Ольга Остроумова – о премьере "Тартюфа"

Комедия Мольера на манер трагедии Шекспира получилась у Марчелли. А то, что пьеса "Тартюф" играется на так называемой сцене "Под крышей", в небольшом, тесном зале, добавляет ей нервности. И задает эту нервность в первой же сцене Ольга Остроумова. Ее мадам Пернель, мать Оргона, в которой агрессивной веры столько, что, кажется, она полностью компенсирует ее старческую малоподвижность.

И слепую веру, и старость, наверное, невероятно трудно изображать на сцене. Как сказал поэт? "Но старость – это Рим, который/ Взамен турусов и колес,/ Не читки требует с актера,/ А полной гибели всерьез". Борис Пастернак. Я помню, Ольга Михайловна читала это стихотворение на своем юбилее, в день премьеры спектакля "Соло для часов с боем". Ее пани Конти в том спектакле то ли умирает, то ли нет, а мадам Пернель в "Тартюфе" точно не умирает, наоборот, восклицает: "Теперь дышу я снова".

Это не важно. Тут главное – отношение актера, актрисы к тому, что жизненный путь конечен. И умение сыграть это отношение. Ольга Михайловна была на этой неделе моей собеседницей.