Доживем до понедельника Наталья Королева

КАРЛОВ: Вот уж действительно подтверждение постулата, что на детях великих природа не отдыхает ни в коем разе, потому что у нас в гостях по большому счету великий человек. Доктор медицинских наук, профессор, хирург, человек, который, по-моему, до сих пор катается еще на горных лыжах, я слышал, - Наталья Сергеевна Королева, дочь Сергея Павловича Королева, легендарного конструктора, который сделал нашу страну космической державой. А до этого еще сколько для авиации сделал. Поэтому сегодня будет не простая передача. Конечно, хотелось бы поговорить и о том, как воспитывали Наталью Сергеевну в семье, и как потом Наталья Сергеевна воспитывала своих троих детей и пятерых внуков, мы об этом тоже поговорим. Естественно, и о личности Сергея Павловича не сказать и не копнуть в профессиональную деятельность мы, наверное, не сможем, а времени мало, всего час на всё про всё. С чего начнем? Давайте, наверное, с самого яркого. Яркое домашнее утро выходного дня с мамой и с папой, запомнилось такое?

КОРОЛЕВА: Дело в том, что у меня необычная судьба в этом плане оказалась, потому что, когда мне было три года, 27 июня 1938 года моего отца арестовали. До трех лет я его не помню.

КАРЛОВ: До трех лет не помните?

КОРОЛЕВА: Я его не помню. А вот первое воспоминание мое об отце относится к свиданию в Бутырской тюрьме, которое произошло в 1940 году, когда мне было уже 5 лет, когда отец, вернувшись с Колымы, где он чуть не погиб, болея цингой и находясь в ужасных условиях, опять попал в Бутырскую тюрьму и оттуда в туполевскую шарагу так называемую. Туполев тоже был арестован. Они работали на улице Радио, работали, как говорится, по специальности, то есть занимались созданием бомбардировщика Ту-2. И вот для поднятия духа заключенных специалистов их начали привозить на свидания с родственниками в Бутырскую тюрьму. И мама взяла меня с собой первый раз и потом в последующие разы. Автобус с заключенными подъехал к воротам тюрьмы, а мы уже были внутри. Когда мы заходили - ведь я, конечно, не знала, что мой отец арестован, вы сами понимаете, что тогда невозможно было об этом говорить…

КАРЛОВ: Какая легенда была?

КОРОЛЕВА: Мне говорили, что мой папа летчик, у него очень важная работа, он летает, и поэтому он с нами не живет, и всё. И я была уверена, что это так действительно. И вот мы заходим во двор Бутырской тюрьмы, а там очень маленький дворик такой, мы вошли в эту комнату, там стоял стол, три стула, мы сели с мамой, из другой двери вышел мой отец с охранником, и тот включил песочные часы: время пошло. Я сразу спросила: «Папа, как ты мог здесь сесть на своем самолете? Здесь такой маленький дворик». Потому что мне сказали, что он прилетел. А он даже не успел еще ответить, как охранник сказал за него: эх, девочка, сесть-то сюда легко, а вот выйти отсюда очень трудно.

КАРЛОВ: Такой вот юмор.

КОРОЛЕВА: Потом уже, в последующие встречи он разрешал, хотя это не разрешалось, но он разрешал даже отцу взять меня на колени, и отец всегда привозил мне конфетку, яблочко или печенье. В общем, это были такие встречи, и я абсолютно была уверена, что он просто прилетел в командировку, как говорится, и всё. Его освободили 27 июля 1944 года. Он приехал в ноябре в командировку из Казани в Москву, но вернуться он еще не мог, потому что шла война, и он работал, важная работа была, он просто не мог ее бросить. Он приехал уже оттуда, из Казани, в августе 1945 года. Но буквально через неделю или через десять дней он был отправлен в Германию для изучения трофейной немецкой техники, ракетной техники.

КАРЛОВ: То, что не успели американцы утащить к себе, да?

КОРОЛЕВА: Да. Надо было что-то такое в Тюрингии там найти и так далее. Я в это время, в августе, жила на даче с бабушкой, и поэтому фактически мы, так сказать, с ним вместе не жили. А уже в марте 1946 года он прислал приглашение мне и маме, чтобы мы приехали в Германию. И в мае, 10 мая 1946 года мы на поезде приехали в Берлин, где он нас встречал, и прожили там до конца августа в городе Бляйхероде в Тюрингии, где он работал, прожили вместе в одном доме до конца августа 1946 года. Вот это, можно сказать, единственное время, если не считать до трех лет, когда я жила со своими двумя родителями.

КАРЛОВ: Сергей Павлович один из тех редких мужчин, чей ум, чье сердце, чьи руки принадлежат в первую очередь, конечно, делу, а во вторую очередь семье. Так можно о нем сказать?

