Любовь и голуби Никас Сафронов

МИТРОФАНОВА: Друзья, мы приветствуем: в студии у нас гость - Никас Сафронов. Здравствуйте.

САФРОНОВ: Здравствуйте.

МИТРОФАНОВА: А вы знаете, что наша программа называется "Любовь и голуби"?

ГОЛУБКИНА: Приятная неожиданность.

САФРОНОВ: Один из моих любимых моих фильмов, кстати. Я дружу с Александром Михайловым, который играет в этом фильме. Так что, для меня это приятная неожиданность.

МИТРОФАНОВА: Скажите, а сама ситуация, которая в этом фильме показана, вы с ней в жизни (не в своей лично), сталкивались, когда муж уезжал на курорт и уходил к бабе с прической приличной?

САФРОНОВ: Нет. Я, конечно, не сталкивался так. Там же история очень простая, до уровня примитивности. Он уезжает, влюбляется, он никогда никого не видел. Жена гоняет, он голубей держит.

МИТРОФАНОВА: Но он романтик.

САФРОНОВ: Его не понимает семья. Конечно, романтик.

МИТРОФАНОВА: Или мечтатель? Не знаю.

САФРОНОВ: И поэтому сам я не сталкивался. Я - житель городской, голубей не гонял.

МИТРОФАНОВА: Циник.

САФРОНОВ: Нет, не циник. Но мои друзья были, которые влюблялись, уезжали. Я когда был молодой, не был женат, но поехал однажды на юг и влюбился в девушку. Потом я с ней два раза познакомился. Один раз на улице, в платье, а другой раз на пляже.

ГОЛУБКИНА: Это как это?

САФРОНОВ: Не узнал просто. Красивая девушка лежала в очках. И я второй раз стал кадрить. А она говорит: "Мы уже сегодня знакомились". И я так растерялся. "Ладно, пойду тогда кофе попью". Она говорит: "Я с вами". Думаю: "Как от нее отцепиться?" Я уже не знал, как. Тогда я был еще скромный, сказал, что я должен идти, но, хотите, вечером увидимся, как повод. Она говорит: "Давайте". А вечером на танцы, она не танцует, мне так как-то хочется избавиться. Красивая девушка, но понимаю, что, как говорят по-русски - голый вассер, ничего не предвещает. А я уже наметил себе девушку в танце. Это было в Адлере. В результате я сказал: "Давайте, я провожу". Она говорит: "Я хочу спать". Я говорю: "Давайте, провожу с удовольствием".

МИТРОФАНОВА: Поспим.

САФРОНОВ: А боюсь, что та уйдет девушка, которую я себе заприметил. Думаю, ладно, сейчас поцелую, получу по морде и скорее вернусь. Тем более, есть за что. За весь день моих проступков. И я поцеловал. Она стала сопротивляться, у меня возникли какие-то… В общем, у нас возникла любовь, скажу. И мы провели трое суток вместе, не выходя, как говорится, из комнаты. А потом я очень долго вспоминал о ней, она приезжала ко мне, я приезжал к ней в Киев. Она из Киева, кстати. Потом она эмигрировала в Канаду, был вопрос с решением замуж или женись, как говорится. Но я не готов был тогда.

ГОЛУБКИНА: Но Никас всегда не готов жениться, кстати.

МИТРОФАНОВА: Да почему же? Все-таки мы видели плод любви.

САФРОНОВ: Сегодня я уже не готов. Если раньше я легко и мечтал. И, наверное, возраст приходит, когда ты хочешь, и женщина хочет… Я помню какой-то польский фильм, когда вылавливали одного любвеобильного жениха, которого искали женщины за то, что он брал что-то и не возвращал. Не помню историю. Но они все его любили и хотели только его вернуть. Но, чтобы его поймать, нашли такого в тюрьме человека, которого посадили девушки за то, что он всем отказал. И говорят: "Ну, как вы?.." Он говорит: "А я говорил всем: я готов жить с тобой на одной картошке". В каком-то возрасте женщины любят, когда им говорят: "У нас такие дети будут красивые". Девушки почему-то очень реагируют на это живо. А после сорока, наверное, уже не реагируют ни на что, и никаких детей. Понимают, что жизнь другая. Наверное, есть любовь и голуби. Это красивая история. Мне приятно, что Маша Голубкина как бы как раз представляет… Она сама очень тонкая…

ГОЛУБКИНА: И Маргарита Михайловна Митрофанова.

