Маяк. 50 лет Проект "Возвращение домой"

ДУБОВЦЕВА: Наша гостья - актриса театра и кино, певица, композитор, лауреат различных международных конкурсов, просто любимая наша гостья Тамара Гвердцители. Доброе утро, Тамара, Тамрико.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Здравствуйте.

ДУБОВЦЕВА: Тамрико, мы действительно давно не виделись, и поэтому накопилось очень много вопросов и по прошлому, и по будущему, и по сегодняшнему дню. Постепенно мы постараемся ответить на все вопросы.

Как-то, беседуя с композитором из Армении Робертом Амирханяном, я, к своему удивлению, услышала от него такое признание: "Сколько я на свете живу (а он уже все-таки маститый композитор), я до сих пор удивляюсь, как из таких вот разрозненных звуков вдруг рождается гармоническое звучание!" Вот скажи, у тебя тоже осталось это удивление, как из таких разнообразных звуков вдруг рождается какая-то гармония?

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Конечно, музыка - это, наверное, одно из немногих явлений, которое будет всегда удивлять меня, каждый день, каждый миг. И, конечно, как и стихи - из такого мусора рождаются стихи…

ДУБОВЦЕВА: Так из этого хаоса различных звуков рождается вдруг мелодия!

ГВЕРДЦИТЕЛИ: …Из хаоса рождается мелодия, и это всё приходит в гармонию. Такого упорядоченного процесса, который превращается потом в стройное, красивейшее, созидательное, структурное явление, как музыка, наверное, нет.

ДУБОВЦЕВА: Коль мы начали с удивления, так я удивлением и продолжу. Я помню, когда мы встретились первый раз (это было в 1981 году) в городе Днепропетровске (это был твой первый взрослый, я бы сказала, конкурс), ты меня сразу же удивила вот чем. Я брала тогда первое интервью у тебя и спросила, задала, как всегда журналисты задают, самый такой банальный вопрос: так с чего же все-таки начиналось? И ты меня вдруг очень удивила: "С дверного звонка". Я так посмотрела на тебя удивленно, и ты мне объяснила, почему с дверного звонка. Ты помнишь это интервью?

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Ну конечно, я интервью помню, и звонок я тоже помню, да. Естественно.

ДУБОВЦЕВА: Поясни нашим слушателям, что это такое.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Да, этот случай, который довольно-таки получился страшненьким, но все равно надо его рассказать сначала. Я была шалунья, конечно, и занимаясь музыкой. Мама меня отпускала с братом во двор. Тогда были такие замечательные дворы, и все знали детей. Вместе мы и в школе учились и проживали в одном доме. И я пошла к соседям, потому что мне сказала сестра этого мальчика, что им привезли какой-то звонок дверной из Германии, в который звонишь, и он поет. И там три ноты. Меня, конечно, это очень заинтересовало, что за три ноты, какой это звонок, потому что мне было тогда пять с половиной лет.

ДУБОВЦЕВА: А мама говорила, даже меньше. А потом мама сказала, что ты прибежала к пианино и начала подбирать. И оказалось, что это интервал терция. И ты просто заболела этой терцией и начала сочинять песни, которые именно все начинались с терции. Так, и второе, что тоже тогда меня потрясло в Днепропетровске. Тогда сколько тебе было? Лет 17-18, в общем, еще была даже школьница. Я помню хорошо, была в светлом платье, с таким беленьким воротничком, да. И я спросила: ты новичок на конкурсе? И вдруг ты так потупилась и сказала: "Да нет, я уже на сцене 10 лет". Это меня привело в полное изумление! Как 10 лет? Оказывается, в Тбилиси был такой ансамбль детский "Мзиури", в котором ты работала тогда. И с этим ансамблем "Мзиури" вы уже объехали к тому времени, к своему первому взрослому конкурсу, не только всю страну, но и побывали во многих странах мира. Правда?

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Европы, да.

ДУБОВЦЕВА: Во всяком случае, во многих странах побывали.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Да, это конечно.