КОРОЛЕВА: Ну, наверное, можно сказать, потому что действительно он был очень предан делу, для него дело было самое главное в жизни. И людей он ценил тех, которые тоже преданы этому делу. Но я могу сказать, что потом мы тоже с ним встречались и разговаривали, и когда уже вышла замуж, я приезжала туда, в дом его, где он жил, в Останкино, сначала одна, потом с мужем, потом с сыном старшим Андреем, и мы много разговаривали. Особенно много мы разговаривали, когда я была на практике в подмосковном Хотьково, и он приехал туда. И мы с ним три часа гуляли по лесу и разговаривали обо всем. У него, видно, вырвалось какое-то время, и он, конечно, спрашивал меня, что я читаю, какие у меня увлечения и так далее, а я спрашивала его о его работе, потому что он же всегда был засекречен. Конкретно мы, так сказать, не знали, мы понимали, что он занимается созданием какой-то новой техники. Он мне рассказывал тогда о космических кораблях, это был 1956 год, об орбитальных станциях, которые обязательно будут. Я не верила.

КАРЛОВ: 1956-й?

КОРОЛЕВА: Да, я не верила, и он, глядя на меня, говорил: вот ты не веришь, а это обязательно будет. А еще интересный был эпизод, когда в 1946 году я читала книгу Жюля Верна «Из пушки на Луну»…

КАРЛОВ: Да, мы все читали.

КОРОЛЕВА: И он увидел, что я читаю, тогда мы очень много читали книг, кстати, в отличие от теперешней молодежи…

КАРЛОВ: Теперь все сидят в этих айпадах своих.

КОРОЛЕВА: Да. И он тогда так серьезно мне сказал: «Ты знаешь, лет через 25 человек будет на Луне». Я сказала: «Ну, это фантастика, Жюль Верн, этого ничего не будет при нашей жизни». Он сказал: «Ты запомни этот день и этот час - это будет, и будет при нашей жизни».

КАРЛОВ: Вот я сейчас, вы видели, перелистываю бумаги. Для чего? Для того чтобы найти точную дату, простите меня, я не помню, когда Сергей Павлович запустил первый спутник. Это 1958-й?

КОРОЛЕВА: 4 октября 1957 года.

КАРЛОВ: Вот это было уже после вашей беседы с ним, да?

КОРОЛЕВА: Это было после. Но я-то потом уже поняла, что, конечно, он не фантазировал, говоря со мной, а он опирался уже на те сведения, те данные, которые были у него, но просто мы об этом не знали, и он не мог мне так уж четко говорить, чем он занимается, потому что он был засекречен.

КАРЛОВ: Вы знаете, это я сейчас к слушателям обращаюсь, что в заставке, по-моему, единственной тогда радиостанции на мелодию песни «Родина слышит, Родина знает», там шли вот эти сигналы? Это же сигналы первого спутника?

КОРОЛЕВА: Бип-бип. Да, первого спутника.

КАРЛОВ: Какие ощущения вы испытали, когда узнали, что папа причастен к этому великому событию мирового масштаба?

КОРОЛЕВА: Конечно, ощущение большого счастья, потому что, во-первых, я знала о том, что он стоит во главе этой работы. Но, конечно, мы не знали даты запуска первого спутника. Кстати, она была перенесена, потому что планировалось запустить этот спутник 6 октября, но просочились какие-то сведения о том, что американцы собираются 5 октября запустить свой спутник. Ведь тогда особых сведений не было, но вот какая-то разведка донесла такую ситуацию, и поэтому было решено. Ведь нельзя было допустить, чтобы американцы нас опередили.

КАРЛОВ: Конечно.

КОРОЛЕВА: Поэтому и был запущен простейший спутник. Ведь сначала планировалось запустить спутник-лабораторию, им стал третий искусственный спутник Земли, который весил уже больше тысячи килограммов, на котором была научная аппаратура. Но с ним не успевали. А нужно было спешить, надо было быть первыми. Вот это, конечно, Сергей Павлович очень четко понимал. Вообще, его тщеславие заключалось не в том, что он хотел, чтобы его там как-то прославляли, о нем что-то говорили - о нем вообще никто ничего не говорил, его в прессе называли «главный конструктор», а свои статьи он подписывал «профессор К. Сергеев», - а тщеславие его заключалось в том, чтобы наша страна была первая, чтобы наш спутник был первый и чтобы первый человек в космосе был тоже наш, кем и оказался Гагарин.

КАРЛОВ: Наталья Сергеевна, объясните мне, пожалуйста, такую штуку. В наше «непростое» время - да у нас любое время непростое - люди кричат об ущемлении прав человека, если их милиционер на улице останавливает и вежливо просит предъявить документы, то есть уже кричат, что 1937 год. А почему у человека, который прошел через совершенно невероятные обвинения, через страшные пытки, когда ему сломали обе челюсти в лагере, потом он работал под арестом по ложному обвинению, не осталось злобы к стране? Что это такое?