САФРОНОВ: Я меньше знаю Маргариту. Мы с Машей давно знакомы. И я знаю, насколько она тонкий очень, чувственный… Вы знаете, когда я влюбился в эту девушку? Не тогда, когда я увидел где-то в кино, я даже не видел ее никогда в кино. А однажды она выступала на радио, а я ехал из мастерской, это было, наверное, часов 5 утра, пол шестого, и она говорила о лошадях. Я слушал и был настолько покорен этой историей!

ГОЛУБКИНА: Точно! Я помню, Никас рассказывал. Это правда.

САФРОНОВ: Я думаю, какой человек тонкий, разбирающийся, чувственный, понимающий, сочувствующий животным. Единое целое. Как будто она сама из этого племени, стада, рассказывает о своих собратьях. И только в конце я узнал, что была Голубкина. И думаю: надо найти обязательно когда-нибудь эту девушку…

МИТРОФАНОВА: И нарисовать лошадь.

САФРОНОВ: Нарисовать ее. Не в виде лошади, а в виде красивой женщины, которая "любовь и голуби" - соответствует этому понятию.

ГОЛУБКИНА: Хорошо. Комплименты приняты. Мы тоже очень любим Никаса. Он прекрасен и роскошен, знаем его давно.

САФРОНОВ: Спасибо.

МИТРОФАНОВА: В нашей программе, когда к нам приходят люди взрослые, состоявшиеся, знаменитые, успешные, мы можем вас спросить про ваш любимый фильм, мы обязательно это сделаем. У нас есть опросник имени Познера. Вопросы…

ГОЛУБКИНА: Марселя Пруста.

МИТРОФАНОВА: Его, чертяки! Вот. Но, с другой стороны, мы с нашими слушателями обсуждаем вопросы ежедневные, насущные. у нас в самом начале эфира было то, что Канье Уэст (Kanye West), есть такой рэпер очень известный, богатый, типа Джей-Зи (JAY Z), только чуть менее… И у него Ким Кардашьян. Слышали когда-нибудь о такой тетеньке?

САФРОНОВ: Вы знаете, буквально недавно совсем выпускной был бал в Кремле, и такие отличницы, с золотыми медалями пришли ко мне брать интервью прежде, чем я выйду на сцену в Кремлевском дворце. Они должны были задать мне несколько вопросов и на экране показать. А потом я выхожу уже, как бы герой. И первая девушка, отличница, с золотой медалью говорит: "А какими маслами вы работаете?" Я говор: "Своими пока. Давайте от обратного, - говорю. - Я вам задам вопросы. Скажите мне 10 русских классиков, писателей". Она говорит: "Ну, знаю, знаю". Они все - трое мальчиков и две девочки. "Ну, Пушкин, конечно, Маяковский". Сначала я стал сопротивляться, а потом решил выслушать. "Есенин". Назвали Толстого, Достоевского, Мопассана. Я сказал: "Ну, это очень русский классик". Я понял, что знания… Это они не знают про русскую литературу, но вы задаете мне вопрос: рэпера не знаете? Не знаю.

МИТРОФАНОВА: Я тянула, знаете, на что? На отношения мужчины и женщины. Так просто известный, талантливый дядька женился на красивой светской женщине. И через 46 дней она ему надоела.

САФРОНОВ: У меня была такая же история. Буквально недавно я увидел девушку просто моей мечты.

МИТРОФАНОВА: Это не жена Градского?

САФРОНОВ: Нет, не жена Градского.

ГОЛУБКИНА: Красотка, кстати.

САФРОНОВ: Даже не Кобзона. Я просто увидел девушку, похожую на Софи Лорен. Она вся была такая изысканная, высокая, красивая, с огромной, роскошной такой, настоящей своей грудью. Я как-то просто разволновался. Утром мы поехали в кафе пить кофе. Я из мастерской, а мои друзья еще продолжали, как говорится, отдыхать после ночного бдения. И я говорю: "Давайте я заеду к вам". И усталый, уже мне надо спать. И я на Садовом, около Колхозной… И влюбился просто. Я кое-как взял телефон, даже не ее, а ее подруги. Она куда-то убежала, какой-то мужчина за ней зашел, потому что она там работает. Не забрал ее, а по работе. Она занимается каким-то ресторанным бизнесом, организовывает какие-то…

ГОЛУБКИНА: Добился своего?