ДУБОВЦЕВА: И потом, когда твое имя уже объявили - Гвердцители, мне очень понравилась вот эта игра букв, вот эти согласные. Так они хорошо переливались. Ты села к роялю и потрясла меня опять, еще больше потрясла, потому что сама себе аккомпанировала и играла божественную совершенно песню, которая называлась "Музыка", на музыку Важи Азарашвили. (Звучит песня.)

ДУБОВЦЕВА: У нас уже есть звонок слушателя. Мы вас слушаем.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я тоже слушал, заслушался.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Какие-то воспоминания нахлынули.

ДУБОВЦЕВА: Это кто, это кто? Я смотрю, Тамрико так оживилась, разулыбалась.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Гурам Ражденович, наш педагог, основатель ансамбля "Мзиури".

СЛУШАТЕЛЬ: Хочу лишь два слова сказать. Во-первых, пожелать здоровья. Потому что, Тамара, твой голос тебе не принадлежит. Тебе принадлежит, конечно, но он не только тебе принадлежит. Поэтому огради бог тебя от всяких простуд и прочего. Здоровья, здоровья и здоровья пожелать.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Спасибо большое.

ДУБОВЦЕВА: Скажите, пожалуйста, а какой была Тамрико, когда она пришла в "Мзиури"?

СЛУШАТЕЛЬ: Какой была? Неуемной была. Она была, как ртуть, живая. Послушная была, конечно, и безумно талантливая.

ДУБОВЦЕВА: А вы сразу разглядели, что она безумно талантливая?

СЛУШАТЕЛЬ: Да, да, была. Была. И сейчас тоже.

ДУБОВЦЕВА: Ну, сейчас - естественно. Просто тогда-то ведь ребенок. Пришли все одинаковые, вдруг вы все-таки отметили Тамрико как-то.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Конечно, Гурам Ражденович разглядел, конечно. Первый разглядел. Первый обнаружил.

ДУБОВЦЕВА: Понятно. Гурам Ражденович, а на чем она играла тогда у вас в "Мзиури"?

СЛУШАТЕЛЬ: Она на фортепьяно, на клавишных играла.

ДУБОВЦЕВА: Всегда на клавишных, да?

СЛУШАТЕЛЬ: На чем она всю жизнь играла. Вообще у нее были всякие музыкальные увлечения. Она домой принесла, заставила родителей принести фисгармонию. Она мечтала играть на виолончели. Но как-то отговорили мы от этой затеи ее.

ДУБОВЦЕВА: Спасибо вам большое, что вы нас услышали и что вы нам позвонили.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Спасибо большое.

СЛУШАТЕЛЬ: Спасибо вам.

ДУБОВЦЕВА: Тамрико меня вернула в мою молодость, а вот этот звонок вернул, наверное, тебя в твое детство. Правда, Тамрико?

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Конечно же.

ДУБОВЦЕВА: Ты помнишь Тбилиси тех лет? Как вы одевались, как вы ходили на занятия?

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Гурам Ражденович нас держал…

ДУБОВЦЕВА: Крепко в руках?

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Да. Строго, но он к нам относился, конечно, как к талантливым детям, очень с такой нежностью. И я думаю, что все-таки это было прекрасно, потому что была прекрасная пора. Нам было всем по 10-11 лет, и мы выходили на сцену, мы репетировали. С нами занимались Гурам Ражденович и Рафаэл Аркадьевич Казарян, который являлся основоположником этой идеи и осуществления этой идеи. Это, наверное, был все-таки в Советском Союзе первый такой, как сейчас модно говорить, герлз-бенд. Да. Потому что Гурам Ражденович научил играть на всех инструментах. И все мы пели, и у нас были постоянно репетиции, репертуар обновлялся. Мы, в общем, трудились.

ДУБОВЦЕВА: Скажи, пожалуйста, вот сейчас тоже очень много детских различных ансамблей появляется. И репертуар, естественно, совсем другой…

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Абсолютно другой.

ДУБОВЦЕВА: Что вы пели и что тебе приятно вспомнить из того, что вы пели, и что тебя огорчает, например, в сегодняшних появившихся детских ансамблях, в их репертуаре, естественно?

