Один Вадим История французского языка. Часть I

В.ТИХОМИРОВ: Здравствуйте, Дмитрий, рад вас видеть.

Д.ПЕТРОВ: Добрый день.

В.ТИХОМИРОВ: На улице жарко?

Д.ПЕТРОВ: 29.

В.ТИХОМИРОВ: Я так и знал. А у нас здесь прохладно, видите, как хорошо. Ну, что же, Дмитрий, я понимаю, что вы только что с лекции, наверное, немножко устали, может быть, чаю?

Д.ПЕТРОВ: У меня водичка.

В.ТИХОМИРОВ: Дмитрий, ну, что же, пришло время сегодня поговорить об истории языков. Я еще раз убеждаюсь в одной простой вещи. У нас сейчас была викторина, и мы понимаем, что кто такие реперные точки на теле истории мировой? Это люди, которые какие-то события заставляют двигаться в одну или другую сторону, и это языки. Я все время думаю, мы все время говорим язык, язык под хреном, под горчицей, французский язык, английский язык, а ведь, на самом деле, язык это действительное такое море, это действительно река, которая заставляет двигаться человечество в том или ином направлении. И как мы обещали, то сегодня мы поговорим об истории французского языка. Скажите, начнем с самого главного, а сколько сейчас людей говорит на французском языке?

Д.ПЕТРОВ: На французском языке по разным оценкам говорит от 150 до 300 миллионов человек.

В.ТИХОМИРОВ: Ну, не так уж и много, кстати.

Д.ПЕТРОВ: Да, и почему такой разброс, дело в том, что есть такое понятие, как франкофония, то есть страны, которые традиционно были либо французскими колониями, либо находились в сфере французского культурного влияния, французский язык был достаточно широко распространен, да, чего греха таить, и Россия была частью такого в каком-то смысле франкоязычного сообщества. Поэтому количество людей, у которых французский язык родной, и количество людей, для которых он фактически родной, как, например, для огромного количества африканцев, которые попали в эту сферу франкофонии, может очень серьезно отличаться, и вот поэтому такой разброс, такой широкий диапазон.

В.ТИХОМИРОВ: Как, в принципе, Юго-Восточная Азия. Скажите, ну, мы пока не приступили к изучению истории, вообще, откуда взялся французский язык, а вот действительно, если говорить о России, у нас как-то странно, у нас то французский, то немецкий, то французский, то немецкий. И с чем была связана такая периодичность, такая волнообразность влияния языков на нашу страну?

Д.ПЕТРОВ: Немецкий и в какой-то степени голландский язык были языками, которыми владел, ну, мы можем догадываться, в какой степени, но очевидно в неплохой, Петр Первый, Петр Великий. Человек, который «прорубил окно в Европу», не мог бы этого сделать без знания языков.

В.ТИХОМИРОВ: Откуда он знал эти языки тогда еще при царском режиме Алексея Михайловича?

Д.ПЕТРОВ: При царском режиме Алексея Михайловича уже существовала немецкая слобода в Москве.

В.ТИХОМИРОВ: Которую постоянно жгли.

Д.ПЕТРОВ: И иноземные специалисты, гастарбайтеры в каком-то смысле достаточно плотно участвовали в совершенно разных сферах российской жизни, в частности, и в строительстве, и в обучении военных. То есть были иноземные полки. То есть немецкий язык на улицах Москвы звучал, в общем-то, с XVI века. Петр очень увлекался западной и, в первую очередь, немецкой и голландской культурой, потому что голландцев было тоже немало. Поэтому, когда он осуществил свое знаменитое путешествие в Западную Европу с целью…

В.ТИХОМИРОВ: А это было действительно инкогнито, да?

Д.ПЕТРОВ: С целью, да, изучения различных ремесел, в частности, мы знаем кораблестроение, то как раз, собственно, знакомство с языками, знание языков, которые он приобрел, еще находясь в Москве, еще на этом берегу, ему немало в этом помогло.

В.ТИХОМИРОВ: И он действительно свободно изъяснялся на голландском языке и на немецком языке?

