От первого лица Кесарю - кесарево...

Как поведет себя интеллигентный и, вполне возможно, одновременно верующий человек, если ему предложат выбор между храмом и музеем? Вопрос не праздный: через несколько дней в Комитете по культуре Государственной думы намечено обсуждение законопроекта, суть которого отражена в его названии: речь о Федеральном законе о передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности. Поговорим об этом с Владиславом Дмитриевичем Назаровым, известным историком, исследователем Древней Руси и событий Смутного времени...

^{(Запись этой беседы слушайте в аудиофайле)}

- Слушающие нас люди могут сказать: правильно, Богу - богово, кесарю - кесарево; музею - музейное, а прихожанам отдайте храм...

НАЗАРОВ: Здесь возникает по крайней мере два вопроса. Вопрос первый таков. Это стыдливо не называется реституцией, когда мы говорим о собственности Церкви, но даже если мы не используем сам термин, а говорим о возвращении собственности частным лицам домов, предприятий, то почему исключение сделано только для религиозных организаций?

- Может быть, это только первый шаг, а там, глядишь, и особняки вернут?..

НАЗАРОВ: Это сомнительно. На всех обсуждениях, которые имели место быть, будь то телевизионные ток-шоу или обсуждения в Общественной палате, представители главным образом Русской Православной церкви, - представителей иных конфессий я почти не видел, - как раз подчеркивали, что речь ни в коем случае не идет о реституции собственности дореволюционной России. Но здесь возникает следующий вопрос. Строго говоря, РПЦ до революции ... не имела собственности, потому что Русская Православная церковь была официальной церковью, управлялась Святейшим Синодом, и те или иные кардинальные вопросы - смена собственника или титула собственности на какой-либо отдельный объект - самостоятельно церковью не решался.

Во-вторых, после первой революции 1905-1907-го годов в Предсоборном собрании обсуждались проблемы дальнейшего существования РПЦ как института. И главные споры разгорелись вокруг двух вариантов. Вариант первый предлагал ряд светских лиц - с упором на первенствующую роль самих приходских общин. Но верх взяло традиционное понимание церкви как института вертикально ориентированного и построенного, со строгим священноначалием.

До 1917-го года Патриаршества не было, затем оно было восстановлено. И некоторым образом автоматически проблемы собственности, субъекта этой собственности, - прихода или кого-либо, - были перенесены на причт и особенно - на епархиальных владык. Поэтому здесь сразу возникает ряд сложных вопросов; я не специалист по истории права, хотя историей церковной собственности как раз занимался. Поэтому, когда я читал материалы или узнавал, как готовился закон, с которого мы начали разговор, - а он готовился с 2007-го года, но широкой общественности, в том числе весьма заинтересованной музейной общественности он стал известен лишь в конце прошлого года, - я не мог не отметить, что первоначально под церковным имуществом понималась не только недвижимость.

Подразумевалась также и движимость. То есть в первоначальном варианте подразумевалось отдать церкви, - и не просто отдать в какое-то временное, пусть и бессрочное, пользование, - речь шла об отдаче в собственность в том числе и того, что составляет музейный фонд. Вот тогда и прошел целый ряд обсуждений, и выяснились некоторые подробности. "Что же вы нас обвиняете в посягательствах на музейный фонд? - говорили нам представители Патриархата. - "Да, в предыдущей редакции закона это было, но сегодня этого нет." Получается, закон готовится с 2007-го года (его готовит Росимущество), и при этом Министерство культуры, насколько я могу судить, информировано об этом не было...