Любить нельзя воспитывать Выпуск 164

28 октября 2020, 17:00

Д.ЗИЦЕР: Здравствуйте, дорогие друзья, вот мы и снова вместе.

Начать я хочу с сообщения, которое пришло вчера. Сообщение очень-очень тяжелое, потому я и оставил его на сегодня, чтобы прочесть вам его отдельно и попробовать на него ответить. Сообщение такое.

«Здравствуйте, Дима. Пишет вам Денис. Моя жена и мама моих детей умерла 28 августа 2020 года от рака. У меня осталась дочь Даша 7 лет и 8 месяцев и сын Федор 1 год и 10. Подскажите, пожалуйста, как дочери сказать, куда пропала мама? Даша очень скучает. Мама умерла в больнице. На похороны мы ее не брали. Мама перед смертью телефон ей свой дорогой просила отдать. Дочь маленькая для этого телефона. Телефон большой и дорогой. Как Даше сообщить о смерти мамы? Может, с телефоном как-то обыграть? Я вас слушаю на радио, но не знаю, как поступить. Спасибо заранее, – Денис пишет, – извините за беспокойство».

Денис, примите, пожалуйста, мои самые глубокие соболезнования. Я уверен, ко мне присоединяются сейчас все-все, кто нас слышит. И, конечно, это ситуация очень-очень тяжелая, та ситуация, в которой оказались вы, и в которой оказались ваши дети. Несмотря на то, что младший маленький еще совсем, но все равно он часть вашей семьи, которая попала в такое положение.

К вопросу. Знаете, Денис, мне кажется, в первую очередь, что с дочерью нужно поговорить, и дочери нужно сказать правду. Нужно сказать правду, потому что, если вы будете с этим тянуть, я понимаю всю тяжесть этого сообщения и понимаю всю глубину вашего горя, которым придется поделиться с маленьким ребенком. Тем не менее, если вы будете тянуть, это может такой царапиной, если не сказать раной, остаться на ее душе, может быть, даже на всю жизнь. Поэтому поговорить с ней нужно обязательно. И сказать ей нужно, что мама не с нами больше, что мама ушла, что мама нас покинула. Используйте тот глагол, используйте те слова, которые вам удобны. Но сообщение должно быть однозначным.

Очень-очень важный момент. Дочь ваша отреагирует на это и, скорее всего, отреагирует глубоко и, наверное, ей тоже будет очень-очень трудно. Но, пожалуйста, помните о том, что в таких ситуациях дети могут реагировать совсем по-разному. И очень неожиданно для нас, для взрослых, может быть, она в ответ на ваше сообщение поступит очень странно, на ваш взгляд – встанет и уйдет, или сделает вид, что она ничего не слышала, или пойдет и займется своими игрушками.

Имейте в виду, что она услышит вас, это абсолютно точно. Она услышит, и она поймет. Но дайте, пожалуйста, ей возможность отреагировать на эту ситуацию, на это горе тем способом, которым она может, которым она готова, тем способом, который ей удобен в определенном смысле. Я думаю, что это очень-очень важно.

Важен еще один момент. Вот, знаете, есть такой отличный русский глагол «отплакать». Вот ей нужно отплакать о маме и отплакать маму. Оплакать по-настоящему. Ей понадобится время, ей понадобятся силы. Я уверен, что, если она придет к вам за помощью, вы эту помощь ей дадите. Ну, вот это тот случай, когда рано или поздно вам нужно будет сесть и поплакать вместе. Опять-таки, рано или поздно определяет в этой ситуации она, ваша дочь. Потому что, я еще раз говорю, я понимаю, в каком глубочайшем горе находитесь вы, ее папа и муж, потерявший жену.

Что касается телефона. В этом вопросе я тоже буду однозначен. Я абсолютно уверен, что телефон вашей дочери нужно отдать. Это воля вашей жены. Мне кажется, что для вашей дочери будет очень важно это услышать. И это намного важнее того обстоятельства, которое вы упоминаете, что телефон взрослый, телефон дорогой, телефон большой. Поверьте мне, она отнесется к нему, к этому телефону, она отнесется, как к самой дорогой вещи на свете. Попробуйте тоже отдать это ей, вот отдать. Пусть она с этим телефоном поступает так, как ей удобно.

Может быть, вы подскажете ей что-то в ответ на ее вопрос, а, может быть, вы сами после этого не в том же разговоре, конечно, инициируете разговор на эту тему и спросите ее – может быть, ты хочешь его сохранить, я тебе подскажу, как. Может быть, тебе самой не очень удобно с ним, он большой, давай придумаем, как ты с ним будешь обращаться, и как ты с ним будешь ходить.

Но это очень-очень важно, ведь это сообщение от мамы, на самом-то деле. Тем более что, как вы написали в вашем сообщении, тем более что мама сама очень-очень этого хотела. Поэтому не сомневайтесь, Денис, не сомневайтесь, это вещь дорогая, это вещь ценная, но это уже не ваша вещь. Это вещь, которую ваша покойная жена просила передать вашей дочери. Это вещь вашей дочери. Она это поймет, уверяю вас.

Денис, еще раз, пожалуйста, примите мои соболезнования. Если что-то, хоть что-то в моем ответе показалось вам непонятным или странным, или не до конца договоренным, пожалуйста, напишите еще раз, я обещаю вам, я непременно с вами свяжусь, непременно дам вам полный ответ, если этот ответ кажется вам не полным. Я желаю вам от всей души пережить это горе, идти дальше и прожить его вместе с вашей дочерью.

Друзья, программа неумолимо движется вперед. Давайте мы послушаем музыку. Ту самую музыку, которую советуют нам слушать дети, а потом продолжим.

Множество слов поддержки пишут слушатели прямо сейчас Денису. Естественно, мы присоединяемся к ним. Спасибо вам, друзья, за эти слова. Одно сообщение короткое прочту в тему: «У нас в конце сентября умерла бабушка, сыну 9 лет, он ее очень любил. Но когда мы ему сказали, реакция была для нас не совсем ожидаемая. Он воспринял как-то буднично, без слез. Прошел уже почти месяц, и мы, вспоминая о бабушке, чаще улыбаемся. Без грусти, конечно, не обходится. Но говорить детям об уходе близких просто необходимо. Спасибо за советы из прошлых передач». Пишет Владимир из Брянска.

Владимир, спасибо вам огромное, спасибо, я думаю, что вы поступили правильно.

У нас на линии Александра из Петербурга. Александра, здравствуйте.

АЛЕКСАНДРА: Дима, здравствуйте.

Д.ЗИЦЕР: Я вас слушаю.

АЛЕКСАНДРА: У меня к вам практический вопрос, как к педагогу от педагога, который меня последнюю неделю ужасно мучал.

Д.ЗИЦЕР: Как художник художнику, как Остап Бендер говорил, да?

АЛЕКСАНДРА: Да, вроде того. Я в этом году начала преподавать чтение для первоклашек в частной школе, и вот мы за два месяца уже начитали с ними уйму всякого интересного. И сейчас на каникулах ребята все равно ходят в школу, мы там веселимся с ними, в основном, ничем не занимаемся. И вот в пятницу будет праздник Хэллоуин, который кто-то выбирает праздновать, кто-то не празднует, вот мы празднуем. И мы с коллегами хотим им устроить настоящий праздник. Но какой праздник Хэллоуин, это чтение страшилок. И я в этом деле уже пытаюсь подготовить какой-то урок с этими самыми страшилками.

Д.ЗИЦЕР: Парюсь, да?

АЛЕКСАНДРА: Да. И совершенно ничего не могу найти. Потому что, с одной стороны, я помню, как я сама в 7 лет визжала просто от восторга от истории про какую-нибудь руку зеленую, которая вылезает из шкафа и хватает маленьких детей. С другой стороны, я понимаю, что сейчас уже, как педагог чувствую некоторую ответственность за то, что я буду читать детям про зеленую руку из шкафа, а потом они, к сожалению, будут бояться. И поэтому вопрос такой, что почитать детям в первом классе такого, чтобы им не было страшного, но при этом им было прикольно, весело и, чтобы мы классно провели время?

Д.ЗИЦЕР: Чтобы зашло, как говорят дети, да?

АЛЕКСАНДРА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Значит, так, во-первых, я дам вам однозначный ответ в данном случае, потому что, мне кажется, я его знаю. У Григория Остера, которого вы знаете, конечно же, есть много-много книжек на эту тему. Значит, одна книжка называется «Школа Ужасов», вот я прямо сейчас в интернете набрал, проверил себя, прямо называется «Школа ужасов». И, если мне не изменяет память, есть у него еще одна книга, не помню, к сожалению, как она называется, но вы ее легко найдете в несколько кликов, книга страшилок, вот тех самых страшилок, о которых вы рассказываете, но только литературно обработанных, ну, смешнючих таких, конечно, и так далее. Берите смело и читайте. Это первая часть.

Теперь часть вторая. Мне кажется, в принципе, вот это я совсем вам говорю сейчас, как художник художнику, честно, мне кажется, что в этот день здорово поговорить о наших страхах. То есть, понятное дело, что сейчас, действительно, все начнут спорить, это, знаете, наша культура, не наша культура, все эти споры я знаю очень-очень хорошо. Но в любом празднике и в любом событии, ну, мы-то с вами понимаем, что здорово было бы вытащить что-нибудь, ну, образовательное, в лучшем смысле этого слова, имею я в виду. И, мне кажется, во всяком случае, мы очень-очень стараемся сами так делать, я и мои коллеги, чтобы это было поводом обсуждения того, чего мы боимся, и как мы с этим страхом взаимодействуем, и что мы вообще делаем, и как этот страх в нас проникает.

Я не имею в виду, как вы понимаете, психотерапию. Я имею в виду такой легкий, приятный разговор – моя жизнь со страхами, без страхов. Вам с огромным удовольствием ваши замечательные первоклассники расскажут, кто когда-то боялся скрипа двери, кто боится или боялся темноты. А кто-нибудь другой в этот момент поможет какой-то историей, потому что вы это затеете прямо в классе, какой-то историей, например, с этим страхом справится или на этот страх посмотреть иначе. Или этот страх оставить вместе с собой и перестать, так сказать, на эту тему ужасаться и так далее.