САФРОНОВ: Я добился. Я волновался, я обхаживал, я делал ей подарки, я взял ее с собой за рубеж, я двое суток не прикасался. Но потом возникли, вы знаете… Я даже пытался худеть, побольше поспать, чтобы не так выглядеть плохо, похудеть на пару килограмм. Начал даже плавать в бассейне. В общем, с ума стал сходить.

ГОЛУБКИНА: Здорово! Не ожидала.

САФРОНОВ: Ей 20-22-23, и понятно, что мне больше. Надоело!

ГОЛУБКИНА: Надоело что? Она или заниматься собой?

САФРОНОВ: А знаете, говорят - нет красивых. Это собирательный образ, как говорил Рафаэль, из тысячи, из сотни надо собрать одну-единственную красивую. Иногда красивая, но щиколотка какая-то там, родинка не на том месте, хочется взять бритву и отрезать. Нет идеала. И, наоборот, некрасивая вдруг… Я так с девушкой встречался девять лет, думаю, ладно, ничего! На два дня заберу из Пензы в Москву. И девять лет прожили, удивительно! Капризная, разная совершено, неожиданная, не столько образованная, как хотелось бы. В результате, и здесь наоборот. Почти идеал. Начинаешь смотреть: улыбка не такая, взгляд не такой. Все как-то складывается… Красивая идеально девушка, казалось, Софи Лорен, новая звезда. Умная, знает пару языков, помимо русского. Я верю 100 процентов... Во-первых, он избалованный человек, во-вторых, он уже требовательный. В-третьих, он выбирал… А у меня приятель один был, который обожает богатых девушек с хорошим вкусом. Он ухаживает, дарит машины, чтобы добиться ее расположения. И недавно буквально, год назад, он настолько разочарован. Говорит: "Мы разделись, а у нее искусственная грудь. И все искусственное".

МИТРОФАНОВА: Господи, прости! Никас Степанович, но вы знаете, я к чему еще клонила? Он разочаровался в этой своей красотке с огромным кардашьяном на 46-ой день. А скажите, если это не очень лично, просто в Википедии написано, что вы поженились со своей первой супругой и вместе прожили 20 дней. Это как анекдот?

САФРОНОВ: Я прожил даже меньше. Нет, 100 процентов. Нет, с мамой Стефано мы прожили, числились в браке 13 лет. Это была француженка, первая моя жена. Я жил в Теплом стане. И мой друг прислал через свою жену подарок. Она не говорила по-русски, она взяла с собой эту подругу-француженку. И там была история. Ничего бы не произошло. Но когда я провожал, к нам пристали хулиганы. Здоровые два мужика такие видные. И боксом занимались. Решили подраться выйти, удаль свою… Размять свои кости. И начинают говорить уже и с претензией: давай морду всем набьем. Я говорю: "Девочки, ключ. Быстренько домой назад". Они возвращаются, я иду медленней, но тоже понимаю, что отметелят так, что мало не покажется.

МИТРОФАНОВА: Кисти повредят.

САФРОНОВ: Я вхожу в квартиру (я на первом этаже тогда жил), а они начинают стучать в дверь. И тут меня накрыло. Я беру такой тесак, которым можно две свиньи зарезать. И, в общем, иду, уже мне было все равно. А она стала меня останавливать, я ее отталкиваю, она упала, за ногу меня, а я волочу ее…

МИТРОФАНОВА: Страсти мадридского двора.

САФРОНОВ: И они остались у меня. И ночью я стал ухаживать за ней. А жена моего друга пошла спать (у меня однокомнатная), а мы на кухне сидим, беседуем. Смотрю: красивая девушка, хотя не моя, не мой тип. Красива, идеальная, все. Но не совсем… Я моделей не люблю, скажем. И я начинаю приставать. Она говорит: "Нет, первый мужчина будет мужем". Я говорю: "Давай поженимся". Это не помогло. Но ей понравилась мысль на стрессе, она стала приезжать, и мы как-то решили пожениться. Приехал папа. Вначале он был против. Но, увидел мои работы, говорит: "Ладно, давай". И была и свадьба богатая, и все. И когда я шел по улице, говорили: "Ничего себе, ты…" А когда узнали, что она еще и француженка, а потом еще выяснялось, что она дочка миллиардера, это был кошмар. В результате, когда у нас возникли близкие отношения, - полное разочарование, полное фиаско… И 20 дней, и меня стало тошнить от нее. Я не знаю, мы поехали в Париж, 7 дней я прожил, а потом в Югославию, еще у них там вилла была большая. Я кое-как выдержал, под любым предлогом сбежал и подал на развод.