КОРОЛЕВА: Вы знаете, с отцом я на эту тему никогда не говорила. Когда он приехал в командировку в Москву в ноябре 1944 года, то он всю ночь рассказывал бабушке и маме, но я была еще все-таки маленькая в то время, мне было только 9 лет, и я опять-таки не была посвящена в то, что он был арестован. Он рассказывал бабушке и маме обо всех злоключениях вот этих шести лет, которые он провел в тюрьмах и на Колыме. Но он сказал: забудем об этом, я вас прошу никогда больше об этом никому и мне не напоминать и никогда об этом не говорить. Я разговаривала с другими людьми, которые тоже оказались в такой же ситуации, например, Кербер, который работал с Туполевым. И ни у кого из них не было злобы, какой-то обиды на свою страну, все были уверены, что произошла ошибка, что это какая-то нелепая случайность, которая привела к тому, что они оказались за решеткой.

КАРЛОВ: Пишут нам из Ростовской области: «Слушаю вас и еду по улице Королева. Денис, Ростов-на-Дону».

КОРОЛЕВА: Да, очень здорово, что в Ростове есть такая улица.

КАРЛОВ: Ваши бабушки поспособствовали тому, что его вызвали из…

КОРОЛЕВА: Дело в том, что отец мой на Колыме бы точно погиб. Я, кстати, летала туда в 1991 году, я хотела пройти по всем местам жизни моего отца. Я по всем ним и прошла. И я написала книгу «Отец», трехтомник, который вышел к 100-летию со дня рождения моего отца в 2007 году. Хочу сказать, что там мне показали места, где стояли палатки брезентовые, в которых жили заключенные, и бараки еще оставшиеся, в ужасном состоянии, в которых жило начальство. Условия, конечно, были там ужасные. Я встречалась там с доктором, которая работала, Татьяной Дмитриевной Репьевой. Она, конечно, не помнила ни заключенного Королева, ни заключенного Горбатова, генерала Горбатова, который был в этом же лагере, но она мне рассказывала о тех условиях, в каких жили заключенные. Отец болел цингой и неминуемо там погиб бы. Но бабушка… Когда произошел арест моего отца 27 июня и когда мама позвонила ей по телефону с Конюшковской улицы и сказала: «Мария Николаевна, приезжайте, Сергея больше нет», - бабушка схватила такси и приехала, и увидела следы ночного погрома, потому что из шкафов было вытащено всё, включая посуду, и даже лекарства, всё валялось на полу, все вещи, и первое, что она спросила: «Жив?» Мама сказала: «Да, жив, но его увезли». И тогда бабушка сказала: «Слава богу». Мама сказала: «Мария Николаевна, вы, наверное, не поняли, он арестован, его увезли в тюрьму». А бабушка сказала: «Нет, я всё поняла. Он жив, значит, мы будем бороться». И тогда до мамы дошел смысл вот этих слов. И, казалось бы, призрачная какая-то надежда, но она все-таки появилась. И действительно бабушка, будучи очень сильным и очень мудрым человеком, начала бороться за спасение своего единственного сына. 15 июля она написала письмо Сталину, причем это письмо имеется в уголовном деле моего отца, а уголовное дело я читала, сидя в кабинете Берии на Лубянской площади…

КАРЛОВ: Уже в 90-е годы?

КОРОЛЕВА: Ну, где-то примерно в конце 90-х годов. Короче говоря, это письмо - крик души матери, которая бросилась на спасение единственного сына. И она обосновывает, она не просит его освободить, она просит разобраться и пересмотреть это дело, нелепое обвинение. И затем она посылает, не ограничивается письмом, она посылает ему телеграмму, она посылает письмо и телеграмму Ежову, тогда наркому внутренних дел…

КАРЛОВ: Страшный человек был, кстати.

КОРОЛЕВА: И потом сам отец навел ее на мысль о том, как его спасти, потому что надо было попасть к председателю Верховного суда. Но таких матерей, между прочим, и жен было очень много, и, конечно, никто не мог туда проникнуть. Отец, значит, был осужден 27 сентября 1938 года на 10 лет с конфискацией имущества и отправлен в Новочеркасскую тюрьму. И надо сказать, что действительно к нему применяли такие приемы, сломали ему обе челюсти, избивали его, но он не мог никак сознаться в том, что он член троцкистской вредительской организации. Тогда следователь применил психологический прием. Он сказал: если ты сегодня не подпишешь эти показания, то завтра будет арестована твоя жена, твоя дочь отправлена в детский дом. И отец в 1944 году, когда он приезжал в командировку, рассказал бабушке и маме, что он представил себе, что его трехлетняя дочка будет отправлена в детский дом, а его 30-летняя жена будет арестована… И тогда он подписал эти нелепые обвинения, но решил для себя, что на суде, который предстоял, он будет всё опровергать. Но ему там не дали даже рот раскрыть, можно сказать. Там было заседание военной коллегии Верховного суда под председательством Ульриха, который сразу зачитал приговор - 10 лет исправительных работ.