Отличный день может получиться. Согласен я с вами абсолютно, что правильно начинать со всяких разных историй, еще атмосферку какую-нибудь подпустить, и так далее.

Теперь относительно вашего опасения, что дети перепугаются, да не перепугаются они, чего они перепугаются-то? Они очень-очень хорошо в первом классе уже понимают, во-первых, где литература, где жизнь. А, во-вторых, вы же не будете их специально как-то так запугивать, пугать и так далее. Вы почитаете им легкие, смешные истории, а дальше они как раз поговорят о себе, что самое ценное в образовательном процессе, как мы с вами понимаем. Ну, вот. «Затейники» Носова, пишет мне Ирина, на Хэллоуин. Можно, кстати, можно. Ответили?

АЛЕКСАНДРА: Отлично, спасибо большое, да. Все записала.

Д.ЗИЦЕР: Класс, веселитесь, друзья, я желаю вам удачи. Да, здорово будет. Главное, вот это, мне кажется, что вот эта часть разговора про себя, она всегда все равно самая главная.

АЛЕКСАНДРА: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Ура. Удачи вам, прекрасного праздника.

АЛЕКСАНДРА: Спасибо большое, Дима. До свидания.

Д.ЗИЦЕР: Спасибо и вам. Мы идем дальше.

На линии у нас Москва, Светлана, здравствуйте.

СВЕТЛАНА: Здравствуйте, Дима. Можно начинать уже, да?

Д.ЗИЦЕР: Еще бы.

СВЕТЛАНА: Я прожила много лет со своими родителями. Мать у меня с тираническим складом. После развода с мужем я жила с ними и с сыном маленьким, на тот момент ему было 2 годика. После 9,5 лет я, наконец, смогла накопить (неразборчиво), съехала на съемную квартиру. Мать была против категорически, но мне все-таки удалось уехать. Сын тоже не хотел, но, тем не менее.

На самоизоляции мы прожили три месяца с ним более-менее. Мать звонила все равно постоянно, предлагала, то маски, то санитайзеры, но мы так не особо общались. Потому летом мы поехали к ним на дачу. Сын очень любит дачу, ну, не было других вариантов. Там она снова стала меня уговаривать жить вместе. Опять скандалы пошли, давление. В общем, я почти все эти три месяца провела с сыном, я просто даже не хотела его оставлять наедине с ней, но потом все-таки пришлось в августе.

А потом в конце августа, когда мы стали уже возвращаться, я за ним приехала, он говорит – я не хочу ехать на съемную квартиру, я хочу жить в квартире бабушки и дедушки. Я ему стала говорить – ну, как же так, мы же с тобой семья. Он говорит – вот бабушка мне сказала, что долю подарит в квартире. В общем, короче, с большим трудом мне удалось его уговорить со мной поехать. И в сентябре поначалу это еще звучало так, периодически, что я хочу жить в той квартире, потом это стало звучать все чаще и чаще.

А потом, когда каникулы внеплановые вот эти объявили, он стал ходить, у него еще хобби такое, он фотографирует электрички, и на платформу стал ходить, а там, рядом дом моих родителей, и стал к ним заходить каждый день. И после этого стал приходить домой такой злой, раздраженный и говорить – я не хочу жить здесь, я не хочу здесь жить, я хочу жить там, в той квартире. И все мои доводы, что я же твоя мама, мы же семья, ну, как это, чтобы ребенок не хотел жить с мамой? Ничего, все мимо. И это как бы первая часть проблемы.

Вторая часть то, что он не делает уроки, вообще не делает. Он на гаджетах завязан. Да, я знаю, что это мое упущение, и сейчас я за это очень дорого расплачиваюсь. То есть он педагогически запущенный ребенок, он сидит все время с ноутбуком, с телефоном, уроки он не делает.

Д.ЗИЦЕР: Подождите секунду, Светлана, все, я понял. А в чем упущение ваше? Что вы сделали не так?

СВЕТЛАНА: Потому что, когда он в 7 лет начинал, он очень шустрый парень, очень быстро соображает, и у бабушки есть компьютер, и у меня, я удаленно работала всегда, он очень быстро их освоил и залез в компьютерные игры. Нужно было пресечь, нужно было остановить. Я была вся в своих переживаниях, ну, а бабушка это воспринимала, как у нее вообще все, она умеет все это сделать так…

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю. На какой вопрос мы отвечаем? Я понял, Светлан, на какой вопрос мы отвечаем?

СВЕТЛАНА: На вопрос, как мне с сыном наладить отношения? Потому что здесь получается дилемма, на которую мне и мама намекает, что, либо ты переезжаешь туда с ним, обратно к нам и будет все хорошо, либо нет, либо я остаюсь и продолжаю с сыном какую-то бессмысленную борьбу.

Д.ЗИЦЕР: Я понял, Светлана, я понял вопрос. Подождите, мне кажется, что это связанные вещи, они связаны не напрямую, а косвенно, но мы попробуем разобраться. Значит, скажите мне, пожалуйста, во-первых, почему ему у бабушки лучше, чем дома, на ваш взгляд?

СВЕТЛАНА: Потому что он там прожил. Он консервативен сам по себе, он тревожный мальчик еще плюс.

Д.ЗИЦЕР: Понимаю.

СВЕТЛАНА: И он привык к этой обстановке, и там с хорошим ремонтом квартира, а здесь эта съемная.

Д.ЗИЦЕР: Мало, не может, нет, Светлана, нет. Для человека 9 лет, вот просто поверьте мне на слово…

СВЕТЛАНА: Нет, ему уже 13.

Д.ЗИЦЕР: Даже, если человеку 13 лет, если бы он приходил к бабушке, и бабушка на него, например, орала и била его бамбуковыми палками, никакой ремонт прекрасный ему бы не угодил. Это абсолютно точно. Надо поискать нам с вами сейчас быстро, надо поискать, в чем там причина, почему ему там хорошо, а дома плохо.

СВЕТЛАНА: А потому что она изменила линию поведения. Она просекла, что нельзя быть такой, как раньше, то есть орать, скандалить. Она с ним очень мягко обращается, плюс она ему все покупает, дает ему деньги, вкусно кормит.

Д.ЗИЦЕР: Значит, иными словами, у бабушки, я понял, у бабушки он чувствует себя комфортнее, говорите вы.

СВЕТЛАНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Бабушка не кричит, бабушка разговаривает ласковыми словами и так далее. А дома чего?

СВЕТЛАНА: А дома я не могу готовить все, что он любит, дома я экономлю. Скажем, он говорит – у бабушки в холодильнике столько много еды, а у тебя меньше.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, я не про деньги, Светлана, я не про деньги. Вы ведь про бабушку сказали не только про деньги. Давайте уберем сейчас вопрос финансовый из нашего разговора. Дома, я имею в виду, как вы с ним разговариваете, как вы с ним общаетесь, какие слова вы ему говорите? Это сейчас я перечисляю то, что вы сказали про бабушку, вы упомянули и слова, и разговоры, и так далее.

СВЕТЛАНА: Я в последнее время на нервах постоянных. Не скажу, что я на него кричу, нет. Но мне приходится ему говорить – так, Вова, ты проснулся, тебе нужно вставать заниматься, тебе нужно то, то делать, пластину одеть. Но я уже сейчас пытаюсь этого не говорить, но мне просто как бы, ну, я переживаю, что будет с ним. Потому что врач сказал, что, если он не будет носить пластину, зубы искривятся, там надо десну вскрывать. Короче, я ему напоминаю о том, что он должен делать.

Д.ЗИЦЕР: Светлан, значит, смотрите, я могу ошибаться, но есть какие-то вещи, которые по нашему разговору угадываются, если честно. Значит, получается, грубо, я сейчас очень грубо скажу, но грубо картина получается следующая. На территории бабушки с ним ласковы, его принимают таким, какой он есть, ну, и еще, вы говорите, финансовая поддержка есть какая-то. На территории мамы с ним бывают грубы, его не принимают таким, какой он есть, ну, еще и с деньгами тоже есть какой-то момент. Если очень в общих чертах, это правильно? Такая картина?

СВЕТЛАНА: Ну, вот не совсем. Я его пытаюсь и обнимать. Вот он в подарок получил на день рождения то, что хотел. Я организовала, сначала я говорила – ты не получишь, но, тем не менее.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, Светлана, но вы все время съезжаете на материальный аспект, все время съезжаете на деньги. Мне кажется, что деньги могут быть важным фактором, но не первым номером.

Тем более что, вот смотрите, вот я ставлю сейчас на место себя 13-летнего мальчика. Мама говорит мне – ты не получишь то, что ты любишь. Шантажирует меня этими самыми деньгами, не со зла, я понимаю, что не со зла, я понимаю, что вы хотите, чтобы получилось хорошо. Я уже вымотан к моменту подарка, уже вымотан тем, что я его не получу. Уже вымотан тем, что мною пытаются управлять при помощи денег. А потом мне дают этот подарок. Но в этот момент я уже сам себя ненавижу, не то, что, так сказать, к маме так себе отношусь.

Что это значит? Это значит, что абсолютно точно надо менять атмосферу дома. Это пункт номер один. Ему должно стать на вашей территории комфортно, в первую очередь, комфортно. Знаете, не успели мы уложиться, на самом деле, до новостей, но давайте еще на две минутки после новостей мы останемся, потому что, мне кажется, что там есть еще пара интересных точек.

Я напомню, на линии у нас Светлана, с которой мы продолжаем разговор. Светлан, вы здесь, да?

СВЕТЛАНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Итак, в одно предложение то, что мы успели сказать до выпуска новостей, нужно сделать так, чтобы этому человеку было понятно, зачем ему находиться дома, чтобы дома ему было комфортно. Вот давайте проверим, есть ли у вас какие-то подвопросы к этому, потому что есть вторая часть.