ГОЛУБКИНА: И красавица, и миллионерша, и все при ней.

САФРОНОВ: Все. Папа сказал, что этот художник будет №1 в мире, я сделаю все и вложу в него деньги… Но я понял, что это моя жизнь, и я ее спущу за год-два в унитаз.

МИТРОФАНОВА: Мы опрос проводили. И наши слушатели почему-то сказали, что "ему нужно потерпеть" эту свою бабу, которая, кроме магазинов, ничего не видит.

САФРОНОВ: Во-первых, есть какие-то моменты близости, они бывают разные, понимаете? Половина разводов в Англии из-за того, что один из супругов храпит. Все красиво, сопит, пахнет изо рта, не тот пот. Человек не может ничего с собой сделать, он пахнет именно этим запахом.

ГОЛУБКИНА: А перед тем, как жениться, он не нюхал.

МИТРОФАНОВА: Козлом! Я уточню.

САФРОНОВ: Может быть, духи, запахи божественной лаванды, не знаю, она использует или он. А в результате… Вы знаете, здесь масса нюансов. Не так говорит, шепелявит. Я писал одну девушку четырехглазую. У нее глаза… Красивая идеально. Такая - библейское лицо. И папа богатый, ювелир, четыре портрета у нее было. И когда я пришел (я студентом был на первом курсе), я говорю: "Я тоже портрет…". Он говорит: "Идем со мной". Показывает четыре портрета: "Похожи?". Я говорю: "Ну, не очень!" - "Видите, академики не умеют рисовать, а вы студент, мальчишка! Идите, идите отсюда!" И я думаю, а почему не похожа? И я вспомнил ее. На следующий день из института возвращаюсь, у нее же глаз не видел я. У нее прыгающие глаза. Свойство болезни, я бы сказал. Свойство: прыгающий глаз. Я нарисовал четыре глаза и ее все узнали. А вы знаете, люди общаются, красивые люди, а начинают на тебя смотреть: колючий взгляд. У тебя начинает внутри что-то переворачиваться, тебе неприятно.

МИТРОФАНОВА: То есть вы не терпели?

САФРОНОВ: Я нежный, как и Маша, тонкий.

ГОЛУБКИНА: У нас ничего не было, мы просто дружим.

САФРОНОВ: Это в другом смысле.

МИТРОФАНОВА: Это понятно. Но как удивительно совпадает, что эти на сороковой день, он понял, что она ему не подходит, а Никас на двадцатый.

САФРОНОВ: Да можно понять за два дня, за час.

МИТРОФАНОВА: А жениться-то зачем? - вопрос.

САФРОНОВ: А вы знаете, люди живут иногда годами не в браке, а женятся - тут же разводятся. Люди никогда не соприкасались в каких-то бытовых… Помните, Ани Жирардо, я очень ее люблю, и еще великий актер Филипп Нуаре, они соединяются уже взрослыми. Она не так тюбик давит, и все. Все прекрасно, она ему нравится, а начинают жить вместе… Есть нюансы. Как сказал Экзюпери: без основного могу прожить, а без мелочей… Вся жизнь стоит на мелочах. Эти мелочи начинают тебя раздражать через секунду, через минуту, на следующий день , И ты понимаешь, что ты с этим терпеть не можешь, оно никак не связано.

ГОЛУБКИНА: То есть получается, что никогда никого невозможно встретить, потому что столько нюансов у всех. Кто-то храпит, кто-то тюбик…

САФРОНОВ: Нет. А прощают. Главное, глобальное: прекрасна в постели. Все! Остальное забывает. Не важно, что невоспитанная, необразованная и не будет никогда, хабалка.

ГОЛУБКИНА: А потом удивляется, да, когда все-таки хамить начинает.

САФРОНОВ: И иногда живет пара, совершенно не понятно, как они соединились? Он маленький, плюгавенький, она высокая, красивая, яркая! И она несется за ним, как торба. Он еще покрикивает на нее чего-то там.

ГОЛУБКИНА: Так, значит, Градский, которому 64, а девушке его 33, она просто красотка потрясающая…

МИТРОФАНОВА: А вы видели вблизи эту пару? Мы сейчас рассматриваем весь день.