Д.ПЕТРОВ: Ну, источники тех времен говорят, что он достаточно, ну, мы не говорим, насколько это было корректно, но, во всяком случае, он не только мог контактировать с носителями этих языков, но и получал необходимые для себя технические знания, что о многом говорит.

В.ТИХОМИРОВ: Дмитрий, простите, как говорится, никак мы не подойдем к французскому языку, а с чем связан такой не геноцид, а такое достаточно прохладное отношение к итальянскому языку? Я вот только совсем недавно вдруг осознал, что все великие православные храмы в нашей стране, в Кремле, во Владимире, в других городах построили итальянские архитекторы. И почему все-таки итальянцы не стали той движущей силой?

Д.ПЕТРОВ: Итальянцы посеяли любовь к Италии, и к культуре, и к архитектуре, к живописи, разумеется, к оперному пению, но язык не был в такой степени распространен, потому что итальянцы, которые приезжали в те годы строить Кремль и другие православные святыни на Руси, они, в общем-то, изъяснялись на латинском языке, который был начитанным людям на Руси уже ведом. То есть фактически именно итальянская речь не была настолько распространена, как речь немецкая и впоследствии французская, потому что немцы переселялись сюда…

В.ТИХОМИРОВ: Целыми стаями.

Д.ПЕТРОВ: Семействами, да, целыми какими-то колониями.

В.ТИХОМИРОВ: Да, неожиданно. Ну, и последний вопрос, и перейдем, как говорится, к делу. Если говорить опять-таки о иностранцах в России. А кто им переводил? Кто были эти толмачи, кто эти были люди, которые переводили с одного языка на другой? Ну, особенно на раннем этапе?

Д.ПЕТРОВ: Мы знаем, что существовал такой Ганзейский союз, торговый союз немецких государств, скандинавских государств, и Новгород и Псков имели самое непосредственное отношение к этому союзу. И, более того, мы знаем, что на территории новгородских земель и псковских земель существовали, ну, можно назвать даже, школы переводчиков, школы толмачей, которые должны были выполнять вот эти посреднические функции в торговой деятельности. 

В.ТИХОМИРОВ: То есть был приказ такой, да?

Д.ПЕТРОВ: У нас было такое еще буферное государство Речь Посполитая или Литва не в нынешнем понимании, а в понимании средневековом, то есть это огромная территория, в которой большая часть населения были, ну, скажем так, русскоязычные, носители восточнославянских языков. И в этом государстве знание нескольких языков было достаточно распространенным явлением, поэтому первые переводчики, первые толмачи это были выходцы из литовских земель.

В.ТИХОМИРОВ: Надо же, как интересно. Ну, вернемся к французам. Скажите, вот Франция и мы говорим французский язык, это вот та область, которая граничит с Испанией, с Пиренеями, с одной стороны, с другой стороны, с Ла-Манш, с третьей стороны Германия, ну, и Австро-Венгрия и так далее, откуда они появились, эти французы? Сказать, «лягушатники», ну, такой расхожий, конечно, термин.

Д.ПЕТРОВ: Ну, самое интересное, что само название Франция и французы берет происхождение от названия германского племени франков, то есть людей, которые никаким образом к французскому языку никакого отношения не имели. И название это появилось после того, как франки после развала Римской империи основали там свое королевство. До этого территория эта была населена кельтскими народами, которых мы называем галлы, и сложилась такая галло-римская культура, которая в значительной степени была романизирована, то есть взяла на вооружение римскую культуру и латинский язык, и к моменту завоевания германцами вот этот уже поздний латинский язык или, как говорят, вульгарная латынь, был основным языком общения на территории нынешней Франции.

В.ТИХОМИРОВ: Ну, вульгарный, то есть народный, наверное, язык получается.

Д.ПЕТРОВ: Народный, потому что «вульгус» это народ, толпа.

В.ТИХОМИРОВ: А скажите, Римская империя, до куда она дошла, скажем так, продвигаясь на север Европы и на запад Европы?

Д.ПЕТРОВ: Она дошла аж до Шотландии.

В.ТИХОМИРОВ: Ого, о, молодцы.

