Студия Владимира Матецкого Встреча с Михаилом Кожуховым

МАТЕЦКИЙ:  Как я и обещал, сегодня гость – Михаил Кожухов, путешественник, журналист, переводчик, наверное.

КОЖУХОВ:  И президент «Клуба путешествий».

МАТЕЦКИЙ:  Президент «Клуба путешествий». У меня голос низкий, но здесь еще, по-моему, на кварту пониже будет. Ничего, я поставил испанскую песенку симпатичную?

КОЖУХОВ:  Отлично, я испанист по первой профессии, поэтому все, что по-испански мне доставляет радость.

МАТЕЦКИЙ:  Миш, я буду «Миша» на «вы», нормально?

КОЖУХОВ:  Абсолютно.

МАТЕЦКИЙ:  Володя, тоже на «вы». Потом мы где-то на 32-й минуте переходим на «ты», на 45-й ругаемся и снова на «вы» переходим. Миш,  первый вопрос вот, какой, я слежу за зарубежной прессой все время, а так как я тоже всю жизнь с языком с английским, все время читаю по-английски. И вот сейчас вся пресса западная полна историй, связанных с убийством льва в Зимбабве. Вот вы слышали эту историю?

КОЖУХОВ:  Ну, слышал, но как-то, сейчас, наверное, много людей выключат радио, я не люблю охоту, и я не люблю охотников, и все, что связано.

МАТЕЦКИЙ:  Так как раз на эту тему я и вопрос задал.

КОЖУХОВ:  Я не понимаю, зачем надо стрелять красивых больших зверей. Вот я даже, бог с ним, со слоном, это вообще далеко, я даже не понимаю, зачем надо убивать медведя. Ну, вот зачем? И поэтому все, что с этим связано мне лично не нравится.

МАТЕЦКИЙ:  Вот сейчас волна очень сильная, во всем мире пишут, что надо наказать этого охотника, дантиста по фамилии Палмер, который убил этого льва несчастного. Причем, чтобы его убить, его вывезли из заповедника, это любимец был вообще. Лев, живущий в заповеднике, за копейку малую, за 50 тысяч долларов, насчет малой копейки, вообще цифры такие, африканские ухари взяли его, вывезли и он его убил вне заповедника. И вроде как бы он в полном порядке, этот доктор. Но вот вся общественность по этому поводу…

КОЖУХОВ:  Ну, вы знаете, очень сложная это, на самом деле, проблема, потому что я был в Зимбабве уже лет 10 назад, и там можно было вообще, наверное, за тысячу долларов договориться о слоне, притом, что мясо останется людям. Ну, им тяжко живется, им хочется заработать копеечку.

МАТЕЦКИЙ:  Когда-то была мощная страна – Южная Родезия, на минуточку. Сесил Родс, знаменитый человек, кто это все…

КОЖУХОВ:  Причем у него фантастическая могила, место, вы бывали там?

МАТЕЦКИЙ:  Я не был, к сожалению, в Зимбабве.

КОЖУХОВ:  Он выбрал себе такое место, очень необычно выглядящее. Ты там присутствуешь, ты стоишь и такое ощущение, что это какая-то другая планета, какой-то конец света, это сакральное место местных племен, очень красивое, такой выход скальных пород, дальше земля закругляется, абсолютная пустота. Очень такое место необычное.

МАТЕЦКИЙ:  Вообще такой серьезный вопрос, на самом деле, где человек выбирает место для своего последнего пристанища, скажем так.

КОЖУХОВ:  Да, да. Ну, вот он сам это выбрал, там завещал себя похоронить.

МАТЕЦКИЙ:  Миш, вот эти все бесконечные путешествия, есть после них ощущение, что люди все равно везде одинаковые?

КОЖУХОВ:  Это загадка, которую я пытался для себя решить. Более того, почему-то я выбрал в качестве жертв кузнецов и кузнецам задавал один и тот же вопрос: что самое главное в жизни? На самом деле, у этого есть некая предыстория, связанная с моим папой, который однажды где-то путешествовал в кавказских горах и задал этот вопрос старцу, старому какому-то долгожителю кавказскому. Тот ответил, что «самое важное в жизни это золотое сердце, сынок», - сказал он папе. Я под влиянием вот этого воспоминания задавал кузнецам один и тот же вопрос, и они все, и в Индии, и в Норвегии, и в Израиле, и где, не знаю, еще, отвечали примерно одинаково. Самое главное в жизни это дом, это вырастить детей, это чтобы был хлеб на столе, чтобы с женой не ругаться. И это, в общем, скорее, подталкивает меня к мысли о том, что мы  больше похожи, чем отличаемся друг от друга. Но и отличия очевидны тоже.

МАТЕЦКИЙ:  И где они проявились в большей степени? Это какие-то племена, какие-то отдаленные совсем места планеты?

КОЖУХОВ:  Нет. Знаете, я боюсь, что это какая-то  особенность индивидуального восприятия. Вот я, например, не чувствую людей на Ближнем Востоке, они мне не  близки, я их не понимаю.

МАТЕЦКИЙ:  Притом, что вы провели большой кусок времени в Афганистане.

КОЖУХОВ:  Может быть, поэтому.

МАТЕЦКИЙ:  Кстати, это отдельная тема для разговора.

КОЖУХОВ:  Ну, да. А, наоборот, в моей Латинской Америке мне все понятно и хорошо. И когда туда приезжает русский человек, который говорит, что: да вот  они только танцуют, они ленивые, у них все маньяна, думаю: ах ты, сволочь, а ты-то сам с утра до ночи в поту хлеб насущный зарабатываешь, такой ты трудолюбивый. Другое ощущение времени, течение жизни, мне оно понятно. Да, маньяна, но куда спешить, елки-палки, и завтра будет такое же солнце, сделаем, успеем, все будет хорошо.

МАТЕЦКИЙ:  А какая Южная Америка, это Бразилия, это португалоговорящие, испаноговорящие?

КОЖУХОВ:  Ну, Бразилия мне близка, потому что я там прожил два года.

МАТЕЦКИЙ:  А где, в Рио?

КОЖУХОВ:  Я жил в Рио, да. Ну, где я должен  жить, конечно, в Рио надо жить. Но это все, и  очень любимый мной Чили, и Куба, где я учился в юности, да я ее, в общем, всю люблю.

МАТЕЦКИЙ:  Что будет с Кубой сейчас? Американцы на сближение пошли.

КОЖУХОВ:  Еще несколько лет назад у меня были опасения, что старая гвардия, как это обычно бывает в таких ситуациях, будет отстаивать свое право на красивую жизнь. Но вот в последний раз, когда я несколько лет был на Кубе, я понял, что такой угрозы уже нет, что, в общем, это во многом нынешний кубинский социализм, он такой же, как и китайский почти. То есть это, ну, такая, упаковка, а содержание уже совершенно другое.

МАТЕЦКИЙ:  Да, оно уже вымыто все.

КОЖУХОВ:  Да, ну, вот, кстати говоря, собираюсь на Кубу, приглашаю со мной всех желающих.

Полностью интервью с гостем слушайте в аудиофайле.