САФРОНОВ: Я не видел, но в близости всегда все меняется, кстати. Прыщечки загримированные. Черты лица хорошие, а что-то там… Бывает, что в близости какие-то морщинки незаметные, они тебя не то, что раздражают… При близком отношении возникают нюансы, которые бывают часто важны.

ГОЛУБКИНА: А у нас Никас Сафронов.

МИТРОФАНОВА: Да, удивительное имя. И наш давний друг и гость. Мария Андреевна, я знаю, вы, правда, давно знакомы, и в курсе событий. Никас, мы были бы очень рады, если бы вы нам рассказали о выставках, продажах, шутка такая. Выставка-продажа обычно.

САФРОНОВ: Я все готов рассказать.

МИТРОФАНОВА: Наверное, творческого человека есть смысл подергать за ниточки именно творчества.

САФРОНОВ: Я вчера слышал, что, оказывается, в Англии русские перестали так тратить деньги, как раньше. Сейчас уже китайцы и какие-то там еще албанцы, что ли, не знаю, тратят. Я думаю, что еще и опасно, наверное, боятся показывать свои доходы. Художник может спокойно говорить о своих доходах, приходах, потому что ему нечего скрывать, он зарабатывает сам.

ГОЛУБКИНА: То есть налоги не платим?

САФРОНОВ: Нет, я плачу, почему. Нет, не то, что я бегаю: кому налоги заплатить? Я занимаюсь так много благотворительностью, что я отдаю сполна, так что тут нет проблем. У меня выставка сейчас идет в Иваново, очень успешная, пришло там только на открытие 1,5 тысячи. Провальная была выставка в Киеве.

ГОЛУБКИНА: Почему?

САФРОНОВ: Потому что началась эта ситуация.

ГОЛУБКИНА: Это было в марте, да?

САФРОНОВ: Она была в январе. Я был уверен, что в Киеве будет потрясающая выставка. В Одессе пришло 45 тысяч человек за месяц. Я думал, что уж точно в Киеве. И готовится сейчас в Алма-Ате, то есть в Казахстане выставка. Была в Белоруссии очень успешная, пришло тоже около 40 тысяч человек на выставку в Минске. Это было не в государственном музее. Директор музея, который меня очень много лет приглашал, государственного, когда министр изъявил желание приобрести для музея картину, он отказал напрочь, сказал: нет, я не возьму. Как может директор музея решать, брать картину в музей или не брать? Я думаю, что он сам художник. Художники - это особая каста и особые люди, и они мертвых-то не очень любят, а живых точно не любят. Все хорошо, да живой мешает.

ГОЛУБКИНА: То есть при художнике о другом художнике говорить нельзя, да?

САФРОНОВ: Можно, но надо быть лояльным, надо быть самодостаточным, нужно быть крупным, нужно быть независимым. Я не завишу ни от кого. Я, наоборот, жалею всех, потому что мне кажется, труд достаточно жесткий. Правда, жалость жалости рознь, потому что люди гуляют, отдыхают, потом ждут вдохновения годами, потом жалеют или жалуются, что у них нет денег, что они не продаются.

ГОЛУБКИНА: Мне кажется, что загадочная история с "Черным квадратом", мы когда-то обсуждали, что было написано 8 "Черных квадратов". И был повешен он в угол на выставке, это картина Казимира Малевича, которая была повешена в угол, в обычный, тот угол, в который вешают иконы.

САФРОНОВ: Нет, она была представлена в спектакле, он до этого пригласил двух авантюристов-журналистов. Она была представлена в спектакле, где стояла в красном углу, на нее молились во время спектакля. Потом, 1923 год уже, не опасно, можно громить иконы, можно все, что угодно. Уже в то время моего деда репрессировали.

ГОЛУБКИНА: То есть, это как бы явилось символом.

САФРОНОВ: Люди были еще верующие, да. И это как бы возмущение, они раскачали возмущение, как сейчас происходит на Украине, наверное, как не яркий, может быть, не очень удачный пример, и люди стали возмущаться, на самом деле.

ГОЛУБКИНА: А это пиар.

САФРОНОВ: Тогда он понял, что это работает, он выставил уже отдельно в музее. И когда ему задали вопрос, может ли он написать копию, он сказал: с ума сошли, я 8 лет ее писал, и за ночь нарисовал еще 6 или 7 "Квадратов", но подписал, на всякий случай, вторым годом, хотя это было в 1924 году. Это полная, конечно, авантюра, но она стала брендом, она стала уже знаковой. Это даже не работа, а, скорее, имя, понимаете. А "Квадрат" при нем, помните?