Д.ПЕТРОВ: Аж до Шотландии, значительная часть нынешней Германии, Крым. То есть территория была достаточно приличная, достаточно солидная. Но язык латинский, в основном, был распространен в западной части этой империи. В восточной части Римской империи греческий язык был таким общим средством общения. И когда пришли германцы, ведь интересно, что доминирующим языком становится не тот язык, на котором говорят победители, а, скорее, язык более высокой культуры и более высокоразвитых юридических отношений. Потому что, когда германцы, эти неграмотные варвары завоевали римлян, но, тем не менее, ты отнял какую-то собственность, но ее хочется сохранить и передать по наследству, поэтому все юридические функции выполняли носители  латинского языка. И, собственно, благодаря вот этим юридическим функциям, культурным функциям и, естественно религиозным функциям латынь возобладала над германскими языками завоевателей.

В.ТИХОМИРОВ: Напоминаю, в студии находится полиглот Дмитрий Петров, мы говорим об истории французского языка, и вроде бы мы говорим, ну, что там французский язык, зачем он нам нужен? На самом деле, языки нужны. Языки нужны, для того чтобы хотя бы прочищать мозги. Ну, и говорить, например, в стране-носителе языка, на этом языке и тебя все понимают, официанты, уборщицы, ну, и таксисты, но это совсем другая история. Итак, возвращаемся к французскому языку. В говорите – галлы. А кто были эти галлы, которые населяли территорию Франции?

Д.ПЕТРОВ: Из ныне более-менее сохранившихся кельтских языков мы знаем языки Шотландии и Ирландии, также Уэльса. То есть вот этот валлийский язык и гэльский язык, которые…

В.ТИХОМИРОВ: Все-таки они родственники, да?

Д.ПЕТРОВ: Да. И на севере Франции есть язык бретонский, есть такая провинция Бретань, и вот бретонский язык, он никакого отношения не имеет ни к французскому языку, ни к латинскому, ни к английскому, это язык древнего населения всей этой территории. То есть это язык потомков галла, тех самых галлов, которые обитали на территории Франции. На остальной территории Франции этот язык практически исчез, оставив следы в виде фонетики. То есть мы знаем, что, скажем, на территории Италии латинский язык, перерождаясь в новый язык, в итальянский язык, он в большей степени сохранился, его фонетическая форма сохранилась. А вот эти французские, вот это рычащее «р», носовые звуки, это свойства не латинского языка и не германских языков, не языков завоевателей, это свойства именно галльских.

В.ТИХОМИРОВ: Дмитрий, я иногда люблю отходить в сторону. Опять, возвращаясь к истории, к недалекой истории. Скажите, а вот фашистская Германия, у них была какая-то, скажем так, ну, какая-то определенная доктрина, как развивать язык дальше, когда будет великая Германская империя? Они думали об этом? Мне просто вдруг, как говорится, этот вопрос влез в голову и оттуда не выходит.

Д.ПЕТРОВ: Ну, они ориентировались на нордическое происхождение вот этой своей арийской расы и видели истоки в культуре и в языках викингов. Потому что викинги для них были, у них был некий культ викингов. И, более того, ведь руководители рейха, они очень прохладно относились к христианству.

В.ТИХОМИРОВ: Ну, да, если не сказать больше.

Д.ПЕТРОВ: И они заигрывали, в общем-то, с древнескандинавскими культами. То есть фактически они были готовы на возрождение язычества.

В.ТИХОМИРОВ: Даже так.

Д.ПЕТРОВ: Соответственно, они, ну, языковая политика, если это так можно назвать, сводилась к тому, что подчеркивалось германское происхождение немецкого языка, то есть изгонялись вот эти французские, английские и какие-то другие заимствования.

В.ТИХОМИРОВ: То есть, в принципе, по большому счету, они на всех оккупированных территориях рано или поздно хотели привести все к общему знаменателю, чтобы все говорили на немецком языке.

Д.ПЕТРОВ: Да, да, то есть было такое понятие «онемечивание».

В.ТИХОМИРОВ: «Онемечивание». Ну, это отдельная история. Вернемся к французскому. Итак, вот жили галлы, не тужили, то захватывали их итальянцы, ну, в данном случае римляне.