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Существует определенная музыка, это детская музыка, это юношеская. Это пора, которая и в литературе описана, и во всех сферах искусства этому времени уделяется очень много внимания. Поэтому я, конечно, сторонница того, чтобы каждый человек, человечек пел подобающие своему возрасту песни, репертуар. И, знаете, ничего не случилось от того, что мы пели тогда пионерские и комсомольские песни. Как вы видите, кое-кто из нас стал музыкантом серьезным…

ДУБОВЦЕВА: Это не испортило, а, наоборот, помогло. Конечно.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Конечно, да. Потому что это всё было по возрасту. Нам шили формы. Всегда у "Мзиури" была особенная, отличающаяся от всех форма. Это было замечательно, это было настолько задорно и прекрасно, потому что девочки талантливые. В нас был тот огонь, который присущ только этому возрасту, и большие глаза открытые, которыми мы смотрели на этот мир. Это всё запечатлено в фильме, который называется "Мзиури". Если вы помните, в фильме у нас есть пионервожатый, он исполняет роль Гурама Джаиани.

ДУБОВЦЕВА: Там не только большие глаза, но там еще большие белые банты были, красивые очень.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Да, да. И форма эта, летние платьица, и хореография, и я думаю, что всё настолько сочеталось, и музыка, и образ…

ДУБОВЦЕВА: И время, эпоха такая была звонкая, всё звенело звонко, да.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Да, да. Эти чистые детские голоса, сильные, красивые, которые разливались. И я помню, когда мы первый раз был в Голландии, там просто люди и взрослые, и наши ровесники были настолько удивлены, что они нас провожали, несли, значит, флаг перед автобусом, бежал парень, он никак с нами не мог расстаться. И он буквально из Роттердама до Амстердама, по-моему, прошагал перед автобусом. И просто в слезах всё население. Я думаю, что, конечно, это показатель большой, что вот в то время был такой ансамбль. Наверное, это и люди, и время, которое принесло все эти события.

ДУБОВЦЕВА: Скажи, а вот ты недавно была в Тбилиси, сейчас там нет такого детского ансамбля? Или просто тебе сейчас уже даже некогда поинтересоваться этим, потому что ты все время в полете, в полете?

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Нет, почему, я интересуюсь. Гурам Ражденович нас и собирает. И у Гурама Ражденовича сейчас, как говорится, ученики новые. Это восьмое поколение "Мзиури".

ДУБОВЦЕВА: Ой! И тоже называется "Мзиури"?

ГВЕРДЦИТЕЛИ: "Мзиури", да. Они продолжают наши традиции. То есть то, что было в первом составе основном, заложенные нами стилистические и, наверное, художественные принципы остались те же. Просто понятно, что сейчас время другое. Но мне нравится, что девочки играют на инструментах, это вся живая музыка. И поют очень хорошо. Просто сейчас другое время, другая страна. В общем, всё другое. То было событие. Событие невозможно объяснить, событие рождается вместе со временем, оно существует во времени, и поэтому, я думаю, что этим и уникален наш ансамбль.

ДУБОВЦЕВА: А ты не хочешь как-нибудь с ними вместе спеть?

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Да, мы пели вместе.

ДУБОВЦЕВА: Ой, здорово!

ГВЕРДЦИТЕЛИ: И в Тбилиси выступали, и нам открыли звезду перед филармонией. Это один из непрофессиональных коллективов, которому открыли звезду на Аллее деятелей культуры перед филармонией.

ДУБОВЦЕВА: Хорошо. Тамрико, тогда я беру с тебя слово, что в следующий раз, когда ты к нам придешь, ты нам принесешь какую-нибудь запись, ладно? С этим составом.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Обязательно, да.

ДУБОВЦЕВА: А сейчас, пока нет этой записи, давай послушаем все-таки, как ты поешь.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Хорошо.

ДУБОВЦЕВА: Что мы послушаем? Давай, например, послушаем песню "Письмо матери".

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Послушаем. Автор - Олег Митяев. (Звучит песня.)