КАРЛОВ: Ульрих тот еще кровопийца, кстати, был, да?

КОРОЛЕВА: Да. Короче говоря, после этого отца отправили в пересыльную Новочеркасскую тюрьму, а потом уже, 1 июня 1939 года, этапом на Колыму. Так вот из этой тюрьмы Новочеркасской он прислал несколько писем, и в одном из писем было написано, что мы знаем здесь о полете наших летчиц, Валентины Гризодубовой, и кончалось письмо такими словами: «Мой поклон дяде Мише». Мама с бабушкой очень долго думали, кто же это такой дядя Миша, потому что мужчины с таким именем в нашей семье не было. И они решили, что это Михаил Михайлович Громов, которого отец знал по работе, с ним общался, и что отец намекает на то, кто может помочь. И бабушка, не зная адреса ни того, ни другого (я всё это с ее слов описываю в книге своей, в трехтомнике, который называется «Отец»), она нашла и того, и другого. И Громов, будучи Героем Советского Союза и депутатом Верховного Совета, написал записку председателю Верховного суда Голякову. Она поехала туда со своим заявлением, и Голяков ее принял 31 марта 1939 года. И этот Голяков написал на ее заявлении: «Товарищ Ульрих, прошу проверить правильность осуждения». То есть с этого, как говорится, лед тронулся.

Но он трогался очень медленно. Состоялось повторное заседание военной коллегии, которая отменила этот приговор, но это случилось 13 июня 1939 года. А 1 июня этап уже двигался на восток, и отец, таким образом, доехал до Владивостока, а потом на пароходе до Магадана, потому что сухопутной дороги там не было, и оттуда 700 километров от Магадана на золотоносный прииск Мальдяк, где он вместе с уголовниками добывал золото.

КАРЛОВ: А ведь можно сказать так, что ему могло бы повезти, он мог бы вернуться раньше, а мог бы и не вернуться вовсе. Это еще одна интересная история, с другим пароходом, ведь так?

КОРОЛЕВА: Да, он потом, когда его все-таки вызвали с Мальдяка, что было, конечно, просто редчайший случай, и он уже в тяжелом был состоянии, совершенно больной, с этой цингой, он приехал в Магадан, и был пароход «Индигирка», который плыл на большую землю, как говорится. Но он на этот пароход…

КАРЛОВ: Не успел?

КОРОЛЕВА: Нет, его не взяли.

КАРЛОВ: И слава богу.

КОРОЛЕВА: И слава богу, потому что пароход затонул.

КАРЛОВ: У нас сегодня в гостях Наталья Сергеевна Королева, дочь легендарного конструктора Сергея Павловича Королева, на которого в свое время оказал огромное влияние, насколько я понимаю, его отчим, который был инженером и его заинтересовал, заразил буквально вот этой инженерной романтикой, по-другому ведь не назовешь. А почему до вас эта инженерная «зараза» не дошла?

КОРОЛЕВА: Дело в том, что для меня идеалом женщины и человека всегда была моя мама - Винцентини Ксения Максимилиановна. Она была врач от бога. Она окончила в 1930 году Харьковский медицинский институт, работала потом в Боткинской больнице в течение 43 лет у операционного стола. Она была травматолог-ортопед. Прекрасный хирург, прекрасный врач. Не было ни одного больного, который уйдя бы от нее, даже если она не могла реально помочь, не говорил бы ей спасибо и не восторгался. Во-первых, она была ослепительно красивая женщина. Но в ночь ареста моего отца она поседела. У нее было совершенно молодое лицо, очень красивые синие, совершенно синие, глаза и седые волосы. О ней очень образно всегда рассказывал Гердт Зиновий Ефимович, которому она спасла ногу, когда он ранен был, ему хотели ампутировать ногу, она не дала, и он остался со своей ногой, хотя и прихрамывал, и мы очень дружили семьями. И вот с раннего детства я слышала разговоры об операциях, операционной, о больнице и так далее, и поэтому для меня не было никаких сомнений в выборе профессии, я хотела стать только врачом и только хирургом. Мама была категорически против: через мой труп, она говорила.

КАРЛОВ: Почему?

КОРОЛЕВА: Потому что, она говорила, ты будешь нищая, врачи мало получают, ты будешь, как я, всегда на трех работах, ты будешь всегда нуждаться. Кроме того, у тебя будет муж и дети, а это вредно для семьи, потому что хирургу требуется очень много времени проводить в операционной и после операции думать о своих больных. Я окончила школу с золотой медалью. И, в общем, спасли положение бабушки, потому что все девочки (я училась в женской школе тогда еще, в 1952 году), все девочки уже подали заявления в институты, а я одна сидела, потому что я не могла переступить через труп моей мамы.