Д.ПЕТРОВ: Ну, да, для начала они захватывали римлян периодически, но потом римляне окрепли и захватили их, и тут товарищ Юлий  Цезарь сыграл не последнюю роль, когда сказал, что жребий брошен, и перешел на территорию Галлии через Рубикон.

В.ТИХОМИРОВ: То есть вот этот фильм про Депардье, как говорится, с этими нашлепками…

Д.ПЕТРОВ: Да, да, вот Астерикс и Обеликс, это как раз, да, это борцы за независимость, партизаны. Это действительно происходило в течение нескольких столетий. Но, в конце концов, когда латинский язык и римская культура стали доминировать на территории Галлии, только это случилось, напали германцы. Но германцы практически не оставили следа в языке формирующемся, новом языке старофранцузском. Хотя, как говорят современники, германская речь, речь франков, потому что франки это германский народ, германская речь звучала вплоть до периода Карла Великого, то есть до IX века. Пришли они в V веке, и вот 400 лет германская речь еще передавалась, еще сохранялась, хотя в юридическом языке, в канцелярском языке, в языке культуры и богословия, естественно, доминировала латынь, которая постепенно стала адаптироваться. И такой водораздел произошел в 843 году, когда два внука короля Карла Великого встретились и думали, то ли им воевать, то ли как-то им дружить, потом они решили дружить против третьего брата, который базировался в Италии, и, по сути, вот эта ситуация и послужила точкой разделения нынешней Западной Европы на Францию, Германию и Италию. На то, что, вернее, позднее стало Францией, Германией и Италией. Так вот, для того чтобы их клятвы верности друг другу, союзничества были понятны их армиям, германский король прочитал эту клятву на старофранцузском языке, а французский король, ну, король франков, король вот этих западных франков, прочитал на протогерманском языке. Это были одни из первых зафиксированных памятников на этих языках.

В.ТИХОМИРОВ: Дмитрий, прежде, чем мы продолжим историю французского языка, правда, мы как-то медленно продвигаемся, но ничего страшного, страна-то большая тоже, не маленькая, и язык тоже не самый простой, вам вопрос. Скажите, а вот почему викинги, росы, которые завоевали славян, были, что они менее культурны, что утратили свой скандинавский язык? Ну, я, конечно, не очень понимаю, наверное, скорее всего, тут почему викинги и росы, которые потоптались по славянам, все-таки не сделали прививку скандинавского языка и нам, братьям славянам.

Д.ПЕТРОВ: Да, это еще одно подтверждение того, что побеждает не язык завоевателя, а язык более высокой культуры, в частности, письменной культуры. На Руси, во-первых, уже начиналась письменная культура, письменная традиция, потом все-таки по численности населения, в общем-то, преобладали славянские народы, и вот эти германо-язычные викинги, они, скорее, играли роль таких династических властителей, которые, скорее, объединяли вот эти протогосударства на территории Руси, но мало, не очень большое воздействие оказывали на бытовую, культурную, тем более, религиозную жизнь.

В.ТИХОМИРОВ: Ну, такой западный менеджмент. Ну, возвращаемся к французскому языку. Итак, все понятно, в общем, конечно, страну тоже, я так понимаю, раздирали, как говорится, со всех сторон, дербанили, проще говоря, и самое главное, что тут подпирали римляне, тут немцы и так далее. А когда произошло, скажем так, ну, я понимаю, что это старо-французский язык, когда вот действительно он обрел свои границы, и это стал действительно французский язык?

Д.ПЕТРОВ: Ну, интересно, что, сделав небольшой такой рывок через несколько столетий, мы видим, что только во времена Наполеона французский язык, как французский язык стал доминировать на всей территории Франции. До этого времени люди в разных провинциях говорили на совершенно невообразимом множестве диалектов, наречий, часто взаимонепонимаемых. И только, когда Наполеон создал свою великую армию для завоевания всей Европы, а в армии служили люди, выходцы из самых разных территорий, из разных уголков Франции, им приходилось как-то, ну, и плюс, конечно, система образования, которая стала централизованно вводиться после Великой Французской революции, стала нивелировать вот эти все диалектные отличия, и, более того, все диалекты, наречия и нефранцузские языки, а ведь там еще были и гасконские наречия, это фактически баскский язык, они стали очень жестко выделяться, ну, я не знаю, насколько это верно, но когда я был в Бретани, мне рассказывали старожилы, что в школах можно было увидеть надпись: «Плевать на пол и говорить по-бретонски запрещено».