ДУБОВЦЕВА: У нас телефонный звонок очень неожиданный для тебя. Автор не удержался, позвонил.

МИТЯЕВ: Дорогая Тамарочка! Какой божественный голос звучит по радио "Маяк" на всю страну! Я просто прильнул к радиоприемнику!

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Ой, Олег!

МИТЯЕВ: Я в таком восторге! Этот потрясающий голос надо каждое утро ставить по всем радиостанциям мира.

ДУБОВЦЕВА: Абсолютно согласна! Столько обертонов в одном голосе просто не бывает, правда, Олег?

МИТЯЕВ: Да.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Ой, Олег, спасибо тебе.

МИТЯЕВ: Я мечтаю поехать и до сих пор не еду в Тбилиси. Только с Тамарочкой туда поеду.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Только вместе, да. Это мы должны скоро осуществить. Олег, тебе спасибо огромное за эту песню, потому что я сама сейчас слушала, и я сразу представила… И вдруг ты звонишь. Это какая-то мистика! Я бы тебе не осмелилась позвонить и сказать: услышь меня.

МИТЯЕВ: Вот что значит деликатный человек, скромный, который не любит, когда про него говорят. Но я не могу удержаться от тысячи комплиментов тебе, Тамарочка, не только как певице, но и как человеку скромнейшему, деликатнейшему, интеллигентному человеку. Я на тебя равняюсь. Когда я что-то делаю, я думаю: а вот что бы подумала Тамарочка?

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Ой, спасибо.

МИТЯЕВ: И всегда стараюсь поступить правильно.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Спасибо, мой дорогой. Спасибо огромное, спасибо за эту дружбу.

МИТЯЕВ: Тамарочка, но тебя ждут новые песни. Надо встречаться.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Да, всё, Олег, я приезжаю, как всегда, мы садимся в этом романтичном, поэтическом месте, которое есть у тебя. На всей планете только один Олег Митяев и это место одно, где рождается музыка, рождаются настоящие песни. Спасибо тебе за дружбу и за то, что нас связывают вот эти незримые величайшие нити.

МИТЯЕВ: Это любовь называется, Тамарочка.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: По-русски.

МИТЯЕВ: Давай не будем…

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Вокруг да около.

МИТЯЕВ: Да.

ДУБОВЦЕВА: Ну всё, Олег, произошло. Это всё произошло на волнах радиостанции "Маяк".

МИТЯЕВ: Спасибо вам большое за такую возможность.

ДУБОВЦЕВА: Так что новые песни Олега Митяева с Тамарой Гвердцители звучат только на "Маяке". Договорились? Мы вас ловим просто на слове.

МИТЯЕВ: Хорошо. Спасибо.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Обязательно.

ДУБОВЦЕВА: Это первое. Теперь второе. Вы же понимаете, как мне трудно было такого скромного человека затащить в нашу студию! Потому что мало того, что у нее гастрольный график весь расписан уже, по-моему, на 100 лет вперед, так еще она говорит: "Да ну что, я не приду… Я не знаю, что о себе говорить". Но это вы меня понимаете. Потому что тот, кто знает Тамрико…

МИТЯЕВ: Да, мы встречаемся в разных городах планеты с Тамарочкой случайно. Это судьба.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Это такая судьба.

ДУБОВЦЕВА: Это такая судьба. И сегодня была судьба встретиться вам на нашей радиостанции "Маяк".

МИТЯЕВ: Спасибо!

ДУБОВЦЕВА: Тамрико, я сейчас слушала музыку Леграна и вспомнила забавную ситуацию, которая случилась на "Славянском базаре". Ты, конечно, ее хорошо помнишь. Я сейчас расскажу нашим слушателям. Итак, идут репетиции. Прилетел Легран на своем собственном самолете. Причем все кругом дрожат: "Легран, Легран!" - передают шепотом. Легран поднимается на сцену, садится к роялю, начинает играть. Тамара выходит с микрофоном, начинает подпевать, что-то не клеится… Потом Тамара, значит, как человек очень вежливый, очень деликатный (вы знаете, уже говорили все об этом), все-таки не выдерживает, подходит и говорит: "Мсье, простите, лучше я сяду за рояль". Садится за рояль и начинает играть. Легран, по-моему… просто у него микрофон из рук выпал. Ну-ка, расскажи, как ты набралась смелости подойти к самому Леграну, прогнать его от рояля и самой начать играть? Было же так?