КАРЛОВ: А кем вас видела мама, какую профессию вам советовала?

КОРОЛЕВА: Мама считала, что я должна быть или химиком, или биологом, потому что я участвовала в олимпиадах в школе. Но обе бабушки, и Софья Федоровна, и Мария Николаевна, они сказали ей, чтобы она меня оставила в покое, чтобы потом я никогда не думала о том, что она неправильно поступила и неправильно меня убедила. Мама сказала: ну хорошо, иди, только потом не говори, что я тебя не отговаривала. И я тут же поехала в институт 1-й медицинский, подала заявление, очень быстро прошла собеседование, на котором меня, кстати, спросили, что такое душа с научно-философской точки зрения…

КАРЛОВ: И что же вы ответили?

КОРОЛЕВА: Я еще не успела даже ничего ответить, как один из членов комиссии сказал: наверное, у вас сейчас душа в пятках. Ну, все засмеялись. И я никогда в жизни, никогда я не раскаивалась в том, что я стала врачом и именно хирургом, легочным хирургом, что моя профессия была - легочная хирургия. Я 40 лет простояла у операционного стола, тяжелейшие операции, операции на трахее и бронхах, которые разрабатывали мы все под руководством академика Перельмана, моего учителя, и мы получили вместе с ним и еще с группой товарищей Государственную премию в 1974 году за разработку новых операций на трахее и бронхах.

КАРЛОВ: Мрачные предсказания мамы о том, что не будет денег, что на семью не будет хватать времени и мыслей, не сбылись, насколько я понимаю?

КОРОЛЕВА: Вы знаете, у меня очень хороший был муж, который мне очень помогал и, конечно, много раз возил меня ночью на работу, потому что то больному плохо, то у него воздух идет, то еще что-то.

КАРЛОВ: Врач?

КОРОЛЕВА: Нет, он не врач, он заведовал кафедрой в Военно-инженерной академии имени Куйбышева. Он был профессор там, завкафедрой Шевченко Георгий Владимирович.

КАРЛОВ: Куйбышева – это что?

КОРОЛЕВА: Академия, в которой преподавал Карбышев, которая сейчас ликвидирована.

КАРЛОВ: Авиационная?

КОРОЛЕВА: Нет, это инженерная, это саперы. Она сейчас, эта академия, уже слита с какой-то еще академией, короче, ее как таковой нет. Но он очень с пониманием относился. Больше того, он умел делать всё, даже готовить и даже шить на швейной машинке.

КАРЛОВ: Вот это мужчина!

КОРОЛЕВА: Даже юбку сшил дочке для танцев, он, в общем-то, все такие хозяйственные заботы брал на себя, поэтому это всё было, в общем, несложно.

КАРЛОВ: Наталья Сергеевна, я очень хочу поговорить и о вашей семье, и о сыне, который матери запрещает в этом году вставать на лыжи. Но это позже. Потому что в биографии Сергея Павловича есть один эпизод… Я не люблю влезать в частную жизнь людей, тем более великих людей, но тем не менее, ведь произошел разлад между родителями, и Сергей Павлович ушел к другой женщине. Как он мог допустить это, его же спасла эта женская семья? Ваша мама носила, я знаю, в портфеле две смены белья, потому что после ареста мужа ее, как жену врага народа…

КОРОЛЕВА: Могли арестовать.

КАРЛОВ: Не было же матери врага народа, не было брата врага народа, была жена врага народа и дети врага народа.

КОРОЛЕВА: Да, это верно. И мама, конечно, очень… она была женой арестованного мужа, и она рассказывала о том, что некоторые хирурги даже отказывались ассистировать ей на операциях, потому что она жена врага народа. Люди, которые относились к ней очень хорошо, переходили на другую сторону улицы, потому что так боялись с ней поздороваться, хотя до этого они всегда к ней подходили, и целовали, и обнимали ее. Мама была изумительный человек, очень добрая, очень честная, очень порядочная, и она делала всё, для того чтобы отец мой вернулся, и она его ждала, конечно. И это была большая трагедия. Когда отец вернулся из Германии в январе 1947 года, то где-то весной этого же года он познакомился с переводчицей, которая работала у него в НИИ, Ниной Ивановной Котенковой, и так получилось, что он ее проводил домой, она жила в Подлипках, в Калининграде, а ему там дали комнату служебную, чтобы он мог там, когда задерживался на работе, ночевать. Оказалось, что это в том же доме, в одном подъезде… В общем, так случилось, что в 1947 году уже осенью отец ушел от мамы, с Конюшковской улицы, ушел из семьи.

КАРЛОВ: Это любовь большая?