МИТРОФАНОВА: Прием.

САФРОНОВ: Да, "билет, какой билет"?

МИТРОФАНОВА: А вы случайно не смотрели фильм, была презентация, документальный фильм об отце Де Ниро, который был старше Де Ниро, отец, собственно, нашего Роберта с вами Шекспира, его отец был художником. Не было, да, возможности посмотреть?

САФРОНОВ: Про Роберта Де Ниро я с удовольствием.

МИТРОФАНОВА: Сам Роберт Де Ниро снял фильм об отце, который был художником.

САФРОНОВ: Вы знаете, что у Бельмондо был отец - скульптор замечательный, я видел его работы, я просто общался с ним в Париже, и он очень гордится этим. То есть, у многих людей…

МИТРОФАНОВА: Он успешный скульптор? Потому что у Де Ниро папа был как раз не успешным художником, он, как вы сказали, всех критиковал, всех не любил.

САФРОНОВ: Возьмите этого Сильвестра Сталлоне, то, что он делает, это без слез нельзя посмотреть. Сейчас еще девушка Васильева рисует тоже.

ГОЛУБКИНА: Мы ее обожаем, она и песни поет, и клипы снимает.

САФРОНОВ: Они похожи, да. И Сильвестр Сталлоне, что ни сделай, все хорошо. Я помню, как одна из голливудских звезды - Шарон Стоун - продала жвачку, которую жевала, за 50 тысяч евро одной тетке, чтобы ее поцеловали, то есть, разрешила ее поцеловать и продала жвачку и поцелуй.

ГОЛУБКИНА: Передала жвачку как бы.

САФРОНОВ: Жвачка ушла за 50, а поцелуй за 100 тысяч. То есть, понимаете, когда касается звезды, люди просто за прикосновение, за какую-то легкую историю, - 5 минут славы. Поэтому здесь можно все, что угодно. Наверное, он талантливый. Возьмите тот же Джексон Поллок, который не умел даже рисовать, он брызгал краски, он обладал талантом, конечно, но он не умел рисовать, и покончил жизнь самоубийством. Напился и врезался в стену, а написал записку предварительно, что он бездарность. Но жена так ярко взялась за это дело и доказала, что это не просто так. Одна тетка буквально купила лет 15 назад на рынке из-за рамочки какую-то картину, ей рамочка понравилась за 5 фунтов в Англии. По-моему, в Англии, да. И она притащила, нет, в Америке все-таки, притащила и бросила на склад. И пришел какой-то человек, слушай, говорит, что это… На Джексона Поллока что-то похоже. Она говорит, что это мазня какая-то, хочу все рамочку отсоединить и плоскогубцев нет. В результате он решил проверить и выяснилось - Джексон Поллок. И за 35 миллионов эта картина ушла. Валялась на помойке. Знаете, когда ты видишь красивую картину… Когда я был маленьким в первом классе, нас повели в музей Ульяновский. Я увидел картину какого-то голландского художника и подумал: если бы я был художником, я бы рисовал так же хорошо, даже лучше. Это стимул, когда ты не знаешь, но боишься. Однажды я учился в институте и увидел фанеру, такая вытянутая фанера сантиметров 20 ширины и длины сантиметров 50. И у нее был такой цвет вкусный, я ушел, потом вернулся, думаю: а вдруг эту фанеру кто-то заберет. Она горела, краску ей подкладывали, для краски голубой, красной, зеленая краска, такая вкусная. Я ее взял, порезал пополам, и эти две половинки купили тогда за большие деньги, просто красивая вещь. Но когда вещь валяется и никому не нужна, трудно сказать, что это искусство. Искусством становится после того, как реклама отрабатывает, когда она перестает раздражать. Когда тебе доказывают это: а, может, это не голый король, может, мне кажется, все-таки ткань какая-то есть? Ты начинаешь представлять то, чего не видно, на самом деле, не существует, но ты уже убежден, что это есть и начинаешь это хотеть иметь.

МИТРОФАНОВА: Джексон Поллок, конечно, спорный персонаж, действительно, он ушел в 44 года, наверное, это был как раз тот период жизни, такой возраст, мне сейчас столько.

ГОЛУБКИНА: Переходный.

