Слишком темные и слишком семенят: "Щелкунчик" оскорбил немцев

Количество анонимных жалоб в Государственный балет Берлина зашкалило – чувствительные немцы шумят в соцсетях: у солистки нетолерантный темно-коричневый макияж, у девушек из гарема – оскорбительный для арабов восточный танец, а китайский танец артисты балета исполняют оскорбительно для китайцев – излишне семеня. В Берлине "Щелкунчика" скоропостижно прикрыли и поменяли на другую постановку – "Дон Кихота".

"Не одно поколение детей выросло уже на этой постановке, на "Щелкунчике", на классической постановке. Если они меняют того же самого "Щелкунчика" на "Дон Кихота", думаю, что при желании можно будет найти какие-то сексистские высказывания в отношении Дульсинеи Тобосской", – говорит Дмитрий Ремпель, лидер немецкой партии переселенцев и мигрантов "Единство".

Пока жалобщики торжествуют, в эфире немецкого интернет-портала Bild развернулась жаркая дискуссия: "Я не имею ничего против морали, мораль имеет определенные функции в обществе. Но то, что мы видим сегодня, это морализаторство. Оригинальная постановка XIX века, конечно, несет в себе определенные идеи того времени, которые не вписываются в современные рамки "культуры отмены" и политкорректности. Что меня беспокоит, так это нападки общества на свободу культуры и искусства".

Вирусное искривление в умах о новой расовой толерантности, случившееся на Западе, уже привело к разрушению классических ценностей по всему миру – наряду со сносом памятников известных колонистов в США полетел и наш "Щелкунчик" в Германии.

Худрук берлинского балета Кристина Теобальд перекраивает сказку по цвету: "На фоне разгоревшейся дискуссии о том, какой репертуар по-прежнему оправдан в постколониальные времена, мы должны задаться вопросом, насколько допустимыми являются некоторые элементы постановки. Я убеждена, что нам нужно поместить "Щелкунчика" в новый контекст, заново его прочитать".

Теобальд предлагает также "не отыгрывать стереотипы и смыть макияж" – это в "Щелкунчике". Чтобы не обидеть ненароком китайцев китайскими танцами, а арабов арабской пластикой, немецкие критики задаются вопросом: есть в "Щелкунчике" и испанский, и русский танец – что же будет с ними?

Хореографу этой постановки Юрию Бурлаке впервые так неловко. "Изначально ни Чайковский , ни либреттист Мариус Петипа , не хореограф Лев Иванов, ни, тем более, мы, проводники этого спектакля абсолютно не вкладывали никакой расистской идеи, не хотели никого обидеть, не хотели никого задеть, – говорит он. – Тем более что это сказка. Поэтому я не вижу никаких абсолютно проблем".

Но проблемы есть. В Канзас-сити, США, в знаменитой постановке главная роль – у миловидной темнокожей девочки. Новое прочтение и ощущение русского классического балета – его словно прооперировали, причем насильственно. Результат для ценителей классики сомнительный. И в Джексонвилле, штат Флорида, Лиананка Мур, первая в истории темнокожая балерина, получившая главную роль в "Щелкунчике", делится впечатлениями: "Одна из моих любимых танцовщиц, одна из первых балерин Джанет Коллинз. Ей говорили, что все было бы иначе, если бы у нее было белое лицо. Так что для меня крайне важно выступать такой, какая я есть, с моими натуральными волосами и моим цветом кожи".

Классический и строгий Николай Цискаридзе еще год назад вступился за святое: "Нельзя ничего менять, это абсолютная глупость. Аида должна быть эфиопкой, Отелло должен быть мавром. Если этого не будет, значит, нет сути произведений. И вот как с 34-го года версия "Щелкунчика" шла с Арапом, она по сей день в академии русского балета идет с Арапом, и не будет по-другому".

Берлинские либреттисты пока не решили точно, краску с чьих лиц в постановке саратовских хореографов смывать, и танец каких народов мира отменять, в итоге балет просто отменили, прекрасно понимая, что русский "Щелкунчик" – как человеческое сердце: тронь сосуд, и оно остановится.