КОРОЛЕВА: Это была огромная трагедия для моей мамы, и она не давала развода. И только третий суд в 1949 году их развел, в июне 1949 года. Для всей семьи была страшная трагедия, потому что мою маму любили все в семье, и, в частности, бабушка, мама Сергея Павловича, и отчим его, ну и все родственники. И для мамы была трагедия, потому что мама и мой отец учились вместе в одном классе школы с 1922 по 1924 год. И когда им было по 17 лет, в 1924 году, то отец уже сделал ей предложение. У них была любовь еще в школьные годы.

Но мама тогда сказала: ты что, с ума сошел? На что мы жить будем, и где мы будем жить? Нам надо учиться, потом работать. И он тогда так обиделся, что даже не проводил ее, и целую ночь его не было, родители его искали, боялись, что он покончит с собой. А потом он уехал в Киев, в Киевский политехнический институт, мама училась сначала в Одессе, а потом в Харьковском медицинском институте. Ну и, конечно, он понял, что она сказала всё правильно, он приезжал, там переписка была, и в 1931 году они поженились.

Вы знаете, я думаю вот сейчас, с высоты уже своего возраста и опыта жизненного, что, скорее всего, не то что просто появилась новая любовь, а, может быть, еще причиной было то, что и мама, и отец были очень сильными личностями. Мама была тоже очень сильным человеком, и она не могла стать тенью моего отца. Она не могла бросить работу в Боткинской больнице, где она была ведущим хирургом-травматологом, доцентом кафедры, и она очень любила свою работу, так же, как отец любил свою работу. Как говорят, два медведя в одной берлоге, и поэтому, наверное, так случилось.

КАРЛОВ: То есть людям такого масштаба нужны все-таки тени?

КОРОЛЕВА: Ну, наверное, поэтому вот так получилось, и всё.

КАРЛОВ: Мама смогла простить Сергея Павловича?

КОРОЛЕВА: Ну, трудно сказать. Во всяком случае, мама любила его, и на похоронах, как считала бабушка, она свою любовь похоронила, именно в тот день… Через несколько лет после развода, в 1952 году, мама по настоянию обеих моих бабушек вышла замуж за лучшего друга моего отца Евгения Сергеевича Щетинкова, профессора, он был член-корреспондент Международной академии астронавтики, очень хороший, очень порядочный человек. Конечно, она его не любила тогда, но он, между прочим, будучи таким честным человеком, все-таки поехал к моему отцу и сказал, что он собирается жениться на моей маме, так сказать, боясь, что вдруг там что-нибудь, чтобы не было возврата. Ну, отец мой сказал, что нет, конечно, ты, пожалуйста, делай, как ты хочешь, я уже женат. Мама его в конечном счете полюбила, и они прожили где-то больше 20 лет в согласии, в мире и в дружбе, это все было так. Но, конечно, ее первой и настоящей любовью была любовь к моему отцу.

Ну, а для меня это была страшная трагедия, потому что я вообще ничего не знала. Так случилось, что по приезде из эвакуации, из Йошкар-Олы, когда у мамы была конфискована комната в квартире и осталось только 12 метров, а у бабушки с дедушкой, маминых родителей, пропала квартира, то мы поселились в одной комнате двухкомнатной квартиры бабушки Марии Николаевны. И я жила, уникальный случай, всю свою школьную жизнь с двумя бабушками и двумя дедушками, без мамы и без папы, которые приезжали меня навещать. Поэтому о том, что будет какой-то разлад в семье моих родителей, конечно, я не могла ни сном, ни духом, как говорится, подозревать. И узнала об этом только в день развода.

КАРЛОВ: Но все-таки вы смогли простить отца.

КОРОЛЕВА: Конечно, простила, я его очень любила, и, конечно, мне очень не хватало его, но мама не хотела, чтобы я встречалась с его второй женой, считая ее разлучницей нашей, поэтому я ей дала слово. Но, конечно, он приезжал на дачу и на квартиру к бабушке вместе с Ниной Ивановной, я, конечно, общалась. Но сама не ездила к ним домой. Но когда я в 1961 году вышла замуж, то я решила, что я живу самостоятельно, я поселилась в коммуналке на Малой Бронной, и я тогда села в такси, поехала к дому отца в выходной день, пришла к нему и сказала, что, папа, я тебя очень люблю, мне ничего не надо, я просто хочу, чтобы мы виделись. Он меня обнял, и это был самый счастливый день в моей жизни.

КАРЛОВ: Сводные братья, сестры появились у вас?

КОРОЛЕВА: Нет, не было, больше детей у отца не было.

КАРЛОВ: Вот такая история, друзья мои, опять нас учит тому, что сильный мужчина, мужчина-творец, а Сергея Павловича только так и можно охарактеризовать, бывает неуживчив в семье, особенно если его супруга с сильным характером. А вы ведь тоже, Наталья Сергеевна, мне кажется, не слабохарактерный человек?

КОРОЛЕВА: Ну, может, я унаследовала тоже что-то от отца и от мамы, наверное, и целеустремленность и трудолюбие, которые были присущи и тому, и другому.