СВЕТЛАНА: Дело в том, что он ест и сразу уходит за компьютер. И получается, мне нужно не обращать на это внимания, не просить его ни о чем, не обращать внимания, что он уроки не делает, не помогает.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, еще раз, давайте, мы разделим с вами несколько вещей. Давайте разделим уроки, компьютер и комфортную обстановку. Ну, вот, еще раз, если человек приходит домой, вот давайте представим себе эту ситуацию вместе, человек приходит домой. Ему говорят, что он должен делать, ему говорят, как он должен себя вести, ему говорят, что он должен на себя надеть и так далее, эту обстановку можно назвать комфортной?

СВЕТЛАНА: Ну, нет, конечно. Но это же не сразу я ему говорю, не прям обрушиваюсь на него, нет такого.

Д.ЗИЦЕР: Свет, подождите, я за вас, честное слово, не против вас. Эту обстановку комфортной назвать нельзя. Теперь, что вы говорите мне, если я верно понимаю, вы говорите – ну, так сложилось уже так, уже рутина такая, у нас уже такие отношения. И такие отношения, когда он приходит уже, в общем, особо не настроенный на то, что все будет хорошо, и я тоже уже как-то затянута в это, и так далее. Ну, так ведь получается?

Теперь, поменять это можно только решительным шагом. Теперь, какой это решительный шаг? Во-первых, это ваше решение, и в этом вашем решении, действительно, нужно сесть и проанализировать. Мы не сможем сейчас вместе сделать это по радио. Сесть и проанализировать, первое, что для моего сына важно, вот, что ему важно, что сделает его жизнь более удобной, более комфортной, более интересной. И второе, что мне-то, маме Свете стоит сделать, я-то на что готова, вот, что я могу ему предложить, что я должна поменять?

Теперь, парню 13 лет. С парнем 13 лет про это можно разговаривать. И разговаривать с ним про это можно только честно. А честно это как? Это, значит, сесть с ним вместе в тот момент, когда он готов и вы готовы, и сказать ему слова, похожие на те, которые вы сказали мне. Сказать ему – сыночек мой дорогой, я, похоже, ошиблась и, может быть, не один раз. И сказать ему, что он вам очень-очень дорог, и сказать ему, что он вам настолько дорог, что вы готовы поменяться, что вы готовы выслушать его, почему, что для вас ужасная боль, что в другом доме ему лучше, чем в вашем доме.

Но не говорить ему в этот момент, как вы сами себя процитировали – я же твоя мама, ну, как же так. Потому что в этот момент вы давите на одну и ту же педаль, и педаль – это комплекс вины. То есть он должен как бы, ну, автоматически, вы не умышленно это делаете, но автоматически должна произойти следующая ситуация – ему должно стать больно от того, что ему плохо рядом с мамой. Трудно в этом возрасте воспринять эту точку зрения и вообще трудно все время давить на эту педаль. Значит, идти надо другим путем.

Я понимаю, что что-то в жизни надо поменять, я готова поменять. Что? И, если этот разговор возникнет, это очень важное начало. Начало, Светлана, я подчеркиваю, не конец, а начало этого изменения. Если он будет готов что-то вам сказать, у вас через некоторое время появится возможность что-то сказать ему в ответ. Через некоторое время появится возможность обсудить какие-то семейные модели. Когда мы сможете тоже сказать – слушай, мне мешает это и так далее. Только это не уроки, поверьте мне. Это первая часть большая-пребольшая.

Вторая часть будет короче. Слушайте, это неожиданно то, что я вам скажу, и вы не для этого мне звоните. Но, тем не менее, ну, если ему так хорошо у бабушки и бабушке так хорошо с ним, может, пусть живет у бабушки?

СВЕТЛАНА: Ну, я просто этого не вынесу. У меня есть какая-то травма, отвержение.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, что значит, не вынесу? Что означает, не вынесу?

СВЕТЛАНА: Депрессия у меня, слезы все время льются, я ничего не могу, ощущение такое, как будто от меня часть оторвали.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, этим мы, Светлана, этим мы не сможем заниматься, это, как вы понимаете, область совсем-совсем не моя. Про депрессию и про слезы, этим, понятное дело, что займется профессиональный психолог, психотерапевт и так далее. Но в ситуации, когда, возможно, человек спокойный, у человека все в порядке, вы наладили отношения с ним, вы, надеюсь, наладите отношения вместе с мамой. С ним тоже можно разговаривать, потому что, в противном случае, это такая борьба, причем сила не на вашей стороне.

Есть два человека – бабушка и он, которые говорят – нам вместе хорошо. И есть мама, которая очень нервничает, которой очень-очень тяжело, но в этой ситуации она не может ничего изменить, потому что вот такая рутина возникла, и так далее. Подумайте об этом. Я советую, в любом случае, начинать с первого, конечно. Разбираться, понимать, что отвращает его от дома, где ему не комфортно. И после этого разговаривать для начала, разговаривать, менять себя и потихонечку помогать ему тоже поменяться. Силой это сделать нельзя в 13 лет, даю вам честное слово. Мы должны заканчивать, Светлана. Я желаю вам удачи.

СВЕТЛАНА: Спасибо огромное.

Д.ЗИЦЕР: Потихонечку действуйте. Всего вам доброго, до свидания.

Спрашивают меня в продолжение этого разговора: «А бабушка будет хлопотать про учебу?» А я не знаю, будет ли бабушка хлопотать про учебу. Учеба здесь отдельная тема совсем-совсем, друзья. «Мама законный представитель», – пишет мне тот же человек без имени. Ну, и что? Мама законный представитель, ну, и дальше что? Мы же говорим с вами не о том, кто юридически является представителем, а мы говорим о том, почему человеку одному плохо с человеком другим, и как это поменять. Вот, собственно, и все. И юриспруденция тут совершенно ни при чем.

У нас на линии Наталья из Ставрополя, которая давно-давно уже ждет. Наталья, добрый вечер.

НАТАЛЬЯ: Добрый вечер, Дима. У меня такой вопрос. У нас двойняшки 5,5 лет, Майя и Матвей. И их постоянно сравнивают. Сравнивают чужие люди.

Д.ЗИЦЕР: Кто?

НАТАЛЬЯ: Чужие люди сравнивают их в школе, сравнивают их в детском саду, мы ходим в подготовительный класс. Сравнивают их на танцах, сравнивают их характер, сравнивают их поведение, какие-то…

Д.ЗИЦЕР: Что это значит? Приведите, пожалуйста, примерчик, чтобы я понял, что я в верном направлении мыслю или наоборот.

НАТАЛЬЯ: Ну, к примеру, в детском саду Матвей сегодня хорошо сделал работу, Майя не старалась, Майя сделала работу плохо. Или, к примеру, Майя сегодня танцевала хорошо, Матвей сегодня…

Д.ЗИЦЕР: Это не сравнение. Подождите, Наталья, может, это неудачный пример, но это не сравнение. Сравнение это, если Майя сделала работу хуже, чем Матвей, вот это сравнение. А, если Матвей сделал работу хорошо, а Майя не старалась, это довольно по-дурацки звучит, честно говоря, в устах воспитателя, в любом случае.

НАТАЛЬЯ: Дим, простите меня, я, наверное, неправильно сказала. Кто-то делает хуже, кто-то делает лучше. Или, например, я даже могу сказать, например: «Майя, ты молодец», Матвей обязательно обидится, скажет – а я? Вот как объяснить взрослым, что с ними этого делать нельзя? Как корректно объяснить взрослым, чужим взрослым?

Д.ЗИЦЕР: Не надо корректно объяснять, объяснить некорректно. Вот так и сказать. Ну, во-первых, так, давайте начнем с вашего примера, потому что своя рубашка ближе к телу, и про себя более понятно. Ваш пример с молодцом однозначно учит нас тому, что делать этого не стоит, правда? Не стоит

НАТАЛЬЯ: Ну, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Близнецы, они очень-очень близки. В тот момент, когда один услышал, что он хорош, второму, естественно, тоже хочется услышать, что он хорош. Поэтому меняем, мы вчера только в программе об этом говорили, не буду сейчас повторяться, если захотите, послушайте просто вчерашний выпуск. Мы говорили о том, как снять, чем это можно заменить, вчерашний или прошлый, не помню, вы найдете.

Значит, теперь, что касается взрослых, просто объяснить некорректно и впрямую – я прошу этого не делать, точка. А что надо корректно объяснять? Взрослые делают ошибку, педагоги взрослые делают страшную ошибку.

НАТАЛЬЯ: Хорошо, а когда они будут в школе? Я понимаю, что их будут сравнивать в разы больше. Они же будут учиться в одном классе.

Д.ЗИЦЕР: Нет. Почему? Вот это сейчас я вам задал задачку.

НАТАЛЬЯ: Ну, мне кажется, что будут сравнивать, потому что у них, ну, скорость мышления немного разная, у них разный темперамент.

Д.ЗИЦЕР: Нет, я не этот вопрос вам задал. Я вам задал намного более сложный вопрос. А почему вы так уверены, что они будут учиться в одном классе, спросил я.

НАТАЛЬЯ: Они будут учиться в одном классе, потому что школу мы им уже выбрали, там всего один класс, там единственный первый.

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, ну, хорошо. Давайте, во-первых, я объясню, вам, наверное, не нужно, а слушателям объясню мой вопрос. Дело в том, что в исследованиях близнецов, которых, в общем, много и, Наталья, вы наверняка их читаете и знаете об этом…

НАТАЛЬЯ: Конечно, да.

Д.ЗИЦЕР: Есть два противоположных подхода. И один подход говорит о том, что близнецы должны быть все время вместе, их нельзя разлучать, ну, разлучать, понятное дело, что мы их не будем географически. Но нельзя разлучать ни в детском саду, ни в школе, нигде.

А другой подход говорит прямо противоположное и имеет отношение к нашему разговору, между прочим. Другой подход говорит – для того, чтобы не возникала ситуация сравнения бесконечная, можно сделать так, чтобы люди, так сказать, расстались. Расстались, я имею в виду, на время, физически во время учебы, и каждый шел своей дорожкой отдельной и независимой от другого. Так что это вопрос не праздный был, это не просто так Наталью подразнить.

НАТАЛЬЯ: Я знаю, конечно, да.