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Он делал модуляцию, и, в общем, мы попали не в ту тональность, и он меня спрашивает на французском: "А это так?" Я говорю: "Ну, немножко не так". (Исходя из той деликатности, о которой сейчас все говорят. Это нормально, просто меня так воспитали.) Естественно, ввиду того, что сейчас разговор зашел о музыке, об этой репетиции, да, я сказала, что "там немножко не так, там надо все-таки идти через "до", попасть как-нибудь в фа-диез-минор". И он сразу понял и говорит мне: "Спасибо, что ты мне напомнила, ты так мне помогла, чтобы мы попали в ту тональность, где мы сможем спеть". Потому что, когда играет маэстро, можно его слушать 24 часа. Но для того, чтобы спеть, нам все-таки нужна тональность, чтобы нам было удобно и можно было бы это исполнить, спеть. И чтоб мы совпали.

ДУБОВЦЕВА: Ладно, Тамрико, не скромничай! Он не только твоим пением был очарован, но и твоей игрой. Потому что потом он устроил такое музыкальное соревнование (я никогда этого не забуду) на двух роялях.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Да, было такое.

ДУБОВЦЕВА: Причем вы сидели рояль к роялю, лицом к лицу, и ты мне потом сказала: "Я не знала, что он сейчас будет играть, поэтому я смотрела на него, подскакивала, подпрыгивала - что он играет?" Он начинает мелодию, ты ее подхватываешь. Но это было просто божественное соревнование, честно тебе скажу!

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Спасибо большое. Маэстро, наставник и ученица - это всегда смотрится, по-моему.

ДУБОВЦЕВА: Нет, но это было действительно здорово, потому что ученица, по-моему, в некоторых местах просто переиграла маэстро. И он был счастлив от этого, нужно отдать ему должное.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Нет, ну что вы! Вы захвалили меня.

ДУБОВЦЕВА: Нет. Скажи, а вообще ты французской музыкой давно, по-моему, заболела? Потому что у тебя в репертуаре есть и Пиаф, и "Памяти Пиаф" у тебя есть песня. Да? А почему именно французская? Как бы ты это объяснила? Тебе близка сама музыка, сама мелодика этой страны? Или просто страна у тебя вызывает такую большую симпатию, что тебе хочется как-то тоже приобщиться к ее культуре?

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Я думаю, что меня в детстве, наверное, все-таки взбудоражила очень Эдит Пиаф, когда я услышала ее песни, голос. Я тогда не знала французского языка, мы учили в школе английский. И когда я услышала Ива Монтана "Опавшие листья", это, конечно, для меня, для детского уха… но все-таки не простого детского уха, потому что я тогда уже училась в музыкальной школе для одаренных детей по классу фортепьяно. И, конечно, у меня были другие вкусовые пристрастия. В том плане, что слушали в то время вместе "Битлз", Эллу Фицджеральд, Эдит Пиаф, это всё вместе врывалось, потому что мы не знали, когда это всё прикроют, а вдруг завтра мы не сможем это услышать? Поэтому все переписывали, и меломанов, как сейчас я понимаю, тогда было, наверное, гораздо больше, чем сейчас.

ДУБОВЦЕВА: Ну, потому что сейчас проще стало.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Ну да. Сейчас это просто бизнес, который навязывается. Конкретно это мы понимаем, весь этот механизм уже изучили вдоль и поперек. А тогда действительно это была наша жизнь, потому что мы слушали, мы что-то постигали. Вот я, например, поняла, что для меня Эдит Пиаф значит гораздо больше, чем просто певица, которую я услышала, которая поет на незнакомом для меня французском языке. Для меня шансон в самом высоком и правильном понимании этого слова, наверное, - это Эдит Пиаф, это Ив Монтан, это Жорж Брассенс, это люди, которые создали этот жанр, и ХХ век нам принес то, что действительно можно назвать словом "шансон" и чарующей бессмертной музыкой, атмосферой, которую именно дает французская музыка... и я думаю, что всё французское.