В.ТИХОМИРОВ: Ого. Слушайте, и, кстати, коль мы заговорили и о галлах, и об Испании, а почему арабы не пошли дальше Пиренейского полуострова?

Д.ПЕТРОВ: Они пошли, но были остановлены при городе Пуатье, знаменитая битва при Пуатье в начале IX века, это был самый дальний предел распространения Арабского халифата, после этого они откатились и закрепились на рубежах нынешней Испании.

В.ТИХОМИРОВ: То есть Францию они не потоптали.

Д.ПЕТРОВ: Практически нет.

В.ТИХОМИРОВ: Слушайте, ну, конечно, для меня удивительно, что армия Наполеона стала тем котлом, где, скажем так, и зародился тот французский язык, который мы знаем. Интересно, а как же…

Д.ПЕТРОВ: Ну, он зародился некоторое время назад, но стал общенациональным он именно в период после Великой французской революции.

В.ТИХОМИРОВ: Оказывается, все-таки армия тоже иногда может нести позитивное…

Д.ПЕТРОВ: Это мощный инструмент такого лингвистического единообразия.

В.ТИХОМИРОВ: Хорошо. Тогда пойдем дальше. Ну, насколько, я уже теперь, опираясь на ваши знания и на ваши мысли, что, безусловно, в каждом языке есть свой Пушкин, ну, назовем его так, или свой Шекспир. А кто во Франции был тем собирателем языка, который привел его, скажем так, отлакировал и заставил уже французов полюбить, и весь мир полюбить именно вот этот литературный французский язык?

Д.ПЕТРОВ: Старо-французский язык уже дал целый ряд известных имен, ну, например, Франсуа Вийон, который очень любим в переводах на разные языки, и, в том числе, и на русский. В XV веке, когда он жил и писал, язык достаточно существенно отличался от нынешнего современного французского.

В.ТИХОМИРОВ: А чем он отличался?

Д.ПЕТРОВ: Он отличался более архаическими формами, он отличался тем, что у него были еще остатки системы склонения, чего уже нет в современном французском языке.

В.ТИХОМИРОВ: У них тоже были склонения?

Д.ПЕТРОВ: Ну, это же внук латинского языка, в котором было все, так же, как и в русском. То есть язык Франсуа Вийона и его современников, язык XV века это еще старо-французский язык. Язык XVI века это уже, в значительной мере это язык Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», это гораздо более понятный современному французу язык.

В.ТИХОМИРОВ: А вот, кстати, вы сказали Франсуа Вийон и тот же самый «Гаргантюа и Пантагрюэль», а вот современные издания на французском языке, они соответствуют тем первым изданиям или как-то тоже адаптированы на французском языке, не перевод?

Д.ПЕТРОВ: Я знаю, что, скажем, «Гаргантюа и Пантагрюэль» сохраняется.

В.ТИХОМИРОВ: То есть полностью орфография.

Д.ПЕТРОВ: В первозданной форме, хотя есть, конечно, ну, скажем, детские пересказы более адаптированные. И я знаю, что есть переводы Франсуа Вийона и некоторых его современников на современный французский язык.

В.ТИХОМИРОВ: Ох, ничего себе.

Д.ПЕТРОВ: То есть это уже достаточно отдаленный язык. И надо сказать, что после Рабле, ну, во-первых, когда возникла Французская академия благодаря усилиям кардинала Ришелье…

В.ТИХОМИРОВ: Все знакомые лица.

Д.ПЕТРОВ: Кардинала Ришелье, да. Он не только воровал подвески у королевы, он, прежде всего, занимался стандартизацией французского языка. И как раз писатели, поэты, драматурги XVII века, в частности, Мольер фактически уже пишут, говорят на том языке, который с небольшими вариациями, в общем-то, можно считать современным французским языком.

