Медея Ясониди: "Большая опера" – это захватывающая интрига, за которой не устаешь следить

Гречанка Медея Ясониди родилась в Донбассе. У нее два музыкальных образования – концертмейстера и вокалиста. В жюри гранд-шоу "Большая опера" представляет сразу две страны – Россию и Грецию, где Медея жила в 90-е годы, обучаясь в Афинской консерватории. О географии своей жизни и творчества, напутствии Дмитрия Хворостовского и своем видении современного оперного искусства певица и педагог, управляющая оперной труппой Нижегородского театра оперы и балета Медея Ясониди рассказала нашему обозревателю Юлии Кабаевой.

– Медея, вы ведь впервые участвуете в жюри "Большой оперы"?

Медея Ясониди: Да, хотя слежу за шоу "Большая опера" с 2011 года. Как кастинг-директор Пермского оперного театра в свое время я должна была отслеживать молодые таланты с перспективой приглашения их в труппу. В этом смысле передача, конечно, делает свое благое дело.

– Чем еще вас привлек этот проект?

М.Я.: Помимо возможности найти новые, молодые голоса, "Большая опера" привлекла меня своей уникальностью. Таких проектов нет ни в Греции, откуда я приехала на работу в Россию по приглашению дирижера Теодора Курентзиса, ни где-либо еще в мире. Есть телешоу, посвященные поп-музыке. Они существуют в разных странах. Но чтобы это было связано с классическим искусством (кстати, так же, как и "Большой балет" телеканала "Россия – Культура") – это было для меня и необычно, и радостно! Кроме того, я никогда не участвовала в жюри конкурсов, я не профессиональный "жюрист", поэтому для меня это был новый и очень интересный опыт.

– Как вы считаете, насколько полезно оперным певцам участвовать в таком состязании?

М.Я.: Я думаю, конкурс дает им адреналин и одновременно открывает новые возможности. Артисты познают себя в новой, может быть, даже экстремальной ситуации, и в результате у них появляется второе дыхание.

– Медея, вы помните свое первое знакомство с оперой? Какое впечатление она на вас произвела?

М.Я.: Мое первое знакомство с оперой было травматичным. В том спектакле полноватенькие сопрано и тенор бегали друг за другом, переваливаясь с ножки на ножку… С тех пор оперу я не смотрела лет, наверное, пятнадцать. В первый раз уже в сознательном возрасте пошла в оперный театр, когда готовилась к госэкзамену по концертмейстерскому классу. И тогда случился еще один травматичный опыт: я пришла в Киевскую оперу и услышала в спектакле "Паяцы", что солистка пела на русском, хор и Канио – на украинском, а приезжий гастролер – на итальянском… Такой "салат" мне тоже не очень понравился. Однако это произведение стало своего рода краеугольным камнем в моей карьере: когда меня приняли концертмейстером в Киевский оперный театр, моей первой оперой в работе с певцами были "Паяцы".

Помню, к нам приехал Дмитрий Хворостовский, который тогда победил на конкурсе в Кардиффе, и после спевки с его участием мне все захлопали. А это был сложный клавир – веристская музыка, там есть что поиграть и эмоции сильные. И Хворостовский спросил: у вас сегодня день рождения? Я говорю: нет, наверное, мне хлопали, потому что это был мой дебют – моя первая спевка в оперном театре Киева. На следующий день у меня с ним был урок, я ему подпевала партию Недды. И он сказал: а у вас приятный голос, Медея, вы занимаетесь вокалом? Я говорю: да, уже три года, как начала. – Ну, я вам желаю всего доброго! – Вот такое приятное воспоминание у меня связано с Дмитрием Хворостовским.

– Можно сказать, вы получили напутствие от самого Дмитрия Хворостовского. А почему вы начали заниматься вокалом?

М.Я.: Когда я стала работать концертмейстером и столкнулась в первый раз с вокалистами, то поняла, что для меня это терра инкогнита: я ничего не понимаю из тех замечаний, которые им делает педагог. А мне было важно понять, как я могу помочь вокалистам, что им сказать конкретно, чтобы они смогли улучшить свое исполнение. И поэтому я начала заниматься вокалом.