ДУБОВЦЕВА: Спасибо за такой подробный ответ. Ты знаешь, мне очень интересно всегда было спросить тебя, а как Легран отнесся к тому, что ты слушаешь и поешь Пиаф? Он тебя одобрил или сказал: что-то здесь не то? Как он к этому отнесся?

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Он очень внимательно слушал, ну, наверное, с ревностью, присущей всем французам, потому что, когда иностранцы как бы прикасаются к Эдит Пиаф, это, конечно, всегда очень ответственно. Но он, маэстро, сказал, что это очень хорошо, потому что это не подражание, это приношение - вот есть такое прелестное русское слово "приношение", - что здесь нету подражания. И мы не так трогаем все-таки аранжировки и мелодию. Здесь нет такого, что у нас ремикс. Это свое прочтение вот этой музыки и, конечно, приношение великой Эдит Пиаф, потому что она остается, естественно, такой путеводной звездой для музыки.

ДУБОВЦЕВА: У нас есть телефонный звонок. Алло, мы вас слушаем.

СЛУШАТЕЛЬ: Тамарочка, разрешите мне от имени миллионов ваших поклонников выразить вам восторг и благодарность за всё, что вы для нас делаете. Потому что вы - несравненная в глубоком понимании смысла слова. Нет сравнения ни вашему таланту, ни вашему голосу, ни вашим уникальным способностям и качествам человека, которые сейчас очень хорошо выразили и Дубовцева, и Митяев, и мы все это знаем. Вы - уникум. За вашу несравненность низкий вам поклон и благодарность от миллионов слушателей и ваших поклонников, которые, может быть, не могли сейчас дозвониться. А вас, товарищ Дубовцева, благодарю сердечно за то, что вы пригласили ее. Почаще нужно ее приглашать и побольше о ней рассказывать.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Спасибо большое.

СЛУШАТЕЛЬ: Приятно было слышать и ее детские воспоминания. Она у нас открывалась, как такой красивый цветок. Мы хотим больше о ней знать. И поэтому, пожалуйста, приглашайте побольше, почаще ее.

ДУБОВЦЕВА: Вот я при вас беру слово с Тамары, что она к нам еще будет приходить.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Да, обязательно. Спасибо большое.

СЛУШАТЕЛЬ: Огромная вам благодарность. Спасибо вам, что вы в нашей судьбе, что вы есть. И вашей мамочке передайте большое спасибо за это.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Обязательно. Спасибо большое. Благодарю вас.

ДУБОВЦЕВА: Слушаем Пиаф. (Звучит песня.)

ДУБОВЦЕВА: Ой, Тамрико Гвердцители, хорошо, что ты пришла к нам! Ты чувствуешь, как тебя любят люди и сколько восторгов было в голосе нашей слушательницы, которая позвонила?! А вот еще несколько эсэмэсок я прочитаю. "Спасибо вам большое. Вас очень приятно слушать", - это из Москвы. Из Чувашии: "Всё правильно вы делаете. Вы лучшие!" Спасибо большое. Так, из Москвы тоже: "Очень рад услышать голос Тамрико, особенно в выходные. Алексей, 40 лет", "Спасибо за программу. Узнаю что-то новое и напоминаете, что подзабылось". Это из Московской области письмо. И вот еще одно звуковое письмо, Тамрико, для тебя специально.