Д.ЗИЦЕР: Я все понял, подождите. Теперь, что касается того, что их будут сравнивать, я совершенно не разделяю вашу уверенность, ну, совершенно не разделяю. Мне кажется, что, если вы так ответственно отнеслись к выбору школу, которая будет еще только через полтора года, вам стоит однозначно абсолютно поговорить с педагогом о том, что вы просите этого не делать. Если школа хорошая и учительница хорошая и профессиональная, она сама этого делать не будет, или он.

Делать они этого не будут, потому что, еще раз, ну, для этого надо быть педагогом, который вообще ни одной книжки не прочел, для того чтобы сравнивать между собой детей вообще и близнецов, в частности. Я надеюсь, что ваш педагог будет педагог, который книжки читал, и вообще иногда участвует в курсах повышения квалификации, и вообще как-то смотрит вокруг. Просто поговорить об этом, попросить, сказать, что это губительно для ваших детей. Вот и все.

НАТАЛЬЯ: Да, хорошо, Дима. У меня еще есть один вопрос.

Д.ЗИЦЕР: Ну, подвопрос коротенький давайте.

НАТАЛЬЯ: Очень короткий вопрос. Наши дети, это дети без гаджетов. У них, они никогда не брали в руки планшет не потому, что мы не можем их купить, а потому что мы приняли такое решение, что дети наши будут без гаджетов.

Д.ЗИЦЕР: Имеете право, все в порядке.

НАТАЛЬЯ: Как сейчас им быть в современном мире, когда в детском саду уже танцуют танцы из TikTok и обсуждают компьютерные какие-то игры. Они, получается, говорят о том, что это, и как это, и почему мы такие не современные дети.

Д.ЗИЦЕР: Точно. И что?

НАТАЛЬЯ: Как их от этого уберечь?

Д.ЗИЦЕР: Я не вполне понял вопрос.

НАТАЛЬЯ: Как объяснить детям, почему у всех телефоны есть и гаджеты, они ими пользуются, а мы до сих пор нет?

Д.ЗИЦЕР: Я не знаю. А как вы объясняете это? Как вы бы объяснили это мне, например?

НАТАЛЬЯ: Ну, они, в настоящее время они еще не спрашивают. Но я понимаю, что они пойдут сейчас в школу…

Д.ЗИЦЕР: Мне объясните.

НАТАЛЬЯ: Вам объяснить? Ну, то, что у них достаточно увлечений, достаточно занятий, достаточно в мире всего интересного вокруг.

Д.ЗИЦЕР: Это кто определяет? Подождите, я с вами. Но кто определяет, достаточно ли у них увлечений и занятий?

НАТАЛЬЯ: Мы с ними вместе.

Д.ЗИЦЕР: Вы с ними вместе. Ну, если они говорят – мама, я увлеклась гаджетом, следовательно?

НАТАЛЬЯ: Они еще пока этого не говорят.

Д.ЗИЦЕР: Следовательно, мы слушаем рекламу две минуты и заканчиваем эту очень-очень яркую и интересную тему.

Ну, что, Наталья из Ставрополя, получается у нас такая история с вами. Получается, что, либо это очень-очень сильная семейная культура и так, конечно, бывает, и тогда у детей, в общем, не вызывает вопросов ситуация, когда другие живут иначе. Так бывает. Но так бывает очень-очень редко.

Теперь, если, действительно, вы верны собственному девизу, что у моих детей много развлечений, и мы вместе с ними определяем достаточно ли этих развлечений, тогда придется принять ту ситуацию, когда ребенок приходит и говорит – мам, чего-то у меня развлечений, хочу развлечься гаджетом. Как будем выкручиваться?

НАТАЛЬЯ: Вы знаете, вот честно, Дим, я даже не знаю, как мы будем выкручиваться, поэтому я задаю этот вопрос, чтобы сделать это правильно. Я готова к этому вопросу.

Д.ЗИЦЕР: Нет у меня ответа, вот, в чем тут штука. Ведь, с чем вы столкнулись-то или почти столкнулись, вы не столкнулись, но пытаетесь соломки подложить, а я, к сожалению, не могу вам помочь. Вы столкнулись с ситуацией, ну, вот столкновения культурного.

Вы же знаете старую-старую притчу, которая перешла во многие произведения, как отец своего сына держал в башне и в прекрасном саду, в котором не было женщин, правда же, потому что он считал, что от женщин все зло. Но когда сын стал совершеннолетним и вышел на улицу, первое, на что он обратил внимание, естественно, были женщины. Ну, вот, как ему объяснить, что, на самом деле, ну, в той притче, в женщинах зло? Или, если, наоборот, возьмем, чтобы на нас не обижались, в мужчинах зло или в гаджетах зло? Никак. Либо у нас должны быть железобетонные аргументы, либо, увы.

НАТАЛЬЯ: Самое удивительное, что мы пользуемся этими гаджетами. Мы, как все современные люди проводим вечера в телефонах, в планшетах, в ноутбуках. Но почему-то их это еще не влечет.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, заинтересует. А чего вы так этого боитесь-то, если не секрет? Вы проводите и, ничего, живы.

НАТАЛЬЯ: Вот сейчас они схватят вдвоем телефоны и забудут о том, что они любят рисовать, играть, скакать.

Д.ЗИЦЕР: Ой, Наталья дорогая, я успокою вас на эту тему или, наоборот, взволную вас на эту тему. Это произойдет только, если все остальное в их жизни не настоящее, а придуманное. То есть это произойдет только, если рисовать не интересно, а рисовать, например, нас заставляет мама. Я не намекаю на вас, не обижайтесь.

Или играть в настольные игры не интересно, а просто от нечего делать, так сказать, родители или кто-то там еще со мной в эти игры играют. Если, действительно, у нас мама и папа страстные, которые занимаются не только гаджетами по вечерам, а еще бегают, прыгают, рисуют, читают истории, смеются друг с другом и ходят на лыжах, тогда все будет в порядке.

Если это история, когда мы заняты, у нас такая разнообразная жизнь, а мама с папой в гаджетах сидят, то ничего не будет, это непобедимая ситуация, она просто непобедимая.

НАТАЛЬЯ: Я поняла.

Д.ЗИЦЕР: Мой вам совет, слушайте, мы должны с вами заканчивать, потому что еще хочу успеть одного слушателя.

НАТАЛЬЯ: Хорошо. Спасибо вам, Дима, огромное.

Д.ЗИЦЕР: Но еще раз в двух словах, мне кажется, что ситуация очень-очень простая. Ситуация такая, что не бойтесь, спокойненько это вводите и вместе вводите модели. Все, пока, прощаюсь с вами.

На линии у меня ваша тезка Наталья из Москвы. Наталья, здравствуйте.

НАТАЛЬЯ: Здравствуйте, Дима. У меня ситуация такая, у меня вопрос по поводу дочки старшей, ей 12 лет. Она учится сейчас, как многие в Москве, дистанционно. Сейчас выставляют оценки за четверть, ну, и с успеваемостью долгая история, там есть определенные сложности.

Д.ЗИЦЕР: Наталья, у нас три минутки всего, так что давайте к вопросу, если можно.

НАТАЛЬЯ: Вопрос в том, что (неразборчиво) школы, потому что вот сегодня я говорила с учительницей, у нее наклевывается «двойка» по литературе, по математике в четверти. И она как бы ко мне, как бы школа, получается, все время ко мне обращается, то есть все время ряд таких был обращений, как будто бы я должна как-то на нее воздействовать, ну, в таком ключе диалог, примите какие-то меры, чтобы она сдала этот стих, чтобы она что-то сделала.

Д.ЗИЦЕР: Наталья, что вы сами-то думаете на эту тему?

НАТАЛЬЯ: Ну, я просто, в каком смысле? Я просто не очень понимаю, то есть мне как бы приходится вроде, как и защищать…

Д.ЗИЦЕР: Нет, что вы думаете? Надо вам, на самом деле, принимать какие-то меры или нет? Простой вопрос.

НАТАЛЬЯ: Нет, ну, я вот удивилась. Конечно, нет, потому что у нее теперь, как можно 12-летнего ребенка…

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Подходим ко второму вопросу. Я не расслышал, сколько ей лет, точно помеха была.

НАТАЛЬЯ: 12, 6-й класс.

Д.ЗИЦЕР: Ей 12 лет, в 6-м классе. Третий и последний вопрос перед моим ответом, а что говорит наша 12-летняя красавица?

НАТАЛЬЯ: Ну, она не очень, у нее как бы совсем низкая мотивация сейчас, то есть это долгий путь как бы. Понятно, что это все не без причин. Ну, она как-то вообще не заинтересована, стих, она говорит, он мне не дается. Причем учительница не дает шанс, надо тоже сказать справедливости ради, ну, давай завтра досдавай, послезавтра. То есть, как бы отодвигать, но не поставить «два».

Д.ЗИЦЕР: Наталья, ну, мне кажется, что ситуация довольно простая. Во-первых, я бы задал этот вопрос учительнице. Когда учительница литературы, моя коллега стопроцентная, говорит – у человека «два», «два» по литературе вызывает у меня вопросы при этом. «Два» по литературе это прямо я даже не знаю, за что ставить надо. Ну, если человек не читает и разговаривать не хочет, и писать не хочет, и вообще не взаимодействует. Ну, допустим, это так.

Во-первых, я бы задал вопрос учительнице, чем я могу вам помочь, вот такой вопрос. Этот вопрос, мне кажется точным, мне кажется, потому что он ставит точки над «и». Чем я могу вам помочь? Вы учительница, у вас профессия, что-то не получается, вы взываете к моей помощи, чем я могу вам помочь? Пусть учительница про это немножко подумает. Я знаю, что это непростой и необычный вопрос, хотя кажется обычным. И найдет какой-то ответ.

Вряд ли она скажет вам – я прошу вас выпороть дочку. Если она скажет, что прошу принять меры, вы ее спросите – какие меры, вам кажется, будут действенными? Я не подтруниваю сейчас над учительницей, это, действительно, ситуация, в которой ей стоит подумать, и, может, она ответит что-то действенное.