В.ТИХОМИРОВ: Дмитрий, немножко опять отходя в сторону от истории языка, скажите, я не очень понимаю, как же так произошло, ну, вы знаете, есть такая наука орфоэпия, ну, предмет, скажем так, это то, как звучит язык. Одно дело, как он пишется, это грамматика, другое дело, как он звучит, когда мы читаем ту или иную строчку. Вот почему, например, в русском языке у нас нет, ну, у нас есть, конечно, какие-то законы, но они такие, знаете, шаляй-валяй. Мы можем сказать, например, написано собрание…

Д.ПЕТРОВ: Это не только в языке.

В.ТИХОМИРОВ: Да, это вы точно заметили. Написано: «собрание», а мы говорим: «сабрание», правильно, да? У нас нет, и мы никогда не учили этого правила, что, например, безударное «о» после «с», оно звучит, как «а», например. А у французов, ну, как у итальянцев и англичан, у них абсолютно точное, скажем так, словосочетание, которое, ну, скажем так, точное буквенное сочетание, которое заставляет произноситься тому или иному точному звуку. Вот у них все, скажем так, как в математике.

Д.ПЕТРОВ: Это верно. Но, с другой стороны, французский язык в плане орфографии наиболее избыточный из всех европейских языков.

В.ТИХОМИРОВ: В каком это плане?

Д.ПЕТРОВ: Ну, в таком плане, что 4-5 или даже 6 букв могут читаться, как один звук.

В.ТИХОМИРОВ: Да, вот, кстати, это тоже у них есть. Но это же все равно правило? Понимаете, в чем дело.

Д.ПЕТРОВ: Да, это верно.

В.ТИХОМИРОВ: А почему, как вот так развивались языки, что у них, например, есть вот эти жесткие четкие правила, а у нас таких правил нет.

Д.ПЕТРОВ: Ну, рядом с французским есть великий и могучий английский язык, в котором тоже, в общем-то, не разбежишься с какими-то правилами, потому что исключений гораздо больше, чем правил.

В.ТИХОМИРОВ: А, даже так, да?

Д.ПЕТРОВ: Да. Ну, и в силу заимствования, в силу различных ходов, с помощью которых лексика проникала в английский язык. Во французском, действительно благодаря усилиям той же Академии, созданной Ришелье, ну, если не удалось отказаться от избыточных букв, по крайней мере, они были стандартизированы и система письма стала более вразумительной.

В.ТИХОМИРОВ: И еще, если мы говорим, опять-таки, об истории французского языка. Ну, если мы будем подниматься вверх или вниз, скажем так, вот французский язык, он как развивался, когда он уже стал таким литературным языком, там же Бельгия, Нидерланды? И если, например, Бельгия это еще французский язык более-менее, то Нидерланды это уже какая-то смесь немецкого, французского, или как говорили гибридного языка.

Д.ПЕТРОВ: Ну, Бельгия как раз это страна с двумя, даже с тремя государственными языками, основные языки это французский, а в разговорной форме это валлонский, диалект французского языка. А второй государственный это фламандский, это разновидность нидерландского языка. То есть, по сути, вот Франция с Голландией встретились на территории Бельгии и там, кстати, постоянно возникают какие-то конфликтные ситуации, трения в противоборстве этих двух языков. А еще один маленький кусочек Бельгии, Бельгия уже сама не очень большая…

В.ТИХОМИРОВ: Ну, да, крошечная, Московская область.

Д.ПЕТРОВ: Там есть еще и провинция, в которой официальный язык немецкий.

В.ТИХОМИРОВ: Ух ты, молодцы.

Д.ПЕТРОВ: Вот такие они.

В.ТИХОМИРОВ: Молодцы. Ну, возвращаемся к французскому языку. А откуда и когда у них появилась эта грассирующая «р», и я вот до сих пор не могу понять, все-таки грассирующая «р» это показатель, скажем так, интеллигентного происхождения или простолюдина? Вот у нас, мы любим  Мирей Матье, которая все время очень активно использовала, и, в то же время, например, другие певицы или певцы…

Д.ПЕТРОВ: Здесь, скорее, принадлежность к определенному региону. Потому что, ну, считается, что южная часть Франции, которая ближе к Испании и к Италии, а в испанском и итальянском, как мы знаем, «р» обычное, вот там, скорее, звучит вот это «р» раскатистое. 

