"Живые скульптуры" – вторая часть проекта "Системы мимикрии" в Музее AZ

Из всех искусств скульптура, пожалуй, самое близкое к нашей обыденной жизни. Не только потому, что скульптура объемна и осязаема, и доступна к исполнению любым из нас, у кого только хватает фантазии. Дело вот еще в чем: какой-нибудь предмет обихода – испорченную вилку, битый кофейник, оплавленную свечу – установите на небольшой пьедестал, и он тут же превращается в предмет современного искусства, потому что вы выразили свое отношение к нему и выразили себя одновременно. Искусство – это отношение.

Отношению к событиям и людям, преимущественно настороженному, посвящен трехчастный проект столичного музея AZ – Анатолия Зверева – под названием "Системы мимикрии". Скульптура – это тема второй части, "Живые скульптуры" – ее название. Живые они не в прямом смысле, они потрепаны жизнью, как некоторые люди, и они эту потрепанность изображают. Продолжительность их жизни неуловима и не имеет значения. Время не щадит никого и ничего, и ничего с этим не поделаешь, можешь только размышлять на эту тему.

Работы 17 художников, сделанные из металла, дерева, картона, цемента и даже хлеба, говорят об одном – хрупкости человеческой жизни. "Все они объединены этой главной темой – очеловечивание, оживление скульптуры и, наоборот, разрушение и окаменелость человека. То есть получается, что скульптура и человек меняются ролями, и их судьбы переплетаются в этом проекте", – рассказала генеральный директор Музея AZ и AZ/ART Наталия Опалева.

Отправной точкой для выставки стала "Статуя Венеры на пляже" Константина Янова. Выпускник ВХУТЕМАСа, блокадник, свою Венеру Янов написал в 1944-м, когда Ленинград был освобожден. Слегка аморфная и стоящая на постаменте, она то ли Галатея, то ли "Статуя свободы", то ли "Свобода на баррикадах" Делакруа. Совершенно неожиданный сюжет для человека, чуть не погибшего от голода. "В 44-м там нормальное течение жизни было не восстановлено, тем не менее пляжи функционировали, и какая-то странная, послевоенная, обожженная историей человеческая жизнь только начала собираться", – пояснил художник, куратор проекта "Системы мимикрии" Александр Дашевский.

Caput mortuum – с латыни "мертвая голова". В инсталляции Петр Белый исследует поэтические и миметические свойства бетона. Затвердевшие в мешках бетонные фрагменты скульптур в чем-то созвучны с классическим искусством и послевоенным модернизмом. Такой нелепый музей утрат, подмен – возможно, единственное, что остается от каждой эпохи. Пластика строительного мусора рифмуется с мнимыми обломками античных статуй. Такая двойственность – и пугающая и пародийная одновременно. Это то, что выпадает на дно реторты. Именно о таком состоянии – выпадении в осадок – и размышляет Петр Белый.

"Проснувшаяся муза" Гриши Брускина отсылает к "Спящей музе" французского абстракциониста Константина Бранкузи. В 1910-м скульптура произвела сенсацию, показав миру формулу простоты, красоты и творческие возможности наступающей эпохи. Спустя сто с лишним лет муза Брускина проснулась и открыла глаза. На лице – страшная гримаса от увиденного: что произошло за это время с миром? Другая работа "Агасфер" отсылает к христианскому сюжету. Персонаж все время куда-то движется. Его семь ног – рефлексия на футуристическое искусство. "В наше время возникает образ нового антропоса – это киборг. С одной стороны, это существо механическое, с другой стороны, речь идет о том, что искусственные новые люди, искусственный интеллект обладают самостоятельными мыслительными возможностями", – заметил художник, скульптор Гриша Брускин.

"Живые скульптуры" ведут к третьей, финальной части проекта "Системы мимикрии". Ее покажут будущей весной уже в другом, большом пространстве на Маросейке.