И второе. Я бы поговорил с дочкой вашей, которая понимает, что что-то не так, и тот же самый вопрос я задал бы ей, вот, как ни странно. Котик мой, чем я могу тебе помочь? Давай поймем, как я могу тебя укрепить. Вот и все. И вы получите одновременно два ответа. Главный из которых, мне кажется, все-таки разговор с дочкой, но ответ главный – это ответ учительницы. Спасибо вам, Наталья. Если мы не договорили о чем-то, напишите мне, я договорю с удовольствием, если что-то было непонятно.

Меня тут спрашивают, правда ли, что эфиры теперь можно не только слушать, но и смотреть. Да, это правда. Эфиры теперь выкладываются на моем YouTube канале с некоторым запаздыванием. То есть сегодняшний, например, будет завтра утром, и там вы видите, так сказать, обратку, то, что происходит за кулисами. Короче говоря, смотреть можно, и анонсы на это есть, конечно, в Instagram у меня. Так что смотрите, я буду рад. Мы только начали, если пойдет, если это будет интересно, непременно буду продолжать.

На линии у нас Татьяна из Московской области. Татьяна, здравствуйте.

ТАТЬЯНА: Здравствуйте, Дима. Очень рада вас слышать.

Д.ЗИЦЕР: Это взаимно.

ТАТЬЯНА: Дима, у меня такой вопрос. У меня дочка, она в 9-м классе учится, 15 лет. Пришла после школы, мы сейчас на каникулах, и в пятницу у нас как бы закончилась четверть. Она пришла и говорит, что я хочу перейти, либо в другую школу, либо в другой класс, сюда я больше, к этому учителю больше не выйду. И у меня просто вопрос к вам, насколько правомерно, как я могу это сделать, с директором переговорить, чтобы перевести ее в другой класс в середине учебного года, выпускной класс, 9-й?

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, во-первых, правомерно абсолютно. А что произошло-то? Что она говорит-то, дочь ваша?

ТАТЬЯНА: Конфликт у нее давно уже с учителем, с классным руководителем. Ну, просто они не уживаются друг с другом. Было у нее на день рождения, я вам звонила, разговаривала тоже на эту тему, она просто выставила ее из класса и сказала, чтобы она привела себя в порядок, это в начале учебного года.

Д.ЗИЦЕР: О, я помню этот разговор. Слушайте, а вы после этого поговорили с директором-то?

ТАТЬЯНА: Нет, с директором я не говорила, я разговаривала с классным руководителем и дочкой. Вроде как все урезонилось.

Д.ЗИЦЕР: Как? Урезонилось как? Давайте мы напомним слушателям, во-первых, чтобы это не было интригой. Она пришла, если я верно помню, на свой день рождения, как люди приходят на день рождения, да это вообще не важно, честно говоря, каждый из нас имеет право, если он не одет оскорбительно, подчеркнуто оскорбительно, прийти уж особенно в день рождения в той одежде, в которой ему удобно. Была выставлена из класса учителем. И тогда, если я верно помню, я посоветовал поговорить со взрослыми на эту тему, со взрослыми в школе. Так, чем кончилось-то?

ТАТЬЯНА: Кончилось тем, что они вроде как наладили отношения друг с другом, и Варя успокоилась.

Д.ЗИЦЕР: Как наладили? Подождите, как наладили? Как учитель сделал так, что они наладили отношения?

ТАТЬЯНА: Ну, в общем-то, никак не сделал, но стали они более-менее общаться спокойно. То есть не было больше таких эксцессов.

Д.ЗИЦЕР: Учитель не сказал случайно… Подождите, не торопитесь, это интереснейшая тема, правда. Учитель не сказал случайно, что он был не прав?

ТАТЬЯНА: Нет.

Д.ЗИЦЕР: Ну, так, а как же, разве это налаженные отношения? Это не налаженные отношения. Я не имею в виду, что учитель должен был валяться у нее в ногах и умолять о прощении. Хотя вообще-то попросить прощения у ребенка дело хорошее. Но я не это имею в виду. Но учитель мог бы сказать – слушай, не подумал, не подумала, это мужчина, женщина, не важно. Не подумала, извини, не учел, что у тебя день рождения, у меня было плохое настроение, выбрал не те слова, прости. Ну, так вообще-то налаживаются отношения. А как они налаживаются иначе?

ТАТЬЯНА: Ну, скорее, просто забывалось, потому что заболела Варя надолго, потом заболела учительница, и все как-то вот сошло на-нет, скажем, таким образом.

Д.ЗИЦЕР: А сейчас что произошло? Ну, давайте конкретней, чтобы не растягивать разговор.

ТАТЬЯНА: Да, я поняла. В самый последний день, у них уже классный час, и на классном часе, а, еще перед классным часом Варя, у нее было две оценки только по русскому языку за всю четверть, и ей дали тест. Тест она написала, со слов Вари неплохо, со слов учительницы очень плохо. И учительница ей стала высказывать, что я тебе натягиваю оценку, и что я тебя из жалости взяла в свой класс, и что ты не сдашь ОГЭ. Ну, в общем, было много сказано не очень приятных слов.

Ребенок пришел в истерике и в слезах, и сказал, что больше я не пойду в этот класс. Сказано было это все не лично ей, а при учениках, при одноклассниках. И я потом позвонила учительнице, разговаривала с ней. От нее услышала только слова на тему, опять же, что плохо учится, ну, в общем, не хочет ничего делать. Мне не интересно стало с ней разговаривать, если честно, ну, не интересно.

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю, Татьян. Давайте поймем тогда, какой вопрос вы задаете, потому что ответов у меня много на разные темы.

ТАТЬЯНА: Я задаю вопрос о правомерности, ну, то есть то, что я смогу перевести ее, я понимаю. Как мне построить разговор с директором школы? Чтобы вроде как никого не обидеть, с одной стороны, с другой стороны, чтобы перевести ее и пошли на эти уступки мне в школе. В другую школу мне не очень хочется совсем, потому что это, ну, тяжело ей будет морально, другие дети, другие учителя.

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю. Слушайте, я вот, что скажу. Во-первых, мне кажется, что надо еще раз поговорить с вашей дочерью, прям надо поговорить. Поговорить вот, о чем. Сейчас она, ну, как бы это сказать, поступает так из раздражения, и я ее очень-очень хорошо понимаю, и из обиды. И обида по делу, вот, судя по тому, что вы рассказываете, на мой взгляд, на взгляд профессиональный, а не человеческий сейчас.

Но вот, когда она немножко успокоится, может быть, с ней, действительно, эту тему стоит обсудить о том, что, слушай, осталось вообще-то полгода, ну, чуть-чуть побольше, и в этом смысле, может быть, стоит, не вступая в личные отношения с этой учительницей, я, как мама, тебе помогу, скажете вы, я постараюсь сделать все, чтобы она не обсуждала тебя перед учениками, чтобы она выполняла только свои преподавательские функции, предметные, и чтобы в этой ситуации ты была с этой стороны защищена.

Может быть, и стоит, на самом-то деле, если все остальное в порядке с другими учителями, может быть, и стоит, ну, не потерпеть, нет, но к этому отнестись формально и получить, я не знаю, что там, «четыре» или «три», но спокойно пойти дальше. Это первый момент, это первая штука. И помочь ей с русским языком, если ей нужна помощь.

Если после этого разговора вы поймете, что это, в принципе, не вариант, и, в принципе, невозможно обсуждение дальше, отношения невозможны, слушайте, надо идти к директору. И очень-очень спокойно, поскольку цели у вас поругаться нет, очень-очень спокойно говорить о том, что вы сейчас просите помочь дочери, которая оказалась в сложной, в общем, ситуации психологической, не обсуждая, кто прав, кто не прав, просто спокойно закончить 9-й класс. Вот, собственно, и все. Вот я бы на это напирал. Я бы напирал не на то, что учительница плоха, я бы, может, и напирал на это, но вы ставите передо мной другую задачу.

А я бы говорил о том, что, на самом-то деле, поскольку речь идет о том, что она остается в этой же школе, технически дать ей возможность пройти подготовку к ОГЭ у другого учителя. Вот, собственно, и все. Если директор нормальный, я думаю, что этот разговор получится.

ТАТЬЯНА: А меня же будут спрашивать, а она, в чем…

Д.ЗИЦЕР: А вы скажете, ну, вы скажете.

ТАТЬЯНА: То есть мне все, как я вам рассказываю, мне все и рассказать директору?

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, мне кажется, да. Мне кажется, что только надо быть максимально спокойным. Я бы, в общем, честно говоря, поговорил на эту тему еще тогда, когда была вся эта история с днем рождения, если честно. Но не стали, так не стали. Ну, да, рассказывать так. И рассказывать, подчеркивая, поскольку вы хотите остаться в этой школе, максимально, не в том дело, что я кого-то обвиняю, я описываю вам сейчас, как она оказалась в этой психологической ловушке, в этой психологической ситуации, дочь моя. Так что вот, о чем идет речь.

Другое дело, что меня задело немножко, вы же меня за это простите, это к дочери не имеет отношения, что вы сказали – я не хочу обижать учителя. А что учителю делать в этой ситуации? А что учителю делать, если она взрослой девушке говорит – выйди из класса и приведи себя в порядок? При том, что она всего лишь надела праздничное платье, которое они выбрали вместе с мамой. Пусть так же продолжает относиться к другим ученикам? Ну, так себе, понимаете.

ТАТЬЯНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, ладно, я не хочу вас обескураживать сейчас, задачу вы передо мной поставили другую, на вопрос, мне кажется, мы ответили. Идти и спокойно разговаривать.

ТАТЬЯНА: Хорошо. А, если она согласится остаться в этом классе, с учителем разговаривать, я поговорю с учителем. Просто она, я не уверена, что начнет себя вести, у нее привычка есть как бы общения с детьми. И я не уверена, что она…

Д.ЗИЦЕР: Татьяна, ну, о чем вы говорите. Ну, моя любимая цитата из Чуковского – вы зубастые, вы клыкастые.

ТАТЬЯНА: Я понимаю.

