературы, и всего нового, да.

СТАХОВСКИЙ: Ну, то есть так вы недалеко от современности...

БИЛЬЖО: Появление новых материалов, новых художников, Болонья...

КУЗЬМИНА: А вперед не хотелось бы рвануть, вперед намного?

СТАХОВСКИЙ: Будущее ты имеешь в виду?

БИЛЬЖО: Вперед, в будущее? Хотелось бы, но страшно.

СТАХОВСКИЙ: Любопытно, но страшно.

БИЛЬЖО: Хотелось бы, но страшно.

СТАХОВСКИЙ: Андрей Бильжо сегодня в "Школьной анкете". У нас в программе, вот в этой конкретно, есть рубрика, которая называется "Секрет". Суть ее крайне проста. Человек, который был у нас в гостях в прошлый раз, задает вопрос нашему следующему гостю и, естественно, не имеет представления, кому конкретно он этот вопрос задает.

КУЗЬМИНА: О том, кто будет.

СТАХОВСКИЙ: Мне кажется, сейчас самое время услышать этот вопрос.

БЕРЕЗИН: Добрый вечер, я Владимир Березин. Скажите, какое место в вашей жизни занимает ненормативная лексика, или, проще говоря, русский или не русский мат?

КУЗЬМИНА: Вот так вот, друзья! Владимир Березин, святой человек практически.

БИЛЬЖО: Огромное место, огромное место, просто очень большое место занимает!

СТАХОВСКИЙ: Что вы имеете в виду? Все время хочется вас спрашивать: что вы имеете в виду?

БИЛЬЖО: Я пользуюсь этим языком, достаточно хорошо, но не виртуозно, как многие мои друзья-филологи.

СТАХОВСКИЙ: К этому может быть талант? Как вы говорили о том, что и к грамотности есть талант, так и здесь, да?

БИЛЬЖО: Да, конечно, конечно, безусловно. Безусловно, нужно обладать слухом, нужно знать хорошо, очень хорошо знать русский язык. И только человек, у которого большой словарный запас и который хорошо владеет русским языком, у которого нет слов-паразитов типа "как бы", "блин", "так сказать", "это самое", "ну как его"...

СТАХОВСКИЙ: То есть мат - это не междометие, как думают многие, да?

БИЛЬЖО: Нет-нет-нет, это язык эмоций. И когда матом не ругаются, а говорят, это очень красиво. И вот, например, германист, писатель, публицист и мой друг ближайший Игорь Свинаренко делает это блестяще.

СТАХОВСКИЙ: Это нельзя найти в Интернете, где-нибудь посмотреть?

БИЛЬЖО: Я вам скажу, вы знаете, у него две очаровательные дочки, уже взрослые, и они слышали, как он пользуется этим языком, с детства. И это абсолютно две тургеневские девушки, к которым ничего не пристало, не прилипло. Просто надо понимать: где, когда, кто и как. Вот когда я слышу, что этим языком, на этом языке говорят дети 10-12 лет, у которых и так словарный запас состоит из десяти слов, и они заменяют ненормативной лексикой просто обычные слова, тогда это большая беда. А когда в своей среде этим языком пользуются лингвисты и филологи, и Лев Семенович Рубинштейн, или Игорь Свинаренко, то тогда это виртуозно.

СТАХОВСКИЙ: Это почти искусство, да?

БИЛЬЖО: И никогда это не будет...

СТАХОВСКИЙ: Грязно?

БИЛЬЖО: Грязно, да, и среди детей.

КУЗЬМИНА: В одном из интервью, хотя на самом деле, наверное, во многих, вы говорите, что вы не ловите кайфа от красоты автомобилей, дороговизны часов и так далее, что цивилизованные люди тратят деньги не так. Как, на ваш взгляд, тратят деньги цивилизованные люди?

БИЛЬЖО: Цивилизованные люди, читай: цивилизованные люди, обладающие немножко интеллектом, я думаю, тратят свои деньги по-другому. Это путешествия, поездки, это благотворительность, это книги, это кино, музыка и так далее.

КУЗЬМИНА: То есть это эмоции?

БИЛЬЖО: Это, в общем, какие-то духовные наслаждения и удовольствия, да. Ну, включая еду, возможно, и вино в том числе, почему нет, если у тебя есть на это возможность, да, на какие-то изыски.

СТАХОВСКИЙ: Что такое успех?

БИЛЬЖО: Успех - для меня это получение удовольствия от того, что ты делаешь, и когда ты видишь результат того, что ты делаешь. Вот это успех.

СТАХОВСКИЙ: Если коротко. А что самое сложное в вашей работе?

БИЛЬЖО: Самое сложное в моей работе? В какой?

СТАХОВСКИЙ: В любой из них.

БИЛЬЖО: Самое сложное - это процесс, когда ты мучаешься и у тебя что-то не получается, вот сам процесс.

СТАХОВСКИЙ: Значит, сложно сдержаться и не бросить?

БИЛЬЖО: И высшее наслаждение и успех - это когда ты видишь, когда вдруг тебя осеняет, и ты видишь результат: вот оно, получилось. К этому часто ты идешь довольно долго.

КУЗЬМИНА: Скажите мне, от Петровича как персонажа отстали с подозрениями в его каких-то экстремистских настроениях? Ну, в какой-то период его жизни.

БИЛЬЖО: Да, отстали. Это было брошено, и тут же забыто, как многое словесное бросается и забывается в нашей стране, как обещания, которыми нас кормят на протяжении десятилетий.

КУЗЬМИНА: Друзья, нам пора расходиться.

СТАХОВСКИЙ: Спасибо вам большое!

КУЗЬМИНА: У кого-то завалялась бутылочка белого...

СТАХОВСКИЙ: Спасибо вам большое за то, что пришли.

БИЛЬЖО: Спасибо вам.

СТАХОВСКИЙ: Да и вообще, не только за это.

БИЛЬЖО: Спасибо, спасибо.

КУЗЬМИНА: Спасибо!

СТАХОВСКИЙ: Да, было как-то крайне интересно. Сразу захотелось перечитать Борхеса в отдельных его проявлениях.

КУЗЬМИНА: Нам нужно как-нибудь встретиться и поговорить о еде, вот только о еде.

БИЛЬЖО: Нет вопросов!

СТАХОВСКИЙ: Ну, для этого, я думаю, для этого, может быть, мы заглянем в ресторан  "Петрович" как-нибудь дополнительно для того, чтобы...

КУЗЬМИНА: Слушайте, мы заглянем обязательно, потому что и наш коллега на днях там выступает, и вообще посмотрим, что там происходит.

СТАХОВСКИЙ: Да. Андрей Бильжо был у нас в гостях, спасибо вам еще раз.

БИЛЬЖО: Спасибо, спасибо.