КАРЛОВ: Но главный громоотвод в вашей семье не вы, а, скорее всего, мужчина, который умеет мириться с вашими переменами настроения.

КОРОЛЕВА: Ну, у меня был, он, к сожалению, погиб, второй муж, у меня первый муж был, от которого у меня двое сыновей, и второй муж, с которым у нас общая дочка. Я могу сказать, что у меня трое детей, и мой старший сын Андрей Королев, он директор и главный врач Европейской клиники спортивной травматологии и ортопедии, доктор медицинских наук, профессор, он великолепный хирург и один из лучших специалистов по хирургии коленного сустава. Вот он как раз меня и предупреждает, чтобы я больше на горных лыжах не каталась в своей возрастной категории.

КАРЛОВ: Вы по каким трассам катаетесь, какого цвета трассы?

КОРОЛЕВА: Синим, ну иногда и красным, конечно, было.

КАРЛОВ: Да вы что?

КОРОЛЕВА: По зеленым, зеленые самые лучшие трассы, конечно.

КАРЛОВ: Зеленые - это да, а от синих у меня дух захватило в прошлом году.

КОРОЛЕВА: Вот именно. Мой младший сын Сергей Королев окончил тот же факультет МВТУ имени Баумана, что и мой отец. И он работал в космической отрасли, в РКК «Энергия», в лихие 90-е он закончил как раз учебу и началась его работа тогда, сейчас он занимается уже предпринимательством. И дочь у меня Мария Королева, Сергею 47 лет, а Марии 40 лет, она врач, окончила Московскую медицинскую академию, работала врачом-лаборантом. Но сейчас она не работает, потому что внучка моя младшая учится в школе, и тут очень много забот.

Вообще у меня пятеро внуков, то есть у Сергея Павловича пятеро правнуков. Старшая моя внучка Наталья Сергеевна Королева, моя тройная тезка, она тоже врач, акушер-гинеколог, она сейчас аспирантка 1-го Московского государственного медицинского университета Наталья Сергеевна Королева. Вторая моя внучка Ксения Андреевна Королева, она сейчас учится в Италии, в Милане, будущий дизайнер. Дальше у меня внучка Анна Сергеевна Королева, ей 16 лет, она учится в 10-м классе.

КАРЛОВ: Чем будет заниматься, уже понятно?

КОРОЛЕВА: Она будет заниматься тоже дизайном, на курсах занимается в Британской школе искусств. Внук один есть, Павел Андреевич Королев, очень способный мальчик, он хочет быть экономистом и, видимо, с сентября будущего года будет учиться в Лондоне, он в совершенстве знает английский язык, он поступил сейчас в четыре престижные английские школы, прошел собеседование, так что там большой выбор. Он очень способный и очень умный мальчик. И, наконец, самая младшая моя внучка - это Елена Сергеевна Королева, которая учится в 5-м классе.

КАРЛОВ: Во-первых, как здорово, с общечеловеческой точки зрения непонятно, почему так вышло, но как здорово, что все - Королевы.

КОРОЛЕВА: Дело в том, что когда я развелась с первым мужем, его фамилия была Худяков (я фамилию не меняла, я так и оставляла свою фамилию), когда мы с ним разошлись, уже было два сына у меня, одному было 7 лет, другому было 3 года, то я тогда решила фамилию поменять им и переименовала их в Королевых. Я думаю, что фамилия Королев очень такая достойная фамилия.

КАРЛОВ: Я считал, но где-то сбился. Итак, Королевы - это три врача, это один инженер, это два дизайнера и один экономист. И еще осталась свободная ниша…

КОРОЛЕВА: Она еще очень маленькая, поэтому еще трудно сказать.

КАРЛОВ: Ну, 5-й класс это не очень маленькая.

КОРОЛЕВА: Ну нет, еще маленькая, для выбора профессии, для какого-то определения в жизни, конечно, очень маленькая, сейчас уроки забивают пока со страшной силой.

КАРЛОВ: А когда вы встречаетесь с внучками, чем вы с ними…

КОРОЛЕВА: Вы знаете, с младшей внучкой и с дочкой мы просто живем вместе, а так, конечно, я обожаю своих детей и своих внуков, естественно, я их очень люблю, и я готова с ними встречаться. Но сейчас жизнь такая, что все страшно заняты, у всех своя работа, какие-то свои проблемы, поэтому это не так часто бывает. Но на даче мы живем, три дома у нас, в одном доме я, в старом доме, где еще моя бабушка жила, и мои сыновья построили на этом же участке по дому, поэтому, в общем-то, наша семья собирается на даче. Кстати, там и родственники со стороны бабушки, двоюродный брат моего отца Адриан Васильевич Рудомино. (Тетей моего отца была Маргарита Ивановна Рудомино, директор Библиотеки иностранной литературы, которая носит ее имя.) И мы очень дружим, Адриан Васильевич и Наталия Николаевна, его жена, и сын их Вася и его жена, и сын их, в общем, короче, мы на одной территории находимся совершенно рядом, и поэтому наш клан часто собирается вместе.