Д.ЗИЦЕР: Вы возьмете это, воспримите это, Татьяна, вы воспримите это, как личный проект до конца мая. Танин личный проект. Мама Таня должна сделать так, сложная ситуация у мамы Тани, но, честно говоря, не дикая, не трагическая.

ТАТЬЯНА: Ну, понятно, да.

Д.ЗИЦЕР: Должна сделать так, чтобы ее дочь в целости и сохранности доучилась до конца мая. Мама Таня справится. Если маме Тане будет нужно, она будет отпрашиваться с работы, раз в неделю приходить, встречать дочь и разговаривать с учителем, и так далее. Что значит, она не изменится. Изменится. Может, она и не изменится, но в вашем случае она начнет вести себя прилично, я вам обещаю.

Тот случай, который вы описываете, я, правда, помню этот разговор, это случай вопиющий, на мой взгляд, вопиющего унижения. Это безобразие. Честно говоря, опять-таки, я не знаю вторую сторону, но, если я воспринимаю ситуацию на сто процентов, как ее рассказали вы, и говорить перед другими учениками «я тебе натягиваю оценку» и так далее, это уж точно не способствует тому, что человек будет учить русский язык. Это способствует чему-то другому.

ТАТЬЯНА: Нет, не способствует, да, я согласна.

Д.ЗИЦЕР: Так что вы справитесь, вы справитесь. Я желаю вам удачи на этом непростом пути. Прощаюсь с вами. Если захотите, напишете еще или позвоните, ну, договорим.

ТАТЬЯНА: Я думаю, да, обязательно, хорошо. Спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Удачи вам. Всего вам доброго, дочке привет. Все будет хорошо.

Петербург на линии. Мария, здравствуйте.

МАРИЯ: Дима, добрый вечер. Очень рада, что в очередной раз опять до вас дозвонилась.

Д.ЗИЦЕР: Ничего себе, как некоторым везет.

МАРИЯ: Да, да, настойчивым. Вы поражаете, как вы профессионально и с такой любовью даете советы и родителям, и детям, и реально заряжаете такую волну добра, умиротворения, спокойствия. Спасибо вам большое.

Д.ЗИЦЕР: Мария, мне очень-очень приятно, честное слово, но не перехвалите, я суеверен, я этого боюсь. Так что давайте к вопросу. Спасибо вам за добрые слова, но к делу.

МАРИЯ: Вопрос. Точнее, хочется услышать вашего совета, чтобы успокоиться по поводу стрижки длинных волос у своей старшей дочери. Ей 13 лет, она неоднократно говорила, что, мама, я хочу подстричь волосы покороче, мне так хочется, мне так удобнее. А я ее, ну, не скажу, что сильно отговаривала, но говорила, может быть, подумаем. Неоднократно, конечно, слушала ваши эфиры и понимала, что у нее должен быть свой опыт и все такое. В результате вот каникулы, сходили в парикмахерскую. Длина волос у нее была по пояс, сейчас по лопатки. Смотрится красиво.

Д.ЗИЦЕР: Она говорит – мало, хочу еще!

МАРИЯ: Нет, нет, слава богу, она меня успокаивала, говорила – мама, волосы не зубы, вырастут, что ты так переживаешь. Какой у меня был опыт свой личный, подростковый. Я тоже, как многие подростки хотела подстричь волосы. У меня длинные волосы, длинная коса. И тоже маму просила – мама, ну, вот смотри, там моя подружка одна, другая, третья, все подстриглись, я тоже хочу. И она мне каждый раз говорила – доченька, ну, конечно, можно подстричь, но ты потеряешь свою индивидуальность, ты будешь, как все.

Д.ЗИЦЕР: Да прямо?

МАРИЯ: Ну, вот, слушайте.

Д.ЗИЦЕР: Тоже мне, история про Самсона из «Библии» про силу в волосах.

МАРИЯ: И в результате, когда в очередной раз я к ней пришла и сказала – мам, все, я не могу больше, хочу, чтобы ты мне подстригла волосы. Она мне просто их подравнивала, тогда как-то не было такой моды.

Д.ЗИЦЕР: Давайте к вопросу, мы чуть торопимся.

МАРИЯ: И она сказала, я сказала, что все, подстриги мне, пожалуйста. Она говорит – хорошо, все, давай. И в этот момент я сказала – нет, слушай, ладно, потом, может быть. Как-то я передумала, вот когда она согласилась, я передумала.

Д.ЗИЦЕР: Вывод?

МАРИЯ: И вывод, мне кажется, что, когда вот, получается, сейчас дочка подстригла волосы, и она стала, как все девчонки в классе.

Д.ЗИЦЕР: Как кто все? Да о чем вы говорите?

МАРИЯ: Как ее подружки.

Д.ЗИЦЕР: В каком смысле? Как ее зовут, вообще?

МАРИЯ: Ее зовут Анна.

Д.ЗИЦЕР: Сколько у вас Анн в классе?

МАРИЯ: Слава богу, одна.

Д.ЗИЦЕР: То есть она уже не стала, как ее подружки, правда?

МАРИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Теперь, смотрите, она, Анечка, самая удивительная и самая замечательная девочка в этом классе. Давайте я вам расскажу про нее, хотите?

МАРИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Она самая умная, у нее чудесное чувство юмора, она блистательная, она решилась поменять свою внешность, и это ее выделяет из девочек этого класса очень-очень сильно. Она умеет рассуждать на удивительные темы. Я могу продолжать вам про Аню говорить, сколько хотите. Ну, где она такая же, как другие в классе? О чем вы говорите? Вопрос-то, в чем?

МАРИЯ: Ну, вот в том, что, знаете, как вы говорите такой галлюцинацией на тему, что…

Д.ЗИЦЕР: Вопрос, давайте вопрос. Сформулируем вопрос.

МАРИЯ: А не пойдет она что-то еще, что-то другое сделать, как все.

Д.ЗИЦЕР: Да, пойдет. Если это был вопрос, то пойдет. И?

МАРИЯ: И что делать? Пить водичку, и дышать?

Д.ЗИЦЕР: Вам что делать? О, я вам расскажу, что вам делать. Что называется, Мария, спасибо за вопрос. Значит, вам делать много-много, чего. Вам подумать, что вас увлекает. Вам завести хобби разные, потому что она только подошла к этому самому переходному возрасту, будет много сюрпризов. Вам заняться собой. Я не шучу сейчас, я вас не троллю, я совсем другим занимаюсь, я отвечаю, честно отвечаю на ваш вопрос, даже, если мой ответ звучит странно. Вам заняться всякой всячиной. Вам сделать так, чтобы ваша замечательная Анечка увидела, какая у нее клёвая и классная мама, и как она увлекается разными вещами.

В этот момент ваша замечательная Анечка начнет, увлекаясь разными вещами, рассказывать об этом маме, и вы будете с ней делиться собственными увлечениями.

Теперь, что касается стрижки. Ну, поверьте вы мне, я, конечно, не мама, а папа, я все понимаю. Но я вам расскажу личную историю прошлогоднюю, раз такое дело. Моя младшая дочь, значит, ей соответственно 12 лет было в тот момент, сейчас ей 13, мы с вами коллеги, она никогда не стриглась до 12 лет. Не стриглась, потому что не хотела. Честно вам сказать, да и нам-то очень это нравилось, ее маме и папе.

Но вот в какой-то момент она сказала – слушай, ужасно хочу подстричься, сказала это мне. И мы с ней выбрали в городе Петербурге, нашем с вами городе парикмахера, который занимается кудрявыми рыжими волосами, потому что это наш случай. Я не знаю, есть ли такие, но оказалось, что есть. И мы с ней пошли в замечательную парикмахерскую на «Пяти углах», даже могу вам рассказать, и ее постригли, слушайте, я даю вам честное слово, у меня видосик есть, я бы вам показал, да не могу.

Я не помню, когда она так была счастлива. Хотя, поверьте мне, она счастлива бывает, она жизнерадостный человек, тьфу-тьфу-тьфу, и все хорошо. Она разве что руки этому парикмахеру, этой парикмахерше не целовала. Вот разве что. Она говорила, какая она профессиональная, и прекрасная, она смеялась в середине стрижки. Слушайте, это было такое счастье.

Но это еще не все, Мария. Через два месяца она сказала – я хочу подстричься еще короче. И подстриглась реально под мальчика, ну, реально вот то, что называется, совсем-совсем коротко. И снова, вы представьте себе, была счастлива, ну, что с ней делать. Ну, что мне, как папе сказать ей в этот момент? Дочь, меня огорчает твое счастье? Ну, что мне ей сказать? Мне сказать ей, что у меня свои представления о том, как должны выглядеть девочки 13 лет? Ну, представляете себе, каким идиотом престарелым я буду выглядеть в ее глазах, и в своих, честно говоря, тоже. Порадуйтесь за нее, ура. Она изменила свою внешность.

МАРИЯ: Она, действительно, была тоже счастлива, да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, так поговорите с ней сегодня же. Поговорите, обнимите ее и скажите – дочь моя, как я счастлива, что ты счастлива, и как здорово, что ты смогла сделать то, чего я, мама твоя, не смогла сделать в твои 13. И это осталось, заметьте, Мария, не я это рассказал, и это осталось у меня такой мини травмой на всю жизнь. Я до сих пор помню эту чепуху. До сих пор помню, как я хотела, но не стала.

Я не говорю, что вы неправильно поступили. Может, и надо было, и правильно бы поступили, и бабушку Анину не расстроили, и так далее. Но Аня-то смогла, сделала и счастлива, и все хорошо. Ну, что, мы ее сравнивать с другими девчонками теперь будем? Ни за что. Я вас поздравляю с чудесной Аней. Прощаюсь с вами. Стригитесь, красьте ногти, делайте, что хотите, будьте счастливы, лишь бы это не было против других людей.

МАРИЯ: Дима, спасибо огромное.

Д.ЗИЦЕР: В продолжение разговора крик души из Москвы: «Дима, а как же быть с татуировкой? Тоже разрешить? Дочь, 14 лет уже два года говорит о том, что хочет тату. Мы с мужем пока уговариваем подождать до 16, говорим, что это на всю жизнь. Она все понимает, но все так же хочет тату. Так разрешать или нет? Если честно, я бы разрешила маленькую с улыбочкой, но не уверена насчет папы».