– То есть вы не планировали становиться певицей, но стали ею…

М.Я.: Нет, не планировала, но стала, потому что на занятиях по вокалу были упражнения, которые вытащили голос наружу, и я захотела петь. А когда переехала в Грецию – уже на постоянное место жительства, – то услышала, что в Афинской консерватории нет такого строгого возрастного лимита, как есть в России. Я подала документы, сдала экзамены и поступила в преддипломный класс. Таким образом я получила диплом, но уже позже стала совершенствовать свою вокальную технику с итальянской певицей, которая жила в Греции, Фьореллой Кармен Форти. Она приобщила меня к итальянской школе пения.

– И после этого вы начали петь в театре?

М.Я.: Сначала я участвовала в концертных исполнениях опер, причем не только в Греции, но и в Америке, Румынии, Италии. А мое первое сценическое выступление состоялось в Театре имени Яначека в чешском городе Брно. Я пела партию Микаэлы в опере "Кармен". Мне было 44 года – это довольно поздно для певицы, но, наверное, я была очень хорошо подготовлена, голос был поставлен, к тому же, как мне говорили, я молодо выглядела.

– Вы работали как в столичных, так и в региональных театрах, причем не только в России. Ощущается ли за пределами столиц нехватка оперных певцов и как театры с этим справляются?

М.Я.: Конечно, ощущается, потому что когда в городе, где есть оперный театр, нет консерватории, которая готовит кадры, то их надо откуда-то брать, покупать, привлекать, создавать для этого условия. Но вот, например, в оперном театре в словенском Мариборе, где я работала, труппа была гораздо интереснее, чем в столичной Любляне. В Мариборе собрались талантливые местные артисты. А ведь для того, чтобы театр прославился, нужно иметь хорошую когорту певцов, и их можно подготовить. Этим я и занималась в Пермском оперном театре, а сейчас – в Нижегородской опере.

– А что вы посоветуете тем зрителям, которые не решаются пойти в оперу, считая ее слишком сложным или даже скучным жанром? С каких спектаклей стоит начать знакомство?

М.Я.: Я бы порекомендовала "Кармен" Жоржа Бизе, "Травиату" Джузеппе Верди. Мелодии из них хорошо знакомы даже тем, кто никогда не ходил в оперу. Например (напевает): Libiamo ne’ lieti calici… пусть даже по-русски: Налейте, налейте полнее бокалы! – Застольная песня из "Травиаты". Или: У любви, как у пташки, крылья… – из "Кармен". А в оригинале – на французском – звучит еще зазывнее. Но мелодия-то на слуху! Я всё же считаю, что оперы должны исполняться на языке оригинала. И тогда зритель уходит удовлетворенным, ведь он не только видит хорошую картинку и слышит хорошее пение, но и узнает мелодии и внутренне им подпевает. Или: La donna è mobile/ Qual piuma al vento… Сердце красавицы склонно к измене… Все же знают эти песни!

– Вы наблюдаете рост зрительского интереса к опере?

М.Я.: Да, в России интерес растет, причем в оперных театрах я вижу молодую публику, за рубежом – не в такой степени, там я чаще вижу седовласую публику. Мне кажется, этому способствуют певцы, которые работают в театре и имеют более современное видение оперного спектакля, добиваются естественного звука, хорошего произношения на любом языке. Это привлекает молодежь, потому что молодежь хочет услышать правду, а правды не бывает в неестественных, нарочито утрированных голосах. Театр развивается, и, по моему мнению, это должно достигаться не современными постановками, задуманными только самобытности и оригинальности ради. В них часто искажается сюжет, вообще вся история – это мне не нравится. Называйте меня консерватором, но я за то, чтобы опера исполнялась в том виде, в каком ее написал автор. Не в законсервированном, конечно: вы можете одеть Виолетту в современное платье, но не делайте Жермона – отца ее любовника – мужчиной, который претендует на нее! Если в опере этого нет – не надо этого делать.

– А еще, возвращаясь к рекомендациям, можно посоветовать смотреть конкурс "Большая опера"…

М.Я.: Безусловно! Потому что "Большая опера" – это не только демонстрация голосов и талантов певцов, но и захватывающая интрига, за которой не устаешь следить.

Новый выпуск шоу "Большая опера" смотрите 25 ноября в 18:00 на телеканале "Россия – Культура". Участники конкурса покажут себя в жанре оперетты.