В.ТИХОМИРОВ: Напоминаю, в студии находится Дмитрий Петров, мы говорим об истории французского языка, но, на самом деле, как это ни странно, ни парадоксально, мы заставляем наших слушателей думать и о нашей стране, о нашем языке. Смотрите, Дмитрий, вам вопрос. «Скажите, а не похожа ли избыточность французской графики, грамматики на избыточность русской дореформенной орфографии?»

Д.ПЕТРОВ: Ну, похожа, но совершенно разные степени. Потому что, если в русском языке там был непроизносимый твердый знак, и были, допустим, три буквы для звука «и», две буквы для «ф» и две буквы для звука «е», то во французском просто сплошь и рядом, практически каждое второе слово содержит в два, а то и в три раза больше букв, чем требуется звуков.

В.ТИХОМИРОВ: Да, вот творят чудеса. 

Д.ПЕТРОВ: Почувствуйте разницу. 

В.ТИХОМИРОВ: Кстати, для меня, конечно, было действительно большое потрясение, когда я узнал, что реформа русского языка, которую преподносили, как великую реформу Советской власти, это была царская реформа, просто до которой не дошли руки. Это было для меня, конечно, удивление. Ну, вернемся к истории французского языка. Скажите, Дмитрий, а когда французский язык стал, скажем так, действительно языком аристократов для всей Европы, и с чем это связано?

Д.ПЕТРОВ: Во-первых, он стал первым языком, в котором возникло понятие нормы, единой нормы. Это вот тот самый Ришелье, та самая Французская академия. И, более того, так как Франция стала первой великой державой, которая располагалась более-менее в центре Европы, то английский язык, который к моменту его формирования наполовину состоял из французских слов, испанский и итальянский языки, которые на 80 процентов тоже, в общем-то, обладали сходной или тождественной лексикой, этот язык стал доминировать в западной части Европы. К востоку мы видим раздробленную на феодальные княжества Германию, и, в общем-то, немецкий язык был абсолютно не однородным на тот момент. Поэтому французский язык заменил латинский в качестве официального языка Франции, в то время как латинский оставался языком образования, науки в целом ряде других государств. 

В.ТИХОМИРОВ: Нет, и все-таки для меня не очень понятно, почему, скажем так, было принято, что, если ты аристократ, при этом не имеет значения, где ты, в Германии, в России, во Франции или в Италии, ты должен был знать свой язык, как носитель языка, и французский.

Д.ПЕТРОВ: Эта ситуация сложилась к XVII и еще в большей степени к XVIII веку, когда сложилась определенная система международных отношений и государства требовали какое-то некое общее средство коммуникации. Латынь из моды вышла ныне, французский пришел на место латыни, так как он содержал в себе уже возможность описывать новые реалии, сложившиеся вот к этой исторической эпохе.

В.ТИХОМИРОВ: И еще, Дмитрий, прежде чем мы закончим сегодня наш экскурс в историю французского языка. Ну, понятно, что французы действительно свободолюбивая нация, народ, и мы знаем, сколько там было революций, которые заканчивались то одним, то другим, ну, все равно кровью, но самое главное не в этом. Я вдруг поймал себя на мысли, что история государства Российского тоже, как ни странно, превалирует всякого рода революционными событиями в тот момент, когда  французский находится на коне в Российской империи. Это так или нет? И есть ли бацилла, скажем так, свободы во французском языке?

Д.ПЕТРОВ: Ну, очевидно есть, потому что мы знаем, что вот этот дух вольтерьянства так называемый, эти французские энциклопедисты, они оказали воздействие и на наших декабристов, и на последующих революционеров, в общем-то, оттуда все ноги растут.

В.ТИХОМИРОВ: То есть все-таки язык это тоже может быть бомба замедленного действия.

Д.ПЕТРОВ: Да, и более того, создатели Соединенных Штатов Америки тоже, в общем-то, черпали идеи из этого гнезда.

В.ТИХОМИРОВ: Дмитрий, спасибо вам большое. Надеюсь, мы еще увидимся с вами до отпуска.

Д.ПЕТРОВ: Обязательно.