Слушайте, не знаю, к сожалению, вашего имени, ну, что разрешать, не разрешать, это ее тело, это, во-первых. Во-вторых, она с вами общается на эту тему, я вас с этим поздравляю. В-третьих, единственное, что вы можете сделать, это встать на ее сторону и уже с ее стороны обсуждать эту тему, если она готова, на самом-то деле. Похоже, готова, это здорово, но с ее стороны. Если бы вы разрешили, как вы говорите, маленькую, значит, вам понятна эта культура. История в том, что вы не можете не разрешить. Вы интуитивно это чувствуете и говорите – подожди до 16 лет.

Потому что вы понимаете, что в 16, если она не передумает, она уже не спросит. Поэтому, мне кажется, встать на ее сторону и помочь ей выбрать картинку. Если вы ужасно прямо мучаетесь, может, она согласится на не самое заметное место. А еще помочь ей выбрать хороший-хороший тату-салон, в котором вы уверены, и так далее. Папа согласится, куда он денется, он фанат дочки же, естественно. Так что вот.

Полина из Москвы, здравствуйте. Извините, что вам так долго пришлось ждать.

ПОЛИНА: Здравствуйте, Дима. Очень приятно, что я дозвонилась. Очень благодарна вам за вашу передачу, за вашу книгу. Вопрос у меня такой, постараюсь сформулировать четко и кратко. У меня ребенок, ему 8 лет, скоро 9, он учится в 4-м классе. Мальчик очень сообразительный, очень умный, самый младший в классе, но при этом он самый активный и лучше всех учится. Но у него бывают проблемы с поведением. Ну, проблемы, какие, не то, что он там дерется на уроке, швыряется предметами или ползает и кукарекает, не дай, бог.

Д.ЗИЦЕР: Уже хорошо.

ПОЛИНА: Да, я счастлива. Потому что я сама работала учителем десять лет в школе, и знаю, что и такие бывают ситуации.

Д.ЗИЦЕР: Все бывает, это правда.

ПОЛИНА: Да. И все равно учитель вынужден как-то с этим справляться. Классный руководитель, я ее сама знаю, и она опытный человек, опытный педагог, более 30 лет в школе, и он соответственно, нарушение дисциплины, в чем, он задает много вопросов. Но вопросы все по делу. Иногда он, конечно, немного забегает вперед, но он просто очень горит учебой.

Д.ЗИЦЕР: Подождите секунду, Полина, если это все, то это называется нарушением дисциплины теперь? Со всеми оговорками про слово «дисциплина»?

ПОЛИНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: А, я понимаю. Понятно.

ПОЛИНА: Ну, это не я так считаю, это считают родители других детей, которые, может быть, чуть хуже учатся, может быть, более спокойные. Ну, в общем, они считают, что это вот так. Ситуация давно назревала. Но причем я общалась с классным руководителем, я ее спрашивала, в чем проблема. Потому что ребенок приходит, он мне все рассказывает.

У нас очень доверительные отношения, я его воспитываю, ну, можно сказать, одна, мы в разводе с его отцом. И у нас очень доверительные отношения, очень теплые. И соответственно ситуация назревала-назревала, классный руководитель говорила, что, да нет, все нормально, ну, такой парень, ну, бывают вообще там, кошмар, а этот хорошо учится, все замечательно. Ну, замечательно, так замечательно.

И произошла вопиющая ситуация на уроке физкультуры. Учитель физкультуры, в общем, сначала посадил его на лавку за то, что он разговаривал. А еще такой нюанс, мой ребенок уже 5 лет занимается футболом, то есть он очень спортивный мальчик, и я не понимаю, как учитель может за то, что ребенок болтает, сажать на скамейку, а не дать ему, предположим, какое-нибудь задание, там прыгай, отжимайся, я не знаю, с мячиком бегай.

Д.ЗИЦЕР: Все понял. К вопросу, Полина.

ПОЛИНА: Да. И учитель, в общем, выгнал ребенка из класса, причем прям за дверь. И когда я об этом узнала в тот же день, так получилось, что я была дома, я сразу позвонила сначала классной руководительнице, потом этому учителю физкультуры. Учитель отказался со мной разговаривать, бросил трубку, повысив голос. И соответственно я позвонила директору комплекса. С директором поговорила, объяснила ей, что это вопиющее нарушение.

Д.ЗИЦЕР: Правильно сделали.

ПОЛИНА: Да. Я считаю себя абсолютно правой. И соответственно я написала заявление о том, что я не хочу, чтобы этот учитель работал с моим ребенком, потому что я считаю, что это психологическое насилие. Учителя заменили. И сейчас в классе узнали это родители, которые начали писать мне гадости, которые собираются писать на ребенка докладные, что ребенок не так себя ведет, и виноват не учитель, а ребенок. И у меня вот вопрос, как быть в этой ситуации? Как бы вы поступили, как директор, и как педагог, и как родитель? Что мне делать?

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, я скажу вам, это вопрос, к сожалению, Полин, вопрос о взаимоотношении взрослых, а не детей.

ПОЛИНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, что тут поделаешь. Я могу вам сказать, как бы я поступил, как директор школы. Вопрос только, поступит ли так же ваш директор школы, и понравится ли вам это поведение. Я бы собрал родительское собрание бесспорно. Потому что здесь речь идет, не для того, чтобы обсудить вашего сына, как вы понимаете, а для того, чтобы объяснить позицию школы.

Позиция школы, ну, поскольку мне-то кажется, что вы абсолютно правы, позиция школы, ну, не знаю, моя бы состояла в том, или нашей школы позиция состояла бы в том, что мы, безусловно, будем стоять на стороне детей, поскольку именно дети являются нашими клиентами. И мы попросим еще, кроме всего прочего, родителей отнестись к этому этично, отнестись к этому понятно, понизить градус и прекратить, не знаю, травлю, не травлю, уместно это слово или нет.

ПОЛИНА: На самом деле, начинается травля. Кстати, ребенок сейчас слушает, он в соседней комнате, я попросила его слушать, потому что он тоже из-за этого очень переживает.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, если ребенок слушает, ребенку я скажу, тогда давайте-ка я скажу не вам, а ребенку. Дорогой ребенок, который нас слушает сейчас, вот, что я скажу. Скажу я следующее. Что, во-первых, если, действительно, речь идет о том, что вы задаете очень-очень много вопросов, дело это не страшное и не плохое. Во-вторых, мне кажется, что мама абсолютно права, что она вас защищает всячески. Мне кажется, что это верно, и так далее.

А еще мне кажется, ребенок, что вы понимаете, что в жизни бывают разные ситуации, и не от каждой ситуации мы должны огорчаться или, говоря на сленге, обламываться, мы просто должны идти вперед. Вот, собственно говоря, и все.

Полин, я даже не знаю, понимаете, что вам сказать про взаимоотношения с родителями. Ну, не знаю, я к директору бы сходил и объяснил. Вот, собственно говоря, и все. Это, в общем, дело директора объяснить эту ситуацию. Ну, там еще дальше можно идти, но не хочу я туда ходить, опять-таки, потому что мы переходим в зону…

ПОЛИНА: Ну, вот я не хочу идти дальше, я знаю, куда можно пойти, чтобы учитель вообще не работал в школе, на самом деле, за такое нарушение.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и молодец.

ПОЛИНА: Не хочется.

Д.ЗИЦЕР: Да, не будем про это говорить, не будем про это заикаться. Ситуация не завершенная, конечно, потому что учителю хорошо бы, наверное, какие-то слова произнести. Но, опять, это другая какая-то тема. Но, если, так сказать, к ответу прямому, мне кажется, во-первых, вы поступаете верно. Я надеюсь и почти уверен, что вы в этот момент сами не повышаете голос, не идете на конфликт, и так далее. Мне кажется, что с директором надо на эту тему поговорить и сказать – вот смотрите, вот мы пришли к такой ситуации, я буду рада, если вы мне поможете. Ну, вот как-то так.

ПОЛИНА: Спасибо большое. Мы будем держаться. На самом деле, осталось не так много в этой школе.

Д.ЗИЦЕР: Я прощаюсь с вами. Да держитесь, ничего страшного, на самом деле, вообще абсолютно. Может, там есть что-то сложнее, может, вы что-то услышите от директора, ну, расскажете потом. Удачи вам.

ПОЛИНА: Спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Всего доброго, до свидания.

Снова Петербург, Евгений, здравствуйте.

ЕВГЕНИЙ: Дима, здравствуйте. Спасибо большое за ваш труд.

Д.ЗИЦЕР: Спасибо, Евгений.

ЕВГЕНИЙ: У меня такая ситуация. Четыре дня назад мы приняли с женой решение о разводе, и состоялся разговор с 12-летним сыном. Все было очень тяжело, но с поддержкой. На следующий день я уехал. И теперь каждый день при встрече у меня возникает сильное желание спросить, что он чувствует, сказать какие-то поддерживающие ему слова. Вопрос вот у меня такой. Нужно ли это делать? Ну, как говорится, лезть в душу сейчас ребенку? Или просто там, допустим, при встрече обнимать, говорить, что я рядом, люблю его?

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, ну, мне кажется, что раз вы так формулируете вопрос, вы знаете ответ. Конечно, второе. Теперь, про это желание, о котором вы говорите, если у вас прям очень близкие отношения, и вы хорошо про это умеете разговаривать, у вас есть опыт глубоких разговоров, вы можете ему просто сказать. А можно это сказать в более легкой форме.

Можно сказать ему – слушай, я сам чувствую, что ситуация очень-очень тяжелая, тебе наверняка тоже не просто, не буду лезть к тебе в душу, но просто мне очень важно тебе сказать – я здесь, я в любой момент, в любую секунду готов с тобой поговорить, готов тебя выслушать, и так далее. Вот и все. Важно, чтобы он об этом знал, вот о том, что вы ощущаете, важно, чтобы он знал. То есть важно в этой ситуации, скорее, говорить о ваших чувствах, чем о его чувствах. Вот и все.