КАРЛОВ: Наталья Сергеевна, а вы ведь глава этого клана, хранительница традиций?

КОРОЛЕВА: Ну, трудно сказать. Наверное, Адриан Васильевич, которому в будущем году будет 90 лет, он участник войны, он 1924 года рождения. Он написал очень хорошую книгу «Почти весь XXвек», в которой он пишет о нашей семье обо всей, о своей маме Маргарите Ивановне и, конечно, о моем отце, так что он является патриархом на сегодня, а я уже на втором месте.

КАРЛОВ: Заместитель.

КОРОЛЕВА: Да, являюсь заместителем.

КАРЛОВ: Вы как женщина наверняка обладаете неким даром кулинарного свойства, наверняка что-то у вас есть фирменное, что-то по-королёвски? Что это?

КОРОЛЕВА: Вы знаете, вот чего я терпеть не могла всегда, это готовить, и терпеть не могу сейчас. Сейчас у меня этим занимается моя дочка Маша, которая очень хорошо готовит, и в этом плане она очень мне помогает…

Я еще не сказала, что на даче живет и Марианна Васильевна Рудомино, это сестра Адриана Васильевича, дочка Маргариты Ивановны Рудомино. У нас все дома рядом, потому что был единый участок, который потом просто разделили на части, и каждый построил по дому. Поэтому мы, в общем-то, очень дружим. Я считаю, что это очень важно, чтобы была единая семья, единый такой клан.

КАРЛОВ: Слушайте, вот вам и ответ на вопрос, который все задавали. Посмотрите, семья, которая прошла огонь, воду и медные трубы, семья, которая осталась целой, семья, которая чтит традиции, помнит каждого и воспитывает… я даже не буду задавать вопрос, что главное в воспитании, по-моему, из нашего разговора всё понятно. Мне кажется, семья Королевых это семья, которую воспитывали, с одной стороны, обстоятельства, а со второй стороны, каждый воспитывал себя сам.

КОРОЛЕВА: Да, наверное. Я хочу сказать, что 12 января будет день рождения моего отца. Но в этом году мы его отмечаем 13 января, в понедельник, поскольку 12-е попадает на воскресенье. Вот после того, как его не стало, каждый год сначала у бабушки, потом в моей квартире мы проводим этот день, и на него приходят люди, которые с ним работали, еще оставшиеся соратники, конечно, и космонавты первого отряда, и Леонов всегда бывает, и другие космонавты, и Батурин, и Аксенов, и Александров, и Иванченков, трудно даже перечислить. Конечно, собираются и члены нашей семьи. У нас дома музей, который создала моя бабушка, домашний музей, там очень интересные есть экспонаты. И я им показываю сначала музей, потом мы собираемся за столом, и все выступают с какими-то воспоминаниями, это очень и очень интересно.

В этом году это приходится на старый Новый год. Я хочу, пользуясь случаем, слушателей всех поздравить с наступающим 2014 годом. Когда-то мы думали, что мы не доживем до 2000 года, наше поколение, а сейчас мы уже встречаем 2014 год. Хочу всем пожелать здоровья, успехов, удачи, и еще хочу пожелать, «чтоб в вашей жизни счастья было много, и радость вечной спутницей была, чтобы всегда на жизненных дорогах хватало вам и ласки, и тепла. Удачи вам в любом полезном деле, не мчались бы поспешно лишь года, чтоб голова от горя не болела, а сердце не старело б никогда».

КАРЛОВ: Спасибо. У вас же есть еще, жалко, не осталось времени, чтобы прочитать, книжка в стихах об отце.

КОРОЛЕВА: Есть замечательная книжка Максима Геттуева, кабардино-балкарского поэта, где вся его жизнь отражена в стихах. Но я не знаю, можно ли…

КАРЛОВ: Ну, я боюсь, что у нас просто не хватит времени, очень жаль. Но эту книжку где-нибудь можно найти, купить, взять в библиотеке?

КОРОЛЕВА: Нет, купить ее нигде нельзя, но я могу вам ее просто подарить, и вы при случае можете ее использовать. Это замечательная поэма, кабардино-балкарский поэт Максим Геттуев, замечательная, там каждая глава - это какой-то этап жизни моего отца. Геттуев был однополчанином моего мужа, и совершенно случайно они встретились в Коктебеле в 1982 году…

КАРЛОВ: Потрясающе, друзья мои, потрясающе. Остались еще семьи, на которые нам, россиянам, нужно равняться, чтобы и дальше наши семьи были крепкими, и страна от этого тоже была бы крепче и крепче. Вот, наверное, такими словами хочется закончить беседу. Наталья Сергеевна Королева была в гостях, спасибо, до свидания.

КОРОЛЕВА: До свидания.