Петер Штайн готовит в Большом театре оперу Берлиоза "Осуждения Фауста"
Большой театр завершает оперный сезон спектаклем «Осуждение Фауста» Гектора Берлиоза. Режиссер новой постановки Петер Штайн уже провел генеральную репетицию, премьера - завтра. Последователь театральных традиций Станиславского - Штайн исповедует довольно редкий для сегодняшней оперной режиссуры принцип - не отступать от намерений композитора. Не отступил и на этот раз.
С «Фаустом» у Петера Штайна отношения долгие – длятся еще с детства. Это с «Фаустом» Гете, а вот с берлиозовским – совсем короткие, почти мимолетные. Два почти разных персонажа, и оба прошли через видение Штайна.
«В Германии "Фауст" Гете, первая часть – в обязательной школьной программе. Я прочитал и вторую, философскую. Не очень понял, но пытался разгадать ее всю жизнь, - рассказывает режиссер-постановщик Петер Штайн. - Мне это удалось, когда исполнилось 55. Я понял, что Фауст – пример современного человека, который хочет все узнать и все изменить, переделать под себя. С "Фаустом" Берлиоза нет ничего общего».
Романтичный герой, который хочет всего и сразу, в том числе – самую яркую и всепоглощающую из возможных страстей, получает ее и после отказывается. «Фауст» Берлиоза, в отличие от гетевского, договор с Мефистофелем подписывает в конце истории и сразу попадает в ад – философских размышлений практически нет. По мнению режиссера, опера эта - скорее о декорациях, чем о душевных терзаниях.
«У Гете в прологе к "Фаусту" выходит некий режиссер, который просит задействовать все службы, всю машинерию театра, все, что есть, чтобы рассказать эту историю. Мы попытались это осуществить. У нас есть сцены, которые длятся 4 минуты, и за это время артистам надо успеть переодеться и оказаться в другом пространстве», - отмечает сценограф Фердинанд Вегербауэр.
Албанец Саймир Пиргу со Штайном работает впервые. До встречи с режиссером «Фауста» представлял его героем активным, в поисках и в метаниях. Во время репетиций идеи Пиргу градом сыпались на Петера Штайна. Немецкий гуру театра устоял, оставил почти прозрачный минимум, только романтичность. Фауст здесь – полная противоположность Мефистофелю.
«Петер только и делал, что убирал мою активность. Вот, например, в первом акте есть большие куски очень красивой музыки. Но мне как исполнителю в этот момент не надо делать ничего, надо просто там быть, это сложно, - признается приглашенный солист оперной труппы Большого театра Саймир Пиргу. - Мне кажется, что Петер испытывает публику этой своей идеей. Он хотел, чтобы было именно так».
«С технической стороны я Фаусту очень завидую, потому что он может петь свою красивую музыку, стоя на месте, мне приходится заниматься всем, чем угодно – прыжками, балетом, пробежками. С технической стороны это как раз очень сложно», - говорит приглашенный солист оперной труппы ГАБТ, заслуженный артист России Дмитрий Белосельский.
«Осуждение Фауста» - совсем не опера, а драматическая легенда – Гектор Берлиоз придумал такую форму. Если в обычной опере максимум пять действий, то тут – 18. Для Большого театра это событие совсем не проходное. К Берлиозу обращаются редко, хотя сам композитор в царской России имел большой успех.
«При всей академичности и строгости исполнения, мы все-таки старались не уходить в оперные какие-то клише, которые не свойственны французской музыке. Мы стремились к строгому академичному исполнению этой музыки, но в рамках сцены Большого театра», - отмечает главный дирижер - музыкальный руководитель ГАБТ Туган Сохиев.
18 действий, как альбом с картинками – так свою постановку называет Петер Штайн. Как оперный комикс с размышлением о вечном. О силе любви и смерти, о страхах ада и бессмертия, о том, что важно вовремя опомниться и понять, что перед тобой – Мефистофель.
Читайте также:
На "Худсовете". Режиссер Петер Штайн