ЕВГЕНИЙ: А я не расстрою его этим?

Д.ЗИЦЕР: Чем? Тем, что вы готовы его выслушать?

ЕВГЕНИЙ: Что я плохо чувствую, что расстраиваюсь, что я расстроен, что я скучаю.

Д.ЗИЦЕР: А я не сказал, что вы плохо себя чувствуете. Я сказал, что эта ситуация не простая. Ну, я сказал тяжелая, давайте снимем «тяжелая». Эта ситуация не простая, в этой ситуации нам не просто. Давайте уберем «тяжело». Если я оговорился, таким образом, давайте вычеркнем это.

В этой ситуации мы чувствуем себя непросто, нам неудобно, нам непривычно, нам, на самом деле, тяжело, но бог с ним. И поэтому, если, я понимаю, что мы все в такой ситуации не простой, мама твоя и ты, и я, я рядом, я готов говорить, я готов тебя выслушать, я готов все, что угодно. Я не хочу, вот вы сказали очень-очень важную вещь, я не хочу лезть тебе в душу, потому что я понимаю, что у каждого человека своя душа. Это важный месседж. Мне кажется, что надо его сохранить, надо его артикулировать, вот и все.

ЕВГЕНИЙ: Все понял. Спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Удачи вам, Евгений, пусть все будет хорошо.

Киров на линии, Ирина, добрый вечер.

ИРИНА: Дима, добрый вечер. Рада, что дозвонилась до вас.

Д.ЗИЦЕР: Здравствуйте. Полминуты на то, чтобы задать вопрос.

ИРИНА: Моему ребенку 4,3, и где-то уже на протяжении трех месяцев в его речи прямо очень много слов-паразитов. Ну, точнее, это два слова, ну, так, ласково «попа» и «пися», вот так скажем. Он по-другому их немного произносит. И это стало очень много. Вот он может это бесконечно говорить, к любым словам это применять. И я уже просто, мы с мужем не знаем.

Д.ЗИЦЕР: Ну, а вы чего?

ИРИНА: Ну, я ему говорю – Мирон, это плохо, так не говори, одергиваем его.

Д.ЗИЦЕР: Окей. Слушаем рекламу, а дальше продолжаем.

Ирина, мы остановились на том, как вы реагируете.

ИРИНА: Ну, я еще говорю ему, что мне это неприятно слышать, что я расстраиваюсь из-за этих слов. Ну, вот, в принципе, все, что я ему говорю.

Д.ЗИЦЕР: В принципе, на этом моя реакция заканчивается. Слушайте, что мы с вами понимаем. Нет, нет, эта ситуация не сложная, честное слово. Мы с вами, во-первых, понимаем, что он эти слова где-то подцепил. Ну, вариантов не много, следовательно, в детском саду, правда?

ИРИНА: Ну, да.

Д.ЗИЦЕР: Это первое. Второе, мы понимаем, что очень характерно для его возраста, мы понимаем, что он видит эмоциональную окраску этих слов и реакцию на эти слова взрослых, и он, так или иначе, их повторяет, потому что это вызывает определенную реакцию. Поэтому, на самом деле, я дам вам два взаимоисключающих совета, ну, в кавычках взаимоисключающих.

Совет первый – не педалируйте. Вот, как только реакция на эти слова будет ниже и намного спокойнее, эти слова начнут уходить. Потому что во многом, еще раз, он работает над реакцией. Не специально, это не манипуляция, это бывает само собой в его возрасте. Это первое.

Но второе при этом, я обещал два взаимоисключающих совета, а второе – сказать ему очень спокойно и очень тихо, и без «я расстраиваюсь» и так далее, сказать ему нашу любимую фразу – слушай, я очень прошу тебя этого не делать, у нас в семье это не принято. Вот так и сказать. И в следующий раз, когда он это делает, не педалировать это, на ушко сказать – ну, котик, я же тебя просила. На ушко, на ушко. Вот, собственно, и все.

Параллельно узнать в детском саду, не слишком ли у них много этой лексики, и вообще реагируют ли как-нибудь на это воспитательницы, кроме того, что такие слова говорить нельзя.

ИРИНА: Мы поменяли садик, вот до этого его на стульчик сажали. А сейчас мы поменяли этот садик, мне педагог ничего не говорит. Я так понимаю, что как-то в садике он эти слова не употребляет. Но только я его забираю, и все, у него прям понеслось.

Д.ЗИЦЕР: Ну, отлично, если он в садике эти слова не употребляет, это значит, что, дорогая Ирина, значит, дело в вас. Значит, в садике прошел уже этот процесс. Подцепил-то он их там. Но дальше вы выдаете ему каждый раз реакцию прекрасную, он как будто на кнопочку нажимает, говоря «попа», мама реагирует, ага, и я нажимаю на кнопочку бесконечно, и флажок бесконечно выскакивает. Поэтому все, перестаем реагировать, вернее, реагируем так, как я рассказал. Ну, 99 процентов, что это лекарство подойдет, 99 процентов, правда.

ИРИНА: Все, спасибо огромное.

Д.ЗИЦЕР: Желаю вам удачи. Замечательных вам всяких слов в общении. Пока.

И последний, я думаю, на сегодня Александр из Москвы. Добрый вечер, Александр.

АЛЕКСАНДР: Здравствуйте, Дима. Очень приятно.

Д.ЗИЦЕР: Слушаю вас. Взаимно.

АЛЕКСАНДР: У меня вот такой вопрос. У нас, ну, как я считаю, проблема у моей супруги, то, что она использует в общении с ребенком шантаж, манипуляцию. То есть вместо любви, ну, как бы вот такие вот…

Д.ЗИЦЕР: Ну, примерчик приводите, потому что у нас три минутки, можем не успеть. Сразу же пример, и сразу вопрос после этого.

АЛЕКСАНДР: Ну, пример, если ты не сделаешь уроки, ты не поедешь к бабушке, например. Если ты то, то я это. Если ты это, я то.

Д.ЗИЦЕР: Похоже на манипуляцию, вы правы.

АЛЕКСАНДР: Ты не сделал это, ты не идешь гулять. То есть все постоянно, как будто дрессура животных, понимаете.

Д.ЗИЦЕР: Понимаю.

АЛЕКСАНДР: И сколько я как бы ни бился с этим, то есть я это понимаю, я это слышу, вижу, но у меня нет слов, я не знаю, что уже говорить. И, может быть, у вас есть какие-то слова волшебные, ну, может быть, что-то подскажете.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, вы знаете, что, не в качестве пиара, но один вопрос я вам задам. Видите, мне везет в сегодняшней программе на вопросы про общение между взрослыми. Это, в общем, не совсем, чтобы профиль программы, но, тем не менее. А вообще она слушает ваши советы, в принципе?

АЛЕКСАНДР: Ну, не знаю, если так вот, в общем, смотреть, то, я думаю, 50 на 50. Смотря, какое настроение.

Д.ЗИЦЕР: Ну, 50 на 50, ну, если вы посоветуете ей книжку прочесть мою или моих коллег, она послушает вас или нет?

АЛЕКСАНДР: Слушайте, надо попробовать, действительно.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Например, если я говорю о себе, то, например, книжку «Любить нельзя воспитывать», запомнить легко, она называется так же, как программа. Точнее, программа называется так же, как книжка. Например. Ну, я не знаю, есть много-много замечательных педагогов, есть замечательный Януш Корчак из прежних, из нынешних замечательная Людмила Петрановская, например, у меня много прекрасных коллег, пусть почитает. Ну, или, действительно, вот у меня просто в этой книге есть глава, называется «О манипуляциях и договорах», это просто вот рецепт ровно про это. Вот и все. Потому что, если, на самом деле… Сколько сыну лет?

АЛЕКСАНДР: Ну, 15, 16 уже исполнилось, да.

Д.ЗИЦЕР: 16 лет. Это значит, что очень-очень скоро, к сожалению, появится обратная сторона у этого, вероятнее всего, то есть он начнет противостоять разными способами, и вообще захочет бежать от этой ситуации, и так далее. И я уверен, что у вас чудесная жена, и уверен, что она в глубине-то души озабочена этим. И, на самом деле, не исключено, что она ищет ответа. В книжках можно найти, в программах, в наших, в том числе, можно найти. Можно прийти на публичные какие-то лекции и выступления, сейчас они прервались, к сожалению, но возобновятся. Короче говоря, вот так, притащите ее. Притащите ей книгу или притащите ее куда-нибудь. Прощаемся?

АЛЕКСАНДР: Ну, да, противостояние уже началось, поэтому, собственно, этот вопрос стал уже актуальный.

Д.ЗИЦЕР: Так оно и будет. Я понимаю вас.

АЛЕКСАНДР: Я ей говорю – а чего ты ждешь? Она ко мне вопиет, потому что он ее становится не слушать, грубит. Чего ты вопиешь? Ты сама воспитала вот это.

Д.ЗИЦЕР: Понимаю вас. Постарайтесь в этой ситуации, единственное, что я могу вам сказать, постарайтесь, конечно, не делать ее плохой. То есть не давить вот на эту кнопку – ты плохая, ты плохая, будет еще хуже и так далее. Постарайтесь, ну, ладно уж, раз такое дело, дам вам взрослый совет, постарайтесь, наоборот, сделать ее хорошей, лучшей на свете мамой, потому что из этой позиции она услышит вас намного лучше. Ты прекрасная, ты чудесная, но, тем не менее, я хотела бы, чтобы мы с тобой кое-что обсудили, вот книжку нашел интересную. Я прощаюсь с вами.

АЛЕКСАНДР: Спасибо.

Д.ЗИЦЕР: И вместе с вами я прощаюсь со всеми нашими слушателями.

«Любить нельзя воспитывать», друзья. До следующей недели. Пусть все будет очень хорошо. Пока.

Любить нельзя воспитывать. Все выпуски

Все аудио
  • Все аудио
  • Итоги года
  • Любить нельзя воспитывать

Видео передачи

Популярное аудио

Новые выпуски

Авто-геолокация