МИТРОФАНОВА: Когда ты уже осмысливаешь, чем ты занимался всю эту жизнь, что ты живешь в съемной квартире, и тебе новую квартиру не дают, потому что ты с ребенком. Отказывают снять квартиру. И как оценивать ситуацию, почему люди не хотят принять семью москвичей с семилетним ребенком. Мне даже риэлтор не может эту ситуацию проанализировать.

ГОЛУБКИНА: А вдруг в твоем ребенке живописец, художник проснется?

САФРОНОВ: Вы знаете, все дети рождаются гениальными, родители хотят - делают талантливыми, хотят - делают нормальными, хотят - дебилами. Иногда переучивают. В детях всегда есть талант, искра божия, просто надо привести к этому. В Спарте брали детей, вводили в комнату, где были разные игрушки, один брал театральные, другой военные, и их обучали этим ремеслам медицинским. Но иногда через противоборство: не получается, нет голоса, этот маленький голос, еле заметные задатки и вдруг становится Паваротти, Монтсеррат Кабалье, Каллас, потому что это преодоление… Я помню, какой-то был древнеримский оратор или греческий, вернее. Он бегал с горы, читал Гомера, он был маленький, сутулый, горбатый какой-то, шепелявый, и стал великим оратором Рима, по-моему. Как это? Потому что преодолеваешь преграду. Конечно, без ног трудно бегать, но, если у тебя ноги…

МИТРОФАНОВА: Мария Андреевна что-то там вычитала.

ГОЛУБКИНА: Колдует. Мария Андреевна ищет этого оратора, по-моему, это был Демосфен, сейчас я смотрю.

САФРОНОВ: Тогда греческий, да.

МИТРОФАНОВА: А как проверить? У нас в гостях Никас Сафронов. Мы очень рады видеть нашего гостя сегодня с нами, и он очень интересно рассуждал на тему личной жизни и творчества, абсолютно верно подмечено, что надо преодолевать. Это единственное, что мы и делаем, наш русский народ.

ГОЛУБКИНА: Да, надо преодолевать. У нас недавно была в гостях Петрушевская Людмила Стефановна. И ее спросил Сергей Белоголовцев: а можно, если хочется, писать? Она говорит: пишите, обязательно пишите. А он говорит: а если это будет графоманство? Она говорит: а судьи кто? Спрашиваю: а если хочется заниматься живописью?

САФРОНОВ: Не все так просто. В живописи все-таки нужно знать законы. Сегодня каждый горазд…

ГОЛУБКИНА: Но учиться пойти можно?

САФРОНОВ: Сегодня каждый горазд рисовать, это не совсем так. И уверены, что если рисуют абстракцию и не понятно, что, но даже в этом непонятном есть все-таки эстетика. Почему они так привлекают - тот же Джексон Поллок, или Уорхол? Все равно есть какие-то задатки эстетические. Я смотрю на ранние свои работы, я в ужасе, понимаете. Поэтому, конечно, ты обучаешься, и не каждый может рисовать. Да, искусство принадлежит народу, но народ весь не может рисовать, это будет не совсем правильно. А для этого нужно обучаться, в театре, Маша знает, в кино. Ведь все-таки нужно иметь основы, знания, интуицию.

ГОЛУБКИНА: Нет, но есть опыт.

САФРОНОВ: Опыт, да, конечно. Но есть люди, которые никогда не будут играть главные роли, просто не дано.

ГОЛУБКИНА: Играть, может быть, они будут, но в любительском театре, почему бы и нет.

МИТРОФАНОВА: Воронежский ТЮЗ.

ГОЛУБКИНА: Да, а, кстати, Воронежский ТЮЗ, ты будешь смеяться, очень хороший театр.

САФРОНОВ: Первый парень на деревне, да.

МИТРОФАНОВА: Я слышала. А, скажите, вы еще, по-моему, поете?

САФРОНОВ: Я не пою. Один раз меня уговорили в жизни спеть. Один такой Роман Булгачев для Шуфутинского что-то писал, и не поющих людей уговорил спеть. Я спел, мне дали про маму, я отказался, ее потом спел другой человек, Грачевский, а я взял про Оку. "А на Оке, как на Оке". Такая летняя теплая, Ока - приток Волги.

ГОЛУБКИНА: А у нас не получилось ее загрузить.

САФРОНОВ: Не получилось, и, тем более, у нас, конечно, не получился, наверное, и Вилли Токарев, который поет обо мне.

ГОЛУБКИНА: Нет, с диска не получилось. Зато у нас есть опросник Марселя Пруста, это викторианская игра такая, собственно, викторина. Вопросы, которые обычно задает Познер, которые он позаимствовал у Марселя Пруста, а мы у Познера, в свою очередь.