ЗЕЛЬДИН: Дорогие моему сердцу друзья! Встреча с Тамарочкой Гвердцители - для меня это подарок судьбы. Мы ее пригласили на спектакль "Человек из Ламанчи" на роль Альдонсы. Это удивительная не только женщина, актриса, она удивительно воспитанный и большой культуры человек. Ну просто очаровательна тем, что с ней очень легко общаться, работать, репетировать. Она необыкновенно… я не знаю, только можно сказать словами выдающегося поэта Иосифа Бродского, который в интервью, когда у него спросили, что такое женщина, сказал: "Женщина - это чудо природы". Так вот, для меня и для нас, для актеров, которые с ней репетировали, участвовали и участвуют в спектакле "Человек из Ламанчи", где она играет Альдонсу, это - чудо природы. Она совершенно очаровательная женщина, великолепный композитор и пианистка. На гастролях как-то она играла на грузинскую какую-то тему, очень заразительную, сочиненную ею, то ли это песня была, но мы все, очарованные, слушали ее. Поэтому хочется пожелать ей, словами даже скажу, знаете, своего героя из спектакля "Ламанча":

Мечтать, пусть обманет мечта!

Бороться, когда побежден!

Искать непосильной задачи

И жить до скончанья времен!

Тамарочка, поздравляю! С любовью большой, с благодарностью, и, конечно, до встречи. Потому что встречаться и выходить на сцену с вами - это большое счастье и большой подарок судьбы. До скорой встречи.

ДУБОВЦЕВА: Узнала?

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Что вы? Спасибо большое. Это для меня просто солнце.

ДУБОВЦЕВА: Владимир Михайлович Зельдин.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: В такую осеннюю пору на небе появилось солнце, как и в нашей жизни… Владимир Михайлович, огромное спасибо. Я прямо задыхаюсь, я не могу даже… Спасибо огромное.

ДУБОВЦЕВА: Даже слезы, я смотрю.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Спасибо, Людочка, огромное вам. Я ждала многого, но я не ждала, что Владимир Михайлович окажется сейчас с нами вместе.

ДУБОВЦЕВА: А надо в следующий раз просто пригласить Владимира Михайловича, и мы проведем такой приятный…

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Я приеду, где бы я ни была.

ДУБОВЦЕВА: Всё, договорились.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Договорились. Спасибо огромное, Владимир Михайлович. Это просто мечта. У меня ощущение, что я во сне, что мне снится вот такой сон, где перед нами предстал настоящий Дон Кихот, и в жизни, наверное, для меня это просто сказка, сон, мечта… Я побоюсь, конечно, сказать эти слова, но для меня это счастье и это, наверное, моя хорошая, замечательная судьба артистическая - выходить с вами на эту великую сцену, с великим человеком столетия, с вами, Владимир Михайлович! Спасибо вам огромное за ту любовь, которую вы мне подарили. Вы мне подарили Дон Кихота, вы мне подарили себя, вы мне подарили театр, вы мне подарили сцену, вы мне подарили то, чего не может быть в жизни, потому что вы - Владимир Михайлович Зельдин. Спасибо.

ДУБОВЦЕВА: А мне повезло, я видела этот спектакль. И действительно, вы там очень хорошо оба смотрелись. И как он трепетно к тебе относился, это просто замечательно. Но еще более трепетно ты к нему относилась, тоже нужно отдать должное.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Спасибо большое.

ДУБОВЦЕВА: Видишь, какие сюрпризы ждут тебя на нашей радиостанции. Так что зря так долго не приходила к нам, надо приходить почаще.

ГВЕРДЦИТЕЛИ: Да, но к вам надо готовиться, потому что такие эмоциональные потрясения, по-моему, только ваша радиостанция предоставляет.

ДУБОВЦЕВА: Тамрико, у нас, к сожалению, осталось так мало времени. И очень много продолжают писать нам слушатели наши, благодарят тебя за то, что ты пришла, за то, что ты в это осеннее, хмурое время развеяла тучи и подарила им кусочек солнца так, как подарил тебе Владимир Михайлович Зельдин. Что мы на прощание послушаем? Либо мы послушаем какую-то грузинскую песню, либо мы послушаем что?..

ГВЕРДЦИТЕЛИ: На ваш выбор.

ДУБОВЦЕВА: Тогда мы слушаем "Песню Маргариты".

ГВЕРДЦИТЕЛИ: О любви Пиросмани и Маргариты.

ДУБОВЦЕВА: Тамрико Гвердцители была сегодня у нас в гостях.