Памяти Черномырдина: о судьбе России, истории и русских людях

Сегодня исполнилось бы 85 лет Виктору Степановичу Черномырдину. Значение этой личности для России со временем будет осознаваться полнее и будет лишь возрастать. Деревенский парень из Оренбуржья, выпускник ПТУ пошел на завод слесарем, потом армия, вернулся на тот же завод. В начале 1960-х – Куйбышевский политех. И уже – начальник нефтеперерабатывающей установки на том же заводе. Углеводороды и предопределили жизнь. Самородок, способный схватить суть и масштаб, осознать новое, когда этому новому, небывалому, было негде и некогда научиться. С 1985-го министр газовой промышленности СССР перевел отрасль на рыночные рельсы, основал и возглавил государственный газовый концерн "Газпром". Шел в неизведанное. "Газпром" наполнял бюджет страны в самые трудные для молодой России годы – девяностые. А Черномырдин – уже глава правительства.

По случаю юбилея в России проходят памятные мероприятия. В заполярном Надыме Ямало-Ненецкого автономного округа в аэропорту имени Черномырдина установлена мемориальная доска. Большая выставка открыта в Оренбуржье, в родном для Черномырдина селе Черный Отрог, где расположен большой музейный комплекс. Фотовыставка из редких снимков прошла в здании медиагруппы "Россия сегодня".

Обаятельнейший человек с оригинальным чувством юмора, что помогал в полемике отстаивать свое, разя на убой:

"Экономике нужен кислород. Как раз наоборот. Это не кислород. Один раз дыхнешь, а потом только останется дрыгнуть ногами".

"Я за рыночную экономику, за реформы, за рынок, но не за базар".

"Мы никуда не вступаем, нам нельзя вступать. Мы как вступать начнем, так обязательно на что-нибудь наступим".

Такие перлы разряжали обстановку и в то же время по-простому разъясняли. Тоже его – уже классика: "Такого не было никогда. И вот опять". В народе эти цитаты называли "черномырдинки".

"У кого руки чешутся? У кого чешутся – чешите в другом месте".

"Что сегодня все давай, давай, давай. А за счет чего давать-то? Где давалка-то? Она уже кончается".

"Меня всю жизнь хотят задвинуть, все пытаются задвинуть. Задвигал только таких еще нет".

Летом 2010 года мне довелось взять у Виктора Степановича последнее в его жизни интервью. Так про "черномырдинки" вот что он тогда сказал:

"Я вообще человек, который... не могу рассуждать, там. И не умею, и не любил. Дураков не люблю. Не любил и не люблю. Дураку объяснить это, ну, время только тратить и все. Поэтому я коротко всегда объяснял, но так доходчиво. И понимали же, слушайте".

Тогда Виктору Степановичу жить оставалось менее трех месяцев. Он знал это. Тяжело болел. Похудел сильно. Готовясь к разговору, сшил себе новый костюм. Привычка выглядеть безупречно. Наша встреча состоялась, быть может, потому, что мы вместе прошли трудные времена на Украине – оранжевую революцию. Он – послом России, я – журналистом. Вот на его 65-летии в посольстве. Очередь из гостей растянулась на сотни метров. Кто-то подарил юбиляру голубей, я – книгу Максимилиана Волошина. Ну а на последнее интервью, чтобы хоть как-то развлечь угасающего Виктора Степановича, я приехал к нему на мотоцикле, что и вправду вызвало у него неподдельный интерес. Разговор пошел. Вот про наш характер:

"Мы люди не такие, как это правильно сказать, мы не живем так на одной лестничной клетке, чтобы друг друга не знали. Мы соборные люди. Соборного типа. Понимаете? Нас порой надо разозлить. Не порой, а зачастую. Потом мы любим расслабляться. Расслабление для нас, я считаю, для русского человека оно смерти подобно. Расслабление – это катастрофа. Потом мы обязаны опять собраться в кулак, напрячься. Мы можем отдавать жизни, не жалея жизни своей. Ни за веру, как говорили раньше, за царя, за веру православную, за свою семью, за свой народ. И мы такие".

Поэтому и рынок у нас другой:

"Мы не можем жить по тем законам, по которым живет Америка. Ну, не можем. Мы люди совсем другие, менталитет совсем другой, понимание жизни. Отношение к жизни, к семье совсем другое. Американскую возьми семью и российскую. Нету ничего даже близко похожего".

О судьбе России:

"У России два соратника, с кем она по жизни в обнимку была, есть и будет. Это армия и флот. Ну, так оно и есть. Скажите, когда Россию уважали? Когда Россию обнимали, ну, когда? В истории, в обозримой истории – никогда. Всегда пытались ее унизить, поставить ее на колени. Пытались и так, чтобы россияне жили плохо, хуже, чем там где-то за рубежом. Только потому, чтобы не была такая Россия. Она была, есть и будет".

Государственный деятель, неистребимый патриот, в российской истории он ценил императора Петра Великого.

"Действия Петра отличались не только решительностью, но и крайней жестокостью. Он был проклят. Но он шел через все, переступая все. Знал, что он хотел, знал, что нужно создавать, какую страну и какую империю".

Процессы на Украине глубоко волновали Черномырдина. Конечно же, его возмутило решение президента Ющенко присвоить звание Героя Украины Бандере и Шухевичу. Из интервью украинскому телевидению в начале 2010 года:

"Ну как вы могли допустить? Это наша история. Какая ваша история? Это и наша история. Наших людей расстреливали, в том числе и российских. Россиян и украинцев, и евреев. Ну как вы могли это сделать? Нюрнбергский процесс, там никаких изменений нет. И там все было прописано. И они фашисты и пособники, они же пособники. За какую они Украину боролись? От кого они освобождали Украину? И как это могло быть, даже представить себе в то время, когда уже Красная Армия была далеко за пределами Советского Союза, а они боролись за Украину. За освобождение Украины. Смешно... Ну это же жутко. И поэтому, когда говорят – "наша история", это и наша история. Знаете, история все равно останется историей. Сколько уже... на глазах меняли историю, много раз, а сегодня все приходит в соответствие".