САФРОНОВ: Обходя Пруста.

ГОЛУБКИНА: Вопрос: что такое по-вашему "крайне бедственное положение"?

САФРОНОВ: Это состояние. Человек поймал золотую рыбку, она говорит: одно сегодня только желание. А он, бедный, говорит: хочу, чтобы у меня было все. Она уплывает и говорит: у тебя было все. Это зависит от человека лично.

ГОЛУБКИНА: Где бы вы хотели жить?

САФРОНОВ: В детстве, в бараке, в котором я родился, со своей семьей, со своими братьями, недалеко от Свияги, приток Волги, там пионерский сад юннатов. Где мы лазили за яблоками, в нас стреляли солью и так далее. Жить в детстве.

ГОЛУБКИНА: В счастье, там счастье.

САФРОНОВ: Это счастье, да.

МИТРОФАНОВА: Да, а если бы меня спросили, я бы сказала, что хотела бы жить в Брюсовом переулке, где Никас живет.

САФРОНОВ: Пожалуйста, меняемся на детство.

МИТРОФАНОВА: Меняемся.

ГОЛУБКИНА: Да, неплохо, кстати.

САФРОНОВ: Я завидую детям, когда смотрю, они же такие счастливые, они не ценят это пока, и мы не ценили.

МИТРОФАНОВА: А мне очень, знаете, понравилось, кто-то сказал, не знаю, - умное, глупое изречение, но очень мне запомнилось: детство - когда ты не думаешь матом. Подумайте об этом.

САФРОНОВ: Мат, конечно, надо убирать, он мешает. Вы знаете, я был очень востребованный среди своих сверстников мальчиком, пацаном, я читал Мопассана. Это такая легкая эротика, как у Бальзака "Озорные рассказы" в оформлении Гюстава Доре. Я влюбился в Доре и в Бальзака. Монах влюбляется в куртизанку…

МИТРОФАНОВА: Она же куртизанка.

САФРОНОВ: Сегодня все испорчено, и сегодня даже в текстах, в передачах: убил, зарезал, - это уже интересно. А чтобы взять Лескова "Очарованный странник" и показать через слово красоту языка. Я сказал: ребята, у меня есть премия, я дам любому, кто напишет картину, я не буду исправлять. Практически таких нет. Ваня Охолбыстин написал и Евгений Додолев, сотрудница для одного журнала пришла брать интервью. Я говорю: сейчас, минуточку, подождите. Мы начали: я - Никас Сафронов, я родился, сейчас, подождите минуточку… Я опять убежал. Она начала читать книжку про какого-то пионера, пионер попал в отряд партизанский, в это время прибежал Никас. Пионера захватили немцы и начали издеваться, в это время прибежал Никас, чего-то спросил… То есть, она написала, как я не дал интервью. Это было так весело. И то же самое было с юмором написано Ваней Охлобыстиным в каком-то журнале в 1990-х годах. Все остальное - непонятно, о чем, про что.

МИТРОФАНОВА: Полная "какими маслами вы работаете".

САФРОНОВ: Именно, масла.

ГОЛУБКИНА: Еще вопрос.

САФРОНОВ: Нет таких Голубкиных уже, мало, мало.

ГОЛУБКИНА: Что, не успеваем?

САФРОНОВ: Нет, я говорю, нет таких Голубкиных, как…

ГОЛУБКИНА: Ваши любимые литературные герои?

САФРОНОВ: Как ни странно, "Милый друг" Мопассана.

ГОЛУБКИНА: Опять. Давайте перечитаем, вспомните, это не такое простое произведение.

САФРОНОВ: Обломов тоже мой любимый, да.

ГОЛУБКИНА: Состояние духа в настоящий момент?

САФРОНОВ: Позитив, надежда, уверенность, профессионализм, развитие новых еще каких-то возможностей.

МИТРОФАНОВА: Что же, спасибо вам огромное, удачи, всего того, что вы только что перечислили, и надеюсь, нам хоть чего-нибудь.

САФРОНОВ: Я хочу всем пожелать ангела-хранителя во всех их делах и начинаниях, а у них должно быть их много. И больше смотрите в будущее с радостью и с надеждой, и все будет у вас замечательно, и в России будет тогда все хорошо. Храни вас бог, как говорят.

ГОЛУБКИНА: Спасибо большое.